Счастливый хозяин приказал слугам принять канат и подтянуть судно к берегу. С барки упал широкий трап.
Под пение гимнов восемь носильщиков вынесли деревянный, ярко расписанный гроб, который чуть раскачивался, подвешенный на тонких ремнях к двум шестам, украшенным золотом и серебром. Издалека казалось, что саркофаг плывет над землей.
Небраа опустился на колени, выказывая соответствующие почести мумии Нефернут, чья душа готовилась к загробному путешествию на Поля Блаженных в светлое царство Осирса.
По усыпанной цветами и пальмовыми ветками дорожке гроб торжественно внесли в широко распахнутые ворота, так же украшенные зелеными ветвями.
Сам первый пророк прочитал полагавшуюся в таких случаях молитву и сказал прочувственную речь о несчастной женщине, ставшей жертвой злобного колдуна. В толпе зрителей послышались горестные всхлипывания и сморкание. Скромно уступивший ему свое место жрец-чтец не мог не восхититься ораторским талантом начальника.
Расчувствовавшийся Небраа пригласил жрецов и бальзамировщиков в обеденный зал. Мастера расселись за низкими столиками, а служителей Сета хозяева разместили на самом почетном месте. И тут Анукрис вновь пришлось до дна испить чашу унижения. Жрецы разговаривали только с младшим писцом, подчеркнуто её игнорируя. Сетиер хвалил еду и напитки, даже не глядя на хозяйку дома. Небраа угодливо хихикал, не забывая подливать гостям вина и пива и командовать служанками.
Бальзамировщики неторопливо и обстоятельно насыщались, не обращая внимания на жрецов. Мужчины разного возраста в одинаковых белых юбках с узкими передниками в синюю полоску и обилием амулетов непринужденно переговаривались. Их старший, с перекинутой через плечо леопардовой шкурой, потягивал вино, слушая соседа, и не спускал с Анукрис любопытных глаз. Молодую женщину это раздражало, хотелось скорчить гримасу или обругать. Она отвернулась и сделала вид, будто очень внимательно слушает полупьяную речь супруга. Тот клялся в своей преданности "мудрейшему Сетиеру" и храму Сета, хвалился набожностью и благочестием.
Вдруг молодой женщине очень захотелось испортить ему настроение.
— Мой муж собрался отправить мумию дорогой Нефернут в паломничество.
Небраа чуть не поперхнулся, а первый пророк взглянул на неё с таким видом, словно заговорил табурет.
Порядком поддатый жрец-чтец громогласно одобрил подобное желание.
— Благородный поступок, достойный прославления. Если добрая Нефернут не смогла помолиться святыням великих богов при жизни, пусть сделает это хотя бы после смерти.
— Ты очень щедр, уважаемый, — одобрительно покачал головой первый пророк, вновь повернувшись к хозяйке бритым затылком.
— Я.. ну я, — заблеял младший писец, потом гордо выпрямился, насколько это позволило выпитое вино и пиво, надул щеки и решительно кивнул. — Нефернут была мне как сестра. Я для неё ничего не пожалею!
— За это надо выпить! — громко произнес жрец-чтец.
Слуги по знаку хозяйки наполнили кубки гостей.
После этого тоста бальзамировщики стали собираться. Хозяева вышли их проводить за ворота. Небраа уже не держался на ногах. С одной стороны его поддерживала улыбавшаяся Мерисид, с другой — хмурая супруга. Вслед за ними ушли и жрецы, а слуги еще долго наводили порядок в захламленном зале.
Улучив момент, к Анукрис подошла старшая служанка.
— Я сегодня в саду лягу, госпожа. А то что-то душно.
Та внимательно посмотрела на женщину и устало кивнула. Ни говорить, ни что-то соображать у неё просто не осталось сил. В полусне она кое-как разделась, рухнула на кровать. И оказалась в открытом море. Ночь, звезды и тихо исчезавший во тьме корабль. Девушка пыталась закричать, но от страха у неё перехватило дыхание. Руки бестолково молотили вокруг, а к ногам кто-то подвесил каменные гири. Соленая вода то смыкалась у неё над головой, то после невероятных усилий расступалась на краткий миг, позволявший сделать глоток живительного воздуха. Она попыталась стряхнуть с ног тяжкий груз, протянула руки и завизжала, выпустив изо рта цепочку мелких пузырьков. Её лодыжки крепко обвивали холодные, скользкие щупальца, пульсировавшие словно воспаленная рана. Ужас затопил сознание молодой женщины. Она закричала еще громче и проснулась, резко сев на кровати. Скомканная, мокрая от пота простыня запуталась в ногах.
