— Я… не знаю, — нехотя призналась она, — но он должен ответить за то, что сделал.
Она резко стянула с лица маску и повернулась ко мне. Глаза у Гвен уже были на мокром месте, она была на грани истерики.
— Там ведь были дети, самые младшие лет пятнадцати, понимаешь? — едва ли не прокричала она мне в лицо.
— Понимаю, — притянув девушку к себе, я обнял её.
Гвен расплакалась. Я не мешал ей. Несколько минут мы просто сидели там, рядом с молчаливой, ко всему безразличной статуей.
— Но в этом нет твоей вины, — когда она начала успокаиваться попытался утешить её я, — если кого и винить, то меня. Я должен был догадаться, что Стик не оставит всё так просто.
— Нет! — тут же возразила она, — это было моё задание. Я должна была спасти этих детей. Это я за ними не уследила.
— Послушай…
— Зачем всё это? — перебила меня Гвен, — какой из меня герой? Я простая девчонка, я не такая, как ты… не такая как Человек-Паук. Паутину, даже этот костюм, водонепроницаемый, прочный, со всякими штуками, сделал ты… я как бледная тень, во всём позади. Как герой и как учёный тоже…
— Гвен! — я встряхнул девушку за плечи, — послушай меня.
Небольшая встряска помогла привлечь внимание девушки.
— Думаешь, у меня всё с первого раза получилось? — спросил я. — Нет, я тоже ошибался, много раз, не счесть сколько, и из-за моих ошибок погибали люди. И до сих пор ошибаюсь.
Но девушка не выглядела слишком впечатлённой моей речью.
— Понимаешь, — продолжил наставления я, — это то, как работает этот мир. Каждый ас своего дела, каждый профессионал когда-то был новичком. В начале пути всегда будут ошибки, у каждого. Неважно как сильно ты промажешь в первый раз и как далеко окажешься от цели, ты всё равно будешь ближе, чем если не будешь действовать вовсе. И с каждым разом ты становишься ещё на шаг ближе.
— Они могли бы быть живы, если бы я не действовала вовсе, — тут же возразила Гвен, — разве это не лучше?
— И они стали бы частью армии Руки, и творили бы ужасные вещи по всему миру, оставаясь в тени, — парировал я, — так что нет, не лучше. Да, в нашем случае цена ошибки намного выше, но… никто не рождается героем.
— Уж точно не я, — невесело усмехнулась она.
— Я расскажу тебе о своей главной ошибке, — решился зайти дальше я, — после которой я практически утратил веру в себя и долгое время даже смотреть в сторону костюма не хотел. О тебе.
Да, это сразу же вернуло внимание девушки.
— О чём ты?
— Гвен Стейси из моего родного мира и я. Мы были парой. Я только стал Человеком-Пауком, а она училась в университете. Она была на несколько лет меня старше, и была просто потрясающей, как ты, — я посмотрел в заинтересованные глаза девушки, — я не мог поверить своему счастью. У меня была эта сила, у меня была лучшая девушка в мире, словно мечты начинали сбываться.
— Ты никогда не говорил о том, что мы были вместе в том мире… что случилось потом?
— Она умерла у меня на руках, — честно признался я, — из-за моей ошибки. Я не остановил Гоблина вовремя. Позволил ему взять её в заложники. А потом не успел спасти. Я до сих пор виню себя в этом.
— Я не знала… — сказала очевидную, в общем-то вещь она, — почему ты не говорил об этом раньше?
— Это не то, о чём можно мимоходом сказать за обедом.
— Как ты нашёл силы снова надеть костюм после этого?
— Люди, жизни которых спас Человек-Паук. Они вернули мне веру, показали, что то, что я делал не напрасно. А потом нашёлся очередной придурок, угрожающий городу, и не было никого, чтобы остановить его, прежде чем начнут гибнуть люди.
Какое-то время мы молчали, а затем Гвен вдруг выдала:
— Ревновать к самой себе — это нормально? — и по её интонации я понял, что кризис уже позади.
— Ну, я бы ревновал, если бы появился другой Питер Паркер и попытался забрать тебя у меня, — в тон ей ответил я.
Мне наконец удалось прогнать угрюмое выражение с её лица.
— Кто ещё? — спросила, улыбнувшись Гвен.
— Хм?
— Мы уже давно подозревали, что ты собираешь тех, с кем встречался в прошлом мире, — вдруг огорошила меня она, — колись, кто ещё?
Я почувствовал, что оказался на чрезвычайно тонком льду.
— Рыжая — это точно, — начала загибать пальцы девушка, — Уилсон там была мужиком — значит выпадает… или нет?
Стейси перевела на меня хитрый взгляд.
— Что? — не сразу понял о чём она я, — нет, конечно! Абсолютно точно, ни при каких обстоятельствах, нет!
— Значит Рыжая и я? И всё? — не унималась она.
И когда я уже думал, что придётся выложить ей всю правду, объявилось спасение.
