— С Блэком, говоришь?
— Да.
— А вы уверены в том, что завтра он не сделает то, что не успел довести до конца Люпин?
— Стопроцентной уверенности нет, — пробубнил Дэн, снова опустив глаза и вернувшись к разглядыванию паркета.
— Я ему верю, Клод.
— Ты и Люпину верил, Гарри.
— Да. Но ты знаешь, я редко ошибаюсь дважды. Сириус не предаст. Я знаю. Я видел это в его глазах.
— Нужно, чтобы ты вообще больше не ошибался!
— Прости, но это невозможно. Все ошибаются — и люди, и звери, и боги, если верить мифам.
— Ладно, предположим. Что вы намерены делать теперь?
— За Ремусом постоянно кто-то следит. Даже сейчас он под присмотром Сириуса.
— Сейчас почти четыре часа утра. Как Блэк может сейчас следить за Люпином? Он что, прячется у того под кроватью?
— Нет, просто у Сириуса есть Карта Мародеров.
— Какая Карта?
— Это зачарованная карта Хогвартса, на которой показано, кто и где из обитателей замка находится. Фактически, Сириус может видеть только точку с надписью "Ремус Люпин", но местоположение этой точки вполне может сказать, чем данный субъект занят.
— Ясно. Я бы, конечно, предпочел жучок в комнату, а лучше скрытую камеру, но за неимением подобных гаджетов, обойдемся и вашей картой. Что дальше?
— Дальше мы ещё не придумали. Пока что мы просто наблюдаем за Ремусом, за прошедшую неделю он не предпринимал новых попыток поговорить с Дамблдором по душам. Если бы нечто подобное произошло, то мы перехватили бы его по пути и...
— И ликвидировали?
— Да.
— Что же вам мешает сделать то же самое сейчас?
— Он... Мы...
— Прекрати мямлить, Гарри! Ты сам на себя сегодня не похож. Вы полагаете, что его ещё можно направить на путь истинный.
— Да, — кивнул Гарри, пропустив то, что назвать выбранный путь "истинным" можно лишь с большой натяжкой. — Но если это нам не удастся, Ремус Люпин будет ликвидирован так же быстро, как и любая другая цель.
— И никакой жалости?
— Нет, если к этому моменту он исчерпает весь лимит доверия.
— Хорошо. Сделайте так, чтобы я не пожалел о своем решении, ясно? — не нуждаясь в ответе, Клод обошел свой стол и принялся копаться в одном из ящиков, пока не извлек оттуда средних размеров деревянную шкатулку. — Здесь адаптированные под магическое поле подслушивающие устройства с радиосигналом. Возьмите. Установите их в комнатах этого вашего Люпина. Я хочу, чтобы наши люди следили за каждым его шагом, за каждым вздохом, если потребуется. Потом, когда эта проблема будет решена, можно будет установить прослушку по всему замку — в кабинетах, коридорах, ведущих к личным комнатам или кабинетам преподавателей — короче, всюду, где вы посчитаете это необходимым.
— Зачем?
— Затем, что тот же Дамблдор отнюдь не всегда обсуждает какие-то новости или события в своем кабинете. А нам теперь нужно быть намного более осведомленными о его планах, мыслях и делах, чем раньше.
— Не проще ли тогда налепить передатчик прямо на него? — спросил Дэн, но тут же осекся под устремленными на него взглядами.
— И как ты себе это представляешь? На бороду ему приклеить жучок? Или закинуть в любимый башмак? Или залезть к Дамблдору в гардероб и оснастить карман каждой его мантии подслушивающим устройством.
— Последний вариант мне нравится, — упрямо пробурчал Дэн. — Он выглядит куда разумней, чем разбрасывание жучков по всему замку в надежде, что Дамблдор, обсуждая с кем-то какой-нибудь очередной важный план, будет проходить мимо именно той стены, к которой мы присобачили микрофон.
