— Тогда мне жаль, что мы с вами вообще встретились, господин Мадуцо! — медленно отчеканила Ия сквозь стиснутые зубы. — И нам лучше видеться как можно реже!
— Не стоит вот так сразу отвергать мои чувства, госпожа Харуко, — покачал головой гость, шагнув к ней. — Я умею быть благодарным, и вы сможете жить по-человечески.
— Чувства бывают разные, господин Мадуцо, — отступая, холодно заметила девушка. — Если они глубокие и серьёзные, то дождитесь моего брата и договаривайтесь с ним о свадьбе. А если ваши чувства сиюминутны и ветрены, то вам лучше развлечься на улице Тучки и дождя. Я же не могу позволить себе внебрачных отношений. Это будет безнравственно и разочарует моего благородного покровителя. Прошу понять меня правильно и поступить так, как подобает образованному дворянину.
Секретарь опального учёного недовольно засопел, а Платина решала, в какую сторону броситься, чтобы увернуться от его рук?
— Из-за своей холодности ко мне, вы быстрее потеряете расположение господина Асано, — откровенно пригрозил мужчина, не делая, однако, больше попыток приблизиться.
— Господин Асано мудр и проницателен, — с уверенностью, которую вовсе не испытывала, заявила Ия. — Он во всём разберётся.
— Посмотрим, госпожа Харуко, — криво усмехнулся гость. — Но, если вдруг передумаете, я готов вернуться к этому разговору. А пока собирайтесь и не заставляйте вас ждать!
С этими словами он коротко поклонился и вышел, демонстративно хлопнув дверью.
Шумно выдохнув, девушка опёрлась руками о стол, переживая очередную свалившуюся ей на голову напасть. На сей раз игрок явно закусил удила, ибо две столь серьёзные неприятности подряд — слишком много даже для него с его подлянками.
Вряд ли господин Мадуцо успокоится и продолжит её домогаться, скорее всего, оклеветав в глазах высоконравственного и добродетельного господина Нависамо Асано. И самое паршивое в том, что она ничего не сможет этому противопоставить.
Не стоит даже гадать, кому поверит опальный учёный: какой-то "мутной" вдове, нарушившей правила приличия и отказавшейся безропотно сдохнуть в семье родичей покойного мужа, или благородному дворянину, с кем знаком уже не один десяток лет.
— Вот же-ж! — не сдержавшись, выругалась Платина по-русски, чувствуя, как на глазах закипают слёзы обиды и ярости.
"Только бы не разреветься! — уговаривала она себя, глядя в маленькое металлическое зеркало. — Пойду по городу с опухшей рожей, разговоров не оберёшься, а обо мне и так уже чего только не болтают. Нет уж, вот вернусь и поплачу".
Прерывисто вздохнув, Ия поправила причёску, набросила на плечи накидку и вышла на веранду. Стоя посередине переднего двора, незваный гость что-то выговаривал склонившейся в почтительном поклоне служанке.
— Ишиша! — окликнула её хозяйка. — Я ухожу к господину Асано.
— Да, госпожа, — кивнула простолюдинка и пошла за дворянами к воротам.
Всю дорогу до усадьбы опального учёного его секретарь шагал впереди, храня суровое молчание, возможно, пытаясь столь нехитрым способом давить на нервы своей спутницы. Но та даже обрадовалась, лихорадочно размышляя над тем, как сгладить тот негатив о ней, что господин Мадуцо станет "лить в уши" своему шефу?
Войдя на вымощенный каменными плитами двор, мужчина надменно бросил:
— Ждите. Я доложу.
Когда он скрылся в главном зале, девушка медленно подошла к росшей в углу развесистой сливе. Торопливо проходившая мимо знакомая служанка поклонилась на ходу. Платина ответила коротким кивком.
Долго ждать не пришлось.
— Госпожа Харуко! — окликнул её секретарь опального учёного. — Ну, где вы там? Господин Асано ждёт вас, поторопитесь!
