Часть его хотела, чтобы они пошли дальше и отдали приказ, а не оставили это на его усмотрение, но он сказал себе, что в нем говорит его внутренний трус. И вот он принял решение. На самом деле, он сделал это три раза, дергаясь туда и сюда с некоторой нерешительностью, которая была совершенно на него не похожа.
Взрывы в тщательно отобранных стратегических местах — таких как батарейные погреба — могли бы значительно облегчить его задачу. Но это нападение было в такой же степени рассчитанным политическим маневром, как и чисто военной операцией или даже стремлением к давно отложенному правосудию, и этот политический маневр зависел от тонкого и деликатного баланса факторов в самом городе Горэт. Какими бы полезными в военном смысле ни были эти взрывы в погребах, они могут вызвать удивление — неправильное удивление, — особенно если это были таинственные взрывы без какой-либо легко идентифицируемой причины. Вполне вероятно, что те, кто склонен приписывать "еретикам" демонические силы, поступят именно так — и что те, кто склонен не приписывать им демонические силы, этого не сделают — что бы ни случилось. Но он не мог быть уверен в этом, и, как настойчиво указывали Ниниэн и Нарман, события в Горэте будут зависеть, по крайней мере, в значительной степени от восприятия двух или трех ключевых личностей, реакцию которых они просто не могли предсказать.
И поэтому, в конце концов, он решил отказаться от этого. Он только надеялся, что это не было решением, о котором он пожалеет.
И даже если я не собираюсь взрывать все вокруг с радостной самозабвенностью, и даже если я не могу рассказать своим людям все, мы уже рассказали им чертовски много. Это просто должно быть достаточно хорошо. И молодой Мэйкэду, возможно, сможет купить мне немного больший "информационный пузырь". Кстати, об этом....
Он взглянул на смотровую капсулу. Навигационный мостик "Гвилима Мэнтира" находился на высоте тридцати пяти футов над водой, что давало ему визуальный горизонт чуть менее восьми миль в ясную погоду. Его флагманский мостик был на десять футов выше, что давало ему видимость дальше на милю или около того. Дальномер, установленный на возвышении на носовой надстройке, был еще на двадцать футов выше, а его мощные дальномерные угловые линзы позволяли видеть более чем на десять миль, примерно на треть больше визуального диапазона смотровой кабины. Это было хорошо, но он мог бы добиться большего.
— Мастер-шеф Микджиликуди готов? — спросил он.
— Да, милорд. — Хэлком Барнс оторвался от голосовой трубки, в которую говорил, и улыбнулся. — Я так и думал, что вы спросите об этом прямо сейчас, и он говорит, что готов начать вытравливать трос в любое время, когда мы захотим. Он также говорит, и я цитирую: — Мастер Мэйкэду последние четверть часа извивался так, словно в его штанах полно пчел.
Несмотря на внутреннее напряжение, Сармут усмехнулся. Юный Зошуа Мэйкэду был пятым — и самым молодым — лейтенантом "Гвилима Мэнтира". Он также был легко сложенным, быстрым парнем, как и многие из новых воздухоплавателей империи Чарис.
— Ну, мы не можем допустить, чтобы Зошуа сводил боцмана с ума, — сказал адмирал. — Лучше скажи ему, чтобы начинал.
* * *
— Какого хрена?!
Испуганная непристойность вырвалась прежде, чем Алфрейдо Куэнтрил смог ее остановить, и лейтенант Брустейр пристально посмотрел на него. Но моряк только выпрямился и указал на подзорную трубу.
— Сэр, вам лучше взглянуть самому.
Настойчивость в тоне Куэнтрила уничтожила любое искушение упрекнуть его за его язык, и лейтенант приложил глаз к подзорной трубе. Несколько мгновений он не мог понять, что так напугало Куэнтрила, но затем резко вдохнул, увидев большую белую... фигуру, возвышающуюся над самым большим броненосцем еретиков. Она была уже значительно выше мачты большого корабля и продолжала подниматься все выше, быстро и плавно, пока он наблюдал. Он подумал, что по форме она напоминала сплющенную сигару, но у нее были какие-то короткие лопасти, или крылья, или что-то в этом роде, и она явно была каким-то образом прикреплена к кораблю.
