— На борту есть люди, — сказал Васко.
— Пока я говорю, отряд соборной стражи с полным вооружением пытается захватить корабль. У них будет оружие и доспехи, которых не было у предыдущих подразделений, и им не нужно будет ждать подкрепления от космических сил. Я уверяю вас: они очистят этот корабль в считанные часы, независимо от того, какие трюки он попытается с ними сыграть. В то же время, мне кажется, что единственное, что гарантированно удержит этот корабль от совершения каких-либо глупостей, — это присутствие Рашмики — прошу прощения, Ауры — собственной персоной. В конце концов, он практически бросился мне на шею, как только я заявил о своей позиции.
— Я не стану вас спасать, — сказала Рашмика. — Со мной или без меня, настоятель, вы покойник, если не отдадите мне тени.
— Тени останутся здесь, с вашими друзьями.
— Это убийство.
— Нет, это просто благоразумие. — Он подозвал одного из офицеров стражи собора поближе к своему ложу. — Хакен, держите их здесь, пока не получите известия о моем благополучном прибытии на корабль. Я буду там через тридцать минут, но вы не должны ничего предпринимать без моего согласия. Понятно?
Стражник подтвердил приказ кивком. — А что, если от вас не будет вестей, настоятель?
— Собор достигнет западной границы моста только через четыре часа. Через три часа тридцать минут можете освободить своих пленных и самостоятельно совершить уход. Соберитесь у захваченного корабля при первой же возможности.
— А как же скафандр, сэр? — спросил Хакен.
— Он погибнет вместе с "Леди Мор". Когда собор умрет, он заберет с собой своих демонов. — Куэйхи обратил свое внимание на Грилье, который помогал Рашмике прилаживать последние детали адвентистского скафандра. — Главный хирург? У тебя, случайно, нет с собой аптечки?
Грилье выглядел оскорбленным. — Я никогда не выхожу из дома без нее.
— Тогда открой ее. Найди шприц с чем-нибудь сильнодействующим, например, с DEUS-X. Это должно послужить достаточным стимулом, ты согласен?
— Найди свой собственный способ контролировать девушку, — сказал Грилье. — Я ухожу по собственному желанию. Думаю, нам с тобой пора идти разными путями.
— Мы можем поговорить об этом позже, — сказал Куэйхи, — но сейчас, думаю, я нужен тебе так же сильно, как и ты мне. Я догадался, что в наших отношениях может возникнуть небольшой кризис, поэтому приказал людям Хакена вывести из строя твой корабль.
— Я не волнуюсь. Я возьму другой.
— Другого такого нет. Люди Хакена одновременно позаботились о шаттле ультра.
— Значит, мы все застряли на борту собора, не так ли? — спросил Грилье.
— Нет. Я же сказал, что мы будем собираться у корабля, не так ли? Имей хоть немного веры, главный хирург. Хоть немного веры.
— Я думаю, для этого немного поздновато, — сказал Грилье. Но, не успев договорить, он начал рыться в своем чемодане, открывая его, чтобы достать разложенные по полочкам наборы шприцев.
Рашмика самостоятельно закончила надевать скафандр. Шлема не было: его пока не дали. Она посмотрела на свою мать, затем на Васко. — Вы не можете оставить их здесь. Они должны пойти с нами.
— Им разрешат уйти в свое время, — сказал Куэйхи.
Рашмика почувствовала холодное прикосновение шприца к своей шее.
— Готовы к переезду? — спросил Грилье.
— Я не оставлю их здесь, — настаивала Рашмика.
— С нами все будет в порядке, — сказала Хоури. — Просто иди с ним и делай то, что он говорит. Сейчас важна только ты.
Она тяжело вздохнула, принимая это и понимая, что у нее нет другого выбора. — Давайте покончим с этим, — сказала Рашмика.
