Между тем Ян Шанкунь отмер и осторожно высказался:
— Господин президент Российской Федерации, ваши предложения мы в ходе визита обязательно рассмотрим, но давайте вернемся к уже согласованному протоколу. Я бы очень хотел услышать ваше решение по вопросу военно-технического сотрудничества, меня беспокоит судьба контракта подписанного в прошлом году с Михаилом Горбачевым на поставку двадцати четырех Су-27 в этом году.
— Уважаемый Председатель КНР, Россия выполнит все обязательства по указанному контракту, дополнительно предлагаем поставить вам в ближайшие три года еще двести сорок таких же боевых самолетов. Кроме того предлагаем рассмотреть вопрос производства для КНР современных комплексов ПВО С-300, пассажирских самолетов Ил-76, боевых и транспортных вертолетов, современных танков Т-90.
Для обслуживания и ремонта всех указанной техники, обучения персонала Россия предлагает создать в Китае учебные базы и станции обслуживания и ремонта. Россия согласна принять на себя обязательства по пожизненному сопровождению поставляемой военной техники на весь срок службы, но...Россия не будет торговать лицензиями на ее производство.
Невозмутимость Китайского лидера дала трещину, когда он услышал о комплексах ПВО и таких гарантиях.
Соседи давно облизывались на эти комплексы, мечтая передрать или содрать технологии. Да на здоровье, у нас уже в разработке комплекс С-400, думаю лет за пять доведем до ума. Мне сейчас главное стоящие заводы запустить вновь.
Немного посомневавшись, и заглянув в шпаргалку, Председатель КНР задал беспокоящий его вопрос практически напрямую:
— До нас с прискорбием дошли слухи о возможном признании Российской Федерацией Тайваня и поставке ему вооружения и военной техники, что вы на это скажете господин Президент?
Я выпрямился и твердо, торжественно ответил:
— Дорогой Председатель КНР Ян Шанкунь, Российская Федерация уважает и ПРИЗНАЕТ суверенитет и территориальную целостность КНР и никогда не сделает шагов нарушающих этот принцип, чего ждет в свою очередь и от Китайской республики в отношении России и Крыма.
А по поводу поставки военной техники, если мы будем продавать ее Вам, то зачем нам Тайвань? — намекнул я на некоторые толстые обстоятельства.
— Большое спасибо за откровенный разговор, господин президент Российской Федерации. Отдельное спасибо за столь щедрые предложения, которые говорят о том, что Российская Федерация действительно желает видеть в Китае равноправного партнера, и период противостояния закончен.
"Сейчас я тебе еще помощь предложу, со всем своим участием!"
— Прошу прощения уважаемый Председатель КНР, я хотел уточнить бомбу-то свою, на полигоне Лобнор почему еще не взорвали? — с фальшивой озабоченностью задал я провокационный вопрос.
У меня все сейсмостанции страны со вчерашнего вечера не спят! Караулят, панимашь! Как-никак испытания такой огромной мощности, не каждый день случаются! Мы их у себя уже двадцать лет не проводили! Вы если, что обращайтесь, мои специалисты окажут необходимую консультативную помощь.
"Сделал гадость сердцу радость! Пускай поищут черную кошку в темной комнате, глядишь кого и найдут".
Напевая про себя "там где прямо не пролезем мы пройдем бочком" я с душевной нежностью смотрел на невозмутимую физиономию китайского председателя, нутром чувствуя какой раздрай у него сейчас в душе.
— Не стоит беспокойства, господин президент, — мягко осадил меня Шанкунь, — наши специалисты достаточно квалифицированы, чтобы провести испытания самостоятельно. У меня остался еще один животрепещущий вопрос, по поводу прекращения грузового сообщения между нашими странами.
— Не стоит обращать на это столь пристальное внимание, дорогой Председатель КНР Ян Шанкунь. Когда наши специалисты совместно согласуют вопросы равноценного товарообмена, взаиморасчетов, гарантий выполнения обязательств, в соответствии с законами КНР и Российской Федерации, мы вернемся к вопросам возобновления торговли.
Единственное, хочу огорчить вас по поводу леса, продажа сырого леса кругляка в России на экспорт запрещена, соответствующий Закон уже принят Верховным Советом. На экспорт будет поставляться только продукция более глубокой переработки. Но и здесь мы готовы пойти на встречу Китайским партнерам, создав совместные предприятия по заготовке и обработке древесины и восстановлению лесов и предоставлению таким предприятиям определенных преференций.
"Сейчас усугубим, надо же мне увидеть хотя бы тень эмоций на твоем лице коллега!"
