— Какую реакцию с нашей стороны вы, коллеги, сочли бы нормальной? — задал очередной вопрос Андерсон.
— Принять к сведению, — сказал Адамс. — Без дальнейших уточнений и конкретизации.
— И не выражать явно ни согласия, ни протеста, — дополнил Прессли. — Нужна им эта база — пусть строят. Не факт, что она сохранится до конца войны со Жнецами — всякое может быть. А после победы над 'креветками' — будет видно. Сейчас же что-то конкретное решать — нельзя. Мы в этом участвовать не должны.
— Хорошо, — подумав, подвёл итог Андерсон. — Согласен. Спасибо, коллеги, — он встал, проводил Адамса и Прессли до двери каюты, закрыл за ними створку, вернулся к рабочему столу и быстро набросал на экране проект ответного письма.
Четверть часа — и окончательно оформленный документ был отослан, а Андерсон выключил инструментрон и встал, решив подойти в очередной раз к закрытому бронезаслонкой иллюминатору. Он любил вот так прерывать работу и подходить к окну каюты. Расфокусированный взгляд командира фрегата очерчивал силуэт хозяина каюты, изредка останавливался на разноцветных пятнах изображений, выводимых на настенные экраны.
Андерсону не нравилось вот так просто 'держать' корабль здесь, на планете. Держать в бездействии. Он вспоминал, насколько остро и полно был счастлив, когда 'Нормандия' атаковала Жнеца. Да, может быть, высоколобым умникам из штабов Альянса Систем и могло привидеться, что разведывательный фрегат в принципе не должен участвовать в боестолкновениях, тем более, если оппонентом выступает сверхдредноут, но... Какой 'Нормандия' тогда боевой корабль? Может, честнее будет снять с фрегата-прототипа 'ПОИСКи', оба 'Таникса', а также все 'небольшие приложения', разоружить экипаж и команду, оставив разумным органическим обитателям фрегата только маломощные гражданские 'стволы'? Тогда, по меньшей мере, можно рассуждать о том, что безоружный корабль должен был бежать от сверхдредноута, бежать на самой полной скорости! Но если 'Нормандия' является боевым разведывательным кораблём, а не гражданским судном, то... Значит ли это, что использовать фрегат в качестве некоей базы для осуществления работ на вполне благоустроенной и заселённой людьми планете — это правильно?
Андерсон раз за разом прокручивал в памяти цепочку событий за последние несколько суток. И — пытался заглянуть в самое ближайшее будущее. Несколько суток — и тоннель будет закончен. Ещё раньше будет закончена вертикальная шахта. Это позволит решить многие проблемы протеан. Пусть переходят в корабль, пусть переносят на его борт всё, что посчитают нужным со своей базы. Вряд ли они смогут погрузить на один, пусть даже и очень большой и вместительный боевой протеанский фрегат всё содержимое подземной базы, но... Если они погрузят самое ценное и смогут вывезти незаметно с планеты, не засветив корабль, то уже это можно будет считать победой. Явик останется единственным выжившим протеанином, но никто не будет уверен в том, что и другие протеане смогли выжить. Разговоры, конечно, будут, но ведь и о Бермудском треугольнике и его тайнах земляне говорили на протяжении десятков лет, а толку? Разговоры остались разговорами, а треугольник — треугольником. Сейчас главное — дожить до старта протеанского корабля. Это — минимум декада. Эту декаду надо как-то прожить. Постараться прожить. Потом, когда протеанский фрегат покинет Иден-Прайм, сможет стартовать и 'Нормандия'.
