— Мы и не собираемся, — хмыкнул генерал. — Да, выглядит как наилучший компромисс для всех трёх сторон. Мы получаем достаточную компенсацию понесённого ущерба, вы — безопасность от ответного удара Империи, а они — жизнь.
— Именно так. Нас это устраивает. Их тоже. Вас?
— Более чем. Есть только один нюанс. Можете ли вы предоставить доказательства, что эта партия мира действительно существует и действительно достаточно влиятельна, чтобы обеспечить капитуляцию в случае смерти Зорзала?
Король задумался, откинувшись на стуле.
— Мои гонцы не могут ходить через стену Садеры как в гости к соседям, — сказал он наконец. — Каждый визит сопряжён с большим риском, что внутрь, что наружу. Однако, это даёт мне повод пропустить ваш караван в Садеру. Я передам вам тайные знаки, используя которые, вы сможете сами встретиться с сенаторами-миротворцами втайне от Зорзала, пока рабы будут разгружать зерно.
— Прекрасно. Нас такое решение более чем устроит. Кстати, мы можем передать вам — и им — устройства связи, которые позволят общаться на расстоянии каждый день, не подвергая агентов риску.
Колонна снова двинулась вперёд. Через полчаса мы уже въезжали в ворота Садеры.
— Странно, что они пропустили внутрь всех, включая и боевые машины, — заметил по радио Датч. — Даже для Роанапура, где без ствола и в туалет не ходят, эта колонна — серьёзная огневая мощь. Её конечно не хватит на захват и удержание всего города, но любого объекта в нём — точно. А уж здесь...
— Во всяком случае перебить защитников на стенах и открыть ворота с такой силой точно можно, — согласился в нашей машине Ли Вэй. — И принц не может этого не понимать — что пригласил не одного троянского коня, а целую кавалькаду. Неужели он так сильно верит в заложников?
— Сомневаюсь, — процедила Реви. — То есть заложники, конечно, местным подонкам самоуверенности добавляют. Но тут есть что-то ещё. У меня этого места мурашки по коже. Держите ухо востро, болтуны.
Пока машины ехали по улицам, все проходы были оцеплены легионерами — так что незаметно ни к нам, ни от нас ни одна мышь не проскочила бы. Но когда мы въехали в портовый склад, там уже ожидали сотни крепких мужиков, готовых забрать мешки с зерном — и проконтролировать их всех было совершенно невозможно, учитывая, что они должны были заходить и выходить в машины постоянно.
Один из грузчиков пронёс под одеждой пергамент с письмом от сенатора. Другой через полчаса унёс ответное письмо от японцев. И ещё парочка спустя час вынесла в одном из мешков с зерном рацию, генератор к ней и инструкции по пользованию тем и другим.
Генерал Хазама выглядел крайне недовольным. Ну, формально он, конечно, держал морду кирпичом, как умеет любой японец. И даже армейский матерный не использовал — только идеально отточенные бюрократические формулировки. Но при этом от него фонило раздражением, как радиацией от тонущей АПЛ. И как солдат солдата я даже могла его понять. Никто не любит, когда в планирование боевой операции вмешиваются гражданские шпаки, да ещё иностранные. Но поделать он ничего не мог — наблюдение за каждым применением оружия было нашей непосредственной обязанностью в Особом Регионе. И лучше заранее согласовать такие действия, чем потом расхлёбывать последствия сотни рапортов, которые мы можем написать.
— Итак, согласно донесениям так называемой "фракции мира" в Сенате Садеры — мы не знаем, насколько это название соответствует содержанию — принц Зорзал днём передвигается по городу, посещая различные учреждения, а ночь проводит в собственном дворце. Оба варианта достаточно сложны как для ракетного, так и для артиллерийского удара. В первом случае мы можем спровоцировать слишком много ненужных сопутствующих потерь, так как придётся обрушить едва ли не всё здание. Во втором — небольшая низкоконтрастная цель, постоянно меняющая свои координаты.
— Что насчёт вертолёта на бреющем и короткой очереди из автопушки? — спросил кто-то из штаба.
— Не получится, — покачал головой представитель летунов. — В средневековом городе нашего мира — запросто, любую цель. Но учитывая, сколько над городом этих их виверн... Нужно не меньше вертолётного полка и не меньше получаса на бой, чтобы через них прорваться. За такое время цель успеет спрятаться.
— А если использовать снайпера? — спросила я.
На меня посмотрели так, как будто с ними заговорил кактус.
— Как средство поражения — это, пожалуй, оптимально, доказано ещё Освальдом, — задумчиво сказал руководитель японской спецгруппы. — Но как его доставить в город и где разместить? Человек в маскхалате... Да пусть даже просто с винтовкой — будет слишком сильно бросаться в глаза по сравнению с местным населением.
