— Умная девочка! — скривил губы герцог. — Только с чего ты вдруг так резко манеру разговора сменила? То усиленно пыталась из себя светскую даму изобразить, а сейчас вылезает обычная хамоватая деревенская баба...
— Герцог, неужто вы не хотите мне отвечать? Неужели стесняетесь сказать правду даме? Ах, герцог, вы еще и робки по натуре! Да не стесняйтесь, здесь почти все свои...
— Милая, а ведь я и верно, грешен — занимаюсь подобной чушью! — развел руками герцог. — Если честно, то надоели мне все эти бабские краски до того, что видеть их не хочется! Самому неприятно, а куда денешься?! Выхода другого нет. Не располагаю я к себе людей со своей обычной внешностью! Ничего не поделаешь, таким уродился! Знаешь, сколько мне в свое время пришлось повозиться, сколько и каких красок перепробовать, какое количество мастеров — цирюльников призвать, чтоб получился и внешне располагающий к себе добрейший милашка, и чтоб краски на лице были незаметны? Зато результат впечатляет! Такой душка на меня смотрит из зеркала, что и сам удивляюсь! Беда только в том, что этим раскрашиваем приходится заниматься каждое утро, да и в течение дня поддерживать на лице эту маску! Хлопот многовато, да и утомляет...
— Бедный страдалец! И к чему такие заботы? Попросили бы помощи у ваших приятелей из Нерга! Те бы живо из вас красавца писаного сделали! Хотя это не выход. Думаю, любой хороший маг понял бы, с чего это вы вдруг настолько преобразились. Опасно. Человек, водящий дружбу с колдунами Нерга... Когда бы пошли слухи о том, что колдуны Нерга причастны к волшебным изменениям вашей внешности, то подобные разговоры лично для вас принесли бы только вред. Неприятности там, ненужные разговоры, ущерб репутации... Нерг не может нести добро, а краски на вашем лице расцениваются как безобидные чудачества стареющего человека, всеми силами старающегося продлить молодость... Так?
— Правильно рассуждаешь. Не стоит понапрасну рисковать, если есть куда более простые пути.
— Милый герцог, должна сказать вам правду: рисуй вы себе милую внешность, не рисуй, а красавца из вас, увы, не сделать! Поверьте мне, как женщине: вас даже колдуны Нерга не сумеют сделать неотразимым! Наверное, и бесконечные интриги плетете именно оттого, что с молодости пытались заменить отсутствие привлекательности значимостью и властью? Правильно? Что, своей семьи нет? Ни жены, ни детей? Одни племянники? Понятно, вам же было не до того, чтоб обзаводиться своими наследниками! Или боялись продешевить? Все никак не могли выбрать для себя достойную невесту, знатную, богатую и влиятельную? Да и зачем вам нужна была женщина вашего круга, если вы мечтали об ином: как в итоге своих интриг появится возможность сместить правящую династию, самому заползти на престол Харнлонгра, и жениться на наследной принцессе одного из соседних государств? Выстроенная в мечтах юношеская сказка: корона на голове, дети — принцы и принцессы, толпы преданно глядящих придворных... Похоже, дорогуша, у вас вся жизнь, и все силы ушли в борьбу за исполнение свей несбыточной мечты — заскочить на трон и намертво вцепиться в него зубами! Тогда неудивительно, что у вас, милый герцог, кроме грез о престоле, никакой иной цели в жизни не было! А что в итоге? Оказались у разбитого корыта? Власть у вас имеется, и немалая, денег тоже хватает, а вот насчет всего остального...Упустили вы, герцог, свое время! Сами понимаете: из того, к чему вы так страстно стремились, уже ничего и никогда не сбудется! Всю жизнь занимались лишь тем, что роняли слюни, глядя на чужой трон, который никогда не будет вашим. Понятно, что вам, ущемленному судьбой, только и оставалось, что с умилением рассматривать косо вышитого хомячка на линялой тряпочке, прижимать этот лоскут старой ткани к груди, и мечтать о том, как бы прицепить на свою невзрачную голову чужую корону...
