Дрэга тем временем вволю начесался, ловко крутнулся вокруг себя и склонился над хозяином, просительно уставясь своими огромными прищуренными гляделками. Несмотря на огромные размеры, не вызывало ни малейшего сомнения, что на самом деле он ещё очень молодой дракончик. Глаза у него были ярко-зелёные, с изумрудными просверками, а в глубине круглого (не змеиного!) чёрного зрачка пульсировали алые искорки. Стёпка долго завороженно всматривался в их мерцание, и ему казалось, что он видит перед собой целую вселенную, висящую в бесконечном пространстве. В этих глазам можно было запросто утонуть.
Дракону первому надоело пустое переглядывание, он шумно потянул воздух и лизнул Стёпкину руку горячим шершавым языком.
— А-а-а! — догадался Стёпка. — Подлый предатель жратеньки захотел? Проголодался?
Дрэга ещё раз лизнул его руку, потом хотел лизнуть лицо, но Стёпка благоразумно увернулся. Умываться он привык несколько по-другому.
— Ну и чем же я тебя кормить буду? — растерянно спросил он. — Нет, мне, конечно, ничего не жалко, но ты теперь такой большой...
Он вытащил из котомки погрызенный вчера самим же Дрэгой кусок пирога и протянул его дракону:
— Будешь?
Пирог мгновенно исчез во внушающей уважение пасти. Разохотившийся дракон жаждуще косился на развязанную котомку.
— Так, — протянул Стёпка. — Эти огрызки тебе — только облизнуться. Если бы я знал, я бы заодно заказал для тебя телегу с великанскими пирогами... Слушай, Дрэга, а ты разговаривать по-человечески случайно не умеешь? Признавайся сразу, я ничего тебе не сделаю, честное слово.
Дракон ещё раз лизнул руку. Не умеет. Или не хочет выдавать страшную гномлинскую тайну. Хотя, скорее всего, — действительно не умеет.
— Жаль, — искренне сказал Стёпка. — Тогда вот что, приятель. Я тебя накормить ничем не могу. Ты же видишь, каким ты стал. Так что тебе придётся самому себе пропитание добывать. Уразумел? Иди травку, что ли, пощипи... пощипай... в общем, попасись вон там на лугу. Может тебе кустики понравятся какие-нибудь...
Но дракон с такой обидой замотал головой, что сразу стало понятно: кустики он есть не собирается, да и правильно, он же не корова какая-нибудь жвачная. Настоящий дракон не может быть травоядным, настоящий дракон — это хищник, ему добычу подавай, свежее мясо, и побольше.
— Ну, тогда не знаю... В лесу поймай кого-ни... Оленя поймай или кабана. Зубы-то у тебя вон какие. Значит, ты и в самом деле не травоядный. И даже не парнокопытный. Это я про траву просто так сказал. Только ты это... Ты на людей не вздумай охотиться. Ни на гоблинов, ни на вурдалаков, ни даже на весичей. Хватит с меня уже людоедов, ты понял?
Но Дрэга с такой укоризной посмотрел ему в глаза, что Стёпке стало немного стыдно за свои нехорошие предположения. Но он же должен был убедиться. Ведь он теперь за этого дракона отвечает. И если дракон окажется виновен, например, в гибели человека, то спрашивать в первую очередь будут с кого? Понятно, что с хозяина. (И вот какой в связи с этим возникает вопрос: а согласен ли признавать Степана хозяином этот новый, ставший очень большим Дрэга?)
— Ладно, я пошутил, — сказал Стёпка, не выдержав укоризненного взгляда. — Что, уже и пошутить нельзя? Понял я уже, что ты не людоедский дракон. Не сердись. Лучше в самом деле кабана поймай или оленя. Тебе как раз и хватит.
Последние слова он договаривал уже в пустоту. Дракон воспринял его слова как приказ и, кажется, в самом деле отправился на охоту. Скорость, с которой он это проделал, впечатляла. Только что стояла рядом огромная зверюга и вдруг словно в воздухе растворилась — лишь кусты качнулись, да в берёзовой роще заполошно захлопала крыльями какая-то потревоженная птица. И сколько бы Стёпка ни вертел головой, сколько бы ни всматривался в кромку леса, разглядеть совсем не маленькую драконью тушу он так и не сумел. Многократно увеличившись в объёме, Дрэга своих способностей к маскировке отнюдь не потерял.
