2. Монополия в профсоюзах
Существует аналогичная тенденция переоценивать монополизацию в профсоюзной сфере. Профсоюзы объединяют около четверти работающего населения, что ведет к значительной переоценке их роли в установлении ставок заработной платы. В действительности же многие профсоюзы совершенно не эффективны. И даже мощные профсоюзы оказывают на структуру заработной платы лишь ограниченное влияние. В случае профсоюзов истоки тенденции преувеличивать масштабы монополизации еще очевиднее, чем в промышленности. При наличии профсоюза всякое повышение зарплаты проходит через него, даже если оно и не являлось следствием профсоюзной деятельности. Например, за последние годы резко возросла зарплата прислуги. Если бы существовал соответствующий профсоюз, все надбавки проходили бы через него и соответственно ему бы приписывались.
Все это не значит, что профсоюзы не играют важной роли. Как и промышленная монополия, они делают важное дело, благодаря чему многие ставки зарплаты стали иными, чем если бы их устанавливал только рынок. Недооценивать их так же ошибочно, как и переоценивать. Однажды я приблизительно подсчитал, что благодаря профсоюзам от 10 до 15% работающего населения получило надбавку к зарплате в размере 10-15%. Это означает, что у 85-90% работающего населения зарплата понизилась где-то на 4% 2
{Friedman M. Some Comments on the Significance of Labor Unions for Economic Policy // The Impact of the Union / Ed. by D. McCord Wright. New York: Harcourt, Brace, 1951. P. 204-234. }
С тех пор как я сделал эти подсчеты, другие произвели куда более детальные исследования. Насколько я понимаю, они получили результаты примерно такого же порядка.
Если профсоюзы добиваются повышения зарплаты рабочих какой-то специальности или отрасли, они неизбежно сокращают число рабочих мест по этой специальности или в этой отраслиб точно так же как повышение цены уменьшает количество проданного товара. Результатом этого является увеличение числа людей, ищущих какую-то другую работу, что ведет к понижению зарплаты в других областях. Поскольку профсоюзы обычно бывают крепче всего у тех групп, которым и так платили бы высокую зарплату, результатом их деятельности явилось повышение зарплаты высокооплачиваемых рабочих за счет низкооплачиваемых. Поэтому профсоюзы не только нанесли ущерб обществу и рабочим вообще, приведя к ненормальному использованию трудовых резервов, но и подняли неравенство доходов рабочего класса, сократив возможности, открытые самым низкооплачиваемым рабочим.
В одном отношении между промышленной и профсоюзной монополией имеется важное различие. Если за последние полвека тенденции к увеличению масштабов промышленной монополии почти не наблюдалось, профсоюзная монополия определенно продолжала расти. Значение профсоюзов заметно выросло во время Первой мировой войны, уменьшилось в 1920-е и 1930-е годы, а затем сделало огромный скачок вперед в период Нового курса. Во время и после Второй мировой войны они консолидировали свои завоевания. В последнее время они просто удерживают завоеванные позиции и даже ослабевают. Упадок этот отражает не упадок в рамках отдельных отраслей или специальностей, но, скорее, снижение значения специальностей или отраслей, в которых профсоюзы сильны, по сравнению с теми, в которых они слабы.
Различие, которое я провожу между профсоюзной и промышленной монополией, в одном отношении является слишком резким. В какой-то степени профсоюзы служат средством установления монополии на продажу отдельных товаров. Самый очевидный пример — уголь. Угольный закон Гаффи представлял собой попытку подвести юридическую базу под картель шахтовладельцев, занимавшихся назначением цен. Когда этот закон был объявлен в середине 1930-х годов неконституционным, в образовавшейся бреши появилась фигура президента профсоюза рабочих горнодобывающей промышленности (United Mine лorkers) Джона Льюиса.
Объявляя забастовки всякий раз, когда количество выданного на гора угля грозило привести к понижению цен, Льюис контролировал выработку и соответственно цены при негласном сотрудничестве шахтовладельцев. Доходы от такой картельной системы делились между хозяевами и шахтерами. В случае шахтеров доход этот выражался в более высоких ставках заработной платы, что, разумеется, уменьшало число занятых шахтеров. Поэтому доходы от картеля перепадали лишь тем шахтерам, у которых была работа, да и уних большая часть этого дохода выражалась в увеличении досуга. Профсоюзы имеют возможность выполнять такую роль из-за того, что в шермановском антимонопольном законодательстве для них было сделано исключение. Этим изъятием из правил воспользовались многие профсоюзы, которые лучше характеризовать как деловые предприятия, продающие услуги по картелизации отраслей промышленности, а не рабочие организации. Видимо, прежде всего тут следует отметить профсоюз водителей грузового транспорта (Teamster3s Union).