Пожалуй, стоит признать — меня несколько занесло... Или же у герцога нервы были вовсе не такие крепкие, как он пытался изобразить. Зато у него оказался крепкий кулак, который с размаха врезался в мое солнечное сплетение...
Глава 17
Так, Кисс прав: нам надо что-то делать! Проще говоря, следует уходить отсюда как можно быстрее! Одна надежда — на то, что Кисс сумеет справиться с замками кандалов! Не напрасно же он почти все шпильки из моих волос повытаскивал! Оказывается, мой так не кстати заболевший сокамерник еще и мастер в замках ковыряться! Надо же, сколько у человека скрытых достоинств! Правда, свое немалое желание съехидничать по этому поводу я благоразумно попридержала — еще разозлится не ко времени... Следует ему сказать спасибо уже за то, что, несмотря на свое лихорадочное состояние, он не падает духом. Свои кандалы он уже снял, сейчас возится с моими...Не знаю, как Кисс хоть что-то умудряется рассмотреть в той кромешной темноте, что стоит в нашем отсеке, ковыряется в замках кандалов только на слух, да на ощупь... Вон, слышу, еще одна моя шпилька выпала из его ослабевших пальцев на пол... Совсем, видно, мужика силы покидают... Вез слов вытащила из волос еще одну шпильку, сунула в его подрагивающие пальцы. Долгонько он с моими кандалами возится, со своими железками управился гораздо быстрее. Или это мне только кажется? Да нет, вряд ли... Руки у Кисса трясутся все сильнее, и жаром от него так и пышет. Хоть бы продержался еще недолгое время, не свалился бы в беспамятстве! Хорошо хоть, что наше суденышко крутит не так сильно. Судя по всему, ветер понемногу стихает...
— Готово...
Молодец, справился! А голос у Кисса хриплый, просто как карканье ворона... Совсем, видно, у него в горле пересохло. Даже я начинаю мечтать о глотке воды, во рту как песком обсыпано, а уж терзающую больного человека жажду я даже отдаленно не могу себе представить. За все то время, что мы находимся на этом суденышке, нам не то что поесть — попить ни разу не приносили. Впрочем, не до еды, водички бы немного, чтоб хоть сухие губы смочить...
Растерла затекшие руки со сбитыми в кровь запястьями от кандалов... Снова отозвалось болью в солнечном сплетении. Кулак у низенького герцога оказался весьма увесистым, да и приложил он меня от всей души... Хорошо, видно, я его своими словами задела, в больное место попала! Оттого он меня и ударил, не выдержал...
Ох, и разозлила же я его тогда! До немалой ярости довела, в бешенстве закричал герцог на меня, и в запале кой о чем проговорился... Но хорошо уже то, что тогда все про Кисса забыли, да и у него самого хватило ума отступить на полшага назад, прямо к борту, не особо показываясь на глаза нашим гостям. В общем, в запале про него все позабыли. Когда же за незваными посетителями захлопнулась дверь, Кисс негромко сказал:
— Не стоило так рисковать.
— Что? — не поняла я, едва переводя дыхание от боли в солнечном сплетении.
— Для того, чтоб они не догадались о моей болезни, ты отвлекла на себя их внимание... Умно, но рискованно... И очень опасно. Под горячую руку тебя вполне могли прибить... К тому же ты их оскорбила. Герцог этого никогда не забудет... Ни один из мужчин не простит таких слов в свой адрес...
— Отстань — выдохнула я, стараясь дышать не очень сильно.
— Если бы не ты... Думаю, я бы уже ползал по дну с увесистым грузом на ногах... Они же не дураки, вполне могли догадаться, в чем дело. Похоже, я должен сказать тебе спасибо... Хотя мне это и не нравится...
— Переживу без твоей благодарности.
— Надо отсюда выбираться.
— Ничего не имею против. Только скажи, как...
— Шпильку давай.
— Что?
— Мне нужны твои шпильки из волос.
— Да ты, никак, решил распустить свой жалкий хвост, и поменять прическу? На мой взгляд, это несколько не ко времени...
