Тем временем в столовой обсуждался вопрос намечающегося бракосочетания.
— Да, — сказала Марина Витальевна, ужом вертясь между казанами, — я только буду двумя руками за. А что? Комната все равно пустует, а еще одна семья нам не повредит. Патриция хоть и выглядит худенькой, но девка она вполне зрелая, и кроме, того давно уже не девушка, так что украдкой перепихиваться в кустах они все равно будут. К тому же она так понравилась Ните, что та дала ей свои запасные сапожки. Если бы речь шла о ком-то другом, то я бы еще подумала, а тут я только скажу только 'да'.
— И что, — спросил Андрей Викторович, — эта Патриция отдарилась?
— Да, — улыбнулась Марина Витальевна, — сережками из ушей и простеньким колечком. Конечно, и то, и другое просто бижутерия, но тут дорого внимание, а не реальная ценность предмета. А еще вещи из нашего мира — это вполне статусная вещь и говорит, что ее хозяйка занимает в своем клане достаточно высокое положение.
— Тогда я тоже согласен, — сказал Андрей Викторович, — похоже, что девка наш человек.
— По кухне она мне перед обедом неплохо помогала, — добавила Марина Витальевна, — Маринка — та лентяйка, делала все через силу, потому что хотела выслужиться, а у Патриции все получалось просто от души. И ловка, и старательна, и аккуратна, а еще доброжелательна и вежлива...
— Ну, прямо набор достоинств, — усмехнулся Андрей Викторович, — я же сказал, что я за. А из Роланда — не смотрите, что он такой худой — мы еще сделаем настоящего бойца.
— А не слишком ли мы торопимся, товарищи? — наконец высказался Антон Игоревич, — Я вот, например, сомневаюсь...
И так у него это получилось похоже на известного киноперсонажа, что все непроизвольно прыснули от смеха.
— Сомневается он, — сказал Андрей Игоревич, — Витальевна же русским языком сказала, что она с ним спала, и явно не один раз — и значит, будет это делать снова и снова. А зачем нам здесь внебрачные связи, один раз мы от этого едва отбились, и если мы срочно не поженим этих двоих, то у наших местных девок будет перед глазами дурной пример.
— Хорошо, — смущенно кивнул Антон Игоревич, — Только почему молчит наш Петрович?
— А потому молчу, — сказал Сергей Петрович, — что для себя я уже все решил, и для меня нет никакого сомнения, что женить Роланда на Патриции надо немедленно, и сделать это было вполне в моей власти. Единственно, чего я не мог сделать самолично, без совета вождей — так это выделить им пустующую комнату в общежитии... А молодой семье без своего угла никак.
— Тады лады, Петрович, — сказал Антон Игоревич, — я тоже за. Можешь записать — решение принято единогласно.
o050279, Thanai, Влад Аланов и 18 других изволили поблагодарить
Поблагодарить
Руссобалтъ: Михайловский Александр
Имя или Цитата
Жалоба
#10 Михайловский Александр
Ведущий аналитик
Пользователи
Cообщений: 8 361
Поблагодарили: 44 739
Ташкент
Пол:Мужчина
Интересы:Политика, литература
Отправлено 30 апреля 2017 — 11:16:04
Популярное сообщение!
В этот момент в столовую заглянул Валера и сказал, что солнце уже приближается к горизонту, а вожди все еще сидят тут и делают вид, что это их совсем не касается. После этого сообщения все встали и направились на выход. Пора уже было начинать праздник, а то народ, наверное, ждет.
Первым делом Сергей Петрович выхватил из толпы Ольгу Слепцову и сказал ей, чтобы находилась рядом, потому что надо будет переводить его слова для французских школьников. После этого они все вместе направились на площадку за столовой, где на своем месте уже возвышалась сложенная из дров гора, предназначенная для праздничного костра, состоящая в основном из отходов работы пилорамы — горбылей и разнообразных толстых и тонких жердей. Вокруг этого будущего костра уже толпились умытые и улыбающиеся Лани и полуафриканки, чьи ноздри уже улавливали запах печеной оленины и свиного шашлыка на ребрышках. А-х-х-х-х! Объедение! Учуяв этот запах, французские школьники тоже как-то сразу сглотнули слюну и повеселели, только на лице мадмуазель Люси застыло такое кислое выражение, что это лицо запросто можно было использовать вместо уксуса. Но на нее никто внимания не обращал, наверное, потому, что вместо уксуса при приготовлении блюд использовалась настойка дикой желтой алчи. Ядреная вещь, сразу сводящая скулы, стоит только хоть раз положить ее на язык.