3. Государственная и поддерживаемая государством монополия
Прямая государственная монополия на производство товаров на продажу в США распространена не очень широко. Основными примерами являются почта, производство электроэнергии, — Управление развития водного, энергетического и сельского хозяйства долины р. Теннеси (Tennessee Valley Authority, TVA) и прочие государственные электростанции, — услуги по строительству и содержанию автодорог, продаваемые косвенным образом посредством налога на бензин или прямо через взимание дорожной пошлины, муниципальная система водоснабжения и другие коммунальные предприятия. Кроме того, при нынешних огромных ассигнованиях на оборону, освоение космоса и научные исследования федеральное правительство стало, по сути дела, единственным закупщиком продукции многих предприятий и целых отраслей промышленности.
Все это чревато весьма серьезными проблемами в смысле сохранения свободного общества, но проблемы эти лучше разбирать не вглаве, посвященной монополии.
Использование государства для создания, поддержки иобеспечениякартельных и монополистических отношений между частными производителями развивалось куда более стремительными темпами, чем прямая государственная монополия, и имеет в настоящее время куда большие масштабы. Одним из ранних примеров является Комитет по межштатному транспорту и торговле, деятельность которого распространилась с железных дорог на грузовые автоперевозки и на другие виды транспорта. Самой одиозной является, бесспорно, сельскохозяйственная программа. По сути дела, это картель, созданный государством. Другими примерами являются
Федеральная комиссия по связи, контролирующая радио и телевидение, Федеральная энергетическая комиссия (Federal Power Commission), контролирующая нефть и газ, транспортируемые в процессе межштатной торговли, Управление гражданской авиации (Civil Aeronautics Board), контролирующее авиалинии, и Совет управляющих Федеральной резервной системы (Federal Reserve Board), устанавливающий максимальную процентную ставку, которую банки имеют право выплачивать на срочные депозиты, и следящий за соблюдением запрета на выплату процентов на депозиты до востребования.
Все эти примеры относятся к федеральному уровню. Кроме этого, аналогичные процессы происходят на штатном и местном уровнях. Техасский железнодорожный комитет, не имеющий, насколько я понимаю, никакого отношения к железным дорогам, ограничивает выработку нефтяных скважин путем ограничения числа дней нефтедобычи. На словах это делается ради экономии ресурсов, но на деле — для контроля над ценами. В последнее время Комитет получил большую поддержку за счет федеральных импортных квот на нефть. Искусственные простои скважин, организуемые для взвинчивания цен, — это, с моей точки зрения, точно такая же тактика "фезер-беддинга" (feather-bedding), как в тех случаях, когда кочегарам, работающим на дизельных локомотивах, платят за ничегонеделанье. И тем не менее некоторые представители деловых кругов, громче всех осуждающие профсоюзный "фезер-беддинг" как нарушение правил свободного предпринимательства, хранят гробовое молчание по поводу той же тактики в нефтедобывающей промышленности.
Разбираемые в следующей главе процедуры лицензиата являются еще одним примером созданной и поддерживаемой государством монополии на уровне штата. Ограничение числа находящихся в эксплуатации таксомоторов представляет типичный пример аналогичных ограничений на местном уровне. "Медальон", дающий право на вождение собственного такси, продается сейчас вНью-Йорке где-то тысяч за двадцатьшдвадцать пять долларов, авФиладельфии — за пятнадцать. Другой пример на местном уровне — это принятие строительных кодексов (building codes), рассчитанных якобы для обеспечения норм безопасности, но находящихся на самом деле под контролем местных профсоюзов строительных рабочих или ассоциаций частных подрядчиков. Таких ограничений существует множество, и им подвергаются самые разнообразные виды экономической деятельности как на городском уровне, так и на уровне штата. Все они представляют собой совершенно произвольные ограничения свободы частных лиц вступать вдобровольный взаимообмен друг с другом. Одновременно с ограничением свободы они ведут к разбазариванию ресурсов.
От рассмотренных выше типов монополии государственного происхождения резко отличается такой ее вид, как выдача патентов изобретателям и авторских прав ("копирайта") писателям. Разница состоит в том, что их точно так же можно рассматривать как установление прав собственности. В буквальном смысле, если у меня есть право собственности на какой-то земельный участок, можно сказать, что у меня имеется на эту землю монополия, установленная иподдерживаемая государством. Когда речь идет об изобретениях ипубликациях, проблема в том, желательно ли устанавливать аналогичное право собственности. Проблема эта является аспектом общей необходимости использовать государство для установления того, что именно следует рассматривать как собственность, а что — нет.
