— Удаляется в случае чего это быстро?
— Даже очень, — смеётся Смерть, — я бывало, за день три окраса меняла.
Огоньки в глазах Эр Марине совсем не нравятся. Тут ещё мастерица масла в огонь подливает.
— Вы обе имели бы успех. Воплощение нежности и беззащитности госпожа Эрида. И дерзкая и храбрая госпожа Марина. Нежная кожа и крепкие мускулы. Рядом бы вы смотрелись просто потрясающе.
— Я подумаю. Несколько о другом деле поговорим. Знакома, наверное, с татуровщиками?
— У меня, и вот у неё есть лицензии, — ну всё правильно, зачем кого-то рекомендовать если деньги можешь получить сам, притом совершенно заслуженно.
— Думаю, татуировку сделать. Угадаете, что именно нужно?
— Не очень сложно догадаться. Хотите наколоть обвивающую руку змею.
— Может, ещё и скажете, какого вида?
— Тут два варианта, либо вашу, Еггтовскую, либо какую-либо иную, совершенно на гремучника не похожую.
— Верно. Как решу, какую из двух, так свяжусь с вами.
— Это две разные змеи, — замечает Эрида, — Марина, у тебя две руки. Сделай на каждой. Это так будет смотреться!
— Угу. У меня ещё ног две, и другие части тела имеются. Какое-то племя всю кожу татуирует себе под змеиную чешую. А я, хоть и Змея, но всё-таки не до такой степени.
— То племя не делает татуировки, — снова мастерица, — и они не змеям подражают, а крокодилам. Они шрамы наносят. Раньше острыми раковинами делали, сейчас на осколки бутылок и наши бритвы перешли. Это очень больно, но считается у них признаком взрослого человека.
— По мне, так самки крокодилов не симпатичнее самцов.
Всех наносивших рисунки, Эрида нанимает как временный персонал МИДв до конца лета. Судя по тому, с какой лёгкостью все согласились, Эр догадалась предложить совершенно нереальную сумму. Бедный соправитель! Траты Эр растут уже с каждым месяцем, а не годом.
Утром Марина забегает к Эр. Главным образом, взглянуть, какие чудные идеи могли ещё посетить безалаберную головку.
Как ни странно, разноглазая не спит, и не спит уже давно. Эр стоит у зеркала. Сложно надеть меньше, чем вчера, но разноглазая умудрилась. Крошечные чашечки в виде листков с завитушками золотого цвета закрывают соски. Ещё ракушка, чуть побольше прикрывает створки самой Эр. На теле тончайшими линиями нанесены цветы и ящерицы. Но всё равно, доступного взгляду куда больше, чем скрытого. Волосы по плечам распущены. Как она только ухитряется делать так, чтобы не выгорали?
— Смотри, как я придумала! — вертится кругом, — Так ходить буду. Жарко уж очень.
— Ещё в город в таком виде сходи, — закатывает глаза Марина
— А и пойду, — задирает подбородок разноглазая, — я спрашивала, в похожем многие ходят, а тела своего мне стесняться нечего.
Снова вертится. Она не хвастается. Просто, сравнение не в пользу Марины. Всяких средств для ухода за лицом и телом Эрида знает множество. Не выставляет напоказ, как Софи и многие, зачастую просто хвастая пред подругами дорогими флаконами да коробочками. Она не хвастает, просто пользуется.
Её коже какого-то удивительного цвета, сама Софи завидует, а сестрёнкина зависть в таких делах дорогого стоит.
Сейчас из-за загара какой чудесный золотистый оттенок проявился. Красива Эр, тут ничего не скажешь. Выглядит изнеженной, но не является таковой. Потраченные на её лечение средства стали окупаться. Всегда могла быть ловкой, когда ей надо, неуклюжесть отчасти показной была.
Некоторые обожают казаться болезненными, считая себе при этом особенно нежными и возвышенными. К обострению самых различных экзаменов подобное поведение не имеет отношения.
Эр только недавно смогла непредвзято оценивать физическое состояние своего тела. И теперь просто наслаждается открывающимися возможностями.
— Решила на карнавале танцевать?