Жнец... Даже если его старт с Идена будет зафиксирован, то где потом искать этот корабль? Явик как-то обмолвился, что такие корабли обладали во времена всевластия Протеанской империи весьма совершенными технологиями маскировки. Вряд ли на корабле-разведчике стоят устаревшие с тех пор системы, позволяющие 'засветиться'. Нет, системы там достаточно современные, совершенные. Значит, вторым всё же с планеты должен уйти не фрегат 'Нормандия', а Назара-наблюдатель. А фрегат 'Нормандия' уйдёт третьим. Визуально — вторым, после Жнеца. Фактически — первым кораблём, потому что Жнецу-Назаре ничто не помешает закрыться при старте с поверхности Идена полем невидимости — так, кажется, Явик определил эту технологию. А там — 'Клинок Ярости' в одну сторону, Назара-наблюдатель — в другую, а 'Нормандия' — к Цитадели. Эту станцию фрегатовцам никак миновать не удастся. На борту — два Спектра Цитадели, Маяк, протеанин. Ситуация, как не раз говорили земные человеческие классики-литераторы, 'только что резко осложнилась'. Фигурально, конечно, 'только что'. Не за секунду, не за минуту, не за час, но — осложнилась. Значит, вероятнее всего, следующая остановка 'Нормандии' будет на Цитадели.
Остановка, а не стоянка. Вряд ли после стольких суток здесь, на Иден-Прайме нормандовцы согласятся вот так просто бездеятельно простаивать на внешнем, а может быть — внутреннем рейде Станции. Предстоит решить несколько важных вопросов: Спектры-турианцы, Маяк и Явик. Остальное — мелочи, не стоящие сейчас сколько-нибудь подробного упоминания даже при таком беглом разборе ситуации. Главное — стартовать и уйти с Идена. Пусть иденцы сами делают всё необходимое для подготовки планеты и её населения к вторжению Жнецов.
Информация о вторжении уже ушла за пределы Идена, ушла в доказательной форме. Не то, что раньше — на уровне домыслов, слухов и легенд. Теперь о Жнецах заговорили как о реальной угрозе, как о реальной опасности. До цитадельских 'сидельцев' это вряд ли быстро 'дойдёт' — чиновники в таких направлениях способны только очень медленно думать. И ещё медленнее — соображать. А времени до Вторжения остаётся мало. По космическим меркам — так очень мало.
А по земным? По земным меркам — ещё меньше. В Альянсе — всего два десятка стран и между руководителями этих стран давно нет единства. Один 'Цербер' чего стоит. Превратили общественную организацию в прямо-таки государство в государстве. Некая наднациональная, надгосударственная структура, неподвластная земным легальным властям ни в какой сколько-нибудь заметной и достаточной мере — вот что такое 'Цербер'. Если доклад Сташинского — правда, то... 'Цербер' будет усиленно грабить протеанские развалины, добираясь до крайне ценных артефактов, не считаясь с потерями и с затратами на достижение первенства в этой сфере.
Что-то в этой организации не так. Андерсон не знал что именно не так, но чувствовал: здесь присутствует, как минимум, 'двойное дно'. А это — уже серьёзно. Предшественница Сташинского — член 'Цербера'? Сотрудник 'Цербера' — так будет правильнее обозначить эту дамочку. А 'Цербер' пустяками не занимается. И, если связать появление Жнеца и то обстоятельство, что во главе археологической партии, выкопавшей Маяк, стояла сотрудник 'Цербера'... К тому же — только волей обстоятельств, сложившихся не в её пользу, отстранённая от дальнейшего руководства археологами... Значит, 'Цербер' погряз в весьма специфических отношениях со Жнецами гораздо глубже, чем можно было представить себе ранее. Опять 'спрут'?!
Ничего не меняется, — подумав об этом, Андерсон встал с кресла, решив пройтись по каюте. Ходьба всегда его успокаивала, приводила мысли в порядок, позволяла снять неизбежное нервное напряжение. Или хотя бы ослабить пресс этого напряжения. Нет, сейчас, конечно, Карин видит, что состояние у командира фрегата — далеко не самое лучшее, но... пусть уж такое состояние, чем благодушие и ничегонеделание. Он — командир корабля и ему необходимо много, глубоко, серьёзно думать о таких вещах. Потому что кроме него — некому. Его коллеги ждут от своего командира решения или хотя бы указаний, в каком направлении теперь следует работать. Предстояло поработать на Идене эту ближайшую декаду, а там — снова уйти в полёт. Если уж космические корабли живут, как утверждают земные физики и лирики, в полётах и только в полётах, то командиры таких кораблей тем более чувствуют себя наиболее... нет, не комфортно, а нормально — именно в полётах.
