— Вам не составит труда это выяснить, — заметила Ника и торжественно объявила. — Помогая вернуть эти земли законной владелице, вы не только обеспечиваете мне достойное приданое, но и восстанавливаете попранную много лет назад справедливость!
— Я совсем забыл об имении Юлисов, — казалось, не обращая никакого внимания на пылкую речь собеседницы, хозяин дома осторожно взял её за локоток и подвёл к скамейке, где она только что сидела. — А тут, действительно, всё может получиться как нельзя лучше.
— И не придётся утруждать почтенного сенатора, — добавила гостья, усаживаясь на противоположном конце. — Я уже и так ему многим обязана. Нельзя же злоупотреблять чужой добротой?
— Поэтому брачный договор, — по-прежнему игнорируя девушку, продолжил регистор Треиума. — Придётся подписывать без указания размеров приданого.
Как всегда в критических ситуациях, разум попаданки работал удивительно чётко, моментально просчитывая ситуацию и подбирая нужные слова:
— Но будет ли это разумно, господин Септис?
— А почему нет? — настороженно нахмурился собеседник.
Из ведущего к кухне коридора вышла Пласда, и заметив беседовавшего с племянницей супруга, направилась к нему.
— Как я слышала, господин Постум Аварий Денсим — очень влиятельный вельможа?
— Он главный смотритель имперских дорог, — явно ничего не понимая, кивнул хозяин дома.
— Что случилось? — подойдя ближе, с тревогой спросила его жена
— Наверное, сама Фиола осенила божественной мудростью госпожу Нику, — усмехнулся муж. — Она сама нашла себе приданое
— Какое? — недоуменно захлопала ресницами женщина. — Где?
— Домилюс! — заявил довольный произведённым эффектом регистор Трениума. — Место Юлисов! Она же осталась единственной из рода младших лотийских Юлисов!
— Но... как госпожа Ника может владеть землёй? — растерянно пробормотала хозяйка дома. — Она же ... женщина! Разве так можно?
— В "эпоху горя и слёз" радланский Сенат принял такой закон после битвы при Ривее. Правда под его властью тогда оставался только сам город и окрестности.
— Никогда не слышала ничего подобного, — покачала головой Пласда. — Битва при Ривее... Тогда шла война, и ты сам сказал, что сенаторы в Радле мало чем управляли.
— Но имение Юлисов находится как раз на той части территории Лотии, которая никогда не выходила из под власти Радла! — рассмеялся довольный супруг. — Так что с этой стороны претензии наследницы Юлисов не оспоришь! Вот только я не знаю, действует ли ещё тот закон, или его уже отменили...
— Тогда это будет очень хорошее приданое, — одобрительно кивнула собеседница.
— Я сегодня же всё выясню в архиве Сената, — пообещал муж, поднимаясь. — И начну готовить прошение императору.
— Подписание брачного договора пока откладывается? — осторожно спросила хозяйка дома.
— Нет, — покачал головой регистор Трениума.
— Да! — решительно заявила его племянница.
— Чего ждать? — нахмурился дядя, глядя на неё сверху вниз.
— Если господин Аварий настолько влиятелен, — проговорила Ника, поднимаясь. — Значит, у него есть не менее знатные враги? Не так ли, господин Септис?
— Так, — кивнул тот, по-прежнему явно ничего не понимая.
— Вы сами говорили, что закон старый, а значит, с возвращением имения могут возникнуть трудности, — девушка понимала, что говорит сумбурно, но планируя беседу, она не знала о желании дяди непременно подписать этот самый контракт. А если судить по рассказам Наставника, расстроить свадьбу после его заключения без скандала уже не выйдет.
— Да причём тут договор?! — регистор Трениума, кажется, начинал терять терпение.
— Подожди, Итур, — сказала Пласда, мягко кладя ему руку на запястье. — Не торопи, видишь, девочка волнуется. Дай ей высказаться до конца.
— Только быстрее! — недовольно буркнул хозяин дома.
