...За свои решения всегда приходиться отвечать, и платить. Частью сознания Путлер понимал, что сам всё испортил, позволив самому опасному своему врагу свидетельствовать. После выступления Запального все приготовленные им слова к присяжным вмиг обесценились, утратили всякий смысл. Кое-как закончив скомканную речь, Путлер поспешно удалился в смежную комнату лишь бы никого не видеть и не слышать. Кажется, на этот раз он проиграл окончательно и бесповоротно.
Адвокат бубнила что-то в утешение, по инерции предлагала не падать духом! Обещала предпринять в ответ что-нибудь столь же радикальное и дерзкое. В конце концов он вытолкал не умолкающую бабу взашей со словами: "Как ты мне осточертела! Хочешь — изобретай им "зеркалку" сама, только оставь меня в покое!".
Глава 264
Оставшись один, Путлер стал в ярости осыпать самыми грязными оскорблениями, какие только знал, и внепланового свидетеля, и судей, и обвинителя, которая всё-таки сумела подложить ему жирную свинью. С подсудимым случилась настоящая истерика. Он выплёскивал в них то, что никогда бы не решился высказать в глаза судьям, присяжным, и вообще всем этим умникам, которые посмели его судить:
— Ё....е террористы! Потому что здесь вершится не суд, а расправа над невиновным! Законом тут и не пахнет! Только ваша поганая интеллигентская совесть помешала вам сразу казнить меня, а потому для её успокоения, вы и облекли свою жажду личной мести в приличную упаковку. Для этого и разыгрывается весь этот театр...
Меня предупреждали, что часть интеллигенции после моей смерти проклянёт моё имя. Нельзя было допускать, чтобы остались недобитки. Умники — опаснее всего, они пишут учебники и книги, снимают фильмы, додумываются до судебных процессов как этот... Но я сделал вывод! На этот раз я не стану позволять эмиграцию. Обойдёмся без "философских пароходов". Нечего оглядываться на Запад! Заботится о том, что скажут обо мне в мире! Плевать на то, что скажут! Не высылкой интеллигенции за границу надо заниматься, — где они с успехом вредят нам, — а расстреливать, расстреливать и ещё раз расстреливать!!! Ну, или травить, или топить... Раз уж меня зовут "Крымским" — великолепно! — я прикажу выявить сотню тысяч самых опасных умников, собрать их в Крыму, загнать в море, и для верности расстрелять из пулемётов, чтобы ни один случайно не доплыл до Турции... Этот суд был бы невозможен, если бы я провел нейронный сортинг, как мне советовали. На генетическом уровне отобрал бы лояльных и разрешил им оставить потомство, а остальных — в расход. "Сепарировать нонконформистов от просто умных и полезных для власти головастых, не получится", — возражали мне сто лет назад, мол, даже в наше время наука это не в состоянии сделать".
Ерунда! Можно сделать всё! Зависит лишь от размеров государственного финансирования. А ради такого дела я бы не поскупился. Теперь же наука точно созрела и я поставлю её на службу "органам", которым прикажу провести самый жёсткий сортинг на лояльность! А потом внимательно буду следить за тем, чтобы из молодёжи не народились новые Солженицыны, Сахаровы, Запальные, для чего мой ФСБ регулярно будет просеивать профессуру, писателей, блогеров, режиссёров. Как сказал Дзержинский: "На каждого интеллигента должно быть заведено дело", и он был прав. Чтобы это говно не воняло впоследствии, надо его вовремя мочить в сортирах! А всех неформалов и нестандартных — в солдаты! И чтобы служили по пять, десять лет, пока вся дурь из головы не выветрится. Пока не станут стандартными! Самых злостных держать в казармах по 25 лет, как в старину...Пора, пора реализовать проект "О введении единомыслия в России", ибо совершенно очевиден вред различий во взглядах и убеждениях".
Путлер уже давно понял, что исконно русскому человеку свойственно желать не ошибаться. И не мучиться сомнениями, ибо то есть прерогатива государства и специально обученных людей. А потому надобно ввести в родном отечестве единообразную точку зрения на все общественные потребности и мероприятия.
— Для этого учредить специальный правительственный орган (министерство, комитет), поддержанный достаточным полицейским и административным содействием властей, который через СМИ должен доводить до каждого гражданина господствующее мнение правителя по всем вопросам (подсудимому ещё не успели рассказать о существующем Министерстве Правды, которое вполне справлялось с такой задачей). А всех, кто посмеет мыслить самостоятельно и даже видеть неодобренные цензурой сны — в топку!
Минут двадцать взбешённый подставой подсудимый орал в уединении, брызгая слюной, бурно рассуждал сам с собой, полагая что за стенами отлично звукоизолированного (как его уверили ещё в первый день суда) купэ никто не может услышать его сокровенные мысли вслух.
Наконец выдохшись, обессиленный ВВП упал на диван и на некоторое время затих.
...Потом в соседнем зале суда снова услышали его голос, ставший очень тихим и уже не злым:
— Жаль, что ты — не он... А может всё-таки он? — говорил он кому-то.