— У меня для вас небольшой презент, господин председатель, мне его из посольства Российской Федерации в Германии прислали, — произнес я, вручая коллеге книгу с красочной обложкой, на которой крутой советский Рэмбо, в шапке ушанке со звездой, мочил саперной лопаткой бородатых супостатов, — представляете, в маленьком книжном магазине, продается любопытная книга, выпущенная небольшим тиражом, но на четырех языках, написанная в жанре альтернативной истории, как указано в аннотации.
Посмотрев на скептическое выражение лица китайского руководителя я подчеркнул:
Не смотрите, что фантастика. Мне посол очень настоятельно порекомендовал ее прочитать лично. Я прочитал, и теперь рекомендую Вам, уважаемый Председатель КНР Ян Шанкунь. Для того, чтобы подогреть ваш интерес, скажу, что о предстоящем сегодня испытании ядерной бомбы большой мощности я вычитал из нее. Так, что не обижайте своих атомщиков, никто военными тайнами не торгует! Вы не пожалеете потраченного времени на ее чтение, я вас уверяю!
С сомнением посмотрев на врученный презент, Председатель КНР передал книгу секретарю и сдержанно поблагодарил меня за столь занимательный подарок.
* * *
Премьер Госсовета Ли Пэн почти весь перелет из Москвы в Пекин увлеченно читал переданную Ельциным книгу, делая выписки в тетрадь понравившихся или вызывавших сомнение изложенных событий. Дойдя до факта испытания ядерной бомбы, на который ссылался Ельцин, Ли Пэн восхищенно цокнул языком, вызвав гримасу недовольства Председателя КНР, ожидающего окончательного вердикта.
Перелистнув последнюю страницу Ли Пэн с удивлением приподнял брови, увидев сложенный вдвое лист стандартного формата А-4 с надписью "Послание доброй воли".
"Уважаемый Председатель КНР Ян Шанкунь. Говорят если можешь сделать доброе дело -делай. Сто тысяч погибших и пропавших без вести в результате землетрясения в провинции Сычуань, триста тысяч пострадавших вопиют в моей душе о сострадании и помощи. Ельцин".
"Не помню никакого землетрясения в этой провинции", — удивился Ли Пэн прочитав вступление, и еще больше удивился увидев дату: "двенадцатого мая, две тысяча восьмого года, в четырнадцать двадцать восемь по Пекинскому времени произойдет землетрясение силой семь и девять десятых балла по шкале Рихтера. Эпицентр будет находиться в семидесяти пяти километрах от столицы провинции Сычуань города Чэнду, в уезде Вэньчуань. Гипоцентр на глубине девятнадцати километров".
— Что так удивило тебя мой друг, — не выдержал Ян Шанкунь.
— Ельцин предсказывает землетрясение, через четырнадцать лет, с большими жертвами.
-Насколько большими? Где? — поразился Председатель КНР.
— Под сотню тысяч! В провинции Сычуань.
— Что, вот так просто намекает?
— Нет, прямым текстом говорит — помогите людям...
— Мало нам одного американского пророка, еще и русским спокойно не живется, — буркнул Ян Шанкунь, — жаль, мне не дожить до подтверждения.
— Но ведь он мог ничего и не сообщать!
— Мог? Конечно мог! Теперь вот сиди и думай для чего он это написал, за четырнадцать лет до предполагаемого события?
* * *
Мой посыл съезду заменить потерявших берега выдвиженцев в Верховный Совет во главе с Хасбулатовым депутаты спустили на тормозах. Большую часть подготовленных моей администрацией законопроектов похоронили — завернули на доработку, как они это называют. Зато приняли "исторические решения" по ускорению приватизации государственных предприятий, в обход моего Указа о приостановке этого процесса.
Конституционный суд бывшего государства усиленно работал над развалом существующего, выискивая крамолы и малейшие поводы для признания очередного моего указа незаконным. Сложилась парадоксальная ситуация. Этим же самым съездом мне ранее были даны расширенные полномочия по проведению реформ и одновременно народные депутаты топят многие мои начинания, долженствующие привести к росту экономики, снижению коррупции, воровству и присвоению государственной собственности, безудержному вывозу ресурсов и товаров.
Особенно меня порадовали коммунисты, сотрясая воздух с трибуны съезда заботой о народном счастье, расширению льгот и борьбой с ростом цен, всем своим кагалом голосовали против моих предложений о приостановке начала приватизации и внесению кардинальных изменений в соответствующий закон, запрете торговой спекуляции, запрете приватизации служебного жилья всем категориям государственных служащих, в том числе и депутатам Верховного Совета.
Хасбулатов и подпевала Руцкой окончательно отмежевались не только от администрации президента но и от, с таким трудом, формируемого правительства.
Выстраиваемую заново вертикаль министерств и подчиненных предприятий и профильных консорциумов постоянно лихорадило чехардой назначений и замен, передвижек, созданием новых должностей.
