— За сына отпущенника?! — охнул второй писец рудника "Щедрый куст".
— Подумаешь! — презрительно отмахнулся собеседник. — Зато он главный смотритель имперских дорог, несметно богат и считается близким другом наследника престола. Очень полезный человек.
— Но разве он не женат? — растерянно спросил сын.
— Пульхия год назад скончалась, — сообщил отец.
— Дочь купца Бетула? — на всякий случай уточнил молодой человек, и дождавшись утвердительного кивка, пробормотал. — Да она даже моложе меня!
— Не дали ей боги долгой жизни, — вздохнул Прус. — Поскользнулась в ванной и разбила голову. Аварий тогда всех рабынь, кто ей прислуживал, по кольям рассадил, за то что не доглядели. Горевал очень. Устроил раздачу хлеба и призовые игры. Тогда пять медведей затравили и десять львов. Я же тебе писал!
— Да, да, — подтвердил Олкад, потирая лоб и вспоминая, что первая жена Авария тоже прожила недолго и умерла родами, произведя на свет мёртвого мальчика. Безутешный вдовец тогда тоже сильно горевал, плача и стеная пешком проделал весь путь от дома до кладбища за Магурскими воротами на глазах тысяч горожан.
— Что это?! — встрепенулся отец, заметив свежий шрам. — Ты дрался?
— Нет, — в задумчивости покачал головой сын. — Ночью в гостинице выпил лишнего и ударился о дверь.
— Чего же это я сижу! — вновь всплеснул руками секретарь сенатора Юлиса. — Ты же голодный! Подожди, я сейчас.
Прежде чем молодой человек успел возразить, тот с неподобающей для своего почтенного возраста и солидного положения прыткостью выскочил в коридорчик.
— Тука, Усна, Лера! — во всё горло заорал Прус. — Эй, кто-нибудь!
— Что нужно, господин Ротан? — ответил женский голос.
— Беги на кухню и попроси Кулина прислать вина и что-нибудь закусить, — отдал распоряжение секретарь. — Скажешь, ко мне сын из Этригии приехал.
Развернувшись, он с трогательной улыбкой посмотрел на Олкада.
— Не хочу идти на кухню. Разве там дадут нормально поговорить?
— Да, отец, — охотно кивнул тот и наконец решился задать вопрос, давно обжигавший ему язык. — Но по какой причине покровителю понадобилось выдавать госпожу Юлису за Авария? Вы же сами говорили, что он никогда ничего не делает просто так.
— Я рад, что ты не забываешь моих слов, — улыбнулся польщённый Прус. — Сенатор Юлис — один из мудрейших людей, кого я когда-либо встречал. Но всё же...
Собеседник посуровел.
— Он смертный и тоже иногда совершает ошибки.
Отец пристально взглянул на Олкада. Он не скрывал своего желания когда-нибудь передать место секретаря своему потомку, и поэтому старался держать его в курсе дел их покровителя. Однако, на сей раз счёл нужным особо предупредить:
— Надеюсь, ты понимаешь, что об этом больше никто не должен знать?
— Конечно, отец, — с готовностью кивнул молодой человек. — Разве я женщина, чтобы болтать попусту?
— Год назад, в дни Сухара-всенасущного, сенатор весьма неосторожно высказался в адрес первого принца.
— Как же он так! — вскричал собеседник, всегда считавший господина Юлиса чрезвычайно осмотрительным.
— На первый взгляд, он не сказал ничего предосудительного, — поморщился Прус. — Просто тогда сгорела гостиница у Фриденарских ворот, и наш достойнейший покровитель не очень удачно выразился в разговоре об этом.
Вспомнив неприглядную историю, случившуюся с наследником престола в ранней юности, второй писец рудника "Щедрый куст" многозначительно хмыкнул.
— Да, — подтвердил его невысказанную мысль отец. — Ты всё правильно понял. Наш великой император, да хранят его небожители, стар и болен, поэтому даже такая мелкая ссора с тем, кто займёт его место, может принести неприятности.
— Ещё бы, — буркнул Олкад, всё ещё не представляя: причём тут госпожа Юлиса?