Вернулся дракон минут примерно через пятнадцать. Стёпка о точном времени почти совершенно забыл и каждый день для него теперь делился на утро, полдень, вечер и ночь. Сейчас было где-то часов семь или восемь утра. Уже и солнце показалось из-за леса. Ночная прохлада отступила в низины, наступающий день обещал быть жарким. Стёпка убрал плащ в котомку, разложил на камне нехитрый завтрак: половинку рыбного пирога и бутылочку с морсом. Тут Дрэга и объявился. Вынырнул из кустов беззвучным призраком, не хрустнув ни единой веточкой, даже непонятно, как он ухитрялся это проделывать при таких размерах. Из драконьей пасти безвольно свешивалось пятнистое тело довольно крупного оленя со свёрнутой шеей.
— Ну, здорово, — с облегчением сказал Стёпка. — Значит, сумеешь себя прокормить. А то я уже слегка переживать начал. Думал, мало ли...
Оленя, конечно, было жалко, но тут уж ничего не поделаешь: драконы "тоже хочут жить". Уронив добычу на землю, Дрэга примерился, сверкнули белым его пугающие зубы... Стёпка не был особенно брезглив, но всё же счёл за лучшее отвернуться. Не слишком приятное занятие — смотреть, как у тебя на глазах пожирают оленя, который совсем недавно был живым и вполне себе мирно бегал по лесу. Стёпка и дома-то не любил присутствовать при том, как дедушка, например, рубит головы курицам, или как забивают осенью свиней. Мясо ел без внутреннего содрогания, но смотреть не любил. И сейчас не слишком хотел разглядывать не самый аппетитный процесс разгрызания оленьей туши.
За его спиной туго загудел воздух, накатило сухим жаром, донёсся характерный запах палёной шерсти. Оглянувшийся Стёпка испытал очередное — уже которое за нынешнее утро! — удивление. Дрэга тоже не любил сырое мясо и вовсе не собирался уподобляться хищным животным, которые, кровавя морды, жадно отрывают от добычи куски ещё дымящейся плоти. Дракон, оказывается, был огнедышащим! Точнее говоря, жаропышащим. Причём жар, который он выдыхал, имел явно магическое происхождение, а пронзительный запах свершившихся заклинаний Стёпка помнил очень хорошо, ещё со времён памятного разговора с Серафианом, когда чародей грозился применить к незаконному демону какой-то Истинный Пламень. Тогда встреча с этим неуютным заклинанием, к счастью, не состоялась, зато теперь Степан наблюдал что-то очень похожее. После короткого аккуратного выдоха на оленьей туше почти моментально обгорела шерсть, а после второго — она зарумянилась манящей поджаристой корочкой. Так быстро мясо не приготовить даже на сильном костре. А дракону хватило нескольких секунд. Перевернув оленя, он завершил недолгий процесс жарки, а затем с видом опытного повара ещё и проткнул в двух местах острым когтем, проверяя хорошо ли пропеклось. Просто не дракон, а ходячая микроволновка.
— Где ты этому научился, Дрэга? — удивленно спросил Стёпка. — Или ты, когда был маленьким, лягушек так себе поджаривал?
Дракон, не обращая внимания на его вопросы, устроился поудобнее и принялся старательно и со вкусом поглощать оленину, хрустеть косточками, облизываться, даже, паразит такой, причмокивать. Кончилось тем, что Стёпка не удержался, отхватил своим всеразрезальным ножом от ляжки хороший кусок мяса, посолил его, впился зубами и... И только тут до него дошло, что он, возможно, здорово рисковал, покусившись на драконью добычу в то самое время, когда тот её грыз. Не всякая собака, например, хозяина к своей миске подпустит, обязательно предупреждающе зарычит, а то и укусить попытается, решив, что у неё обед отбирают. А Дрэга даже глазом не повёл, наоборот ещё и голову отклонил, чтобы Стёпке удобнее было мясо отрезать. И о чём это говорит? А о том, что дракон — это существо разумное, соображающее, и умеющее держать себя в лапах. Друг, в общем, самый настоящий. Хоть и предатель.