Глаур позволил себе в последний раз взглянуть на пульсирующую империю Движущей силы, прежде чем покинуть ее навсегда. Он почувствовал необъяснимый приступ гордости: машины работали безупречно, несмотря на то, что действовали без участия человека с тех пор, как Сейфарт и он повернули свои двойные рычаги на пульте блокировки, тем самым переведя "Леди Морвенну" на автономное управление. Это было чувство, которое мог бы испытать директор школы, заглянув в класс прилежных учеников, занятых своими занятиями даже в отсутствие начальства. Со временем недостаток человеческого внимания дал бы о себе знать: на реакторе начали бы загораться сигнальные лампы, а турбины и связанные с ними механизмы начали бы перегреваться из-за отсутствия смазки и регулировки. Но это было на много часов позже, намного позже предполагаемого срока жизни "Леди Морвенны". Глаура больше не беспокоила вероятность того, что собор выдержит переход по мосту. По сигнальным индикаторам на главной навигационной панели он понял, что индуктивный кабель был оборван на некотором расстоянии от собора. Это могло произойти в любой точке в радиусе ста километров от нынешнего местоположения "Леди Мор", но Глаур был абсолютно уверен, что это произошло из-за того, что был разрушен сам мост. Он не мог сказать, как или кто это сделал. Конкурирующий собор, скорее всего, намеревался лишить настоятеля даже этого единственного безрассудного шанса на славу. Тем не менее, это, должно быть, было то еще зрелище. Почти такое же захватывающее зрелище, как и то, которое очень скоро представит собой сам собор.
Он отвернулся от машин и начал подниматься по винтовой лестнице, ведущей на следующий уровень собора. Он переступал со ступеньки на ступеньку, чувствуя себя неловко в аварийном вакуумном скафандре, который забрал из ремонтной мастерской. Он поднял лицевую панель, но рассчитывал, что вскоре окажется на поверхности Хелы, возвращаясь по следам собора обратно к обычному маршруту. Многие уже уехали: если он будет идти быстрым шагом, то в скором времени обязательно догонит одну из групп. Возможно, он даже мог бы взять машину из гаража, если какие-то из них еще остались.
Глаур приблизился к вершине. Что-то было не так: его обычный выход был перекрыт металлической решеткой. Это были защитные ворота: обычно открытые, но редко запиравшиеся администрацией Часовой башни, разве только когда они выполняли важные поручения.
Его заперли в Движущей силе.
Глаур попятился от ворот. Там были и другие лестницы, но он был уверен, что наверху обнаружит похожие препятствия. Зачем утруждать себя, перекрывая только один путь, а не все остальные?
Глаур запаниковал. Он схватился за калитку, и она задребезжала на петлях. Калитка дрожала, но он никак не мог открыть ее грубой силой. С этой стороны не было замка, даже если бы у него был ключ. Ему понадобятся режущие инструменты, чтобы добраться до остальной части "Леди Морвенны".
Он заставил себя успокоиться: времени было еще предостаточно. По всей вероятности, его заперли в Движущей силе по ошибке, кто-то решил, что зал без присмотра и что его стоит обезопасить от возможных попыток диверсии, какими бы неэффективными они ни были.
Все, что ему было нужно, — это режущее оборудование. С этим, к счастью, проблем не возникало. Не в Движущей силе.
Не теряя головы и заставляя себя не бросаться вниз по лестнице, Глаур снова начал спускаться. Мысленно он уже перебирал инструменты в ремонтной мастерской, подбирая самые подходящие для этой задачи.
СОРОК ВОСЕМЬ
Из своих недавно построенных гарнизонов в отвесных стенах крепления отряды соборной стражи штурмовали поверженный остов "Ностальгии по бесконечности". На этот раз они были готовы: они изучили донесения разведки о предыдущей атаке и имели некоторое представление о том, чего ожидать. Они знали, что попадают в активную и враждебную среду — не только из-за сопротивления, которого они могли ожидать от ультра, но и потому, что у этого корабля были средства обернуться против них, сокрушая и пронзая, топя и удушая. Однако все это не требовало объяснений: это была проблема кого-то другого. Все, что касалось подразделений стражи, — это надлежащий ответ.