Сначала я услышал нарастающий, очень хорошо знакомый мне, гул. Его источник был в воздухе, ещё выше чем мы. А мы в этот момент, я напомню, находились практически в верхней точке одного из самых высоких зданий Нью-Йорка — входящего в двадцатку самых высоких, как минимум.
После пережитого в России я не мог не напрячься при подобных обстоятельствах. Слишком свежи ещё были воспоминания о том, как десятиграммовые свинцовые пули разрывают мою плоть и впиваются в мои кости, как убивают тех, кого я пытался спасти.
В этот раз чутьё молчало. Да и сам я понимал, что летающий в черте города Квинджет с активированной маскировкой почти наверняка принадлежит Щиту. С которым у меня, благодаря значительному уровню взаимопонимания и доверия с агентом Колсоном, сейчас приятельственные, так сказать, отношения.
— Что это там? — Гвен естественно тоже заметила приближение летательного аппарата, но в виду своей неопытности не смогла его сразу идентифицировать.
— Квинджет Щита, — ответил ей я, — лучше надень маску и, на будущее, не теряй бдительность даже если думаешь, что там союзники.
Девушка странно на меня посмотрела.
— Они уже видели моё лицо через свои камеры, — резонно возразила она.
Самолёт тем временем вышел из маскировки, а затем, задействовав маневровые лопасти, установленные прямо в крыльях, совершил разворот на месте. Что само по себе довольно ясно говорило о его намерениях.
Люк открылся, и я сразу узнал в женской фигуре, что безрассудно стояла у самого края, схватившись за страховочный поручень, Наташу Романофф. Давненько я её не видел. С той самой злополучной миссии в России.
— Паук, — поразительная малошумность летательного аппарата позволяла нам свободно разговаривать, — мы за тобой.
— В чём дело? — не спешил кидаться в объятья супер шпионки я, — я немного занят.
— Не знаю деталей, — призналась агент, — Директор зачем-то хочет тебя видеть.
— Ну если директор, — с иронией протянул я, — то посылать самолёт, даже не связавшись по телефону, становится совершенно логично.
Что бы они делали, если бы мы с Гвен закончили обниматься на минуту раньше и спрыгнули с крыши? Всё равно ведь пришлось бы звонить.
— Не набивай себе цену, парень, — в голосе шпионки слышалась усталость.
— Ладно, ладно, — сдался я.
Мы с Гвен покинули гостеприимных, всегда готовых выслушать любую исповедь, горгулий.
— Про неё разговора не было, — заметила Наташа, — Хилл вызывает только тебя.
Мы с Гвен переглянулись.
— Тогда я… — начала было девушка.
— Думаю, тебе стоит поговорить о случившемся с Бобби, она за тебя переживает.
— Да, не стоило её бросать… — согласилась со мной Гвен, — не пропадай надолго и береги себя, — а затем, совершенно забив на конспирацию, поцеловала меня у всех на виду.
— Хорошо, — сказал я уже вслед девушке, поскольку, закончив наш поцелуй, она сразу же спрыгнула с крыши.
— Паук! — окликнула меня Романофф.
Я легко перепрыгнул внутрь зависшего Квинджета.
В салоне помимо Наташи были ещё трое агентов. При полном параде, только не похоже, чтобы это встречающие для меня. Форма солдат была грязной, позы осунувшимися. У одной, высокой блондинки с нордическими чертами лица, рука была прижата к телу повязкой. Да и сама Наташа имела вид потрёпанный. Словно только что её упругой заднице пришлось пройти через опасную и тяжёлую миссию.
— С задания? — тут же озвучил свои мысли я.
— Захватили тебя по пути назад, — призналась Наташа, проходя на своё место на скамейке у стены.
— Садись, — похлопала здоровой рукой по скамейке рядом с собой северянка, — не кусаюсь и даже приставать не буду.
— Какое упущение, — ответил я жизнерадостной, особенно как для раненой, девице.
Но приглашение всё же принял.
— Ди, вези нас на базу, — распорядилась Наташа, проигнорировав моё замечание, — только тихо.
— Маскировочная система уже включена, — доложила по громкой связи пилот Квинджета, — нас обнаружат только если вы начнёте хором петь русский гимн.
Все посмотрели в сторону Романофф, но шпионка никак не отреагировала на подколку пилота.
Да у них тут целая команда юмористов.
Старые ружья
Квинджет доставил всех нас на борт флагманского авианосца Щ.И.Т., что всё также барражировал в воздушном пространстве над Нью-Йорком.
Хотя я был немало раздражён тем, что меня во второй раз за вечер вырвали прямо из объятий девушки, лезть с расспросами к моим попутчикам было абсолютно бессмысленно.
Отряд Романофф, как выяснилось, только вернулся с длительной миссии, детали которой они естественно не разглашали, и о причинах настойчивого приглашения нынешней Директрисы ничего знать не могли.
На борту Геликарриера меня уже встречали уже знакомый мне по прошлому визиту на авианосец вечно недовольный агент Масаки и неизвестная мне темнокожая женщина с наголо бритым черепом. Они сообщили, что Директор уже ожидает меня и настойчиво вызвались показать дорогу. Романофф тем временем дала вольную своим людям, а сама пристроилась в кильватере нашей процессии.