— Не надо язвить. Сейчас не до шуток, да и чувствую я себя далеко не лучшим образом...
Хоть бы на ногах удержаться... Так что не будем попусту терять время...
Я благоразумно умолкла. Как выяснилось, не напрасно. Не знаю, как именно, но от кандалов мы освободились. Начало положено...
— Кисс, если ты так лихо умеешь в замках ковыряться, то почему раньше не попытался их снять?
— Ты считаешь, это так просто? В темноте и без инструментов, почти голыми руками? Да к тому же скованными? Просто я решил рискнуть — все одно терять нечего... Хорошо уже то, что эти замки довольно простые, и кто-то не так давно их смазал... Мне повезло, что в своем нынешнем состоянии сумел с ними управиться... Очень повезло...
Теперь нам предстояло решить, как выбраться из этого отсека. Снаружи он закрывался на тяжелый засов, так что здесь не поможет никакая шпилька. Дверь тоже была крепкая, изготовлена из тяжелого дерева, плотно прилегала к косяку. Пока ее выбьешь, с тебя семь потов сойдет, да и сюда, на шум и грохот сбегутся все, кто только есть на суденышке. Кричать о том, что одному из нас будто бы плохо, и колотить в дверь ногами в надежде, что на наш призыв откликнется некто сердобольный, тоже не имеет смысла. Откроют ли дверь — это еще вопрос! А даже если и откроют, то еще неизвестно, сколько именно человек подойдет выяснять, что же такое с нами стряслось. Пусть даже я сумею справиться с несколькими людьми, но вот Кисс мне вряд ли сумеет помочь в случае чего...
— Что дальше будем делать? Из этого чулана так просто не выбраться...
— Это не чулан, а отсек.
— Хорошо, отсек. Что, все же попробуем дверь выбить?
— Это лишнее. Посторонись... Переборка справа... Приложи к ней руки... Вот сюда... Чувствуешь?
— Ничего не чувствую. Стена как стена...
— Стена... Сухопутный ты человек! Это называется переборка. В середине у нее что? Потрогай пальцами...
— Обычные доски А разве нет?
— Ох, женщины... — даже сейчас в голосе Кисса проскользнула насмешка. — Переборки на кораблях делают из целиковых досок, а здесь?.. Не обратила внимания? Впрочем, откуда тебе знать о таких вещах... А вот я подобную несуразность отметил про себя еще когда нас приковывали... Тогда посветлей было... Эта переборка состоит из двух плотно подогнанных друг к другу щитов. Вот здесь место их стыка... Поведи пальцами... Чувствуешь? Между ними идет как бы шов...
— Ну и что?
— Хочется надеяться, что я не ошибаюсь... К сожалению, тебе придется все делать самой. Увы, помощник из меня сейчас никакой... Давай становись поближе... Вот сюда, к этой части переборки, что у борта... Упирайся в эту переборку спиной, и как можно сильней дави на нее... Еще сильней! И еще! Если я прав, то для нас это единственный путь к спасению...
Как хорошо звучит, почти как музыка — путь к спасению! Правда, не понимаю: он что, рассчитывает, что эту переборку выломать сумею? Хотя, ради такой цели — спасения, можно и расстараться... Я изо всех имеющихся у меня сил навалилась на переборку... Но ничего не произошло...
— Попробуй еще раз... Только постарайся, приложи все силы, все, какие только у тебя есть...
Ладно! Встала поудобнее, перевела дух и снова навалилась на переборку... Ничего... Как стояла эта стенка, так и стоит... Неужели Кисс всерьез надеется, что я сумею свернуть эту стенку, или как там она правильно называется... Как же, сломаешь здесь хоть что-то, как бы не так! В этом отсеке все сделано на совесть! И зачем я эту стенку подпираю?.. Но при моем последнем усилии половина переборки внезапно чуть подалась назад, пусть и совсем немного, на расстояние, всего лишь чуть большее толщины своих досок... Все равно, от неожиданности я чуть не упала...
— Это что такое?