Помимо полномочных представителей президента в регионах я ввел такую же должность в каждом министерстве. Не успевал следственный комитет возбудить уголовное дело против одного проворовавшегося министра, как на их место садился следующий из списка желающих дорваться до халявной государственной кормушки. Ни увеличение сроков заключения, ни многократные размеры штрафов не могли запугать закаленную в подковерной грызне бюрократию. На тысячу воров одна посадка, вполне себе приемлемые боевые потери — ниже статистической погрешности.
Я еженедельно выступал по телевидению с разъяснением населению сути планируемых реформ и причин отклонения Верховным Советом и съездом подготовленных законопроектов. По всем государственным телеканалам ежедневно вскрывались все проблемные места стихийной приватизации, негласно и гласно получившей добро законодателей.
Чтобы потрафить избирателю и себе любимым, в лице промышленного и аграрного лобби, внеочередной мартовский съезд депутатов принял постановление "О ходе экономической реформы" в котором ратовал за снижение налогов и увеличение пособий, пенсий и льгот, зарплат бюджетникам.
Я предложил съезду определить источник финансирования всех хотелок, за исключением печатного станка.
Верховный Совет занимался политическим онанизмом, рассматривая законопроекты о свободе совести, освобождению от уголовной ответственности наркоманов, педиков, спекулянтов, предоставлению налоговых льгот всяким псевдо социально ориентированным организациям: около ветеранским, инвалидов, ночлежек, частных домов престарелых и инвалидов, спекулянтам продуктами и товарами первой необходимости. Законы проталкивались под благовидным предлогом — народ надо кормить, а кормильцев освободить от тяжкого бремени.
Желающих присосаться к недрам и поделить пахотные угодья, с принятием закона о частной собственности резко, прибавилось. Комитеты и подкомитеты Верховного Совета лоббируемые нефте, газо и прочими добытчиками, внесли на рассмотрение законопроекты о недрах и земле, красной линией в предлагаемых проектах прослеживалась идея свободной купли продажи всего и вся.
Депутаты ежедневно рассматривали и до хрипоты обсуждали поправки к действующим законам по увеличению зарплат и льгот себе любимым и себе подобным, количеству помощников и их зарплате, защите сотрудников и членов семей прокуратуры, судей и милиции.
Я ежедневно строчил Указы и Постановления Правительства, блокирующие или переиначивающие депутатские изыски, находя лазейки в действующих законах, пользуясь устаревшими статьями конституции, постоянно апеллируя к Конституционному суду, никак не желающему освободить теплые места, как я им предлагал на съезде, ввиду несоответствия основного закона страны проводимым реформам по смене социально-политического строя.
Ну, раз так, то мне это только на руку — защищайте достояние социализма и Советскую власть со всей пролетарской неистовостью. И я снова писал Указы о блокировании Законов: о приватизации, повышении зарплат депутатской и прочей чиновничьей братии со ссылками на соответствующие статьи Конституции.
Конституционный суд, болтался как одна субстанция в проруби, пытаясь с одной стороны не доводить до конфронтации с аппаратом президента и Правительством, с другой — старательно угождая Верховному Совету, признавая особо крамольные, с их точки зрения, Указы Президента незаконными.
Я публиковал свои указы с параллельным разъяснением по каждому — почему Конституционный суд счел его незаконным, приводя цитаты из той самой Конституции, рассказывая народу с какой стороны к нему опять залезли в карман, отменив мой указ, вынуждая Конституционный суд снова и снова пересматривать свои решения.
Существующие и вновь создаваемые министерства и ведомства тонули в ворохе бумаг, изображали энтузазизм, налаживали вертикальные связи управления, перераспределяя задание на поставку сырья и комплектующих взамен уплывших за кордон предприятий, жопой чувствуя, что работать все-таки надо. При все при этом старательно блюли свой интерес, заранее распределяя между собой — кто и где поучаствует в приватизации и на какой кусок пирога может рассчитывать.
Местные органы власти на местах выполняли те из указов и законов, которые их устраивали на настоящее время, прочие тормозили и динамили изо всех своих чиновничьих силенок, на все претензии людей кивая головой вверх, отсылая особо непонятливых или к Ельцину или к депутатам, что кому ближе.
Учителя и врачи, шахтеры и рабочие вставших предприятий бастовали, устраивали митинги протеста и демонстрации, разрешенные и стихийные, под окнами зданий органов власти, выслушивали от них обещания разобраться и поспособствовать, расходились по домам, чтобы через неделю-другую повторно выходить на протестные акции, подзуживаемые очередным горлопаном.
Бандиты окучивали растущие как грибы рестораны и кафешки и обкладывали данью новоявленных кооператоров и предпринимателей, те в свою очередь активно выискивали все, что плохо, по их мнению, лежит и прямо срочно нуждается в перепродаже.