Анукрис расправила её и вдруг услышала в коридоре чьи-то осторожные шаги. Неужели она ошиблась, и Алекс пришел сегодня ночью? Но в саду Мерисид, она бы ни за что не пустила его в дом! Может, это воры? А где же привратник? Опять спит?! Госпожа скрипнула зубами. Теперь ему точно не избежать порки. Она набрала воздуха, готовясь закричать. Дверь тихо скрипнула.
— Айри! — прошелестел знакомый голос.
— Треплос! — охнула молодая женщина, вскакивая с кровати. — Не может быть!
Неясным силуэтом юноша скользнул в комнату. Анукрис поморщилась от неприятного запаха.
— Хвала богам, я до тебя добрался!
— Откуда ты? Как сюда попал? — засыпала она вопросами поэта.
— Меня чуть не убили! — тихо всхлипнул он, подходя ближе. — Ренекау привела меня к каким-то стражникам, а они хотели посадить меня в подвал. Я вырвался, перемахнул через ограду храма и убежал в пустыню.
Юноша заплакал. Не обращая внимание на вонь, молодая женщина обняла его и, утешая, стала гладить по широки плечам.
— Я прятался в развалинах, ел все, что попало, змей, тараканов... Воровал лук и салат с огородов... Слышал, как люди говорили, что господин Тусет колдун. Мне стало так страшно... Захотелось уйти в пустыню, и пусть солнечный Гелос иссушит мою жалкую жизнь...
Он отстранился.
— Это правда, что его казнят?
— Да, Треплос.
— Но Алекс жив? Вчера какие-то люди прошли мимо моего убежища. Они говорили, что кто-то хотел освободить нашего мага. Я понял, что это может быть только он, и просто ожил. Теперь в жизни появился какой-то смысл. Или это все только сон, и нет никакой надежды?
— Он жив, успокойся, — вновь обняла его Анукрис. — Все будет хорошо, он знает, что делать.
— Мне нужно попасть к Алексу, — решительно сказал поэт. — Ему может понадобиться моя помощь...
— Постой! — остановила она его. — Как ты попал сюда?
— Я прячусь в саду твоих соседей, — торопливо стал объяснять Треплос, присаживаясь на кровать. — Они всей семьей куда-то уплыли на лодке.
Молодая госпожа вспомнила, что слуги говорили ей о поспешном отъезде писца.
— Я три дня назад пробрался в город и прятался в зарослях у канала. Меня там чуть не съел крокодил...
Он вздрогнул и взял её за руку.
— Сегодня я слышал, у вас какой-то пир, и подумал, что муж твой будет крепко спать. Вот и решился прийти. У меня больше нет никого в этом городе...
Анукрис нахмурилась.
— Ты не заметил в саду молодой женщины.
— Она спит, — юноша негромко хихикнул. — Храпит как пьяный матрос.
— Пусть спит, — проговорила она. — Это Мерисид, я ей не доверяю.
— Как мне попасть к Алексу? — в очередной раз спросил он.
Хозяйка задумалась.
— Ты сможешь переночевать в том саду еще одну ночь?
— Не знаю, — заныл Треплос. — Я голоден, и хозяева могут вернуться. Ты скажи, где он, я попробую отыскать сам.
— У тебя не получится, — махнула рукой Анукрис. — Завтра ночью он должен быть здесь.
— Как? — встрепенулся гость. — Уже завтра?
— Тише! — зашипела молодая женщина. — Да! С ним и доплывешь до храма...
— Какого храма?
— Тебе какая разница? — не на шутку разозлилась хозяйка.
— Прости, — стушевался поэт и тут же жалобно попросил. — У тебя нет ничего поесть? Который день одними яблоками...
Он всхлипнул.
Молодой женщине стало его жаль.