Петрович подошел к костру и, обернувшись лицом к заходящему солнцу, которое как раз в этот момент коснулось своим краем горизонта, поднял вверх обе руки, после чего гомон стих и наступила тишина.
— Сегодня, — громко сказал он, а Ольга Слепцова повторяла за ним по-французски, — мы на половину года прощаемся с летним теплом и благодарим уходящее солнце за то, что оно помогло земле взрастить ее плоды. Спасибо тебе, дневное светило, что радовало нас теплом своих лучей. Спасибо тебе за теплый ласковый ветер, шелестящий в зеленых ветвях. Спасибо тебе за наш урожай, который уже собран и лежит в закромах. Теперь ты можешь уходить на отдых. Мы тебя обязательно дождемся. А теперь, племя Огня, все сразу, скажите нашему дорогому солнцу 'Спасибо!'. За все спасибо. Три раза.
— СА-ПА-СИ-БО! СА-ПА-СИ-БО! СА-ПА-СИ-БО! — дружно проскандировали в ответ женщины и девушки племени, да с таким энтузиазмом, что с ближайших лесных деревьев в панике взлетели устроившиеся там на ночевку птицы, возомнившие о себе черт знает что.
— Очень хорошо, — сказал Сергей Петрович, — но нам еще нужно зажечь праздничный костер, и надеюсь, что лучшие из лучших уже выбраны и готовы к своей миссии.
В ответ на этот призыв рады собравшихся девушек и женщин начали раздаваться и выпускать на площадку перед костром шестерых молодых женщин и девушек: от бригады Андрея Викторовича — полуафриканку Каилэ-Ксану, беременную на четвертом месяце; от бригады Антона Игоревича — бывшую Лань Лану, тоже беременную, только с на шестом месяце, с куда большим животом; от бригады Сергея Петровича — его старшую полуафриканскую жену Алохэ-Анну; от бригады Лизы — юную четырнадцатилетнюю полуафриканку Алитэ-Алину; от восстановленной бригады Ляли — тринадцатилетнюю Лань девочку Тулу; от кухонно-медицинской бригады Марины Витальевны — старшую белую жену шамана Петровича, похорошевшую и расцветшую Фэру.
Дальше все повторилось как и в тот раз, когда племя (а тогда еще клан Огня) праздновало сдачу в эксплуатацию общежития. Женщинам и девочкам раздали факелы, и с последним лучом заходящего солнца они пошли по кругу, поджигая сложенные дрова. Пламя, которое с ревом и роем искр взметнулось в потемневшее облачное небо, было встречено громовым криком ура... Только вот шапки в небо никто не бросал — из-за неимения таковых, а также из-за отсутствия подобной традиции. Сергей Петрович заметил, что французские школьники и школьницы так же кричали вместе со всеми и подпрыгивали на месте — видно, и их подхватила волна всеобщего ликования.
К Сергею Петровичу подошел Сергей-младший и спросил, можно ли начинать дискотеку.
— Пока нет, — ответил Сергей Петрович, — у меня есть еще одно дело. Кстати, у тебя там вроде был Мендельсон, ну в смысле свадебный марш.
— И был, и есть, — кивнул Сергей-младший.
— Тогда приготовь его, — сказал Сергей Петрович, — запустишь по моей команде.
— Что, будем кого-то женить, — деловито спросил главный и единственный ди-джей племени, — раньше вроде обходились без этого?
— Женить будем двух новеньких, — немного сухо ответил Сергей Петрович, — они специально приехали к нам, чтоб пожениться. А для иностранцев, как ты понимаешь, свадьба без Мендельсона — это совсем не свадьба.