— Клод, неприятно это признавать, но тут Дэн прав. Не подумай, что я горю желанием лезть в гардероб к Дамблдору, но твой план не многим лучше. Во-первых, я даже боюсь представить, сколько человек придется подключить к прослушке, потому что Хогвартс огромен. Во-вторых, Хогвартс не просто замок, это школа, в которой полно шумящих, галдящих и вообще редко умолкающих детей. Думаешь, с таким шумовым фоном можно будет услышать что-нибудь нужное?
— Ну что же, ты прав. Тогда пока что установите микрофоны только в комнатах этого вашего Люпина — его личные комнаты, кабинет, даже уборная, если надо. Про Дамблдора с его мантиями я пока ещё подумаю.
— Что?
— Ничего-ничего, не обращай внимания.
— Нам можно идти?
— Да. Говоришь, у тебя был всего один свидетель Непреложного Обета?
— Да.
— А ты мне не врешь?
— Нет.
— Врешь ведь.
— Этот разговор теряет всякий смысл, Клод, ты ведь это знаешь.
— Знаю.
— Так я пойду?
— Иди. Через пару дней все равно снова соберемся.
— Почему?
— Будем тренировать вас, чтобы в грядущей войне обойтись без человеческих потерь. Так что можешь начать морально готовиться.
— К чему?
— Мы пока окончательно не решили.
— В последний раз, когда ты собрался нас тренировать, мы убили несколько недель на попытку стать анимагами. Что из этого вышло, сам знаешь.
— Да, знаю. Хотя у тебя совсем неплохая анимагическая форма. Теоретически, конечно.
— Я — фиг-знает-что, Клод. Это ты называешь неплохой формой?
— Ты — клыкастое и когтистое, очень злое с виду, хищное фиг-знает-что, это может оказаться полезным.
— Клод!
— Это пока только предложение.
— Пускай оно так и останется только предложением.
— Посмотрим, — пробормотал мужчина в ответ.
— Что, прости?
— Ничего. Иди уже. И следи за своим Люпином. И Блэком.
— Хорошо.
— И с последним я хочу встретиться в ближайшее время.
— Зачем?
— Объясню ему политику партии.
— Клод!
— Иди уже, Гарри, — Кобдейн улыбнулся, глядя на одновременно настороженное и недовольное лицо своего воспитанника, снова сел за стол и устало ссутулился в массивном кресле главы Ордена. — Иди, потом обсудим остальное. Мы все устали.
— Спокойной ночи, Клод, — после долгой паузы произнес Гарри. Наставник выглядел уставший, почти изможденным и, казалось, постаревшим, и осознание этого отдалось холодом в груди у парня. Гарри только сегодня внезапно вспомнил, что этот человек, странный и жестокий, заменил ему и отца, и мать, и всех прочих родственников, дав ему не только крышу над головой и место за столом, но и образование, власть, шанс на безбедное будущее и частичку своей любви. — Береги себя.
— И тебе спокойной ночи, Гарри, — улыбнулся в ответ Клод. Улыбка эта была теплой и настоящей, похожей на одну из тех, которой в детстве Клод встречал после занятий тогда ещё маленького и только постигающего азы маггловской и магической науки Гарри. Парень вернул ему улыбку и покинул комнату, тихо притворив за собой дверь.
Обратный путь в Хогвартс проделали в абсолютной тишине. Каждый из троицы киллеров раздумывал о событиях сегодняшней ночи, и мысли эти были не из легких.
— Простите, — наконец прошептал Гарри, когда они практически подошли к воротам Хогвартса и до Слизеринских подземелий, а значит и заветных теплых постелей, оставалось минут пятнадцать ходу. Говорить сейчас было попросту небезопасно, но Гарри не мог молчать, слишком тяжелым грузом вина висела на сердце.
— За что? — спросила Бекка, потирая кулачком слипающиеся глаза и с опаской глядя на друга.
— Я вас подставил.
— Прекрати. Мы сами себя подставили, — фыркнул Дэн. — Ты не заставлял меня ввязываться в эту сомнительную авантюру, это было моим решением.
— Ты доверился мне, а я подвел.