И в случае патентов, и в случае авторского права определенно существует юридическая необходимость установления прав собственности. Если этого не сделать, изобретателю будет сложно, а то и вообще невозможно взыскать плату за тот вклад, который его новинка внесла в увеличение производства. Иными словами, он предоставит другим лицам преимущества, за которые не будет вознагражден. В связи с этим у него не будет стимула тратить время иэнергию, необходимые для производства изобретения. Аналогичные соображения относятся и к писателю.
В то же самое время здесь имеются издержки. Во-первых, многие "изобретения" непатентоспособны. "Изобретатель" универсамов, к примеру, оказал своим согражданам большую услугу, но взыскать с них за нее он не в состоянии. Поскольку одни изобретения требуют точно таких же способностей, как другие, существование патентов уводит изобретательство в русло одних только патентоспособных идей. Во-вторых, тривиальные патенты или патенты, юридическую правомочность которых суд поставил бы под большое сомнение, часто используются в тайных частных сговорах, которые без них были бы затруднительны или вообще невозможны.
Все это — весьма поверхностные замечания на сложную и важную тему. Задача их заключается не в том, чтобы предложить какие-то конкретные решения, но в том, чтобы показать, почему патенты и авторские права принадлежат не к той же категории, что остальные виды поддерживаемой государством монополии, и проиллюстрировать связанные с ними проблемы социальной политики. Ясно одно: конкретные условия, которыми обставляются патенты иавторские права (например, предоставление патенту охраны на 17лет, ане на какой-то другой период времени), не являются вопросом принципа. Это вопрос целесообразности, определяемой практическими соображениями. Сам я склонен думать, что предпочтительнее будет охранять патенты в течение куда более короткого промежутка времени. Но это всего-навсего попутное суждение о предмете, который уже подвергался детальному изучению идолжен изучаться еще и еще. Поэтому доверия к нему должно быть не так уж много.
Источники монополии
Имеются три основных источника монополии: технические соображения, прямая или косвенная государственная поддержка и частный сговор.
1. Технические соображения
Как отмечалось в главе II, монополия часто возникает, когда в силу технических обстоятельств целесообразнее или рентабельнее иметь всего одно деловое предприятие, а не несколько. Самые очевидные примеры — телефонная сеть, система водоснабжения и тому подобные вещи в рамках отдельного населенного пункта. К несчастью, проблема технической монополии не поддается удовлетворительному решению. Имеется только выбор меньшего из трех зол: частной нерегулируемой монополии, частной монополии, регулируемой государством, и государственной монополии.
Представляется невозможным выдвинуть какое-то общее положение относительно того, что одно из этих зол непременно предпочтительнее остальных. Как указывалось в главе II, большим пороком регулируемой государством или контролируемой им монополии является то обстоятельство, что ее очень трудно повернуть вспять. Поэтому я склонен утверждать, что наименьшим из зол является частная нерегулируемая монополия (там, где она вообще допустима). Очень возможно, что она будет подорвана динамическими изменениями, и в данном случае по крайней мере есть какой-то шанс, что этим изменениям позволят возыметь действие. И даже вкраткосрочной перспективе наличествует, как правило, куда больше альтернатив, чем кажется на первый взгляд, поэтому частным предприятиям лишь в очень ограниченных пределах выгодно назначать цены выше себестоимости. Мало того, как мы уже убедились, сами регулятивные органы нередко склонны подпадать под контроль производителей, и поэтому не обязательно, что при наличии регулирования цены будут ниже, чем без него. К счастью, области, в которых технические соображения делают монополию возможным или вероятным выходом, довольно ограничены. Они не представляли бы собой серьезной угрозы сохранению свободной экономики, если бы регулирование, введенное на этих основаниях, не имело тенденции распространяться на ситуации, для которых такого оправдания нет.
2. Прямая и косвенная государственная поддержка.
По всей видимости, самым главным источником монополистической власти всегда являлась прямая и косвенная поддержка государства. Выше уже приводилось множество примеров достаточно прямой государственной поддержки. Косвенная поддержка монополии состоит в мерах, принимаемых в других целях, но имеющих своим непредвиденным последствием ущемление потенциальных конкурентов уже существующих компаний. Самыми очевидными примерами служат, видимо, таможенные пошлины, налоговое законодательство и законодательство о трудовых конфликтах.
Таможенные пошлины, разумеется, всегда вводятся в основном для "защиты" своей промышленности; это значит, что потенциальным конкурентам ставят палки в колеса. Таможенные пошлины всегда нарушают свободу людей вступать в добровольный взаимообмен. Ведь точкой отсчета для либерала является вообще индивид, а не страна или гражданин какой-то определенной страны.