— Решила. Может даже в этом.
Снова вертится.
— Знаешь, только недавно поняла, почему поэты так воспевают юность. Как же это здорово, молодой быть! И-и-и!!! — с визгом бросается Марине на шею.
Отцепить удаётся не сразу. Не любит Марина, когда её касаются, пусть и с самыми добрыми намерениями.
— Слушай, а где твой браслет?
— Браслет? — Эр подносит руку к глазам, вертит так, словно впервые видит, — Вон лежит. Хочется совсем-совсем лёгкой побыть, а он такой тяжеленный.
Тут разноглазая права, главный браслет очень массивный, да ещё и слабопросчитываемой ценности, тянущий на годовой бюджет небольшой страны. Из украшений на ней только тоненькая платиновая цепочка на щиколотке.
— Относительно тебя остальной он весит крайне мало.
— Марина, ты как всегда. Просто по парку хочется пробежаться.
— Тебя же раньше никогда на подобное не тянуло.
— Всё когда-то бывает впервые. Побежали до верхних озёр?
По перилам Марина съезжает, хотя давненько так не делала. Но мастерство не пропьёшь. В нижний двор попадает прыжком через балюстраду. Эрида спускается танцуя. Вроде так быстро перегреться невозможно.
— Хорошо-то как Марина. Ветер, солнце, тепло так! Чистое счастье!
— Пока 'Кашалоты' не налетят.
— Они не летают.
— Это смотря, какие.
— Марина, я знаю, что это шестимоторная летающая лодка. И она может бомбить. Но я просто не хочу ни о чём таком сегодня и сейчас думать. Отложим всё грустное на потом.
Для памяти надо зарубку сделать. Живых 'кашалотов' Эр видеть не могла, в официальной хронике визита они не мелькали. Значит, действительно, 'Определители' вражеской техники читает.
— Хорошая мысль! Как только донесём её до живущих в другом полушарии, так всё просто чудесно будет.
— Я даже знаю чем и как, и даже с каких самолётов ты собралась эти мысли нести, — капризный тон Эр откровенно наигран, — Но летать ты всё равно не умеешь, и учиться не собираешься. Так что, оставь свои злые мысли хотя бы на несколько часов.
— Ты куда-то там бежать собиралась.
— Так догоняй!
Как и следовало ожидать, Марина и догнала, и перегнала. Эр вскоре запыхалась и совсем отстаёт. Марина, успевает уютный придорожный камушек найти, сидит, скучая да разноглазую поджидая.
— Фу! — Эр сгибается, чтобы отдышаться, — Ну ты и быстрая! Не ожидала такого.
— Одних длинных ног для бега маловато, — смеётся Херктерент.
— Я не привыкла босиком бегать. Тем более, с тобой наперегонки.
— Длинные ноги девочке не только, и даже не столько для бега нужны.
— Я как раз об этом поговорить хотела.
— Ты анатомию знаешь лучше меня, — Марина не любит обсуждать состояние чьего-либо тела. Своим вполне довольна. Всяко у неё самое лучшее находится между ушей, а не в других местах, как у многих.
— Я не про анатомию. Я про Дмитрия твоего...
"Началось' — в школе Дмитрий говорил его после новогоднего бала часто спрашивали с разной степенью похабности, насколько далеко у него с Мариной зашло. Кулаки крепкие, драться умеет. Вопросы кончились, хотя можно не сомневаться, как лето кончится — возобновятся вновь. Конечно, понятны возрастные изменения и усиливающееся с каждым днём желание в подробностях разузнать, что там у противоположного пола под юбкой.
Жалобы на излишне назойливое внимание слышать приходилось, но совету Марины юбки подлиннее носить или вообще, в штанах ходить почему-то никто не следовал. Наоборот, с приходом тепла практически у всех школьные юбки словно по волшебству укорачивались, у некоторых даже начинали напоминать излишне широкие пояса.
Софи выкрутилась удачнее всех, раскопав в школьных правилах пункт, позволяющий носить шорты и тут же им воспользовалась. Даже странно, что она первой додумалась. Хотя, для принятия вроде бы лежащих на поверхности решений, зачастую мыслить надо крайне неординарно. В точности, как Сонька с её лучшими в школе ножками.
