Саша ожидал чего угодно, но только не такого. Он даже не смог бы сказать, что поразило его больше — предотвращённое, по-видимому, спецслужбами, покушение на Кеннеди или успешно реализованный проект атомно-импульсного планетолёта. То, что он ещё вчера считал фантастикой и несбыточной мечтой, в этом удивительном мире раз за разом оборачивалось реальностью.
Он пару раз обошёл вокруг корабля. Ему хотелось рассматривать его до самого вечера, но он опасался, что родители, особенно мать, уже устали, и долго не вытерпят. Саша решил, что осмотреть экспозицию подробно он сможет в другой день, приехав один, и попросил Марину отвести Ирину Викторовну в какое-нибудь кафе.
— Посидите там, пока отец рассказывает, я смотрю, он увлёкся и пока выглядит бодренько.
Марина с бабушкой ушли в кафе, а Дмитрий Алексеевич с удовольствием продолжил рассказывать:
— Сначала к Марсу отправили несколько АМС. Первые две — 'Зонд-3' и 'Зонд-4' — ещё в 60-м. В мае 1961 года 'Зонд-3' вышел на орбиту Марса и стал работать как фоторазведчик и ретранслятор, а спускаемый аппарат 'Зонда-4' совершил успешную посадку на Марс.
— Нифига себе! — Саша уже сбился в подсчёте сюрпризов, сыпавшихся на него один за другим.
— Да, вот так. Нам повезло, аппарат сел не слишком далеко от северной полярной шапки и сумел обнаружить под слоем пыли на поверхности водяной лёд, — рассказал Дмитрий Алексеевич. — Перед пилотируемым полётом мы отправили к Марсу ещё несколько АМС. В 71 году на Марсе была длительная пыльная буря, она продолжалась с 22 сентября по 10 января 72 года. Многие тогда ещё недоумевали, почему Королёв под разными предлогами оттягивал запуски. Видимо, он из присланной тобой информации знал о буре и о времени её предполагаемого окончания. В общем, старт АМС к Марсу немного отложили, при этом время запуска оказалось вне оптимального окна старта, но АМС доработали, установив на них ионные двигатели для дополнительного разгона. В результате спускаемые аппараты обеих АМС благополучно сели на Марс в январе 72 года, практически через несколько солов после окончания бури. Спускаемый аппарат АМС 'Марс-2' сел в долине Нанеди в Земле Ксанфа, а 'Марс-3' — в большой кратер Птолемей. Они передали очень интересные данные, в том числе — фотоснимки и результаты спектрального анализа породы. Оба спускаемых аппарата несли маленькие ползающие марсоходы, они назывались 'Прибор оценки проходимости'. Далеко отползти от посадочного аппарата они не могли, но задачу исследования грунта выполнили.
— В нашей истории все аппараты, что мы посылали на Марс, разбились или потеряли связь с Землёй, — вздохнул Саша.
— Нам повезло больше, благодаря твоим предупреждениям наши учёные об этом знали и сумели подготовиться, да и электронные компоненты, которые у нас производились, уже были достаточно надёжные. В 73-м мы запустили ещё четыре АМС — 'Марс-4, -5, -6 и -7'. Первые две вышли на орбиту Марса, работали как ретрансляторы и фотографировали местность с орбиты. Две другие уже несли два полноценных небольших марсохода, для изучения места посадки.
— Однако! У нас, помнится, спускаемый аппарат АМС 'Марс-6' разбился, а аппарат 'Марс-7' промахнулся мимо Марса из-за программных ошибок, — припомнил Саша. — А как вы марсоходами управляли на таком расстоянии? Задержка же очень большая у сигнала. На американских марсоходах управление было программное.
— Наши марсоходы на каждой остановке передавали круговую телевизионную панораму, по которой учёные оценивали окружающий рельеф и выбирали, куда ехать, — рассказал Дмитрий Алексеевич. — Марсоходы двигались короткими отрезками по один-два метра за раз. Основной задачей у них была оценка микрорельефа, насколько помню из тогдашних статей. К моменту старта пилотируемой экспедиции они сумели отснять несколько площадок, подходящих для посадки.