— Ага, — сказал Сергей-младший, — все понял, шеф, уже испаряюсь.
Едва только Сергей-младший отчалил, как Сергей Петрович снова поднял руки вверх и громогласно произнес:
— Патриция Буаселье и Роланд Базен, подойдите пожалуйста ко мне прямо здесь и сейчас.
Ольга повторила его слова по-французски и где-то минуту спустя из самых задних рядов, где они наверняка занимались тем, что миловались и целовались, вышли эти двое, которые еще не знали о своей грядущей судьбе и, неловко переминаясь, встали перед Сергеем Петровичем.
Великий и ужасный шаман, за спиной которого бушевал огонь, окружая его сияющим ореолом, строго посмотрел на будущих новобрачных.
— Роланд Базен, — раскатисто и торжественно произнес Сергей Петрович, — желаешь ли ты взять в жены стоящую рядом с тобой девушку Патрицию Буаселье?
Ольга перевела вопрос, и Роланд растерянно посмотрел на Патрицию, которая с широкой и дурацкой улыбкой закивала ему — энергично, как китайский болванчик.
— Уи (Да), месье Петрович! — ответил Роланд, и этот ответ Сергей Петрович понял даже без перевода.
— Патриция Буаселье, — обратился шаман Петрович к счастливой невесте, — желаешь ли ты взять в мужья стоящего рядом с тобой Роланда Базена?
— Уи (Да), месье Петрович! — ответила Патриция, и этот ответ Сергей Петрович тоже понял без посторонней помощи.
— Тогда, — громко сказал шаман, — есть здесь кто-нибудь, кто может четко и обоснованно сказать, почему эти двое не могут вступить в брак?
— Они еще несовершеннолетние, им нет восемнадцати лет, — выкрикнула со своего места мадмуазель Люси, и Ольга тут же перевела ее слова.
— Не подходит, мадмуазель Люси, — по-прежнему громко ответил Сергей Петрович, — в нашем племени совершеннолетие наступает с шестнадцати лет, поэтому они вполне взрослые и самостоятельные люди, полностью несущие ответственность за свои поступки. Кроме того, при медицинском осмотре наш врач и Мудрая женщина засвидетельствовала, что они оба вполне созревшие молодые люди, так что будущему мужу ничто не мешает зачать, будущей жене родить и выносить ребенка. Есть тут кто-нибудь еще, кто может назвать причину, по которой этот брак не может состояться?
Во второй раз ответом Сергею Петровичу было только молчание. Все остальные считали Патрицию и Роланда вполне кондиционными женихом и невестой. Бледная мадмуазель Люси открывала и закрывала рот, явно с трудом сдерживая себя от того, чтобы не высказать все, что она думает обо всем происходящем, и, в частности, о рождении детей и самом институте брака. И это было весьма благоразумно с ее стороны.
— Итак, — сказал Сергей Петрович, беря из рук Ляли свой любимый брачный шнур, — Роланд и Патриция, позвольте мне связать вас нерушимыми узами брака...
Ольга перевела и Роланд с вполне серьезным видом, смеясь одними глазами, переспросил:
— Надеюсь, вы будете связывать нас не за шеи, месье Петрович?
Первыми этой плоской шутке засмеялись французы, которые поняли ее без перевода, а потом, когда те же слова по-русски повторила Ольга, засмеялись и все остальные.
— Да нет, — сказал Сергей Петрович, — я свяжу вам только руки. Твоя левая рука будет привязана к правой руке Патриции, и на этот вечер вы станете как бы одним целым — и даже по нужде будете вынуждены идти только вдвоем...
И тут возникла обратная ситуация. Первыми засмеялись Лани и полуафриканки, самые старшие из которых уже прошли через такой обряд, а для французов юмор Сергея Петровича стал ясен только после перевода Ольги. Но смеялись, включая и новобрачных, они так же от души. Роланд при этом ржал как молодой жеребец, а вот Патриция только смущенно хихикала.