— Что это за штука, сэр? — спросил Куэнтрил, и суровый моряк-ветеран был явно потрясен. Неудивительно, — подумал Брустейр, чувствуя холодную дрожь, когда вспомнил все пламенные проповеди, осуждающие еретиков за торговлю с демонами. — Но...
— Думаю, это воздушный шар, — медленно сказал он, заставляя себя отвести взгляд от подзорной трубы и выпрямиться,.. и даже удивился тому, насколько лучше он себя почувствовал, когда с расстоянием фигура превратилась в неопасное размытое пятно.
— Воздушный шар, сэр?
— Да. Я сам никогда такого не видел, — более уверенно ответил Брустейр, — но один из моих дядей видел демонстрацию в Горэте и рассказал мне об этом, когда я был ребенком. Если вы нагреете воздух внутри воздушного шара, он поднимется в воздух.
— Парит в воздухе? — Куэнтрил выглядел явно встревоженным. — Не могу сказать, что мне нравится, как это звучит, сэр!
— В этом нет ничего демонического, — быстро сказал Брустейр. — Сам епископ-исполнитель произнес это, когда дядя Сейлис был в Горэте. Это только огонь и воздух, и то и другое разрешено.
— Как скажете, сэр. — Куэнтрил казался не очень убежденным, — отметил Брустейр.
— Это не демоническое, — успокаивающе повторил лейтенант. — Но это позволит им увидеть намного дальше. Хотя не знаю, сколько пользы это им принесет. И что бы там ни увидел кто-то, сидящий наверху, ему все равно понадобится какой-то способ донести об этом до корабля. Возможно, будет просто небольшая проблема с тем, как сделать это вовремя, чтобы принести хоть какую-то пользу.
* * *
— Трос вытравлен, сэр, — объявил старшина Халис.
— Спасибо, Бринтин, — поблагодарил лейтенант Мэйкэду.
Лейтенант лежал ничком в носовой части обтекаемой гондолы. В отличие от воздушных шаров корпуса аэронавтов ИЧА, воздушные змеи военно-морского флота имели обтекаемую форму с короткими крыльями, которые создавали немалую подъемную силу, когда их материнские корабли буксировали их со скоростью пятнадцать узлов или около того. Или когда их буксировали со скоростью всего пять или десять узлов при ветре в двадцать пять узлов, как сегодня. Это означало, что им требовалось меньше водорода, чтобы поднять заданный вес — хотя, честно говоря, эта подъемная сила отсутствовала, когда их материнские корабли не неслись по ветру — и они, вероятно, могли бы втиснуть третьего пассажира в гондолу, если бы этот пассажир был не больше его или Халиса. Правда, при этом было бы тесновато.
В данный момент локти Мэйкэду опирались на мягкую подставку перед ним, пока он всматривался в свою мощную двойную трубу. Передняя часть гондолы была застеклена, чтобы защитить экипаж от ветра, создаваемого движением воздушного шара вперед, но Мэйкэду сдвинул центральную часть окна назад. Герцог Делтак мог говорить все, что хотел, но Зошуа Мэйкэду был твердо убежден, что видимость была лучше, когда окно не мешало.
Кроме того, им с Халисом нравился ветер.
— Проверь спускной цилиндр, — сказал он, не отрывая взгляда от вида впереди.
— Есть, сэр, — ответил Халис.
Молодой старшина засунул тестовое сообщение в маленький бронзовый цилиндр и убедился, что крышка правильно завинчена. Затем он привязал этого путешественника к посыльному тросу, развернутому с одной стороны оплетенного шелком стального чертополоха основного троса воздушного шара. Он отпустил его, и тот исчез, промелькнув по посыльному тросу на палубу далеко внизу.
