— Дичь, — оскалился Нингорс. — Я не полечу, пока оно не уйдёт к окраинам. От тебя, детёныш, там не останется и пепла.
— Жаль, — вздохнула Кесса и обернулась на тихий шорох. На уступ влезла и теперь оглядывалась по сторонам пепельная харайга. Её хохолок тревожно вздрагивал. Она смотрела на тень Кессы, перечеркнувшую весь уступ, и Речница знала, что сама она для ящера невидима — но вот тень его тревожит. Он принюхался к запаху растёрзанной туши, переступил с лапы на лапу и тихонько заскрипел. Кесса шевельнулась, её тень дрогнула — и харайга, молниеносно развернувшись, прыгнула со скалы. Широко расставив оперённые лапы, она перемахнула на нижний уступ и юркнула за камень.
— Ал-лийн, — прошептала Кесса, подставляя ладони под водяной шар. Медленно он поплыл вниз и разлился глубокой лужей на нижнем уступе. В скалах зашуршали и заскрипели, маленькая пасть с острейшими зубами высунулась из расселины.
— Приманиваешь? — шевельнул ухом Нингорс. — Примани что-нибудь съедобное, детёныш. В харайге есть ничего — перья и когти...
— Пусть они утолят жажду, — качнула головой Кесса. — Тут мёртвая земля, и к живым она жестока. Не знаю, как их вообще занесло в эту пустыню...
"Может, тут текли реки? Или было озеро, окружённое зелёным лесом," — Кесса положила на ладонь Зеркало Призраков, повернула его к ближайшей скале и с надеждой заглянула в тёмную гладь. "Или море... море с островками, и с водорослями, и с перламутровыми ракушками! Что-то же было на этой земле..."
Зеркало осталось чёрным. В нём ничего не отразилось, и ни одна тень не скользнула в глубине. Подвески тихо побрякивали, покачиваясь на горячем ветру, от оправы тянуло резким полузнакомым запахом — что-то похожее Кесса унюхала на сарматской станции...
— Что там? — Нингорс, оторвавшись от еды, вытирал морду о камень, а вздох Кессы заставил его навострить уши.
— Зеркало ранено, — склонила голову странница. — Теперь оно совсем ничего не показывает.
Нингорс, облизнув нос, понюхал древнее стекло и пожал плечами.
— Может, оно уже умерло? Пахнет скверно.
"Я отнесу его Речнику Фриссу," — думала Кесса, убирая медальон под куртку. "Если он не вылечит — найду Гедимина. Он его сделал, он и поправит. А пока пусть отдохнёт..."
Нингорс, насытившись, растянулся на горячей скале, широко раскинув руки и крылья. Костяк змеи, кое-как скреплённый сухожилиями, остался висеть на уступе — больше от него нечего было откусить, но кто-то из харайг, выглянув из расщелины, принялся трепать маленький клочок мяса. Оно не годилось ящерам в пищу, но запах крови манил их, и противиться они не могли.
— В этом месяце мы собираем семена тростника, — тихо сказала Кесса, перебирая жёсткий рыжий мех на боку хеска. — Прямо над Рекой. Взлетаем на маленьких халгах, прицепляемся к початку и обрубаем стебель. Одна халга не удержит початок, и мы собираемся по трое. Но он такой тяжёлый, что тянет к земле, и мы садимся с ним на берег. Если повезёт, у самых пещер. У нас, на Правом Берегу, мало водяных злаков, а вот на Левом только их и едят. Зёрна, когда их вылущиваешь, пахнут водой...
— Да, края у вас голодные, — проворчал Нингорс. — У нас тростником кормят хумрашей. Они пасутся вдоль берега, ходят по уши в воде. Я однажды вцепился хумрашу в загривок, а он нырнул и таскал меня под водой, пока не сбросил. У них много жира на загривке и толстая шкура, нелегко прогрызть...
— Интересно, что жители Иррима делают в этом месяце? — Кесса покосилась на белое солнце, уходящее к огненному озеру. — Тут ни рек, ни тростника...
— Прячутся от Волны, если им повезло, — грива Нингорса всколыхнулась и чуть приподнялась. — А если нет — идут в ней.
Он помрачнел, и Кесса встревожилась.
— Ты снова слышишь Агаль? Он опять заговорил?