Теперь у них были сверхмощные огнеметы и энергетическое оружие, мощные пулеметы с высокой проникающей способностью и буровые установки с алмазными наконечниками. У них были гидравлические ограждения, чтобы защитить коридоры и переборки от обрушения или нежелательного закрытия. У них были эпоксидные аэрозоли ударного отверждения, чтобы придать форму изменяющимся конструкциям. У них были взрывчатые вещества и нервно-паралитические средства. У них были запрещенные нанотехнологии.
Их мандат оставался прежним: они должны были захватить корабль с минимальными потерями. Но строгое толкование этого мандата должно было быть оставлено на усмотрение командования беглецов. И любое повреждение самого корабля, хотя и прискорбное, не было столь серьезной проблемой, как это было, когда "Ностальгия по бесконечности" все еще находилась на орбите. Настоятель пообещал ультра, что они смогут вернуть свой корабль, но, учитывая все, что произошло со времени последней попытки захвата, казалось маловероятным, что корабль когда-либо покинет поверхность Хелы. Возможно, он даже перестал быть кораблем.
Соборная стража быстро продвигалась вперед. Они заполонили судно, нейтрализуя сопротивление с максимальной силой. Сдача всегда была возможным вариантом, но ультра никогда им не пользовались.
Да будет так. Если минимальное количество жертв означало гибель каждого оставшегося члена экипажа, то так оно и должно было быть.
Корабль стонал вокруг них, когда они пробивали, раскалывали и прожигали себе путь сквозь него. Он сопротивлялся, уничтожая некоторых из них, но его усилия становились спорадическими и направленными не в ту сторону. По мере того, как стража собора заявляла, что все большая часть корабля находится под их надежным контролем, до них дошло, что корабль умирает. Это не имело значения: все, что когда-либо было нужно настоятелю, — это двигатели. Остальное было ненужным осложнением.
Он знал, что умирает. У всего сущего было свое пристанище, и после всех столетий, всех световых лет, всех перемен он начал думать, что нашел свое конечное предназначение. Он полагал, что понял это еще до того, как увидел крепление; возможно, даже до того, как выпотрошил себя, чтобы спасти спящих, которых привез с Арарата и Йеллоустоуна. Возможно, он знал это с того самого момента, как девять лет назад вышел из межзвездного пространства в это место чудес и паломничества. Он чувствовал усталость с тех пор, как был разбужен ото сна в океане Арарата, привлеченный раздражительной настороженностью пришельцев и настоятельной необходимостью эвакуации. Подобно Клавейну, одиноко размышлявшему на своем острове, он на самом деле хотел только отдыха, уединения и облегчения от собственного неразрешенного бремени грехов. Если бы ничего этого не случилось, он думал, что был бы очень доволен, оставшись в этой бухте, растворившись в истории, став частью географии, перестав даже преследовать самого себя, погрузившись в последний, бессмысленный сон о полете.
Он почувствовал, как соборная стража проникает в его тело, сначала их стремительное продвижение было не хуже уколов, но постепенно становилось все более неприятным — сильное, жгучее расстройство желудка, которое, в свою очередь, превратилось в колющую боль. Он не мог определить их количество, было ли их сто или тысяча. Он не мог даже предположить, какое оружие они использовали против него, или какой ущерб они оставили после себя. Они сожгли его нервные окончания и ослепили его глаза. Они оставили после себя следы онемения. Отсутствие боли там, где они проходили, — вообще отсутствие каких-либо ощущений — было хуже всего. Они освобождали мертвые механизмы корабля от временного захвата его живой инфекцией. То, во что он превратился, было прекрасным сном. Теперь все это подходило к концу.