— Спасибо тебе, Дрэга, — совершенно искренне сказал Стёпка, прожевав первый обжигающий кусок. — Ты настоящий друг. Правда-правда.
Вместо ответа дракон вытянул шею и самым наглым образом слизнул со Стёпкиного мяса всю соль.
— Ты не только друг, ты ещё и гад, — возмутился Стёпка. — Соль я тебе и так бы дал, а мне теперь обслюнявленное мясо есть прикажешь?
В общем, неплохо подкрепились. А от оленя остались буквально рожки да ножки. Глядя на дракона, нетрудно было догадаться, что он легко мог умять по крайней мере ещё двух таких оленей. Если не трёх.
Стёпка же был сыт и всем почти доволен. И на душе у него было легко и спокойно. Он совершенно не стыдился того, что так быстро примирился с неправильным исполнением желания. Хотел спасти друзей, а получил дракона и кучу положительных эмоций. Ну и что? На его месте Ванька, наверное, ещё бы и не так радовался. В конце концов, он же не собирается бросать Смаклу в беде, да и Ванеса тоже искать не прекратит. Может быть, даже ещё и быстрее сумеет их найти, с драконом-то.
Ещё вчера он испытывал тоску и полное бессилие. Не знал, на что решиться, что делать дальше, куда идти и у кого просить помощи. Ещё вчера неизбежное путешествие в Великую Весь представлялось ему чем-то вроде наказания, сегодня же, глядя на дробящего последние кости Дрэгу, он испытывал вполне понятную уверенность в том, что всё будет хорошо. Ведь он теперь снова не один. А с таким другом (по-настоящему огромным!) можно отправляться хоть к чёрту на рога. От такого друга любой чёрт сам убежит куда подальше.
— Ты меня не бросишь? — спросил Стёпка, подойдя к лежащему дракону и обняв его за шею. — Не улетишь опять к своим гномам? Мне без тебя будет плохо.
Дрэга оглянулся, пихнул его головой в бок, не улечу, мол, хозяин, не бойся, ну куда я без тебя, вернее, ты без меня? И опять захрустел костями.
— Как был ты проглотом, так и остался, — сказал Стёпка. — Бедные олени. Мне их жалко. Ты в следующий раз лучше какого-нибудь кабана поймай. В кабанах мяса больше.
Пора было собираться, хотя, честно говоря, собирать-то было почти и нечего. Стёпка завязал котомку, посмотрел по сторонам, оглядел напоследок разорённый магами холм. Зря они старались, только испортили впустую хорошее место. Приличные люди на подобное бы не решились. Им бы даже в голову не пришло. А эти...
— Ну что, Дрэга, — сказал он. — Пора нам отправляться. Ты как, не против?
Дракон задумчиво посмотрел на Стёпку, потом часто подышал, высунув язык, как дышат собаки, когда им очень жарко.
— Пить хочешь? — догадался Стёпка. — А нечего было мою соль слизывать... Ладно, вон там где-то неподалёку озеро есть. Сходи попей, я тебя подожду.
Передвигался дракон красиво. Его тело буквально струилось меж кустов и деревьев, обтекая преграды и почти не тревожа листву. Каким-то образом тёмная почти до черноты его чешуя на расстоянии практически полностью сливалась с окружающей средой. Как у хамелеона. Если не знаешь, куда смотреть, то ничего и не увидишь. Даже на просторном лугу, где негде было укрыться, взгляд не цеплялся за него, как за что-то чужеродное. Дракон был частью тайги и чувствовал себя в ней как дома.
* * *
Увидев на дороге трёх всадников, Стёпка поначалу не встревожился. Ну, едет кто-то в сторону Усть-Лишая — да и пусть себе, обычное дело. Он и сам недавно так же ехал, только не верхом, а в повозке.
Когда же всадники свернули с дороги и направили коней прямо к холму, он слегка напрягся. Мало ли кто это может быть. А вдруг это те самые маги, что похозяйничали здесь? А вдруг это они теперь едут сюда с проверкой? Он их не боялся, но понимал, что если это и в самом деле маги, то разойтись с ними мирно не получится.