Заметив стоявшие на приступочке туфли, Ия тоже разулась и только после этого ступила на нагретые солнцем, гладко оструганные доски веранды.
Лишнюю мебель из помещения уже убрали. За одиноким столом на небольшом возвышении восседал сам хозяин дома в сине-зелёном халате из дорогого, плотного шёлка и в смешной шапочке с квадратным верхом.
Смиренно потупив взор, гостья церемонно поклонилась, представившись полным наименованием, сообщила, что чрезвычайно рада вновь увидеться с благородным господином Асано, и робко поинтересовалась, зачем она понадобилась ему так срочно?
— Господин Гиедо сообщил мне, что завтра во второй половине второго часа дневной стражи начальник уезда будет судить негодяя, пытавшегося ограбить ваш дом, — заговорил старик спокойным, даже монотонным голосом. — Скажите, госпожа Харуко, почему я, тот, кому ваш брат доверил покровительство над вами, узнаю об этом последним?
— Потому что я совершила большую ошибку, посчитав это происшествие недостойным вашего внимания, — глядя в пол, выдала девушка заранее заготовленный ответ, отметив про себя, что судить будут только одного, хотя в жалобе она указала два имени. Видимо, Шал всё-таки сдох. Ну и земля ему стекловатой.
Кажется, ей удалось удивить собеседника, потому что голос явственно дрогнул:
— По-вашему нападение на дом — незначительное происшествие?
— Бандиты ничего не взяли и не нанесли мне серьёзного вреда, — Платина рискнула бросить короткий взгляд на вскинувшего седые брови опального учёного. — И я подумала, что, с моей стороны, будет невежливо беспокоить вас. Тем более, что господин Гиедо рассказал, к кому я должна обратиться, а чиновники в уездной канцелярии помогли составить жалобу начальнику уезда. Вот я и подумала: если справилась сама, зачем беспокоить покровителя?
— Но вы, по крайней мере, могли поставить меня в известность? — сварливо проворчал хозяин дома. — Я обещал господину Таниго позаботиться о вас. И что я скажу, когда он вернётся? Что на его сестру напали, а я ничего не знал?
— Это моя большая ошибка, господин Асано, — низко поклонившись, повинилась гостья. — Если со мной ещё что-то случится, сначала я доложу вам.
Многозначительно помолчав, видимо, для того, чтобы дать ей возможность осознать всю тяжесть своего проступка, старик поинтересовался:
— Так что же там у вас произошло на самом деле? А то господин Гиедо тут такого наговорил...
Ия прокашлялась, собираясь с мыслями.
— Возьмите табурет и садитесь, — неожиданно предложил собеседник.
— Спасибо, господин Асано, — поблагодарила девушка и, оглядевшись, обнаружила указанный предмет у стены под картиной с горным пейзажем.
Поставив табурет напротив стола опального учёного, Платина уселась, машинально расправила платье и заговорила:
Однако её почти сразу же прервали.
— Золото? — недоверчиво уточнил старик.
— Да, — подтвердила Ия, поведав о неудачной попытке сбыть единственную, оставленную ей братом золотую монету. — Он говорил, что за неё могут дать восемьдесят или даже сто муни. Но ювелиры предлагали только пятьдесят, и я не стала продавать.
— Здесь не столица, — недовольно проворчал хозяин дома. — Вот там действительно могут дать и сто, да и то только ассигнациями. А здесь больше семидесяти пяти не заплатят. Имейте это ввиду.
Гостья не стала откровенничать и посвящать его в то, что на самом деле произошло между ней и налётчиком. По версии девушки, бандит толкнул её на пол, и она, выдернув из причёски шпильку, ударила его по ноге.
— Потом я вскочила, схватила со стола маленький нож, — девушка изо всех сил старалась не сорваться на скороговорку. — Им я прижимала листы, чтобы не сдуло ветром из окна, и ударила его. Он закричал ещё сильнее. Я побежала в спальню за большим кинжалом...
— Откуда он у вас? — вновь прервал её слушатель.