— Благодарю, госпожа Септис, — поклонившись, гостья заговорила уже более уверенно. — Я не случайно расспрашивала о врагах господина Авария. Потому что, если возвращение Домилюса мне, как внучке безвинно казнённого сенатора Юлиса, в глазах Сената и императорского двора будет выглядеть торжеством справедливости, то получение столь дорогого поместья невестой такого влиятельного человека многие захотят представить как увеличение его и без того огромных богатств. Что стоит политическим противникам господина Авария затянуть дело, а то и вообще, придравшись к какой-нибудь мелочи, оставить меня без приданого? Вы же сами сказали, что закон очень давно не применялся.
Внимательно слушавшие её хозяева дома озадаченно переглянулись.
— Кто вас этому научил, госпожа Ника? — вкрадчиво поинтересовался дядя.
— Мой отец, — не задумываясь, ответила девушка и пояснила, заметив удивлённый взгляд собеседника. — Он говорил, что до тех пор, пока я не верну землю предков, мне не стоит даже думать о замужестве, и объяснил, почему следует поступать именно так.
Судя по всему, Итур Септис Даум крепко задумался, даже в затылке почесал.
— Есть ещё одна причина, по которой отец не советовал мне торопиться заводить семью, на сей раз новоявленная племянница решила привести подлинные слова Лация Юлиса Агилиса. — Я совершенно не представляю, как правильно вести хозяйство, как с умом распоряжаться рабами. Я даже не умею ткать и не знаю, в чём состоит главная обязанность супруги настоящего радланина.
— Рожать мужу как можно больше крепких и здоровых сыновей! — рассмеялся дядя. — А этому искусству женщин уже давно научили боги.
"Я тебе что, корова?" — зло подумала девушка, одновременно пытаясь принять ужасно смущённый вид, но, кажется, без особого успеха.
— Госпожа Ника права, Итур, — неожиданно вступилась за неё тётя. — Она же выросла без матери, среди глупых дикарей и просто не может знать самых элементарных вещей, известных любой радланке. Тебе же не хочется, чтобы Аварий жаловался родственникам и знакомым, будто семья Септисов подсунула ему невежду и неумёху? А он это может.
Хозяин дома недовольно засопел.
Поощряемая его молчанием, супруга продолжила:
— Пока вы будете добиваться возврата Домилюса, я постараюсь обучить Нику всему, что знаю сама. Пусть вместе с Гэаей помогают мне по дому.
— Я всё выясню об этом законе, госпожа Ника, — решительно объявил регистор Трениума. — И если у вас есть шанс вернуть родовые земли — поговорю с сенатором Юлисом и Постумом Аварием. Возможно, с объявлением о вашей свадьбе действительно стоит повременить.
— Благодарю, что выслушали меня, господин Септис, — с облегчением выдохнув, поклонилась девушка. — Отец часто рассказывал мне о мудрости господина Опта Септиса Гирнуса, а я теперь вижу, что его сын, хвала богам, не уступает ему ни умом, ни рассудительностью.
— Вы, госпожа Юлиса, тоже вполне достойны своих родителей, — снисходительно вернул похвалу явно довольный лестью собеседник.
— Завтрак готов? — спросил он, обращаясь к жене.
— Ждут только твоего распоряжения, — кивнула та.
— Тогда пусть выносят, — велел супруг. — Чтобы не терять времени, я выслушаю этих бездельников в столовой.
— А мы с вами, госпожа Ника, поедим здесь, — предложила Пласда. — Подождите, я сейчас вернусь.
Едва хозяева дома скрылись из глаз, гостья плюхнулась на лавку, и покачав головой, поправила наброшенную на плечи накидку. Несмотря на бурно наступавшую весну, в воздухе всё ещё ощущалась прохлада.