Посмотрев вниз, Халис увидел, как один из других связистов набросился на цилиндр, отцепил его и передал записку, лежавшую в ней, Андру Микджиликуди, боцману "Гвилима Мэнтира". Микджиликуди взглянул на него, затем кивнул группе моряков, собравшихся вокруг парового двигателя "ослик" рядом с лебедкой, которая управляла тросом воздушного шара.
Вторая линия связи находилась на расстоянии более фута по другую сторону троса. Она также была сдвоена и проходила по шкиву вверху открытой задней части гондолы. Теперь эта веревка резко гудела, проносясь через шкив, пока прикрепленный к ней цилиндр не ударился об остальную часть у основания шкива, и Халис одобрительно кивнул.
Посыльные цилиндры были более быстрым средством связи, чем сигнальная лампа. Они также давали большую безопасность. "Маргрит"— они назвали шар в честь матери Мэйкэду, поскольку лейтенант сказал, что у нее всегда был взрывной характер — по сути, была огромной бомбой, которая только и ждала, чтобы взорваться. Вот почему в конструкции гондолы нигде не было железа или стали, и почему в ботинках ее экипажа не было железных гвоздей.
Линия связи с питанием была самым быстрым способом доставить сообщение на "Маргрит", но линия свободного падения была намного быстрее, когда дело доходило до передачи сообщения обратно на корабль. И поскольку главной обязанностью "Маргрит" было служить глазом "Гвилима Мэнтира" в небе — и замечать попадание выстрелов большого корабля вне облаков пушечного и дымового дыма, которые могли ослепить ее артиллеристов, — скорость связи была очень хорошей вещью.
— Обе линии работают нормально, сэр, — доложил он Мэйкэду.
— Хорошо.
Голос Мэйкэду звучал немного отстраненно, и Халис улыбнулся. С их нынешней высоты в тысячу восемьсот футов лейтенант мог видеть почти на шестьдесят миль. Это означало, что он мог видеть весь мыс Тоу. На самом деле, он, вероятно, мог просто разглядеть низменное размытое пятно острова Сэнди на дальней стороне Аутер-Граунд, участка воды между Бутом и барьерными островами, отделяющими его от Миддл-Граунд, ближе к Горэту. В данный момент он был сосредоточен ближе к дому, медленно и методично прочесывая воды пролива Лейс в поисках любых признаков королевского доларского флота. Халис был бы поражен, если бы кто-нибудь из уцелевших галеонов или винтовых галер графа Тирска был достаточно безумен, чтобы вступить в бой с эскадрой, но инструкции адмирала Сармута перед тем, как они стартовали, были четкими. Он хотел знать, как только они заметят что-нибудь большее, чем гребная лодка.
Прошло несколько минут, прежде чем Мэйкэду переключил свое внимание с канала на сам мыс Тоу. Он так же внимательно изучил укрепления, затем опустил двойную трубу и перекатился на бок, оглядываясь на Халиса.
— Сообщение, — сказал он, и старшина вытащил блокнот и карандаш.
— Готово, сэр.
— Начало сообщения. "В настоящее время в пределах видимости нет судов, находящихся на ходу. Несколько небольших судов пришвартованы к северу от мыса Тоу у причала батареи номер два. Также замечено несколько больших грузовых фургонов, крытых брезентом, за бруствером батареи номер один на хорошо окопанных позициях".
Он сделал паузу, задумчиво потирая кончик носа, обдумывая то, что только что сказал. Затем он пожал плечами.
— Перечитай это, — сказал он и кивнул, когда Халис сделал это. — Меня никогда не перестает удивлять, что любой, включая тебя, может прочитать твой почерк, Бринтин. Но еще раз повторяю, ты все понял правильно. Так что давай передадим сообщение обратно на корабль.
* * *
— Подходим к дистанции шесть миль, сэр, — пробормотал коммандер Фарсейджин, и сэр Хейнз Жэзтро кивнул, даже не опустив свою двойную трубу.