— Моим человек быть не может. Право собственности на людей у нас помнишь когда отменено?
— Я не в этом смысле. Ты же понимаешь, о чём я? — опять какая-то неуверенная. Не привыкла мальчикам кости перемывать, хотя общается много с кем.
— Вроде, не дура, всё понимаю.
Эр наклоняется и шепчет.
— И как ты с ним... Целовались уже? Или дальше дело зашло.
Стукнуть бы тебя, разноглазая. Да без толку. Мозги давно уже настолько набекрень — стучи по голове, не стучи, всё равно не вправишь.
— С чего ты взяла, что я должна с ним целоваться или ещё чем, — резко двигает бёдрами, — заниматься?
— Это он тебе сказал?
— Все говорят, что вы вместе. Да я и сама вас зимой помню.
— Я прямой вопрос задала, и такой же прямой ответ слышать хочу. Он тебе говорил, что мы вместе?
Ненадолго задумавшись, Эр решительно мотает головой.
— Нет. Я слышала про вас от многих, но никогда — от него. Хотя, некоторые отзывались довольно грубо. Просто не знали, что я их слышу.
— Озвучь-ка, что слышала.
— Я не скажу, кто это был.
— А я и не прошу. Просто повтори, что говорили.
— Ну... 'Видимо, хорошо он её удовлетворяет'.
"С чего ты взяла?'
"Посмотри, какая довольная ходит. Полной злюкой быть перестала'.
"Может, спросим, насколько он хорош?'
" У тебя есть лишние зубы?'
Марина хмыкает. В общем-то, ничего удивительного. Она и похлеще про некоторых высказывалась, с одной лишь разницей — знала, что говорила, а не придумывала на ходу.
— А теперь ты мне скажи, что я тебя сначала спрашивала, — разноглазая так никуда и не делась.
— Ничего не было, нет и не будет. По крайней мере, с ним. Другие пусть по углам лижутся, если в различных частях тела свербит!
— Но все же говорят...
— Я тоже много чего могу сказать, но иногда предпочитаю молчать.
Эр призадумывается. Марина уже собирается встать и уйти. О своём Эрида может очень подолгу размышлять.
— Марина, а может тебе мальчики вообще не нравятся? Сама на них часто похожа, — Марина на всякий случай косится на свою грудь. Вроде, там ничего не изменилось. Немало, у кого гораздо хуже.
— Я похожа только и исключительно на себя. Может быть, немного на Дину II. И больше ни на кого.
— Я про другое. Может, тебе девочки нравятся? — почему-то шепчет последние слова.
Что-то такое всплывает в памяти, только об интересе к девочкам говорила как раз Эр.
— Судя по тому, что ты рисуешь, скорее тебя можно заподозрить в чём-то подобном.
— Я... Я не знаю. Знаешь, что я больше всего рисовать люблю. Но мне и просто смотреть нравится.
— За некоторые твои снимки мужчину могли бы привлечь. По крайне неприятной статье.
— Но я же ничего такого не делала. Никого не заставляла. Все сами соглашались. Это ведь просто очень красиво.
— Сама говоришь, на живых интересней смотреть.
— Да. Временами так хочется кого-то коснуться. Сил просто нет!
Марина резко хватает её за руки. Довольно сильно сжимает. Эр дёргается. Марина вообще-то, гвозди может сгибать. Из цепкой хватки не вырвешься.
Чуть ослабляет захват.
— Ну как, легче стало?
— Не... Не знаю даже, — освободиться не пытается, хотя Марина уже и не держит по-настоящему, — Так всё быстро получилось.
Это Херктерент не любит, когда её трогают. У Эриды о прикосновениях какое-то другое мнение.
— Охота чего-то — сходи в город. Прямо вот в таком виде, как сейчас, только сандалии надень Там и не так хватануть могут. И вовсе не за руки. Правда... Тебя не тронут.
— Почему?
— Смерти рядом испугаются. Хотя... Если такой найдётся, что Чёрной не испугается, то советую с ним поближе познакомиться. Такому точно можно будет разрешить тебя трогать везде, где нравится.