— Это подарок брата, — пояснила Платина. — Он даже немного учил меня им драться. Спросите у молодого господина Асано.
Собеседник недовольно скривился, но промолчал.
— Вот этим кинжалом я его ударила во второй раз и стала звать на помощь. Он упал. Вбежал его помощник. Тогда я спряталась в спальне и держала дверь, не переставая звать на помощь. Хвала Вечному небу, меня услышали. Слуги соседей стали спрашивать через забор, что у меня случилось? Тогда бандиты испугались. Один помог другому встать, и они ушли. Потом пришли соседи. Я им рассказала, что случилось, и попросила позвать стражников и лекаря.
Далее Ия коротенько рассказала о беседе с господином Гиедо, о приходе помощника лекаря и о своём посещении уездной канцелярии.
— Ваше поведение совершенно неприемлемо для благородной женщины, — выслушав её, вынес свой вердикт покровитель.
Ожидавшая чего-то подобного девушка встала и поклонилась.
— Я всего лишь глупая вдова и неспособна понять всю мудрость ваших слов, господин Асано. Поэтому почтительно прошу разъяснить подробнее, что именно я сделала не так?
— Вы ни в коем случае не должны были идти продавать золото одна! — совершенно неожиданно высказал опальный учёный.
— Но я уже меняла еуны, господин Асано, — вкрадчиво произнесла Платина, вспомнив, как торговец шёлком спокойно взял у неё серебряный слиток и отсчитал сотню монет.
— Золото — это другое! — не терпящим возражения тоном заявил старик.
Но на этом список его претензий не ограничивался.
— Благородная женщина не должна брать в руки оружие и кого-то убивать!
Вот тут уж пришелица из иного мира не смогла сохранить невозмутимое выражение морды лица и едва не задохнулась от возмущения. Неужели этот старый лицемер предлагает ей позволить себя ограбить и изнасиловать, чтобы потом покончить жизнь самоубийством, смывая позор?!
Она уже даже нашла, что возразить на подобный маразм, но покровитель не дал ей и слова сказать:
— Для этого есть мужчины! Почему у вас нет слуги?!
— Потому что я не могу себе это позволить! — почти огрызнулась Ия. — И потому что посторонний мужчина, пусть даже и простолюдин, в доме одинокой вдовы станет причиной мерзких слухов и домыслов!
"В которые ты сразу и с удовольствием поверишь!" — добавила она уже про себя.
— Это пустые оправдания, госпожа Харуко! — хозяин дома негромко, но веско стукнул сухой ладошкой по лакированной столешнице. — Если бы с вами что-то случилось, как бы я объяснил это господину Таниго после его возвращения? Я ваш покровитель и несу ответственность за вас!
"Ну так дай тогда денег на охрану старый хрыч!" — мысленно выпалила гостья, не решившись, однако, озвучивать свои "хотелки".
— Но самое главное! — патетически возгласил опальный учёный. — Вы не удосужились поставить меня в известность о случившемся! Это совершенно недопустимо, госпожа Харуко!
— Сознаю свою вину, — не поднимая взор, повинилась девушка, продолжив про себя фразу по-русски: "меру, степень, глубину". — И прошу... наказать меня так, как посчитаете нужным. Клянусь Вечным небом, что в следующий раз сразу буду сообщать о подобных... неприятностях.
— Ступайте, — пренебрежительно махнул рукой старик. — И не забудьте явиться завтра на суд, если не хотите, чтобы за вами направили стражников.
— Не забуду, — поклонилась Платина.
Покидая главный зал, она пребывала в полном недоумении: "Ну, и что это было? Вызвал, отчитал и успокоился. Показал свою заботу, а помочь даже не предложил. Вот же-ж! Нет, я всё правильно сделала, когда к нему не побежала. Надо стараться всё делать самой, и ничего у него не просить!"
Шагнув на веранду, Ия аккуратно закрыла за собой дверь, увидела у подножья лестницы знакомую служанку.
— Старшая госпожа просила вас зайти, госпожа Харуко.