— Хватит, говорю. Я доверился тебе, потому что знал, что, если ты что-то делаешь, значит, ты все продумал. А значит, все в итоге будет в порядке. Я не ошибся. Все в порядке. Мы живы, здоровы, не в бегах и скоро сможем выспаться.
— Все нормально? Мы были в шаге от конца, в паре миллиметров от пропасти.
— Дэн прав, Гарри. Не нужно самоедства. Да, было страшно и неприятно, но все закончилось хорошо.
— Пока что ничего не закончилось.
— В смысле?
— В смысле, вопрос по-прежнему актуален. Если Ремус снова решит заговорить, мы можем этого не пережить. А я не могу этого допустить, я и так виноват перед вами.
— Гарри, милый, пожалуйста, прекрати. В чем ты виноват? В том, что раз в жизни захотел быть нормальным человеком? Что решил раскрыться перед своим единственным в магическом мире родственником? Блэк — твой крестный, Люпин, хоть и не наделен таким статусом, но отношение к нему было таким же. Ты не виноват в том, что один из тех, кому ты доверился, предал тебя.
— Я виноват, потому что, во-первых, не должен был дать себя обмануть, во-вторых, должен был все делать так, чтобы не втягивать вас в свои проблемы.
— Меня ты не втягивал, я вообще перед лицом Кобдейна была чиста, как первый снег. Но я, как видишь, сама себя втянула. И поступила бы точно так же снова и снова, столько, сколько это потребовалось бы.
— Ты поступила неправильно.
— Что? Почему это?
— Потому что, если предположить, что мы с Дэном были бы вынуждены бежать, тебе глупо было бы переходить вместе с нами на нелегальное положение.
— Ты бредишь! Мы всегда были вместе! Всегда поддерживали друг друга, и словом, и делом, гласно и не гласно. А теперь ты говоришь, что при первых признаках грозящей вам опасности, я должна спрятаться в кусты и делать вид, будто мы вообще не знакомы?
— Да. Потому что это для тебя безопасней.
— И зачем мне это надо? Жить в безопасности среди людей, которые охотятся на моих почти что братьев, и ненавидеть их с каждым днем все сильнее. Закончится это тем, что я поступлю так же, как Ирма, только в отличие от простой секретарши, я могу ударить намного сильнее.
— И хорошо, — усмехнулся молчавший до этого Дэн. — Если с нами что-то все же случится, отомстишь за нас так, чтобы от Ордена камня на камне не осталось.
— Идите к черту! Я лучше с вами в бега. К тому же без меня вы двое точно пропадете.
— А если серьезно, то если сегодняшняя ситуация повторится, тебе все же лучше остаться верным сторонником Ордена. Хотя бы из-за того, что таким образом ты не только обезопасишь себя, но и сможешь в случае необходимости помочь нам оттуда, изнутри.
— Давайте закроем тему, а? Мне от всех этих разговоров уже жутко. Как представлю себе эту ситуацию, мурашки по коже. Давайте лучше до этого не доводить?
— Конечно, Дэн.
— Тем более, что если все же доведем, то бежать придется втроем. Я так сказала, Гарри! Молчи и не спорь.
— Лучше скажи, что теперь будем с Люпином делать?
— Я с ним поговорю.
— Думаешь, это его образумит, Гарри?
— Если нет, то воспользуемся запасным планом.
— И в чем заключается запасной план?
— В ликвидации потенциально опасной цели, осведомленной более необходимого.
— Ты сможешь убить его?
— А почему нет?
— Все-таки для тебя это друг отца, память о нем, близкий человек, почти родственник и все такое.
— Знаешь, если выбор стоит между смертью моих друзей и смертью друзей моего покойного отца, то мой выбор очевиден, и он, увы, не в пользу Ремуса.
* * *
Беседа с Кобдейном здорово прочистила парню мозги, и он сам удивлялся тому, как мог совершить одновременно столько вроде бы не свойственных ему глупостей. Однако после боя кулаками не машут, поэтому вместо того, чтобы молча посыпать голову пеплом и заниматься самокопанием, Гарри вознамерился как можно быстрее решить имеющуюся проблему.