Рассказчик не долго держал его в неведении.
— Аварий замолвил словечко за нашего покровителя. Тот преподнёс наследнику банарского жеребца и теперь вновь получает от первого принца приглашения на ужин.
— Но ты же понимаешь, — секретарь строго посмотрел на отпрыска. — Подобные услуги просто так не оказывают.
— Разумеется, — криво усмехнулся тот, внимательно слушая отца.
— Аварий захотел стать зятем сенатора Юлиса! — выпалил Прус.
— Наглец! — буквально взорвался Олкад, тут же понизив голос по требовательному жесту секретаря. — Да как он посмел?! За такое язык вырвать мало! Какой-то отпущенник...
Второй писец рудника "Щедрый куст" замолчал, не находя слов от возмущения.
— Без наглости Аварий не стал бы одним из богатейших людей Империи, — наставительно сказал собеседник. — А деньги нынче значат не меньше, чем знатное происхождение.
— Но господин Юлис, кажется, обещал Алтею трибуну Эмбуцу? — напомнил Олкад.
— Сенатор так ему и сказал, — кивнул секретарь. — Они долго спорили. В конце-концов Аварий согласился на любую другую невесту из рода Юлисов. Но, увы...
Рассказчик развёл руками.
— Их оказалось не так много... Точнее ещё одна, которая хоть как-то его устраивала.
— Куда катится мир! — не выдержал молодой человек. — Сын отпущенника ставит условия аристократам!!!
— Политика, сын мой, — печально вздохнул отец и продолжил. — Наш покровитель пытался уговорить Овия Юлиса Люца из таналийских Юлисов отдать за главного смотрителя имперских дорог его овдовевшую сестру, но тот даже слушать не захотел. Они едва не подрались!
Усмехнувшись, рассказчик опасливо глянул на плотно прикрытую дверь и перешёл на еле слышный шёпот:
— Овий кричал, что пусть лучше его сестра умрёт в одиночестве, чем станет женой старого лагира!
— Что? — вскинул брови сын. — Так Аварий сам... зад подставляет?
— Давно ходят слухи, — многозначительно кивнул отец. — Будто бы он не только любит мальчиков, но любит, чтобы они его любили. Возможно, будь Аварий достаточно родовит, Овий мог бы и согласиться. А так — сын отпущенника да ещё и лагир...
Он поморщился.
— И теперь наш покровитель хочет отдать за него госпожу Юлису? — голос слушателя предательски дрогнул.
— Ну да! — рассмеялся секретарь. — Хвала богам, твоё письмо пришло очень вовремя. Тогда как раз император опять слёг, и сенатор не знал, как поступить? Кого из женихов выбрать: Авария или Эмбуца? Не спал, почти не ел, приносил жертвы. Выспрашивал астролога, но Боаз вертелся, как скользкий червь, и не говорил ничего определённого. Теперь понимаешь, почему наш покровитель отправил тебе письмо с голубем храма Питра? Он так обрадовался, что первый раз в жизни подарил мне кольцо со своей руки. Но я его приберёг для тебя...
Бодренько вскочив, Прус продолжил, шаря рукой на полке, заваленной свитками и стопками сшитых по углам листов папируса.
— Аварий долго не соглашался взять никому неизвестную девицу и уступил только после того, как господин Юлис пообещал дать за неё приданое, как за свою дочь... Ага, вот оно!
Довольно посмеиваясь, он повернулся, держа в руке золотой перстень с зелёным камнем, но едва взглянул на сына, как лицо его стало озабоченно-тревожным.
И в этот момент в дверь постучали.
— Кто там?! — рявкнул доверенный коскид Касса Юлиса Митрора.
— Это я — Тука! — ответили из коридора. — Господин Кулин прислал пироги с сыром и вино... неразбавленное.
Почти вырвав из рук миловидной рабыни небольшую корзину, старший из Ротанов вытолкал её из комнаты.
— Передай господину Кулину спасибо и иди отсюда. Пошла, пошла!