— Он шепчет, — невесело ухмыльнулся хеск. — Почти ничего не слышно. А когда я надел бурый камень, я совсем не слышал его. Он всё громче, детёныш. Наверное, он хочет затопить всё...
Крылатая тень скользила по жёлтой равнине, исчерченной красноватыми полосами. Холмы и каменистые осыпи сменяли друг друга, кое-где по краям глубоких расщелин вздыбились розовые скалы, изредка появлялись грязевые озерца, клокочущие и смердящие. Их обступала чахлая поросль тёмно-багровой травы с тонкими, едва заметными листьями. Издали она казалась клочьями меха, раскиданными по кромке грязи. Белое солнце Иррима, скользя под сводами, освещало скалы с левой стороны, и тени постепенно укорачивались. Кесса смотрела на небо в задумчивости — она точно помнила, что вчера солнце садилось слева.
— Нингорс! Мы летим правильно? Вчера солнце шло справа, а сегодня — слева!
— Я знаю, где верх, — буркнул Нингорс. — Туда и лечу. Это местное солнце, что ты к нему привязалась?!
"Странное оно," — пожала плечами Кесса. "Так и ходит из стороны в сторону? Посмотрим, куда оно завтра покатится..."
Утром ирримское солнце выплыло из-за правого крыла, и Речница, изумлённо мигнув, выбралась из кокона. Рассвет едва забрезжил, огненные озёра и разломы остались позади, и потянуло утренней прохладой. Кессе померещился запах прелых листьев, и она прикрыла глаза, представляя, что летит над Рекой. Но дымный смрад коснулся ноздрей и вернул её в Иррим.
— Нингорс, смотри! Это же город...
Густой чёрный дым валил столбом, взлетая к небесному своду и окутывая сталактиты дымкой. Посреди жёлтой равнины лепились друг к другу домишки и башенки, стена скал опоясывала их, — но она давно рухнула, и теперь город дымился. Тёмное русло Волны прошло в стороне от него, но она его заметила, и широкий "рукав" устремился к нему. Город с высоты казался наводнённым муравьями, и Кесса не видела, кто там воюет, но стены то и дело сотрясались от алых, золотых и зелёных вспышек, и здания оседали бесформенными грудами.
Нингорс на миг замедлил полёт, вздыбил шерсть на загривке, но, приглядевшись, только стиснул зубы и повернул в сторону.
"Да, нас там сожрут с костями," — покачала головой Кесса, заметив над развалинами стаю сверкающих драконов. Они с небывалой яростью поливали хрупкие строения огнём, иногда кидались вниз и выхватывали что-то с городских улиц. И, если Речница не ошибалась в размерах, у каждого из них Нингорс уместился бы в пасти.
Дым клубился вокруг, щекотал в горле, и как Алгана ни старался из него вылететь, ветер нёс горький смрад прямо на него. Откашлявшись и вытерев слёзы, Кесса снова взглянула вниз — и вскрикнула:
— Нингорс, смотри!
От дымящихся развалин быстро убегали хески. Их жёлтый мех сливался с холмами, и одежда, выкрашенная в цвет охры, не выдавала их, — Кесса едва различала их тени среди камней и расщелин. Маленькие чёрные "птицы" мчались за ними, и Речница, приглядевшись, увидела длинные хвосты и блестящую чешую. Хески убегали так быстро, как только могли, но были утомлены, а кого-то ранили, и его вели под руки, — стайка двигалась всё медленнее, пока не остановилась на дне глубокого оврага.
"Нуску Лучистый! Там даже воды не найдёшь..." — поёжилась Кесса.
— Нингорс, ты мог бы... Бездна!
В склон оврага ударила струя пламени. Волна заметила беглецов, и тонкий чёрный "ручей", отделившись от клокочущего на развалинах "озера", хлынул к расселине. Ещё секунда — и одержимые ворвались в овраг.