Сделав несколько 'кругов' по каюте, Андерсон почувствовал, что достаточно успокоился для того, чтобы вернуться за стол и продолжить работу. Пришли новые доклады и рапорты, требовавшие его внимания. Надо было через час-полтора пройтись по кораблю, посмотреть, как реально обстоят дела на борту фрегата. Не всё, далеко не всё можно узнать, увидеть и почувствовать, находясь в командирской каюте. Потому личные обходы корабля Андерсон старался делать регулярно и относился к этим обходам, как к важным инструментам поддержания ситуации на борту в норме.
Бенезия ни разу за эти сутки не смогла застать Шепарда в его каюте. Она видела его в коридорах, отсеках и на постах 'Нормандии', но там он был очень занят. 'Старпом — всегда старпом, — повторяла себе матриарх, глядя на склонившегося над пультом или говорившего с нормандовцем Джона. — Мешать ему сейчас — нельзя. Он занят своим делом'.
Потом он неожиданно улетел на вторую базу. Туда, где продолжалось бурение вертикальной шахты. Точнее — оно уже подходило к концу. Улетел, конечно, не один — с Явиком. Протеанин продолжал потрясать восприятие матриарха азари. Мало того, что он практически не спал, не отдыхал, не 'отключался', так он ещё не исчезал надолго в своей каюте-выгородке. Его ждали, его звали, его хотели видеть и слышать очень многие нормандовцы. И протеанин был рад своей востребованности.
Рад. Хотя... Он оставался таким же собранным и малодоступным. Броню свою он не снимал сутками — для матриарха, привыкшей отмечать мельчайшие изменения, это было очевидно.
Только рядом с Шепардом протеанин немного... оттаивал, расслаблялся, становился чуть-чуть доступнее. Явик и Джон образовали прекрасную мини-команду. Конечно, у каждого из них были свои функции, свои задачи и свои обязанности. Далеко не всегда их можно было видеть вместе. Но, как вполне обоснованно полагала Бенезия, очень многие нормандовцы уже привыкали к тому, что только рядом со старпомом протеанин немного более... открыт, что-ли. Старшая Раса. Два слова, которые очень многое могут пояснить разумному, желающему понять детали.
Чем несколько часов занимались Явик и Джон на второй базе, Бенезия в деталях не знала. Карин снова попросила азари принять участие в очередном 'посещении' отдалённых селений района и матриарх согласилась. Рядом с Чаквас и её подругами старшая Т'Сони чувствовала себя спокойно и свободно. К тому, что рядом с женщинами — членами экипажа фрегата-прототипа находится необычная матриарх азари, жители Иден-Прайма уже начали привыкать. Да, возможно, для них, она и была необычным матриархом азари. Может быть, она чем-то очень существенно отличалась от своих ровесниц. Всё же Иден-Прайм — не какая-нибудь малонаселённая планета: это очень хорошо обустроенная большая человеческая колония.
Люди совершенно не стремятся к изолированности этого мира от представителей так называемых Старых Рас: здесь живут саларианцы, турианцы. Есть пара десятков кварианцев. Есть, конечно же, азари, но вот как раз с ними Бенезия намеренно и не хотела встречаться. Так, если случайно, то можно, а вот намеренно — нет. Ей гораздо интереснее было общаться с людьми, а с соплеменницами — только если будет важная и большая необходимость. А так — нет. Что-то подсказывало Бенезии, что ещё несколько двадцатичетырёхчасовых суток — и события будут сменять друг друга очень быстро. Скоро, очень скоро отлёт.