Но это оказались не маги. Ещё издали он разглядел, что к нему приближаются обычные таёжные мужички. Лошадки у них были неказистые, седла тоже такие, на каких ни один уважающий себя маг не поедет, да и по одежде угадывалось, что к обеспеченным весичам эти всадники никакого отношения не имеют.
Стёпка поначалу подумал, что они, наверное, решили поклониться священным камням. Объяснять придётся, подумалось мельком, как бы ещё и не обвиноватили... И тут он узнал едущего первым гоблина. Им оказался Стышва, тот самый попутчик, что провожал его до развилки. Одежда у него была приметная — кожаная куртка с ядовито-жёлтой шнуровкой и чёрные штаны навыпуск. Что его заставило вернуться с полдороги? Он же, кажется, в Протору направлялся... Впрочем, какая разница? Мало ли какие у него здесь дела. Может, забыл чего.
Всадники подъехали ближе, остановились, негромко переговорили, потом спешились и направились к холму, ведя лошадей за собой. Шагали они неторопливо, уверенно, видимо, уже не раз на этом холме бывали.
— Тута он! — довольно объявил Стышва, разглядев за кустами сидящего на камне Степана. — Я же чуял, что он так скоро не уйдёт! Здрав будь, э-э-э... малой!
— И вы здравствуйте, — Стёпка спрыгнул на землю и отряхнул замаравшиеся штаны. — В Усть-Лишай возвращаетесь?
— В Лишай? — оглянулся на своих спутников Стышва. — Не... Мы это... Мы по другой надобности... А чегой-то здеся всё изворошено? — удивлённо уставился он на раскиданные камни. — Энто кто таковскую разруху учинил? Не ты ли? — спросил и криво улыбнулся, мол, ясень пень, тебе этакое не содеять, а я всего лишь шутю.
— Маги это весские здесь постарались, — сказал Стёпка. — Приехали из Усть-Лишая и... повалили. Зачем-то.
— Вот же как оно, — протянул Стышва. — Эвон что учудили, маги-то. Ну а ты, малой, отыскал ли чего хотел?
— Отыскал, — ответил Стёпка. Он смотрел на спутников Стышвы и они ему совсем не нравились. Один был угрюмый лохматый тайгарь поразительно зверской наружности, в драной безрукавке на голое тело, руки в шрамах, на поясе дубина, утыканная шипами, глаза злые, выражение лица такое, словно весь мир ненавидит — вылитый душегуб с большой дороги. Второй был немногим лучше. Вернее, намного хуже. Вурдалак с широким бугристым лицом, с длинными усами, на серую многажды штопанную рубаху накинута видавшая виды пластинчатая кольчуга, а портки такие, словно он их полгода не снимал — засаленные и в частых прорехах. Из оружия на поясе только два устрашающих ножа. Странные у Стышвы оказались попутчики. Или помощники. Или, что вернее, подельники. Стёпка посмотрел на лицо гоблина, и лицо это не понравилось ему ещё больше. И одет Стышва был поприличнее, и ухожен, и чист, но лицо уж больно неприятное, и в глазах отчётливо различается неприкрытая злоба, уверенная такая злоба лёгкого на подлость человека.
— Цвет папорника, говоришь, отыскать велели, — Стышва несуетливо оглядывал вершину холма. Его спутники, привязав коней к берёзке, подошли и встали по сторонам. Пахло от них не слишком приятно: дымом костра, навозом и давно не мытыми телами. Стёпка поморщился и отступил на пару шагов. Он уже сообразил, что ничего хорошего от этих неароматных... посетителей ждать не приходится. — А ведь не растёт здеся папорник-то. А, малой? Не растёт. Сбрехал ты мне давеча, ой, сбрехал. Так я говорю, други?
Други мрачно закивали лохматыми головами, надвигаясь с двух сторон. Стёпка сунул руку в карман, сжал рукоятку ножа, но тем пока и ограничился, в надежде, что до драки, может быть, ещё и не дойдёт. Стышва дрогнул поначалу, тоже схватился за нож, но увидев, что отрок ничего опасного с его точки зрения не сделал, слегка расслабился.