Дело в том, что звукооператоры в спешке забыли отключить закреплённый на лацкане пиджака подсудимого крошечный радиомикрофон (используемый в интересах телестансляции), и ни сам ВВП, ни его адвокат, тоже не догадались этого сделать.
В первый момент не все в зале суда обратили внимание на продолжение трансляции речи удалившегося подсудимого. Всё внимание было на третьего судью, который разъяснял в каком порядке всё пойдёт дальше вплоть до оглашения старшиной присяжных принятого Жюри решения. На перемешанные с матом чьи-то приглушённые крики из динамиков люди старались не реагировать, думая, что это перепалка мужиков из технического персонала.
Прошло минут десять пока докладчика решились перебить, указав ему на возникший казус. Некоторое время судьи с изумлением слушали голос из динамиков, пока не сообразили, кому он принадлежит. После этого стали срочно разыскивать виновных в технической накладке, подвергать их публичному разносу, требовать исправления. И всё это время народ в зале суда и в телеэфире следил за предельно откровенным монологом главного обвиняемого из-за стены, который плавно перетёк в диалог с неизвестным собеседником. Но ведь в отдельном купэ кроме подсудимого в данный момент никого быть не могло! Конвой? Вряд ли, обычно стражники оставались за дверью, без крайней необходимости не нарушая покоя подсудимого.
Судейские, присяжные и публика не сразу догадались, что подсудимый завёл беседу с...портфелем, который в спешке оставила его адвокат.
"— Ведь мы были отличной парой, — проникновенно обращался к собеседнику из натуральной кожи ВВП. — Тебя все боялись, потому что знали: внутри у тебя есть кнопка, которой можно в два счёта разнести шарик к чёртовой матери, словно сырое яйцо о стену — шмяк — и никто не сможет утверждать, что я проигравший неудачник!.. Меня тоже боялись и уважали, потому что знали — мы с тобой — пара! Всё-таки хорошее было время... Любые проблемы решались по щелчку пальцев. Отличное было время! Лучшего друга у меня не было.
Послышалось ласковое, с почтительным придыханием, похлопывание ладонью по крышке "дипломата". И тут до всех окончательно дошло: а ведь подсудимый думает, что перед ним его ядерный чемоданчик!
*
Майор мгновенно осознал всю проклятую правду. Подлость и низость в одном флаконе! "Они" часто так поступали — брали в архиве нейронную карту кого-то из выбывших сотрудников и закачивали её в матрицу управления только что сошедшего с конвейера боевого комплекса. Так они обошлись и с его первой любовью! Зоя — он всегда вызывал силой воображения её светлый образ, когда ему становилось совсем невмоготу, и будто окроплял живой водой физические и душевные раны, которые уже не болели так невыносимо и быстрее рубцевались. То, что они сделали с её светлой памятью было за пределами добра и зла. Знай Рэм, кто именно к этому причастен — зубами бы рвал на части.
Вместе с тем осознав присутствие внутри железного уродца неосязаемой части священного для него существа, Рэм сделался кроток и нежен. Ручным и беззащитным. Вспыхнувший в его мозгу заветный девичий лик легко подчинил себе грозного солдата. Но и отягощённая имплантированной в её командный центр искрой чужого сознания боевая машина тоже временно потеряла ориентацию во времени и пространстве, лишившись заодно своих убойных инстинктов. В её глазах стояли слёзы — никакое ни машинное масло, а самые натуральные!
Мучительное взаимное притяжение, с которым оба очень смутно понимали, что им теперь делать, продолжалось недолго. Неожиданно металлическое чудовище задёргало удлинённой башкой: резко прозвучавший в её силиконовых мозгах приказ принудил SORD-34 вспомнить, кто оно есть. Из пасти её зазвучал машинизированный голос бортового докладчика:
— Я не Зоя! Я — L4B — бот-истребитель. Тактический номер — 12. Приписан к шестому дивизиону. Произведён в корпорации "Тактическое ракетное вооружение". Дата сборки: 12 февраля 2040 года. Технический паспорт загружен в исходную матрицу и может быть вызван восьмизначным кодовым словом. Тип пароля — двухсекторный — 2 ZISS. Что гарантирует от несанкционированного входа в систему.
Майор сильно побледнел, увидев её переменившиеся глаза. Но быстро овладел собой. "Лучше так", — сказал он, подставляя голову под удар. Знакомые искорки в глубине её зрачков погасли. Тем не менее машина медлила. Вибрация её тела нарастала. Рэм догадался, что если она не выполнит приказ, то самоуничтожится, и постарался успокоить её, уговорить снять сопротивление поступающим извне командам.
— Ну, Зоя, будь хорошей девочкой, — ласково уговаривал он исчадие ада из секретной лаборатории ФСБ, одновременно нащупывая пульт от скрытого под одеждой подрывного заряда. — Вспомни, как нам было хорошо... Я знаю, что ты пришла убить меня, и хочу, чтобы ты знала — ты убиваешь того, кто будет благодарен тебе за это, любимая. Скоро нам снова станет хорошо.