Вы знаете, я на память не жалуюсь, и, если новый Директор не провела тотальную перепланировку, мы однозначно направились не в сторону кабинета Марии, и даже не к главному мостику, а куда-то в западный отсек корабля. Противоположный лаборатории, в которой работали агенты Симонс и Фитц. Как-то это всё странно.
В конце концов мы остановились перед ничем не примечательной дверью без каких-либо маркировок. Однако Романофф эта дверь была очевидно знакома.
— Почему здесь? — сдвинув хмуро свои артистичные брови, обратилась агент к сопровождающим.
Но Масаки, верный себе, проигнорировал вопрос коллеги и, встав так, чтобы Наташе перекрыть дорогу открыл передо мной дверь.
— Проходите, — безразлично бросил он, — Директор уже ожидает.
Романофф явно чем-то встревожена. Непростая, наверное, комната, раз она так реагирует.
— Нат? — привлёк внимание женщины я, — мне стоит волноваться?
— Я не знаю, — честно ответила агент.
Ну ладно. Посмотрим, какая моча ударила в голову Марии. В прошлый раз она предельно ясно дала мне понять, что у нас с ней ничего не выйдет. Что поменялось, раз она лично позвала меня на флагман Щита? Или же всё дело в том, что я за её спиной продолжал сотрудничать с Колсоном? Эх, уладили бы как-нибудь они свои кадровые перестановки без моего участия, чтобы честным супергероям и бизнесменам не нужно было гадать, кто из преемников Фьюри обладает реальной силой в Щите.
Чёрная-женщина агент прошла внутрь первой, я пошёл следом. Когда она проходила мимо меня, я подметил одну странную деталь: необычные наушники в её ушах. Что в них странного? Они явно перекрывали весь ушной канал. Значит она ничего не слышит?
Масаки прошёл следом и закрыл за нами дверь.
«А дверь-то герметичная, отмечаю ещё одну странность я, — с резиновой прокладкой по краю».
По недлинному, никак не обставленному коридору мы подошли к следующей двери, в точь такой же как предыдущая.
Мы прошли через неё.
Это было просторное светлое помещение. В центре его стоял стол. Самый обычный, семь на семь футов, на четырёх тонких металлических ножках с прозрачной то ли стеклянной, то ли пластмассовой поверхностью. Пара таких же неброских стульев.
Больше мебели не было.
На противоположной от нас стене имелась ещё одна дверь. Стена по правую руку представляла собой сплошное зеркало. Гезелла, я полагаю. А комната, очевидно, допросная.
Марии здесь не было, зато имелись две другие женщины. Я знал их обеих.
Стройная брюнетка с тонким, типично британским, аристократичным лицом, что сидела на стуле с другой стороны стола, несомненно была той самой Килгрейв — ночным кошмаром Джесси Джонса и матерью их не рождённого ребёнка. Я узнал её сразу, хотя до того видел всего раз, и то на плохого качества записи, уж очень примечательная у неё была внешность. Сквозь прозрачный стол было отлично видно, что руки опасной преступницы скованны наручниками. Не самое надёжное средство, когда имеешь дело с телепатом.
Или… я быстро прокрутил в своей голове рассказы Джонса и всё, что знал о Пурпурном Человеке. Ну да, голос. Все всегда говорили одно и тоже: Килгрейв приказывает тебе что-то сделать, и ты это делаешь. Её сила в голосе. Вот почему у чёрной и (я оглянулся, чтобы подтвердить свои догадки) Масаки непроницаемые наушники в ушах, наверное, японец надел их, когда был у меня за спиной. Не услышав команд Пурпурной, они не попадут под её контроль.
Вид Килгрейв имела безучастный и ко всему безразличный, как у человека, который устал от своей работы и просто ждёт, когда всё это закончится, чтобы он смог пойти домой и умереть. За спиной у апатичной телепатки стояла её, следовало полагать, конвоирша.
И в отличие от Пурпурной, её я знал лично, причём уже в этой жизни. Даже не так. Исключительно в этой жизни. Ибо в прошлом мире такого человека в моей школе не было.
Юкка Сарасти — учительница физики из Мидтаунской школы, что неожиданно для всех сцепилась с людьми Апостолов, когда те пришли за мной. Всё такая же странная: лицо без эмоций и мёртвый взгляд за стёклами тонких очков. Кажется, что изменилась только одежда. Школьный дресс-код она сменила на униформу оперативников Щита. Я знал, что её, прямо из больницы, забрало агентство, даже не дав полиции допросить женщину, но выяснить подробности её дальнейшей судьбы, как-то всё время забывал.
Впрочем, я не слишком удивлён. Щит не преминул пристроить к делу неожиданно попавшегося им в руки опасного мутанта, или кем она там является. Ничего нового. Разве что одна любопытная деталь: Сарасти была без наушников. У неё иммунитет к способностям Пурпурной?