— Подожди.
Они вместе вышли из комнаты. Треплос застыл у двери в сад, а Анукрис пошла в обеденный зал, где на одном из столов лежали оставшиеся булки. Как ни старалась она никого не разбудить, спавшая у колонны Самхия приподнялась на локте и тревожно спросила:
— Кто здесь?
— Спи! — прошептала хозяйка. — Что-то булки захотелось.
— Госпожа?! — встрепенулась служанка. — Я сейчас...
— Да спи ты! — зашипела Анукрис. — Что я сама кусок хлеба не отломлю.
— Спасибо, госпожа, — пробормотала девушка, заворачиваясь в одеяло.
Воровато оглядываясь, молодая женщина проскользнула к двери в сад. Из темноты вышел Треплос.
— Держи, — она отдала ему хлеб. — Завтра ночью, как у нас все улягутся, будь готов.
— До свидания.
— Смотри, не разбуди Мерисид! — строго напомнила Анукрис.
— Её и стрелы Питра не поднимут, — ответил он тихим смешком и исчез среди деревьев.
Госпожа немного постояла, потом решила проверить его слова. Пробираясь на цыпочках по выхолодившим кирпичам дорожки к водоему, она услышала тихий, мелодичный храп. Завернувшись в одеяло, старшая служанка спала в беседке, положив под голову свернутую юбку и парик.
Треплос спрыгнул со стены и воровато оглянулся. Полная луна и усеявшие небо звезды отражались в спокойной глади канала. "Наверное, по нему Алекс и приплывет, — решил юноша. — Не удрать ли, пока есть возможность?" Словно услышав его мысли, из кустов, отрясая с юбки сор, выбрался мождей.
Поэт горько вздохнул и, сгорбившись, пошел вдоль забора. Из пролома в стене вышел серолицый.
— Я.., — начал было юноша.
Но тот знаком приказал лезть за ним. В изрядно заросшем саду их уже дожидался Моотфу. Перед ним на разосланной циновке тускло горел масляный светильник, и лежало разложенное угощение. Обсасывая гусиную косточку, он коротко бросил:
— Ну?
— Она не сказала, где прячется Алекс, — виновато промямлил Треплос.
— Но она это знает! — тихо засмеялся красавец мождей.
— Ты не смог выполнить такое простое поручение, — замогильным голосом проговорил Убисту. — Ну и почему мы должны сохранить тебе жизнь?
— Он приплывет завтра ночью! — торопливо выпалил юноша.
Моотфу сел.
— Рассказывай!
Поэт скрупулезно пересказал весь разговор с Айри.
Келлуане переглянулись. Воспользовавшись этим, Треплос спрятал булки под куст и налил себе пива.
— Повтори, что она сказала про храм? — велел Убисту.
— Что с Алексом я и доплыву до храма, — послушно проговорил юноша.
— Не в храме же Сета он прячется? — нахмурился Моотфу и, вырвав из рук поэта гусиную лапку, с хрустом разгрыз хрящик
— Есть еще старый храм Баст, — напомнил серолицый.
— Там никого нет, — мождей стал ковырять пальцем зубы. — Мои люди его недавно осматривали.
— Значит, Алекс прячется где-то рядом в развалинах.
— Чего гадать? — усмехнулся Моотфу и, сделав глоток пива, добавил. — Устроим завтра засаду и схватим его как кошка мышь.
— Надеюсь, твои люди окажутся лучше храмовых сторожей?
Послышался шорох ветвей. Келлуане напряглись. Из темноты тихо сказали:
— Это я — Аататам.
— Я сам с ними буду, — буркнул старший мождей, резко встав на ноги. — А от меня еще никто не уходил, господин Убисту!
— И как ты собираешься его ловить? — негромко поинтересовался тот.
Моотфу на секунду задумался, застыв, словно прекрасная статуя из черной бронзы.
— Спрячу людей здесь, на окрестных улицах и на берегу. Как только чужак появится, мы перекроим лодками канал, дорогу в город и берег. Никуда он не денется.
— Господа, — рискнул открыть рот Треплос. — А что я буду делать?
— Ждать Алекса, — ответил Убисту. — А когда приплывет, ты поможешь его схватить.