Будто прочитав его мысли или угадав их по выражению его лица, звероподобная умница одним ударом похожего на серп хвоста, словно четырёхметровой секирой, отсекла мужчине ноги с оставшимся в кармане брюк пультом...
Глава 265
И вот для Ласточкиной настал момент произнесения её финальной прокурорской речи! Как же она боялась этой минуты! Но всё пошло, как по маслу. Сами стены будто помогали ей сегодня! Хотя при первом знакомстве и этот вагон и сам поезд показались Елизавете ужасно некомфортными, каким-то затхлым склепом (хоть и очень шикарно обставленным)! Но за эти два с половиной дня пространство стало обжитым. Даже "намоленным" большим количеством пережитых эмоций, многие из которых должны остаться с ней светлыми воспоминаниями, в первую очередь о прекрасных удивительных людях... Час назад коллеги торжественно вручили Лизе орден "Духа Свободы" второй степени. Решение наградить главного триумфатора Процесса было спонтанно принято на общем собрании. Под аплодисменты Аристарх Явленов повесил Лизе на шею красивую звезду из серебристого металла на светло-голубой ленте. А уважаемый всеми Алексей Горюнов произнёс короткую, но очень прочувствованную речь:
— Эта награда просуществовала всего год после смерти Путлера Первого и падения его мрачного режима. Но для нас важнее всего, что её появление было связано с тем счастливым глотком свободы, когда Россия, пускай и ненадолго, но снова стала миролюбивым и демократическим государством. Память о той короткой "Оттепели" всегда давала нам силу и надежду для борьбы... К сожалению с тех пор орден "Свободного Духа" на долгие десятилетия перешёл в разряд так называемых спящих наград. Но именно сегодня, когда наш процесс приближается к своему триумфальному завершению, мы посчитали необходимым возродить один из важных атрибутов той прекрасной России прошлого, которая стала светлой легендой для нашего поколения... Итак, после многих лет полузабвения, когда не происходило новых пожалований, мы объявляем имя нового рыцаря Звезды Свободы! Елизавета Ласточкина! Вы удостаиваетесь орденского знака за номером 72. Все мы верили в Вас, Елизавета! И верим, что с вас начинается новая история этого славного ордена. И не за горами возвращение той великой России, которой нас лишили!
Лизе было очень приятно. Но одновременно в голове вертелась мысль, что возможно коллеги всё-таки немного поторопились. Лучше бы им отложить награждения и шампанское до того момента, когда прозвучат приговоры и молоточек председательствующего в последний раз стукнет по наковальне на судейском подиуме... Но все вокруг так были возбуждены и не сомневались в уже достигнутой победе, что Ласточкиной передалось ощущением того, что дело, в общем, почти сделано.
Глава 266
Сперва Елизавета собиралась как бы заочно обратится к тем, чьи места на скамье подсудимых сейчас пустовали, ибо приговоры им уже вынесло само Провидение. Третий же подсудимый там тоже отсутствовал, но по иной причине — Владимир Путлер сослался на плохое самочувствие и ему позволили остаться в купэ и удалённо присутствовать в зале до вынесения приговора.
Итак обвинитель от народа России обратилась к тому месту, где должен был сидеть бывший министр обороны:
— Генерал Сергей Шайгун! Своими поступками на порученном вам посту вы окончательно замарали честь военного мундира и честь доверенной вам армии. Вы сделали всё для этого. Вернее — не сделали ничего, чтобы это предотвратить. Лишь один пример: 4 ноября 2022 года по вашему представлению президент подписал закон о призыве в вооружённые силы наёмников из числа осуждённых за тяжкие преступления уголовников. Вы даже перестали стесняться того, что ваша армия стала армией урок — убийц, воров, рецидивистов! В войну Сталин хотя бы стыдливо это замалчивал. Русская армия ещё не знала такой позорной деградации. "Цель оправдывает любые средства!", не так ли? В том числе бесчестие, — это про вас, генерал Шайгун. Я утверждаю, что армия РФ виновна во вменяемых ей преступлениях, и поддерживаю от лица народа обвинение против неё в вашем лице, генерал...
Вместе с тем я сожалею о вашем решении покончить с собой. Из милосердия желаю вам, генерал, милости судей на высшем небесном суде, до которого вы, вероятно, в прошлый раз не успели добраться, раз вас вывели на наш процесс... Уверена, что заслуженный вердикт и последующий приговор вы всё-таки услышите.
В то же время должна сказать, что с вашим внезапным уходом из этого мира появились новые обстоятельства, которые должны быть учтены в любом суде — хоть в земном, хоть в небесном. Покарав себя наивысшей для человека мерой наказания, вы в какой-то степени восстановили личную честь и земную справедливость. Думаю там, где вы сейчас есть, вам это зачтётся.
Отдельные слова были произнесены в адрес Лавра Фигова.
— За эти дни уже много было сказано о прямой вине дипломатов в той катастрофе, которую пережила и переживает до сих пор многострадальная Россия... Не знаю, могли ли дипломаты, прежде всего министр иностранных дел, предотвратить беду. Зато нам теперь доподлинно известно из массы документов и показаний свидетелей, что Министерство иностранных дел даже не пытались возражать тирану.