Дождавшись, пока все просмеются, Сергей Петрович продолжил:
— Да-да, одним целым. Есть и пить вы сможете только вместе, помогая друг другу. И только после того, как закончится сегодняшнее празднество и вас отведут в комнату, которую мы вам как молодой семье выделяем в общежитии — только тогда вы сможете снять эти шнуры, чтобы сполна насладиться уединением и обществом друг друга. Дайте сюда ваши руки...
— Ух ты, Роланд, — восторженно произнесла Патриция, пока Сергей Петрович обматывал их руки шнуром под звуки внезапно грянувшего Мендельсона, — у нас будет даже своя отдельная комната. Я, наверное, сплю и вижу счастливый сон, мой милый...
— Я тоже, наверное, сплю, моя милая, — ответил Роланд, нежно глядя на молодую жену, — и боюсь проснуться...
— Но помните, — погрозил новобрачным Сергей Петрович, — все это дано вам авансом, чтобы вы стали полезными членами племени, несли наравне со всеми нашу ношу и были бы полезными помощниками в наших делах.
— Мы будем об этом помнить, месье Петрович, — серьезно ответил Роланд Базен, — вы никогда не пожалеете, что оказали нам доверие. Меня, например, очень интересует кузнечное мастерство. У меня дедушка был в деревне кузнецом в те времена, когда еще была такая профессия. Потом он занимался этим только для себя и научил меня кое-чему.
— А я немного могу прясть и ткать, — вдохновенно произнесла Патриция, — честное слово, месье Петрович, вы действительно ни о чем не пожалеете....
— Ладно, Роланд и Патриция, — сказал Сергей Петрович, с удовлетворенной улыбкой глядя на обоих счастливцев, — поговорим об этом завтра, а сейчас это ваш вечер — пляшите, ешьте, веселитесь. Ведь сегодня у нас двойной праздник — и ваша свадьба, и день урожая, проводы лета. Маэстро, урежьте музыку.
Сергей-младший урезал — и начался тот обычный сумбурный праздник, когда люди танцуют, едят, снова танцуют и снова едят; и только одно отличало это мероприятие от аналогичных тусовок нашего времени. На этом празднике не было ни капли алкоголя, ни одной сигареты, ни щепотки 'травки' или иного дурманящего зелья. Люди веселились сами по себе, и им этого хватало.
Но все же конец праздника оказался смазан и испорчен. В паузе между песнями, когда разгоряченные танцоры, а в основном танцорши, переводили дух после неистовой скачки, до ушей собравшихся вокруг прогорающего, рдеющего огромной грудой багровых углей костра, вдруг донесся чей-то негромкий придушенный крик, взывающий о помощи, и звуки возни двух человеческих тел...
Первыми на эти звуки бросились вожди, которые по правилам, принятым еще в самом начале их жизни в каменном веке, выходя из помещения, не расставались с оружием — как холодным, так и огнестрельным — так как именно на них лежала обязанность хранить жизни остальных членов клана, а теперь и племени Огня. Вспыхнули лучи аккумуляторных фонарей, высветившие неприглядную картину. У самых зарослей шиповника на земле барахтались двое. Тот самый Николя Петровских одной рукой душил девочку-арабку, которую, как Сергей Петрович помнил, звали Камилла, а другой рукой, задрав ей юбку, путался стащить с нее трусики. Он пыхтел, разгоряченный борьбой, его пегие волосы были взлохмачены, а глаза горели маниакальным блеском. Что его так возбудило, бог весть. Может, свадьба Патриции и Роланда, а может он посчитал, что нашел слабое безответное существо, сломав которое один раз, он потом сможет делать с ним все что захочет. А может, он увидел, как она отходит в темноту, чтобы справить там малую нужду, и воспылал похотью, справедливо рассчитывая, что за грохотом музыки и криками празднующих никто не услышит ни возни, ни криков жертвы.
Как бы то ни было, расчет Николаса не оправдался, и теперь он был пойман на месте преступления, прямо на жертве. Увидев, что он оказался в центре внимания, малолетний насильник вскочил на ноги, и выхватив из кармана пружинный нож, щелкнул кнопкой.