Иногда матриарх думала: как всё же хорошо, что она теперь вернулась в нормальное состояние. Теперь только она сама решает, что, когда и как ей следует делать. Над ней никто не властен: ни нормандовцы, ни иден-праймовцы не стремятся ею командовать, на чём-то настаивать. Они только предлагают и вполне нормально воспринимают её нежелание или прямой отказ. Это так приятно...
Теперь впереди, скорее всего — Цитадель. И там она впервые, конечно же, как часто говорят люди, 'расшифруется'. О ней тогда быстро узнают на Тессии и в Пространстве Азари. Там, на этой гигантской станции, будет стоянка. Не остановка, а именно стоянка. И у неё там будет возможность... сделать многое. Важное. Для неё — важное. Только для неё. Она постарается помочь нормандовцам. Всем, чем сможет. Потому что она им... верит. Как мало кому в своей жизни она верила. Верит и им и верит в них. Они... смогут одержать победу над Жнецами. Они — смогут. Весь многостолетний опыт матриарха азари однозначно указывал на это. Они — смогут.
Эту уверенность Бенезия не испытывала желания облекать в слова. Она понимала и верила, что нормандовцы — смогут. Благодаря происшедшему с Джоном у галактики появился протеанин Явик, благодаря Явику очень многое изменится. Так, что об очередной победе Жнецов над разумной органической жизнью уже нельзя думать, как о чём-то неминуемом и неизбежном. Джон — единственный, кто способен понять Явика достаточно полно и глубоко. Единственный, кто сможет многое пояснить Явику так, как не сможет больше никто из нынешних органиков. И единственный, кому Явик доверяет и... особенно глубоко и полно верит.
Джон и Явик действуют. Потому что только им двоим дано выправить эту часть ситуации безопасно. Знают ли Жнецы или не знают о том, что протеане выжили — не так уж, на самом деле, и важно. У Жнецов одна задача: в очередной раз зачистить Галактику от развитой разумной органической жизни. И если под это лезвие задачи попадут в очередной раз протеане — что ж... Значит, так тому и быть. Только вот не попадут они теперь. Они будут готовиться, они будут укрепляться, они будут развиваться, они будут... помогать, оставаясь на заднем плане для очень многих разумных органиков.
Хорошо, что Явик — не одинок. Одному — очень трудно. И — горько. Явик — силён, но одиночество... Его давление очень непросто выдержать и при этом — не сломаться. Протеане живут намного дольше, чем азари, но и они... не вечны.
Явик будет воевать, будет бороться, будет помогать. Он не будет один, потому что рядом с ним — Таэла. Да, она будет скрываться, но она будет рядом с Явиком. Со своим избранником.
Бенезия сама не всегда понимала, откуда и почему она столько знает о выживших протеанах. Для неё, пожилой азари не было секретом, что нормандовцы, те, кто знает о том, что Явик не одинок, строго хранят эту тайну, ничем не проявляя вовне своей осведомлённости. И она, матриарх азари, тоже — ничем не проявляет вовне своё знание. Явик... смог сделать так, что никому из разумных органиков, не допущенных к тайне такого уровня, не удастся узнать ничего из того, что составляет суть тайны. Он — действительно Старшая Раса. Не Старая — Старшая.
Пусть протеане останутся в безвестности, пусть они укрепятся, пусть породят новые поколения. Они смогут это сделать. Смогут, потому что на их стороне — бесценный для нынешних органиков опыт. И передавать нынешним жителям галактики частички этого опыта будет протеанин Явик. Появление которого уже очень серьёзно и существенно повлияло на ситуацию. Глупо рассчитывать, что о его существовании не известно теперь за пределами Иден-Прайма. Потому что... Потому что люди — разные. Они не действуют по одному раз и навсегда установленному шаблону. Они всегда действуют по-разному, временами — очень непредсказуемо. Молодая, активная, энергичная раса.