— Обычная хитрость на некоторых кораблях... — Кисс неожиданно легко отодвинул в сторону подавшуюся часть стены, причем та отъехала почти бесшумно, открыв соседний отсек. — То, что ты видишь — запасной проход между двумя помещениями. Чаще такие секреты делают на купеческих кораблях еще при постройке этого самого судна. На всякий случай... Правда, среди моряков подобные вещи вовсе не приветствуются. Как раз наоборот... Но ничего не поделаешь: купцы — народ своеобразный, во всем свой расчет имеют...
— А ты откуда обо всем этом знаешь?
— Просто знаю...
— Тогда почему нас поместили в этот отсек, когда из него есть еще один выход? Это просто неразумно!
— Мы с тобой не знаем, чей это корабль. Может, его наняли всего на один — два рейса... Хотя, если судить по вделанным в потолок железным кольцам, скованных пленников здесь перевозят не так и редко... Не знаю, но скорей всего, раздвигающаяся переборка сделана на всякий случай... Согласись, далеко не каждый из тех, кто находится на корабле, знает о подобных хитростях...
В примыкающем к нам отсеке ( в том, который соединяла наполовину открытая переборка), никого не было; сам он был побольше нашего, и в нем было чуть посветлей, можно было кое-что рассмотреть. Пусто, лишь в одном углу лежали свернутые веревки, куски парусины, деревянные ведра. Дверь в этот отсек была также закрыта снаружи, но, подойдя к ней, мы поняли, что она закрыта на простой накидывающийся крючок. Открыть его не составит никакого труда, тем более, что зазор между дверью и косяком был весьма приличный. И снаружи было тихо...
Надо уходить, пока у нас имеется такая возможность. Поставили на место отодвинутую часть переборки, снова разгородив отсеки. Да, кто-то из мастеров хорошо сделал свою работу: не зная о подобной хитрости, ни за что не догадаешься, что переборка с секретом, настолько плотно подогнаны друг к другу две половины одной стены! Конечно, вскоре нас хватятся, но, очень надеюсь, хотя бы не сразу поймут, куда мы подевались, потратят время на наши поиски...
Подобранной с пола узкой щепкой приподняли крючок на двери, выглянули в коридор...
Повезло, за дверью никого не было. Еще несколько шагов по узкому коридору, ступени наверх — и мы оказались на палубе...
После темноты отсеков даже тусклый рассвет раннего утра показался нестерпимо ярким. Раннее утро... Замечательно, это значит, что почти вся команда спит! Именно оттого на корабле и тихо, и людей на своем пути мы пока что не встретили. Неплохо...
Так, прикинем: вчера примерно в это же самое время мы отошли от пристани в Стольграде. Значит, мы с Киссом провели целый день в трюме этого корабля взаперти, стоя, без сна и воды... Я-то сравнительно неплохо себя чувствую, а вот как Кисс все еще на ногах держится — это вне моего понимания! Любой лекарь скажет, что он уже должен давно свалиться, причем в тяжелом горячечном бреду! Вон его как на свежем воздухе затрясло, зубы застучали... Вообще-то я его понимаю: после жаркого и душного трюма утренний воздух на палубе показался ему чуть ли не промозглым осенним холодом. Прошу, потерпи еще немного, котяра усатый...
Поднявшийся еще вчера ветер стихал, дождя тоже уже не было. Хотя тяжелые дождевые тучи все еще покрывали небо, но и они начинали понемногу уходить с небосвода, вслед за исчезающим ветром. Да и сам ветер над рекой уже не был таким резким и столь прохладным, как вчера, а куда больше походил на обычный теплый летний ветер, пусть и все еще довольно сильный. На краю неба, там, где всходило солнце, стала появляться узкая полоска яркого голубого неба... Все правильно, летом, до появления первых желтых листьев на березе, в наших краях не бывает долгих периодов непогоды. Пара дождливых дней — и снова всех радует солнце и блаженное тепло. Вот и сейчас: после вчерашнего дождя и ветра непогода отступает, и короткое северное лето вновь входит в свои права...