Пилотируемая экспедиция стартовала в 75-м году. Планетолёт 'Надежда', как видишь, относительно небольшой, масса пустого, без тяговых зарядов, всего 200 тонн, из которых 100 тонн составлял тяговый модуль с диаметром плиты 10 метров, поэтому его запустили на твердотопливных ускорителях. Вон, сзади лежит один из них. Основную массу составляли тяговые заряды, общая масса была около двух тысяч тонн.
Тем не менее, этот корабль смог вытащить на низкую орбиту 100 тонн полезной нагрузки при стоимости вывода всего лишь 150 долларов за килограмм и доставил на орбиту Марса экипаж из 8 человек — 4 наших и 4 американцев всего за 42 дня. Они пробыли 40 дней на орбите Марса и за те же 42 дня вернулись обратно. Это была первая полноценная космическая экспедиция, действительно гигантский скачок в сравнении с химическими ракетами.
— Так он что, стартовал на импульсной тяге прямо из атмосферы? — спросил Саша. — Насколько помню, эти ускорители выгорают на высоте около 40 километров.
— На сорока трёх. Да, так и было, 'Надежда' стартовала с полигона на Новой Земле, до высоты в 43 километра её подняли ускорители, а дальше корабль летел уже на импульсной тяге, — ответил отец. — На орбиту он вышел под управлением экипажа из двух человек — Леонова и Армстронга, остальных на борт доставили пусками обычных ракет. Перестраховались.
— Погоди, па, а как же договор 63 года о запрете ядерных испытаний в атмосфере, под водой и в космосе?
— Когда договор обсуждали, в нём намеренно оставили кое-какие возможности, вроде взрывов зарядов малой мощности на отлётных траекториях, — пояснил Дмитрий Алексеевич. — А когда стало ясно, что подрыв малых зарядов на высотах от 40 до 100 километров не приводит к возникновению значимого электромагнитного импульса и радиоактивного загрязнения, и что проект 'Орион' может быть реализован под международным контролем, в договор внесли некоторые поправки, по соглашению сторон. К тому времени и СССР и США были плотно заинтересованы в освоении космоса, и было ясно, что реализация проекта, тем более, совместная, выглядит для обеих сторон намного более выгодной, чем его запрет. Тяговые заряды хранились под контролем ООН и наблюдением инспекторов от каждой из сторон.
У нас к тому времени уже начали осваивать ториевый цикл, освоили автоматизированную сборку ядерных зарядов малой мощности, в том числе из урана-233. Ещё несколько лет, и у нас был бы паритет с США по числу зарядов. Кеннеди это понимал, и потому пошёл на сделку.
— Здорово... просто здорово. Но всё же взлёт на ядерных взрывах с Земли сильно смущает.
— Не удивительно, и Никиту Сергеевича, и других Первых это тоже смущало, — отец кивнул, соглашаясь. — Поэтому, как только в 1964-м, при облётах Луны выяснили по спектрограммам, что на Луне есть торий, железо, титан, алюминий, водород и кислород, решение о строительстве лунной базы было принято на самом высоком уровне. Сейчас на Луне работают реакторы-размножители, производство компонентов и автоматическая линия сборки тяговых зарядов. Вот уже лет двадцать 'Орионы' стартуют с Луны.
— Так он не один? Такой корабль?
— Нет, сейчас их в эксплуатации двенадцать. Вечером посмотри в сети видеохронику Первой марсианской экспедиции, — посоветовал Дмитрий Алексеевич. — Там много роликов в хорошем качестве выложено.
Оправившись от шока, Саша забрался в выставленный рядом макет внутренних помещений тяжёлого межпланетного корабля, сильно жалея, что у него нет с собой хорошего фотоаппарата. Он немного поснимал интерьеры ТМК на 'сферу', решив, что обязательно вернётся в музей, как только обзаведётся фотоаппаратом.
Выбравшись наружу, он предложил отцу закончить экскурсию и ехать домой:
— Я боюсь, что мама уже устала, да и тебе, наверное, тяжеловато столько на ногах быть. Лучше я потом сюда ещё раз, с фотоаппаратом приеду. Музей потрясающий!