— Доставить с очередной партией еды. Переодеть в местного. Винтовку — в разобранном виде в мешке с едой. Попросить наших местных союзников разбить шатёр на крыше какого-нибудь дома. Я уверена, что в "партии мира" найдётся хоть один человек, владеющий домом недалеко от маршрута Зорзала.
— Это, пожалуй, организовать можно... Но тогда понадобится исполнитель европейской внешности. Монголоиды и негроиды в этом мире встречаются, но конкретно в Садере — слишком редки. У вас есть знакомые наёмники-европейцы с опытом снайперской работы? Которые доедут сюда хотя бы за неделю?
— Ну, — я пожала плечами, — одного из них я видела сегодня утром. В зеркале.
ГОВОРЯТ, ЦАРЬ — НЕНАСТОЯЩИЙ!
Not just swords, but words as well,
Bridges built where strong ones fell.
A soldier's path is carved in stone,
But strength is more than steel alone.
Stand with pride, fight with grace,
Shield my land, protect my place.
Though fate may turn, though kings may fall,
My oath remains-I give my all.
Through fire, through fear, through shattered schemes,
I fight not just for war, but dreams.
For those I lead, for those I trust,
I wield my blade because I must.
Blade in hand, yet heart still free,
A path beyond just victory.
Through battle's end, through kingdom's call,
With steel and honor, I stand tall.
Mianbao, Stand with Pride (Bozes's Song)
Не воспринимая мир как должное
Беру всё в свои железные руки.
Чувство абсолютной свободы ложное
У вас, жиром заплывшие суки.
Спичкой горящая нетерпимость,
В удовольствия превращается тихий стон,
Когда огнём пылающая справедливость
В квадрат возводит попранный вами закон.
Я знаю каждую тварь из вас поимённо,
Мною просчитан вашего скотства вес
Мы всех найдём, я и чернознамённый,
Громящий улицы людской бес.
К перекошенным грязью денег лицам
Поднесу факел первобытной злобы,
Я нахрен ваш доктор, будем теперь лечиться,
Не поступали так никогда больше чтобы.
Дельфин, "Иду искать"
Ёсида Цунэо, позывной "Кастер":
Не могу, положа руку на сердце, сказать, что мне совсем не было страшно отправляться в лагерь противника, который уже устроил в Токио резню, далёкую от любых представлений о гуманности. Особенно когда парней рядом нет, из вооружения — только пистолет, а из защиты — только бронежилет второго класса. Ничего лучше под одежду медика не спрячешь.
Да, нам гарантировали неприкосновенность, но её гарантировали также и пленным гражданским. А мы отправились в Садеру именно для того, чтобы эти гарантии сделать чуть более реальными. То есть по умолчанию подразумевалось, что местный диктатор так или иначе попытается нас на кривой козе объехать. Например утроить число заложников. И это ещё относительно хороший вариант.
Но лучший вариант в таких ситуациях — не пытаться подавлять страх (вытесненный в подсознание, он может спровоцировать даже больше неадеквата), а извлечь из него пользу.
Нет, страх сам по себе не подскажет, откуда ждать ножа или выстрела. Какого-либо мистического чутья у меня, несмотря на позывной, не было. Но страх помогает не расслабляться, обостряет все самые обычные пять чувств. Заставляет почаще оглядываться по сторонам. А вторая выгода от него, что он упрощает маскировку, делает актёрскую игру более правдоподобной. Вполне естественно, что гражданский психолог, окружённой толпой людей, которая по нашим меркам — буйные сумасшедшие с холодным оружием, будет чувствовать себя не очень комфортно. Мои коллеги, отправленные к другим рабам, испытывают то же самое. И мне желательно как можно меньше выделяться на их фоне.
Нет, диплом специалиста по кризисной психологии у меня самый настоящий. А то, что психология военная — так тут среди сотни присланных специалистов, гражданских — не больше двух десятков. И те в основном работали в полиции или в спасателях. Человека совсем необстрелянного сюда не пустят. А многие и сами пострелять при необходимости могли. Но всё-таки они в основном применяли оружие только в тире, сдавая ежегодные нормативы. Я же был переговорщиком разведгруппы сил специального назначения. И вот это маленькое различие мне следовало от тюремщиков любой ценой скрыть.
Зорзал — по его собственным словам — сумел найти и забрать у работорговцев пятьдесят человек наших пленников. Соответственно, по два наблюдателя на каждого — это сотня. Ещё от шести до двенадцати пленников по разным оценкам находились где-то на просторах Фалмарта, и добраться до них не было возможности. Первыми вывозятся дети, потом старики (таких, правда, не оказалось, но программа это предусматривала), потом женщины трудоспособного возраста и последними — совершеннолетние мужчины.