Нингорс взвыл. Ослепительный луч ударил в скалы на дне провала, и осколки камня брызнули во все стороны, заставив одержимых шарахнуться к выходу. Огромный шипастый демон в багровой чешуе вскинул руки, и Кессе на миг показалось, что её кровь кипит, а кости обугливаются. Шерсть Нингорса вспыхнула золотом, он глубоко вздохнул и затряс головой, второй луч, ярче прежнего, впился в землю, чуть-чуть промахнувшись мимо красного хеска. Взрыв отбросил его на скалы. Одержимые отпрянули от оврага, несколько заклятий просвистели мимо Нингорса, но не остановили его. Дротик ударился о перепонку его крыла, но отскочил, не причинив вреда. Третий луч, раздробив камни, обрушил на дно оврага лавину, и хески дрогнули. Огненный Скарс, плюнув напоследок сгустком алого пламени, выбрался из расселины и взревел, собирая уцелевших. Те, кто выбрался из-под камнепада, пустились за ним. Нингорс с торжествующим воем повис над оврагом, Кесса свесилась вниз, высматривая беглецов.
Под камнями кто-то зашевелился. Нингорс, опустившись на дно оврага, оскалился и рявкнул, и шевелящийся, тонко пискнув, замер.
— Ну зачем?! — нахмурилась Кесса, спрыгивая на засыпанное оползнем дно. — Вдруг он освободился?
— Как же, — фыркнул Нингорс и отступил от завала, подозрительно принюхиваясь. Кесса потянула в сторону один из обломков, но её помощь уже была не нужна — хеск освободился сам и теперь, пошатываясь, поднимался на ноги. Это был Флийя. Когда-то гладкий и блестящий мех "земляной белки" почернел и повис сосульками, одежда превратилась в лохмотья, перебитый хвост повис под странным углом. Флийя потрогал ушибленный затылок и растерянно мигнул.
— Не бойся, мы не враги, — Кесса показала пустые ладони. — Тебя принесло сюда Волной. Ты помнишь, кто ты?
— Д-да, — кивнул Флийя, потирая затылок. — Волна? Я был в Волне?
— Тебе повезло, — буркнул Нингорс, смерив его недовольным взглядом. — Шинн, я нашёл тут пещеру. Похоже, беглецы спрятались там. Тут больше нечего делать. Летим.
— Постой! Это пустыня, у них даже воды нет! — Кесса, взяв за руку Флийю, потянула его к пещере. — И этот бедняга... Нельзя его тут бросить! Пойдём, посмотрим, всё ли там в порядке...
Вход в пещеру прятался в тенях скал. Проём был широк — даже Нингорс вошёл туда свободно, не протискиваясь боком и не пригибаясь. Золотистые блики виднелись на дальней стене, но света давали мало — кто-то, видно, зажёг лучину.
— Ни-эйю! — Кесса протянула в темноту ладонь, и светящийся шарик на ней расплескал по пещере жёлтое сияние. — Не бойтесь нас...
Хески, сгрудившиеся у дальней стены, вздрогнули, повернулись к ней. Кто-то прижался к камню, кто-то, подобрав булыжник потяжелее, шагнул вперёд. Нингорс, шумно втянув воздух, зарычал и прыгнул на середину залы. Дрожащий рыжий свет окутал его и растаял, а вместе с ним потускнели и сгинули очертания хесков-беглецов. Там, где только что стояли они, осталась лишь стена, а за ней что-то негромко заскрежетало, а потом и залязгало.
— Морок! — фыркнул Нингорс, отступая к Кессе и заворачивая её в крыло. Флийя шарахнулся было к выходу, но хеск поймал его за плечо и заставил встать рядом с собой.
Позади что-то громыхнуло, и Кесса, обернувшись, увидела темноту — каменная плита, опустившись, замуровала пещеру. Дальняя стена лязгнула ещё раз, пропуская холодный синеватый свет. На пороге залы стояли копейщики, и их оружие было направлено на Нингорса.
— А это не морок, — буркнул он.
Копейщики переглянулись, и длинные светящиеся "перья", свисающие с их макушек — по два пера на каждого хеска — задрожали и приподнялись. Кесса уставилась на копья — необычно широкие наконечники были деревянными, но из них торчали маленькие тёмные лезвия. "Ишь! Но кого ими проткнёшь?" — озадаченно мигнула Речница, но тут свет всколыхнулся, и она увидела, как вокруг наконечников вытягиваются призрачные лезвия пурпурного сияния. "А, вот оно как..."
— Ну, и какого Вайнега вы тут всё переломали? — пронзительно вскрикнул маленький чёрный дракончик. Он висел, прицепившись когтями к длинной накидке копейщика. Тот согласно качнул перьями.