Когда он уйдет, когда они очистят его, все необходимое останется. Даже если двигатели заглохнут, когда его разум перестанет их контролировать, люди в корабле найдут способ заставить их снова работать. Они заставят его труп работать на себя, превратив его в дергающуюся пародию на жизнь. Синхронизация Хелы и Халдоры не займет много времени, это будет что-то вроде строительства собора. Они будут возиться с его трупом до тех пор, пока эта работа не будет завершена, а затем, возможно, похоронят или освятят его.
Стражники продвигались все глубже. Оцепенение, которое они оставляли после себя, больше не ограничивалось узкими, извилистыми путями, которыми они проникали в него, но распространилось на целые области его анатомии. Он испытывал похожее чувство отсутствия, когда выводил своих "спящих" на орбиту, но то ранение было нанесено им самим, и он причинил себе не больше вреда, чем это было абсолютно необходимо. Теперь повреждения были неизбирательными, и отсутствие ощущений казалось еще более ужасающим. Через некоторое время — возможно, через несколько часов — пустоты поглотили бы все. Тогда он исчезнет, оставив после себя только автономные процессы.
У него еще было время действовать. Он становился слеп к самому себе, но его собственное тело составляло лишь крошечное сверкающее ядро сферы его сознания. Даже когда он отдыхал в колыбели крепления, то все равно продолжал получать данные с беспилотных летательных аппаратов, которые уже выпустил вокруг Хелы. Он воспринимал все, что происходило на планете, его взгляд синтезировался и расширялся благодаря лоскутному изображению, передаваемому камерами.
А в животе, до которого еще не добрались стражники собора, у него все еще было три гипометрических орудия. Это были изумительно тонкие штуки: их было достаточно сложно использовать при обычных условиях тяги, не говоря уже о том, чтобы лежа на боку. Можно было только догадываться, как отреагирует такая молотильная машина, если он запустит ее сейчас; как долго она будет работать, прежде чем разорвет себя и все вокруг в клочья.
Но он думал, что, вероятно, они сработают хотя бы раз. Все, что ему было нужно, — это цель, какое-то средство изменить ситуацию.
Его взгляд на Хелу изменился. Усилием воли он сосредоточился на потоках данных, которые включали изображения собора, снятые с различных ракурсов и высот. На мгновение попытка собрать эти слабые, нечеткие, разношерстные движущиеся изображения в единую трехмерную картину оказалась настолько утомительной, что он совершенно забыл о стражниках собора и о том, что они с ним делали. Затем перед его мысленным взором с неестественной ясностью видения предстала "Леди Морвенна". Он чувствовал, что его отношение к собору постоянно меняется, словно их связывала тугая железная цепь. Он знал, как далеко до него. Он знал, в каком направлении он находится.
Высоко на плоской поверхности одной из башен крошечные фигурки двигались, как заводные марионетки.
Они достигли посадочной площадки "Леди Морвенны". Там их ждали два космических корабля: тот, на котором прибыли ультра, и красная ракушка, в которой Рашмика узнала шаттл главного хирурга. Оба корабля были испещрены выжженными дырами в местах попадания снарядов с близкого расстояния. Рашмика подумала, что, будь у кораблей время, они, возможно, смогли бы отремонтировать себя настолько, чтобы покинуть собор. Но сейчас у них не было времени.
Грилье с силой прижал шприц к внешней поверхности ее скафандра. Она не знала, сможет ли игла проникнуть сквозь этот слой и добраться до ее кожи, но была уверена, что не хочет рисковать. Она слышала о DEUS-X и знала, на что он способен. Возможно, существует лекарство, и, возможно, действие вируса даже начнет ослабевать через некоторое время, когда ее организм выработает собственный иммунный ответ. Но в том, что касалось индоктринальных вирусов, все были согласны с тем, что, как только один из них попадает в вашу кровь, вы уже никогда не станете прежней.