"С чего бы это тётка стала такой доброй? — подумала она, устало откидываясь на спинку скамейки. — Даже учить меня взялась. Хотя её знания мне, скорее всего, пригодятся. Только бы от жениха как-нибудь избавиться. Вот батман, навязали на мою голову заботу! Если сенатор Юлис не пожалел денег не только на поездку до Радла, но и на приданое, то выходит, эта свадьба нужна ему больше, чем дяде. Может, предложить Септису все виноградники, а не половину, как советовал Наставник, и попросить отказать Аварию? Нет, вряд ли он согласится. Ему, небось, лестно породниться с такой богатой особой, да ещё и приближённой к императору. Тогда о виноградниках лучше вообще помалкивать и думать, что делать дальше? Время осмотреться и собрать информацию, я себе, кажется, выиграла".
Мимо прошли невольники, нагруженные подносами с посудой и корзинами с едой. Шагавший последним юный виночерпий, призывно ей улыбнулся, поигрывая густыми чёрными бровями.
"Сколько тебе лет, сопляк? — насмешливо фыркнула девушка, едва не покрутив пальцем у виска. — Двенадцать, четырнадцать? Вряд ли больше. А туда же — заигрывать взялся... бисексуал".
Качая головой, она отвернулась и увидела, как из соседней двери выходит Торина Септиса Ульда в сопровождении знакомой толстой рабыни.
— Ника! — удивилась бабуля. — Ты зачем так рано встала? Девушкам надо больше спать. От этого кожа становится мягкой, а в глазах появляется озорной блеск, который так нравится мужчинам.
— Не спится на новом месте, — виновато улыбнулась внучка, решив, что ни к чему нагружать старушку лишними проблемами. Если Итур захочет, сам всё расскажет матери.
— Такое случается, — понимающе кивнула собеседница и обратилась к невольнице. — Я пока с внучкой посижу.
— Подождите, госпожа Септиса! — встрепенулась Дедера. — Я за подушкой схожу. Скамейка-то, небось, ещё холодная!
— А почему сразу не взяла? — нахмурилась хозяйка. — О чём думала, бестолковая?!
И Торина, сжав сухонький кулачок, звонко ударила рабыню в лоб костяшками пальцев.
— Простите, добрая-добрая госпожа! — взмолилась та, заливаясь слезами.
— Вот видишь, Ника, — скорбно покачала головой мама регистора Трениума. — До чего они тупые? На будущее запомни, что хозяйка обязана не только всё помнить, но и за всем следить. Иначе невольники обязательно что-нибудь перепутают или испортят.
— Понимаю, — кивнула слушательница, с почтением внимая первому уроку рабовладельческого домоводства. — Садитесь, госпожа Септиса. Я тут место уже нагрела.
— Спасибо, внучка, — растроганно улыбнулась бабуля, тут же накинувшись на склонившуюся в поклоне Дедеру. — Чего встала? Беги за подушкой, ослица ленивая!
Помогая старушке сесть, девушка удивилась: когда та успела сделать причёску и накраситься? Однако, приглядевшись, поняла, что шевелюра у старушки не своя. Она носила парик из чужих волос, среди которых мелькали искусно вплетённые тонкие седые пряди.
Шаркая сандалиями и тяжело дыша, появилась Дедера с плоской, расшитой узорами подушкой. Хозяйка вновь её обругала и постучала по лбу, где и так уже образовался ясно различимый синяк.
Тем временем рабы принесли квадратный столик, четыре сиденья с подлокотниками, но без спинок, споро расставили посуду.
Чуть позже пришла хозяйка дома с младшей дочерью, а за ними и невольница с подносом.
Завтрак оказался довольно скромный: варёные яйца, фасоль, мёд, лепёшки.
— Чем хотите сегодня заняться, госпожа Ника? — светским тоном осведомилась Пласда.
Однако, прежде чем племянница успела сообщить о своих планах, вмешалась бабуля:
— Нужно немедленно возблагодарить небожителей за её благополучное возвращение, пока они не обиделись.
— Вы правы, госпожа Септиса, — поспешно согласилась внучка, понимая, что пора начинать знакомиться с городом, рядом с которым, скорее всего, придётся провести всю оставшуюся жизнь. — Боги не оставляли меня своими милостями, и я обязана выказать им надлежащее почтение. Только я совсем не знаю Радла. Быть может, кто-нибудь из коскидов господина Септиса меня проводит?