— Так это ваша ловушка для Волны?! — замигала Речница. Нингорс фыркнул.
— Была ловушка, — пискнул дракончик. — Теперь всё строить заново. А ну, летите отсюда, пока целы!
— Постой! — Кесса потянула за руку ошарашенного Флийю. Хеску было не по себе, и он оглядывался в поисках выхода, но единственный пролом в стене был там, где стояли копейщики.
— Этот Флийя был в Волне. Возьмите его к себе! Вы ведь лечите одержимых?
Один из копейщиков шагнул вперёд, поднося светящееся копьё к лицу Флийи. Тот испуганно замигал.
— Да. Отведи его к лекарю. Он ударился головой, — воин качнул перьями, и один из висящих на нём дракончиков взлетел и перебрался на плечо Флийи. Хески расступились, выпуская пленника из залы.
— А город? Дымящийся город на равнине... Он тоже ненастоящий? — спросила Кесса. — Мы пролетали над ним, там столько воинов Волны!
— Город? Да, там морок, — ответил один из драконов. — Алгана! Ты не надумал и там всё испортить?!
Нингорс зарычал, Кесса вцепилась в его руку.
— Тогда о вас не надо беспокоиться, — сказала Речница, оглядываясь на замурованный выход. — И мы улетим.
— И подальше, — пискнул дракончик. Копейщики шагнули назад, и две плиты одновременно загрохотали — одна опускалась, вторая поднималась.
Выходя из пещеры, Кесса оглянулась и увидела желтоватые блики на стене и усатые тени у огня. Морок восстанавливался, и с равнины уже слышался охотничий вой — отряд Волны преследовал "беглецов". Нингорс, громко фыркнув, взлетел, уклонился от просвистевшего над крылом огненного шара и повернул прочь от оврага. Воины Волны, спотыкаясь на камнях, бросились к пещере, но Кесса не успела посмотреть, как она захлопнется, — Алгана летел быстро.
— Что это за существа? — тихо спросила Кесса. — Никогда о них не слышала.
— Не ел их, — угрюмо отозвался Нингорс. — Но они умны. Хорошо прячутся.
Безжизненная жёлтая равнина протянулась внизу, и ничто не шевелилось на ней — только тень от крыльев Нингорса быстро скользила по холмам и расселинам, приближаясь к границе...
Это был первый ручей, который Кесса увидела в Ирриме, — единственный за многие дни пути. Тонкая журчащая струя вытекала из-под камней и обрушивалась на дно оврага — на десятки локтей вниз, по источенным водой уступам, а потом пробиралась по обломкам раскрошенных скал на дне, пока не исчезала в дебрях чёрных шипастых стволов. В овраге — там, где камни не громоздились друг на друга — кто-то насыпал земли и посадил Ицну. Год Волны выкрасил высокие колючие столбы в тёмно-багряный, в тени скал они казались чёрными. Ровными рядами они выстроились по берегам ручья.
Вдоль воды камни побагровели от пятен мха, тонкие красные нити водорослей колыхались на дне — но что-то зелёное виднелось на валунах, и Кесса, приглядевшись, увидела длинные тела и перистые листья, растущие из них. Зелёные черви грелись на камнях, подставляя вскинутые "перья" солнцу, и чутко вздрагивали от малейшего ветерка.
"Зелёные листья! Будто сто лет их не видела," — вздохнула Кесса. Нечего было и думать спуститься на дно оврага с высокой скалы, на которой они приземлились, и едва ли черви дали бы посмотреть на себя вблизи, — их пугала каждая тень среди камней. И у некоторых теней были когти.
Вода гремела о каменные ступени, заглушая скрипучие голоса пернатых ящеров, и Кесса могла лишь догадываться, где они, по колыханиям теней в нагромождении битого камня. Один из них подобрался близко к воде и замер между двух валунов, слившись с их пятнистыми боками. Солнце неспешно ползло к краю неба, и тень заслоняла нагретые камни; черви зашевелились, переползая на валуны поодаль от ручья, где белые лучи могли бы до них дотянуться. Один из них подполз к самому краю камня и на мгновение замер, свесив зелёный хвост в расщелину. Молниеносно сомкнулись челюсти, и червяк, трепыхаясь, исчез меж валунов. Тень от хохолка ящера скользнула по камню, и всё стихло.