— Мне не было неприятно, когда ты за руки взяла.
Марина на всякий случай тут же прячет руки за спину. Головка у Эр вовсе не пустая, но очень уж странными мыслями набитая.
Разноглазая вдруг начинает смеяться, Херктерент тормошит её, вспоминая, где ближайшая тревожная кнопка.
Эр прекращает так же неожиданно, как и начала.
— Эр, ты чего?
Та слёзы вытирает.
— Опять. Опять я сама всё придумала, чуть ли не целый мир на этой основе выстроила,
а снова ничего нет.
— Я снова не понимаю, о чём ты!
— Ну как же! Я столько всего напридумывала, а оказывается, самой знаменитой школьной парочки просто не существует. Ну вы и притворщики! Так всех разыграли, — Эр кладёт руку ей на плечо. Марина с трудом удерживается, чтобы не дёрнуться.
— Я уже устала повторять, никаких нас нет. Есть я, есть он и ничего больше.
— Но есть ещё и множество других людей, видящих совершенно иное.
— Это их дело. Раньше многие считали, солнце и планеты вокруг земли вертятся. На деле всё обстояло с точностью наоборот.
— Ого! Ты себя с небесным телом стала сравнивать! А ещё говоришь, у Софи самомнение чудовищное.
— Оно у всех художников зашкаливает.
— Знаешь, я тебя совсем о другом хотела спросить. Но после всего, что слышала... Неловко как-то.
— Спрашивай, — как-то получается, словно невзначай, сбросить руку Эр, — лучше сразу все чёрточки иероглифа нарисовать, чем потом от недопонимания мучиться. Навоображаешь опять себе не пойми чего.
— Только обещай, что не обидишься.
— Я на тебя не умею, — хмыкает Марина.
— Ты влюблялась в кого-нибудь настоящего? Не в книжного персонажа, в живого человека?
— Тебе это так важно? — хотя, судя по лихорадочному блеску в глазах, ответ на этот вопрос сейчас является для Эриды важнейшим на свете.
— Если честно, то, — пауза затягивается, Марина выстраивает мысли в голове, пытаясь не наврать в первую очередь самой себе, — нет, совершенно чётко уверена влюбляться мне не доводилось. Видимость чувств разыгрывала, ну да это ты сама видела. Пусть говорят, в нашем возрасте влюблённость — естественное состояние. Но это точно не про меня.
— Жаль...
— Чего? Я молода, некоторые до сих пор считают ребёнок ещё. Хватит ещё всякого на мой век. Или ты сама в кого втрескалась и совета хочешь? Так это не ко мне. Только тем, кого змея кусала стоит об этом друг с другом разговаривать, — вспомнился тут волк-одиночка Сордар.
— Я даже не знаю. Смотришь на человека — и хочется видеть ещё и ещё. Голос слышать. Рядом всё время быть. Грустить, когда он уйдёт.
— И кто же этот счастливчик? — 'Хотя, в случае с Эр — скорее несчастный. Это я могу её в любой концентрации выносить. Кто другой — сбежал бы давно. Да и мне временами подальше от неё побыть хочется. Она как стихийное бедствие. Или... Как некстати лезут в голову нехорошие мысли, она вовсе не парня имеет в виду. С неё станется втюриться в девушку. Звоночки уже позвякивают. Искренне надеюсь, это окажусь не я, и не Сонька'.
— Да вот, не решила ещё... — простенько так отвечает, что не заподозрить какую-то сложнейшую хитрость просто невозможно.
— У тебя их несколько? — Марина лихорадочно прокручивает в голове список школьных знакомых. Вроде, никого подходящего. Да и судя по Димкиным словам мужская часть населения школы воспринимает Эриду как нечто недостижимое. В смысле, то, чего и не хочется достигать. Этакий безусловно прекрасный, но смертельно ядовитый цветок нюхнуть который можно только два раза в жизни — первый и последний.
Источник, конечно, надёжный, но не надо забывать, с гуманитариями он особых отношений не поддерживает, а там хватает с мозгами вывернутыми. Хотя вены от неразделённой любви несколько лет никто не резал.