Постояв с полминуты, он вдруг резко распахнул дверь. Убедившись, что никто не подслушивает, секретарь вновь плотно прикрыл её, и шагнув к сыну, с волнением поинтересовался:
— О бессмертная Диола, неужели она тебе так понравилась?!
— Да, отец, — не стал скрывать очевидное Олкад.
— И ты уже успел с ней покувыркаться? — зло спросил папа, сжав кулаки.
— Что вы?! — вскричал второй писец рудника "Щедрый куст" голосом полным обиды и неприкрытого разочарования. — Я прекрасно знал, кто она такая, а госпожа Юлиса строго блюла честь своего благородного рода.
— Неужели ты поверил, будто эта девица и в самом деле внучка посмертно оправданного сенатора Госпула Юлиса Лура? — вновь обретая хорошее настроение, Прус со смехом поставил корзину на стол.
Странно, но только сейчас молодой человек понял насколько голоден. Переживания, вызванные расставанием с госпожой Юлисой, удивление и растерянность от планов покровителя выдать её замуж наконец-то отступили на задний план, едва нос Олкада учуял запах пирогов.
Бесцеремонно достав один из них и откусив порядочный кусок, он проговорил с набитым ртом:
— Не только я, отец, но и её величество Докэста Тарквина Домнита!
— Что? — секретарь замер с кувшином в одной руке и оловянным кубком в другой. — Откуда императрица знает эту девчонку?
Однако, прежде чем услышать ответ, ему пришлось ждать, пока любимый сын прожуёт и сделает добрый глоток вина.
Слегка утолив голод, молодой человек принялся обстоятельно рассказывать о том, как по дороге их нагнал поезд государыни, как один из всадников охраны, узнав госпожу Юлису, рассказал о ней принцу Вилиту, а тот своей матери, которой почему-то захотелось на неё посмотреть.
— О бессмертные боги, чудеса да и только! — покачал головой ошарашенный Прус, узнав о том, что госпожа Юлиса спешно покинула имение Маврия, не поддавшись на уговоры младшего сына императора. — Не всякая девица откажется от подобного предложения...
— Госпожа Ника Юлиса Террина — истинная аристократка! — с непоколебимой уверенностью заявил Олкад, ломая пополам круглый пирог и отдавая половину собеседнику. — Какая-нибудь обманщица-простолюдинка не упустила бы возможность закрутить интрижку с членом императорский семьи.
— Да, ты прав, девушка поступила необычно, — подумав, с неохотой согласился секретарь, но не желая уступать отпрыску, предположил. — Возможно, она просто очень хитрая и нацелилась на нечто большее, чем пара золотых побрякушек от Вилита, вот и не захотела размениваться по мелочам?
— Ха! — победно усмехнулся сын. Ему очень редко доводилось чувствовать себя умнее родителя, и теперь он буквально упивался этим ощущением. — Она цитирует философов древности, но порой не знает вещей, известных любому мальчишке! Наверное, когда отец рассказывал ей о жизни в Империи, то просто не обращал внимания на подобные мелочи, считая их само-собой разумеющимися. И как могла ловкая мошенница оказаться у священной горы в первую ночь дриниар? Её же хотели на кол посадить! Только благодаря моему ораторскому искусству и блестящему знанию законов, госпожа Юлиса отделалась двухмесячным заточением в храме Рибилы.
Усмехнувшись, Прус разлил вино.
— Хвала богам за то, что помогли тебе выполнить поручение нашего достойного покровителя!
Плеснув несколько капель на пол, он сделал глоток, одобрительно причмокнул губами, оценивая вкус и спросил:
— Ты видел, как её приняли в доме регистора Трениума?
— Его мать сразу же признала в ней свою внучку, — ответил молодой человек. — Обнимала, плакала и всё такое. Нет, отец, она настоящая внучка сенатора Госпула Юлиса Лура, хотя в это и непросто поверить.
Повертев в руках опустевший бокал, старый коскид растерянно пожал плечами.
— Если всё, так как ты говоришь, то госпоже Юлисе не иначе благоволит кто-то из небожителей. Он не только помог девушке выжить среди дикарей и вернуться в Радл, но и нашёл для неё завидного жениха.