Он нашёл мать и Марину в уютном кафе.
— Мам, прости, мы с отцом немного увлеклись. Поехали домой?
— Поехали, — Ирина Викторовна улыбнулась. — В кафе сидеть хорошо, но дома дела не ждут.
Марина вызвала 'роботакси', которое всего за полчаса доставило их в Озерки, где, как оказалось, в этой реальности ещё с начала 60-х в зоне ИЖС находился их дом. Саша пришёл в полный восторг от удивительного дома-теплицы, соединённого длинной застеклённой галереей-коридором со стоящим на соседнем участке домом-геокуполом.
— Этот купольный дом мы с Димой в 1963 году сами для себя построили, твой дедушка, Алексей Иваныч, нам тогда помог очень, — с гордостью рассказала Ирина Викторовна. — Сейчас в куполе Марина живёт, а мы в доме.
— Ирочка тогда рассчитала для отца с мамой их дом внутри теплицы, — добавил Дмитрий Алексеевич. — Строили всё вместе. Летом боковые стеклянные стены у нас обычно открыты, чтобы жарко не было.
Купольных домов самого разного размера Саша уже заметил немало, но внутри такого дома он не бывал ни разу.
— А посмотреть можно? — спросил он у Марины.
— Конечно, пойдём.
Внутри дом оказался светлым и просторным. Обращённая на юг стена была почти вся из стекла. Внутри был оборудован второй этаж в виде галереи с перилами, окаймляющей купол.
— А летом тут не жарко? — спросил Саша.
— Занавески белые, и вентиляция хорошая, — пояснила Марина. — Если бы не это — то да, было бы как в теплице.
Мать и племянница от души накормили его всякими вкусностями. Готовой еды покупать не стали — Ирина Викторовна хорошо готовила сама. Сашу устроили в пустующей спальне:
— Тут раньше бабушка жила, Мария Мироновна, она умерла давно, ты её не помнишь, конечно? — спросил Дмитрий Алексеевич. — Ну, то есть, там, в своём мире, не помнишь?
— Пап, я и деда Алексея с бабушкой Валентиной не застал, — покачал головой Саша. — Я же в семье младший был.
За обедом обсудили много всяких семейных дел. Саша был очень рад снова увидеть родителей, которых он в своём мире давно уже похоронил. Но он беспокоился, что его присутствие может их стеснить.
— Я несколько дней осмотрюсь тут, а потом, наверное, перееду поближе к работе, — ответил он на вопрос о своих планах. — Ещё велосипед нужно завести, чтобы по городу ездить, тем более, лето начинается.
— Ну, ты уже взрослый, решай сам, — согласился отец. — К нам можешь приезжать в любое время, замок открывается личной картой. Только сообщи, как соберёшься приехать, чтобы мы не ушли куда-нибудь.
После обеда родители отправились отдыхать, а Марина начала в свою очередь донимать Сашу вопросами об оставленном им мире. Он рассказывал, что помнил, жалея, что при себе нет ни ноутбука, ни смартфона, которые он этим утром положил в посылку.
Затем он попросил показать ему, как можно посмотреть кинохронику Первой марсианской экспедиции в сети.
— А, это очень просто, — Марина положила свой 'смартфон' на стол шариком проектора вверх и скомандовала. — Сфера, Госфильмофонд.
На отрисовавшемся проекционном экране появился интерфейс сайта.
— Хроника Первой Марсианской, — произнесла девушка.
На экране появились заснеженные холмы и далёкая стартовая площадка. На ней виднелся силуэт 'Надежды', с твердотопливными ускорителями, прикреплёнными по окружности. Тишину старта нарушил предстартовый отсчёт, его команды звучали размеренно, как щелчки метронома:
— Три... два... один... Контакт!
— Есть контакт.
— Зажигание!
Под кораблём сверкнула вспышка, сверкающая колонна 'Надежды' вздрогнула. Дымное пламя с рёвом обрушилось в кольцевой газоотводный канал.
— Предварительная!