— Пойдём, — вздохнула Платина, обуваясь и раздражённо думая: "Теперь ещё и с ней объясняться придётся".
Однако в покоях хозяйки дома, кроме наложницы, присутствовал и сын опального учёного. В соответствии с местными правилами приличия его Ия поприветствовала первым.
— Здравствуйте, господин Асано.
А уж потом всех остальных:
— Рада видеть вас, благородные дамы. Прощу прощения за то, что давно не заходила.
Она виновато пожала плечами.
— Дела.
Женщины удивительно синхронно кивнули, не вставая с табуреток, и супруга произнесла взволнованным голосом:
— Неужели это правда, что на вас напали грабители?
— Правда, госпожа Асано, — подтвердила девушка.
— И вы их всех убили? — с расширенными то ли от ужаса, то ли от восторга глазами спросила наложница.
— Нет, нет, госпожа Асано, — разочаровала её Платина. — Всего лишь ранила и только одного.
— Присядьте, — наконец-то предложила хозяйка дома. — Выпейте чаю и расскажите нам, как всё случилось?
— Господин Таниго не зря учил вас, госпожа Харуко, — криво усмехнулся молодой человек.
— Я старалась, господин Асано, — холодно проговорила Ия, и душу вновь царапнуло осознание несправедливости своего отношения к этому несчастному парню.
Но теперь, когда господин Мадуцо наглядно продемонстрировал ей своё истинное мурло, всю надежду на сохранение благожелательного расположения к себе опального учёного девушка связывала с его жёнами. Глядишь, и замолвят за неё доброе словечко перед супругом. Они хоть и женщины, но всё же матери его детей. Вдруг да и послушает? А главная из них очень переживает: как бы её больной ребёнок не воспылал страстью к вдове с непонятным прошлым? Так что просто, молодой господин Асано, ничего личного, только выживание.
Видимо, чувствуя эту отстранённость, юноша потупил взор и вроде бы даже смутился.
Стараясь не смотреть на него, девушка рассказала собеседницам то же, что и их мужу. Вот только реакция благородных дам оказалась гораздо более эмоциональной. Супруга и наложница, то обе вместе, то попеременно охали, всплескивали руками и качали украшенными сложными причёсками головами, жадно ловя каждое слово.
За время их разговора, начисто лишённого какого-либо морализаторства, беглая преступница с аппетитом осушила пару чашек ароматного чая и даже немного расслабилась.
— И вы вот так прямо и ткнули его кинжалом в живот?! — подавшись вперёд, с каким-то придыханием спросила наложница. Глаза её горели то ли от возбуждения, то ли от предвкушения ещё более кровавых подробностей, а кончик языка нервно облизал пересохшие губы.
— А что мне ещё оставалось делать? — в привычной для аборигенов манере вопросом на вопрос ответила Платина, невольно поёжившись от жутких воспоминаний. — Эти негодяи хотели не только ограбить меня, но ещё и изнасиловать, и убить.
— Какой ужас! — охнула собеседница, раскрывая веер и обмахивая им разгорячённое лицо.
— Но, может, они не имели таких жестоких намерений, госпожа Хакуко? — усомнилась супруга опального учёного, ставя чашечку на стол. — Могли же они просто забрать вещи и уйти? Я слышала, весной ограбили дом одного купца. Люди с вот также закрытыми лицами связали хозяев, слуг, забрали всё, что смогли унести, и скрылись. До сих пор найти не могут. Может, и с вами ничего плохого не случилось бы?
— Нет, госпожа Асано, — криво усмехнулась Ия. — Когда тот злодей меня сзади за шею к себе прижимал и грозил глаз выколоть, я спиной все его намерения чувствовала.
Делая глоток чая, молодой человек громко фыркнул. Испуганно ойкнув, девушка инстинктивно прикрыла рот ладошкой. Жёны хозяина дома укоризненно посмотрели на гостью. При этом наложница закусила губу, стараясь не улыбаться, а супруга возвела очи горе.