Упоминанием о предстоящем замужестве любимой девушки отец вновь вернул сына к печальной действительности. Посмотрев на него с жалостью, секретарь тихо проговорил:
— Лучше забудь о ней. Аварий крепко держит всё, что попадёт к нему в руки. Человек он влиятельный и очень жестокий. Не тебе с ним тягаться.
— Понимаю, отец, — опустил глаза Олкад. — Но ты же знаешь, что с мужчинами делает Диола, и как тяжело устоять перед силой богини любви?
— О да! — печально улыбнулся собеседник. — Когда-то она заставляла бурлить и мою кровь, да так, что едва не лопались вены!
Он ещё раз разлил вино и вдруг предложил:
— Если твои чувства действительно так глубоки, то наберись терпения... Подожди немного. Месяца три, а лучше полгода, и вновь напомни госпоже Юлисе о своей любви.
— Что вы имеете ввиду? — насторожился молодой человек.
— Аварий всё же больше предпочитает юношей, — усмехаясь, пояснил Прус. — И жена ему быстро надоест. А вот ей будет тоскливо и одиноко без настоящего мужчины. Ты же знаешь женскую природу?
От этих слов в душе сына вновь затеплился огонёк надежды. Всё-таки приобретённая с годами мудрость много значит, и отец не зря столько лет служит своему покровителю на почётной, хотя и хлопотной должности секретаря.
Это в Этригии и по дороге в Радл госпожа Юлиса не отвечала на его чувства, потому что торопилась к родственникам и просто не могла думать ни о чём другом. А после того, как поживёт с мужчиной, которому она совершенно безразлична, и как человек, и как женщина, неизбежно вспомнит о том, кто её желал и боготворил.
— Да и ты за это время окончательно разберёшься: так ли она тебе нужна? — продолжал наставлять собеседник. — Быть любовником жены Авария — дело опасное, но если ты считаешь, что она того стоит...
— Стоит, отец! — с жаром вскричал Олкад. — Клянусь Питром, ты даже не представляешь, какая это необыкновенная девушка!
Они успели употребить ещё один кувшин вина и большой кусок ароматного кабаньего окорока, когда наконец-то явился Касс Юлис Митрор.
Он оказался ещё достаточно трезв, чтобы выслушать доклад своего коскида о благополучном прибытии госпожи Ники Юлисы Террины в дом регистора Трениума, но уже слишком уставшим для подробностей.
Поскольку столь значительному политику услуги секретаря могли понадобиться в любое время суток, Прус Ротан Глеб, в отличие от других коскидов, проживал здесь же в доме — под самой крышей из коричнево-синей черепицы.
Пока сын отсутствовал, умер старый раб отца, и теперь ему прислуживала довольно симпатичная рабыня средних лет.
Разглядев в тусклом свете масляного фонаря её миловидное личико, второй писец рудника "Щедрый куст" пьяненько захихикал.
— Вы разбогатели, отец? Или это тоже подарок сенатора?
— Нет! — отмахнулся Прус, плюхаясь на кровать. — Фания хромает, и у неё нет передних зубов. Я купил её на распродаже имущества... одного должника. У меня всё равно далеко ходить не надо... Можешь попользоваться, если есть желание. А я хочу только спать...
Раздев и уложив уже храпевшего хозяина, невольница, достав из сундука тюфяк, стала застилать постель его сыну.
Похмелье и важные дела помешали Кассу Юлису Митрору толком поговорить со своими коскидами. Но перед тем, как срочно отбыть на заседание Сената, он приказал Олкаду Ротану Велусу непременно дождаться его возвращения.
Справедливо рассудив, что покровитель вряд ли скоро освободится, молодой человек направился в бани Глоритарква, где наслаждался забытым комфортом, но увы, только до полудня.
Хотя мог бы побыть и подольше, поскольку сенатор снизошёл до разговора с ним лишь поздно вечером. Уже лёжа в постели он предложил второму писцу рудника "Щедрый куст" сесть на табурет, и прихлёбывая горячее вино с мёдом, внимательно выслушал рассказ о путешествии госпожи Юлисы и её сопровождающих из Этригии в Радл.