Планетолёт слегка покачнулся, когда твердотопливные ускорители и вспомогательные управляющие ЖРД с разницей в считанные доли секунды вышли на режим. Бело-жёлтый дым, подсвеченный пламенем, расходился в две противоположные стороны от старта.
— Промежуточная!
— Главная, подъём!
— Есть контакт подъёма!
— Корабль со старта ушёл, пульт в исходном!
Колоссальная, расширяющаяся книзу дымная колонна всё быстрее и быстрее поднималась в небо.
— Внимание, 'Заря-1', скоро переходим на импульсный привод, всем приготовиться, берегите зрение.
Тяга ускорителей временно снизилась, скорость подъёма слегка уменьшилась, чтобы снизить аэродинамическую нагрузку. Индикаторы акселерометров засветились зелёным, сигнализируя, что ускорение в пределах нормы, и можно запускать ядерно-импульсный привод. Через несколько секунд 'Надежда' вышла из плотных слоёв атмосферы и снова начала разгоняться.
— Сигналы акселерометров зелёные, ждём отделения ускорителей. Высота — 40.... 41... 42... 43! Есть разделение!
Твердотопливные ускорители отделились и разлетелись в стороны, продолжая по инерции подниматься всё выше и выше. Высоко в небе словно расцвёл гигантский дымный цветок.
— Внимание! Активация импульсного привода.
В отсеке хранения тяговых зарядов в первый раз лязгнула карусель. Электромагнитный ускоритель выбросил бочонок тягового заряда сквозь центральное отверстие в плите. Клапан тут же заткнул его, не давая продуктам взрыва пройти выше плиты. Внизу, под плитой, полыхнула вспышка. Низкие тучи осветились ярким заревом.
Каждые две секунды в двух-трёх сотнях метров под опорной плитой вспыхивал огненный шар маломощного ядерного взрыва. Волна раскалённой плазмы била в плиту, испаряя охладитель и заставляя амортизаторы сжиматься, плавно передавая ускорение громаде корабля. Взрывы разорвали облака и блокировали радиосвязь. Стрелки расхода охлаждающей жидкости щита выползли из нулевого положения и задрожали в зелёной зоне номинального режима.
Следить за системами корабля по телеметрии было невозможно, поэтому двум пилотам пришлось рискнуть. Управлять кораблём можно было только из кабины. Разумеется, была система аварийного спасения.
— Температура в норме. Уровень радиации — норма. Расход зарядов — норма. Первая, вторая и третья ветви запуска зарядов — норма. Расход охлаждающей жидкости — норма. Летит! Летит шайтан-машина!
В зависимости от фазы полёта силу взрывов можно было варьировать, укладывая в магазины заряды нужной мощности в нужном порядке. Во время полёта в атмосфере взрывали маломощные заряды от 0,1 до 1 килотонны, но более часто, выйдя на высоту около 100 километров, перешли на всё более редкие взрывы зарядов, сначала по 5 килотонн, затем по 10, и, наконец, по 15 килотонн. Такая схема позволяла экономить заряды.
(реально просчитанная схема разгона атомно-импульсного корабля 'Орион' http://www.projectrho.com/public_html/rocket/supplement/GA-5009vIII.pdf)
Корабль поднимался над Северным Ледовитым океаном, в достаточно высоких широтах, чтобы затем выйти на траекторию, похожую на трассы АМС 'Луна-3' или 'Аполлонов', позволяющую обойти по периферии область наиболее опасной радиации внутреннего радиационного пояса.
Ролик закончился. Саша, всё ещё пытаясь удержать отвисающую челюсть, промотал оказавшийся длинным плейлист и выбрал ролик 'Первая высадка на Марс'.
На экране появилась усеянная камнями красно-оранжевая пустыня под оранжевым небом, и край какой-то конструкции на переднем плане. Затем в кадр вошла неуклюжая фигура в скафандре, за ней — вторая. Оба космонавта остановились на широкой нижней ступеньке лестницы, взялись за руки и одновременно спрыгнули на грунт. Саша ещё подумал, что терминологически это 'космонавт и астронавт', но решил не заморачиваться и называть обоих 'космонавтами'.