Он понял невысказанную часть заявления своего начальника штаба. Ливис Фарсейджин подумал, что его адмиралу самое время удалиться в боевую рубку КЕВ "Эрейстор" и поставить ее броню между ним и доларскими защитниками. С другой стороны, вероятность того, что доларский стрелок поразит цель — даже размером с "Эрейстор"— на расстоянии более десяти тысяч ярдов, была, мягко говоря, незначительной, а поле зрения из боевой рубки, даже с помощью одной из угловых подзорных труб, не было тем, что Жэзтро мог бы назвать адекватным.
— Скажи Эйлику, что я скоро приду, — сказал он, затем опустил свою трубу и криво улыбнулся Фарсейджину. — И если ты собираешься сказать мне, что он не был твоим сообщником в том, чтобы затащить мою задницу в боевую рубку, пожалуйста, не надо.
— Это было столь очевидно, не так ли? — Фарсейджин улыбнулся в ответ без раскаяния.
— Давай просто скажем, что утонченность — не твоя сильная сторона, — сказал Жэзтро. — Кроме того, если для нас это шесть миль, то для "Ривербенда" всего четыре с половиной, а это значит...
* * *
— Дальность восемь тысяч, сэр, — сказал лейтенант Джиффри Киплинджир, отрываясь от переговорной трубки, соединявшей артиллерийского офицера КЕВ "Ривербенд" с боевой рубкой. — Лейтенант Метцлир просит разрешения открыть огонь.
В отличие от адмирала Жэзтро, капитан Тобис Уитмин уже удалился в эту боевую рубку. Это было не потому, что он был больше обеспокоен доларской артиллерией на таком расстоянии, чем его адмирал, но слишком скоро должно было быть много сотрясений, взрывов и дыма от чарисийской артиллерии. В сложившихся обстоятельствах он предпочел, чтобы броня боевой рубки защищала его от дульных вспышек одиннадцати 6-дюймовых орудий.
Можете называть меня слабаком, но я действительно хотел бы сохранить свои барабанные перепонки целыми еще немного, — размышлял он.
— Очень хорошо, — признал он, вглядываясь в свою цель через угловую подзорную трубу правого борта. — Доверните нас еще на два румба на левый борт, рулевой.
— Два румба по левому борту, есть, сэр.
Старшина Рили Давинпорт легко повернул штурвал, несмотря на то, что руль "Ривербенда" был намного массивнее — и намного, намного тяжелее — чем когда-либо был руль любого из галеонов или галер. Сверкающие гидравлические усилители глубоко в недрах "Ривербенда" откликнулись на его прикосновение, и курс броненосца повернул на запад. Он продолжал приближаться к мысу Тоу, но его новый курс открывал его бортовой залп, позволив каждому из орудий правого борта вести огонь по батареям.
Уитмин позволил своему кораблю лечь на новый курс, затем оглянулся через плечо на второго лейтенанта "Ривербенда".
— Очень хорошо, Джиффри. Скажи Тейрону, что он может открыть огонь, когда будет готов.
— Есть, сэр! — лейтенант Киплинджир подтвердил это с широкой ухмылкой и исчез вниз по лестнице, как ящер в свою нору.
* * *
Что ж, это не может быть хорошим знаком, — подумал Алфрейдо Куэнтрил, стоя у амбразуры рядом со своей 10-дюймовой пушкой Фалтина.
Дивизион лейтенанта Брустейра теперь был укомплектован полностью, и лейтенант Ричардо Макмин, командир батареи номер один, занял его и Брустейра пост на наблюдательной вышке. Что касается Куэнтрила, то он тоже был более чем рад этому. Площадка вышки была плотно обложена мешками с песком, но существовала огромная разница между мешками с песком, какими бы толстыми они ни были, и твердой землей толстой защитной насыпи батареи.
Это было особенно актуально в данный момент, поскольку головной броненосец только что развернулся так, чтобы нанести удар бортом по мысу Тоу. Почему-то Куэнтрил сомневался, что они сделали бы это, если бы не считали...
* * *
— Огонь! — Тейрон Метцлир рявкнул в свою голосовую трубку у основания дальномера КЕВ "Ривербенд".