— Но вы же прекрасно справитесь и без меня! — возразил молодой человек.
Старший мождей тихо засмеялся.
— Ненужные вещи обычно выбрасывают, — проговорил Убисту своим мертвым голосом.
— Я все понял! — поэт встал. — Моя помощь вам очень понадобится. Я был лучшим борцом в Милете. Я...
Моотфу хлопнул его по плечу.
— Он мне точно нравится!
— И вы мне тоже, господин, — заискивающе улыбнулся поэт.
Старший мождей погладил его по небритой щеке и, приблизив свое лицо к его уху, прошептал:
— Очень сильно нравишься.
— Пусть Аататам останется здесь, — сказал Убисту. — Вдруг твой чужак задумает нас обмануть.
— Что вы, господа! — стал бурно протестовать Треплос. Явный интерес красавца — мождея сильно вдохновил юношу. — Я клянусь...
— Оставь клятвы богам! — резко оборвал его мрачный келлуанин.
— Никуда он не денется! — засмеялся Моотфу. — Он красивый мальчик и я ему нравлюсь.
Потом обернулся к мождею, равнодушно жевавшему яблоко.
— Побудешь здесь. В полдень тебя сменит Бесхотеп.
— Да, господин, — густым басом отозвался тот, мрачно глядя в сторону притихшего поэта.
Отдав необходимые распоряжения, Моотфу раздвинул кусты, собираясь уйти.
— Я тебя провожу, — вдруг предложил Убисту, и келлуане скрылись в залитом лунным светом саду.
Все еще не избавившись от застарелого чувства голода, Треплос жадно откусил кусок мягкой белой булки, с удивлением обнаружив запеченные в тесте изюминки.
Александру не давала покоя та сладкая парочка на берегу. Влюбленные, конечно, часов не наблюдают, но они и не слепые, а одинокая лодка на канале ночью довольно необычное явление для Абидоса.
Два дня он терпеливо ждал гостей, почти не покидая убежища. Утром третьего Алекс услышал чьи-то звонкие голоса. Кажется, дети вновь решили побеспокоить покой покинутого храма? Юноша затаил дыхание. Но дверь не скрипела, а веселый смех, вроде как, стал удаляться. Снедаемый любопытством Александр покинул тайник.
Трое пацанов с тонкими копьями, или острогами, перелазили через забор, направляясь к каналу. "Лодка! — скрипнул зубами юноша, наблюдавший за ними через узкую щель. — Может, не заметят? Она хорошо замаскирована. Да и кусты там густые".
Очень скоро из-за стены донеслись радостные крики. Потом еще и еще. Слов Алекс не разобрал, но смысл понял сразу.
"Нашли, козлы! — выругался он про себя. — Уплыла моя посудина! Лишь бы только в храм не поперлись?"
Юноша стал с тревогой ожидать развития событий. Но время шло, а ничего не происходило. Солнце жарило все сильнее, стихли птицы, шумели перекатываемые легким ветерком песчинки, надоедливые кусачие мухи вились вокруг потного лица. "Они там, что ночевать собрались?" — с раздражением подумал Александр. Ждать надоело и он, плюнув, вернулся в тайник.
А поздно вечером обнаружил, что юные келлуане приватизировали его единственное транспортное средство.
— Вот, бандиты! — очень тихо проворчал он, глядя на кучу сухих веток, оставшихся от его маскировки.
Теперь придется шлепать в город пешком! Юноша не рассчитывал, что похищение посоха Тусета останется незамеченным, и опасался, что правоохранительные органы Абидоса могут сильно разнервничаться и принять дополнительные меры безопасности. А это означает новые патрули или засады. Самым правильным в таком случае будет пересидеть какое-то время в убежище. Рыба есть, в крайнем случае, можно еще наловить. Но его поджимало время. Нужно встретиться с Айри и решить, каким образом переправить имеющийся компромат в столицу. Если все получится быстро, может быть удастся спасти и Тусета?
Алекс странно нервничал перед новым свиданием с Айри. В голове постоянно крутился один и тот же вопрос: "Она знает о нас с Мерисид?" Парень старался не думать об этом. Но по мере приближения встречи чувствовал себя все неуютнее.