Моей подопечной должна была стать Мочизуки Норико, восемнадцатилетняя безработная. Так как она уже достигла совершеннолетия до открытия Врат, то по протоколам попадала в третью очередь, хотя одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять — психологически она ещё ребёнок и работать надо крайне осторожно, чтобы не сломать её окончательно. Тут интересы службы вошли в противоречие с клятвой Гиппократа, потому что немного надавив на командование, я мог бы добиться выкупа Норико в первую очередь — вряд ли это что-то изменило бы. Но согласно заданию мне следовало побыть в тылу врага подольше, чтобы собрать побольше информации.
Спасибо ещё, доктор сказал, что физически пациентка вполне здорова — при захвате она подверглась побоям и получила пару порезов, но всё это успело зажить — прямо сейчас медицинская помощь не требовалась. Выплакавшись, Норико рассказала нам, что её спасли лингвистические способности. Она хорошо владеет английским и французским, что позволило ей разобрать хотя бы часть слов во франколате — государственном языке Империи Садера. Поскольку захватчикам кровь из носу нужен был переводчик как можно скорее — Норико сразу же забрали из общего загона и отправили в храм богов-близнецов, аспектом одного из которых является знание, а второго — учение (не в смысле культ, а в смысле обучение, педагогика). Неизвестно, помогли ли действительно молитвы последователей этих богов, или у девушки действительно просто был талант к европейским языкам — но за три недели курсов, которых обычно хватает на "моя-твоя-понимай" она заговорила на франколате не хуже, чем на неродных для неё земных языках. А по её собственному утверждению — даже лучше. Позже я выяснил, что отправка самых способных из свежезахваченных рабов в этот храм — здесь обычная практика. Не только для обучения языку, но и для оттачивания вообще любых способностей. Близнецы не вкладывают в голову уже готовых знаний — но действуют, если верить местным легендам, как ноотропы — значительно усиливая способность к пониманию и запоминанию.
Если это хотя бы на два процента правда, а не просто суеверия и эффект плацебо, то доступ в Особый Регион резко подорожает. Нейрофизиологи и когнитивные психологи в очередь выстроятся в надежде на следующую нобелевку. Учёные — народ столь же отмороженный и к риску привычный, как военные, полицейские и журналисты.
Пока Норико проходила обучение, политическая ситуация разительно (по мнению местных) поменялась. Десять легионов были уничтожены и стало неясно, кто оплатит весьма дорогостоящий курс в храме. То есть работорговцы со жрецами рассчитались сразу — это каста весьма влиятельная и ссориться с ними себе дороже. А вот кто оплатит самим торговцам эти расходы, если прежние заказчики мертвы или в плену? После некоторого размышления глава компании решил передать её "в подарок" принцу Зорзалу — тот виделся наиболее вероятным военачальником в предстоящей войне, так что рабыня-переводчица ему позарез нужна будет. Взамен предполагалось получить от него некоторые торговые послабления. Но прежде, чем они успели это реализовать, мы как раз заключили договор "пленники в обмен на продовольствие", и Норико, не успев увидеть своего нового "хозяина", свалилась прямо к нам в руки. Благодаря такому удачному совпадению, работа с пациенткой оказалась едва ли не самой лёгкой частью моей миссии. Главным было только не проболтаться, что её родители числятся погибшими. Об этом она узнает уже после эвакуации. И не от меня.
Вот после ликвидации Зорзала начнётся суета посерьёзнее. У первого принца в городе много сторонников. И прежде, чем Сенат успеет навести порядок, многие могут пожелать с нами расквитаться. Да, оппозиция обещала, что в день смерти диктатора на страже будут стоять верные ей люди, которые нас и сами пальцем не тронут и другим не позволят. Но как известно, ни один план не выдерживает проверки боем. Кого-то могли перекупить, кто-то может изначально быть двойным агентом, а кто-то может изменить мнение в последний момент, просто от стресса. Цареубийство и само по себе изрядный медиаповод, способный заставить местных переосмыслить ценности. А уж цареубийство с последующей внезапной капитуляцией...
Так что пистолет я держал наготове, и на всякий случай принял пару стимуляторов, обостряющих внимание и реакции. Конечно, моё главное оружие — язык, а против пары контуберний в полном боевом снаряжении — никакой пистолет и никакая спецподготовка не спасёт. Но парочку горячих голов охладить в крайнем случае я смогу, если они окажутся совсем невосприимчивы к рациональным аргументам.
Как ни странно, всех пленников после доставки в столицу задержали в одном и том же здании, отведя под них два этажа и полсотни комнат. Правда, это означало, что наблюдателям придётся спать вместе с подопечными, но это было терпимое неудобство. Вопрос состоял в другом — Зорзал не мог не понимать, что так риск мгновенного освобождения всех пленников одним рейдом становится гораздо выше. Он намеренно нас провоцирует? Но что он выигрывает, если мы нападём? Это ведь при любом исходе — срыв сделки об обмене.
Именно это мне в первую очередь и поручили выяснить. Какие козыри у него в рукаве и сколько этих козырей. В первую очередь, конечно, любые сведения об объекте "Невероятный Халк".