Однако как бы решительно Гарри ни был настроен, встретиться с Ремусом для важного судьбоносного разговора не удалось ни в этот день, ни на следующий. Приближалось полнолуние, а потому Люпин, вид которого был ещё более измученным и болезненным, вероятно, из-за тяжелых дум и недосыпа, выпросил у Дамблдора отпуск и уехал в неизвестном направлении. С какой-то стороны, это было хорошо, ведь чем больше расстояние между оборотнем и директором, тем меньше шансов у первого выболтать важную информацию. Но Гарри не был бы собой, если бы в нем внезапно не проснулся параноик, в каждом даже безобидном шаге пытавшийся углядеть подвох и предательство. Но время шло, жизнь постепенно входила в привычное русло, Дамблдор не подавал никаких признаков ненужной осведомленности, а Сириус получал от Ремуса короткие послания ни о чем, единственной пользой от которых было знание того, что оборотень ещё жив, а значит, клятва пока не нарушена.
Как-то совсем незаметно закончился январь, в свои права вступил февраль, а Люпина все не было. Как и не было вестей от Клода, который своего обещания встретиться в скором времени почему-то не сдержал. Может, посчитал, что в сложившейся ситуации Гарри с друзьями полезнее не отвлекаться от насущных дел. Или наоборот, был занят подготовкой к грядущим занятиям, которые могли бы быть полезными для киллеров в связи с планами Ордена. А возможно, переговоры с Темным Лордом застопорились, поэтому Кобдейн решил сосредоточить свое внимание на решении более важных задач, все остальное отложив на потом. Как бы то ни было, вестей от него троица Ангелов не получала, особо этому не расстраиваясь.
Школа тем временем готовилась к празднику, о существовании которого Гарри и не вспоминал. День Святого Валентина. Праздник всех влюбленных, всех желающих влюбиться и всех желающих выглядеть влюбленными. Очень странный день, на протяжении которого юный Поттер, раньше живший в абсолютно других реалиях, не уставал удивляться.
Началось все за завтраком. А может быть раньше, когда, проходя по коридору, Гарри вдруг обратил внимание на немного нетипичное поведение представительниц женской половины хогвартсовского студенчества. Девушки сегодня выглядели иначе. Более нарядные, более веселые, жизнерадостные. Они мило улыбались, нарочито часто моргали, хлопая подчас неестественно длинными ресницами, стреляли глазками, сегодня у всех как у одной, блестящими, полными манящей энергии. Это было бы несомненным плюсом в глазах юноши, в своих бесконечных метаниях и думах отвыкшего от банального ни к чему не обязывающего флирта, если бы это не было столь массовым явлением. Но, увы, все студентки Хогвартса вели себя одинаково, пугая неготового к подобной психической атаке парня неадекватностью происходящего.
— Что происходит? — спросил Гарри, уже сидя за слизеринским столом и стараясь игнорировать будто бы окружавших его бесконечно хихикающих девушек.
— Четырнадцатое февраля, — флегматично ответила Бекка, безразличным взглядом окидывая двоих смотрящих в её сторону влюбленными взглядами рейвенкловцев.
— И что?
— День Святого Валентина, Дэн. Праздник для влюбленных.
— Э...
— Что?
— Боюсь спрашивать о причинах твоей осведомленности.
— Все просто, с виду совсем не страшно. Просто в отличие от вас, мне приходится делить комнату сразу с несколькими девочками-подростками, которые вот уже неделю как имеют мне мозг на тему этого праздника.
— Сочувствую, — без малейшей тени этого самого сочувствия произнес Дэн, с отсутствующим видом склонившись над своей порцией овсянки.
— Вы с Дариной так и не помирились?
— Нет.
— Может...
— Предложишь послать ей дурацкую открытку, неделю не буду с тобой разговаривать, Поттер!
— Ок. Молчу, — пожал плечами Гарри, понимая нежелание друга разговаривать на данную тему, и вернулся к оставленному без внимания завтраку.