— Вот ещё! — мама регистора Трениума едва лепёшкой не подавилась от возмущения. — Не вздумай связываться с этими прохвостами и бездельниками!
Она с раздражением швырнула в лицо Дедере поданный ей платок.
— Мы поедем в паланкине! Итуру он сегодня, кажется, не нужен?
В ответ на вопрос свекрови невестка нервно пожала плечами.
— Не знаю, — и и тут же подозвала одну из рабынь.
— Не переживай, — сидевшая рядом бабушка положила на ладонь внучке высохшую кисть руки, больше похожую на птичью лапку. — Если сын не даст свои носилки, мы возьмём у Пласды.
Она заговорщицки захихикала.
— Всю жизнь мечтала побывать в святилище Сенела, — негромко, но очень прочувственно заявила Ника. — Отец столько о нём рассказывал.
— Мы там сегодня обязательно будем, — решительно кивнула старушка.
— Я тоже хочу с вами! — неожиданно выпалила Гэая. — Мама, можно мне с бабушкой и госпожой Никой принести жертвы? Ну, не устанут эти дурацкие рабы, я же ещё маленькая!
— Что скажешь, госпожа Пласда? — от широкой, добродушной улыбки на лице Торины рельефно обозначились припудренные морщины. — Позволишь мне с внучками возблагодарить богов?
— Как можно запретить подобное благочестие? — натянуто улыбнулась хозяйка дома, и сурово сдвинув брови, обратилась к племяннице. — Вы собираетесь в святилище в таком виде?
"Вот батман! — выругалась про себя девушка. — Опять ей моя причёска не понравилась! Ну уж, устраивать на голове каракулевый воротник я не буду. Мне мелкая завивка не идёт".
И притворно вздохнув, пожаловалась:
— Вы правы, госпожа Септиса, новое платье, действительно, немного коротковато.
Услышав подобную претензию к своему подарку, собеседница холодно усмехнулась.
— Да, с длиной немного ошиблась, госпожа Ника. Итур говорил, что сестра была чуть ниже его. Вот я подобрала одежду на нормальный рост.
"Выходит, у меня ненормальный", — моментально уяснила намёк племянница, лихорадочно подбирая достойный ответ на тётушкину шпильку.
Но тут вмешалась Торина Септиса:
— А ну-ка встань, внучка, я на тебя погляжу.
Критически осмотрев её с ног до головы, старушка пожевала сухими накрашенными губами.
— Да, на пару бы дюймов длиннее. А то уж больно... смело для девушки из благородной семьи.
— Тогда, возможно, вам лучше остаться дома, госпожа Ника? — с милой издёвкой предложила супруга регистора Трениума. — Пока новое платье не сошьют?
Сидеть в крошечной комнатушке, или составлять компанию вредной тётке не хотелось. Поэтому, загнав обиду поглубже, девушка рассказала, как однажды уже вышла из подобного положения.
— Лента? — живо заинтересовалась бабуля, но после короткого размышления отрицательно покачала головой. — Это будет как-то слишком... по-варварски.
— Почему? — изобразила недоумение внучка. — Носят же сенаторы красные полосы на плащах?
— Это знак их высокого достоинства, а вовсе не украшение, — сурово нахмурилась старушка.
— Но смотрится хорошо, — не сдавалась собеседница. — Красиво. Вы же сами видели меня в том платье, которое мне подарила императрица. Я в нём присутствовала на ужине с её величеством, и ни она, ни кто-либо другой не сказали ничего плохого о моём внешнем виде.
— Да я как-то не разглядела его в темноте, — растерянно пробормотала Торина Септиса. — Где оно сейчас?
— В прачечной, — ответила хозяйка дома. — Я приказала выстирать все вещи госпожи Ники.
— Распорядись, пусть принесут, — попросила её старушка. — Хоть на мокрое посмотрю как следует.
Убедившись, что тётушка на какое-то время отказалась от идеи устроить ей завивку, девушка облегчённо перевела дух.
