— Так и штурм не сразу делается. И войска вывести надо и построить и чтоб дырок не было в построении и не налезали формации друг на друга. А присутствие короля со свитой никак не убыстряет процесс — перед ним все ж стараются себя показать во всей красе, там такой парад горделивости был — вполне со стенки видать. Нет, я прямо вижу, как какой-то офицер, смекнув со товарищи, что их почтит атакой сам король Шведский отдает приказ солдатам побойчее — быстро собрать всю дрянь, что тут неподалеку найдется и отряжает лучших гренадеров-бросальщиков — чтоб не промазали мимо королевской морды.
А вечером ему приятели дружескими хлопками все плечи поотбивали, выражая таким солдафонским способом восхищение и респект и, возможно, что сам полтавский комендант Келин эту ехидную выходку оценил. Награждать официально за такое никак нельзя, потому как король — венценосный брат самому царю, политес и пиитет должны быть, позорище такое выпячивать нельзя — потому как даже тень такого отношения к носителю короны уже сама по себе опасна — чай не президент какой, которого можно прилюдно и пощечиной попотчевать, но между собой-то...
Потому как повторюсь — всего одна котейка — и самое опасное свойство шведов — а именно умение быстрых и неожиданных маршей с внезапным появлением армии там, где ее никак не ждали — было полностью нейтрализовано. Король поклялся отомстить — и лишил себя даже малейшего преимущества в тактике и стратегии. А это очень дорогого стоит. И не понадобилось более страшных выходок, которые издавна применялись, когда врага надо было заставить сидеть и вести осаду, а не рыскать где угодно громя и разрушая все в окрестностях и за сотню миль.
Карла поймали как мыша в капкан. Такая вот кошкинская королеловка — усмехнулся врач.
— И что за методы заставить врага сидеть и ждать под стенами? — не понял Паша.
— Их не так чтоб много. Обычно какая-то особо бесчестная и кровавая выходка. Например, повесить парламентеров. Казнить пленных и развесить их головы на палках. Такого типа. Чтоб наглядно, грубо и зримо. И совершенно непростительно. В данном случае влепить дохлой кошкой в морду королю, что бескровно, изящно — и чертовски глумливо. Я подобного издевательства над Величеством не упомню — разве что одному из наших великих князей, обворовавшему флот добрые люди после Цусимского разгрома в театральную ложу, где он сидел с любовницей — на бриллианты которой и пошли уворованные флотские деньги — как раз дохлую котейку закинули и конфуз был очень громкий. Но увы — не в морду попала. А даме на коленки. Так что Карл — уникум.
— Понять бы еще чем мне это может помочь — пробурчал Павел.
— Если б я знал, что вам может пригодиться — я бы уже бегом бежал вам соломку стелить, где падать придется. Но тут дело мутное и темное, поди знай. А предательство — оно всегда у людей имело место. И всегда предатели находились. В то время, в которое вы собираетесь — тоже ведь всякое имело место. И сейчас у нас такого полно. А складывается из двух, пожалуй, пунктов.
— Это каких? — встрепенулся искатель приключений.
— Ну, рыба ищет где глубже, а добрый молодец — где лучше. Некоторых заносит сильно в таких поисках. Особенно если исходные данные неверно оценены.
— Это вы про сейчас? Про тех, которые не могут жить в 'этой стране'? И мечтают про 'сияющий град на холме'? — догадался попаданец.
— Да бросьте, такое всегда было. Сейчас просто мы это паскудство своими глазами видим. А чуть раньше — тоже ведь дворянские вольности всякие в полный рост гоняли владельцев шпаг от одного сюзерена к другому. И даже когда-то это было нормально. Потом стало уже явным предательством считаться. А разницы-то не так много. Забавно, что когда проститутка меняет одного папика на другого, который побогаче — то это как правило фу-фу-фу и некрасиво. Просто даже неприлично! Торговать собой??? Да как такое можно!!!
Вот когда дворяне шли служить тому, кто побогаче и посильнее — это совсем другое дело. Это дворянские вольности, свобода и право выбора и прочее красивое с рюшечками. Там будут платить за шпагу дороже? Все идем туда! С мечами — на выход!
А уж когда речь идет про князей — герцогов — магнатов — то и тем более никакой критики быть не может! Это уже не бляцкая торговля собой и своими подчиненными — а уже благообразная высокая политика! И уж ни в какой степени не предательство бывшего игемона в пользу нового патрона — "что вы, что вы" (как говаривал незабвенный Шпак) — а именно вольная воля, полная свобода и где-то даже либеральная демократия с правом выбора. И тут разницы нет — речь о русских князьях или италийских владетелях или французских дворянах. Про польских шляхтичей и магнатов даже и не упоминаю. Ну а то, что подлый народ от этого мрет тысячами и деревни горят сотнями — ну, право слово, какие пустяки — выговорил лекарь.
Павел хмуро возразил:
— Я, наверное, что-то не понимаю, но вот для меня продающая свое тело проститутка куда честнее кажется, чем политик, торгующий доверенными ему людьми. И почему-то нет никакого желания восхищаться вольностью предавать у очередного такого деятеля. Тем более сейчас. А ведь масса людей тут все оплевывает, а заграничное воспринимает с восторгом. Хотя вроде как век информации, все в инете внятно показано...
— Мы уже говорили об этом. Вот растёт в хорошей еврейской семье маленький скрипач, которому грубые соседские дети с малых лет отвешивают подзатыльники. И он вырастает с ощущением, что живёт среди подонков, что недалеко от истины, но совсем не истина. При этом у него так или иначе образуется представление-мечта, что где-то далеко всё не так. Там нет подонков и антисемитов, там всё устроено по-хорошему. И он привыкает обсирать родное болото и нахваливать то прекрасное далёко. Тем более, что оттуда, издалека доносятся завлекательные песни сирен.
Они прямо так и врут, что там рай для маленьких еврейчиков. Чтобы подцепить эту болезнь, не обязательно быть евреем. Достаточно быть в душе маленьким скрипачом. Даже и не скрипачом. И это ведь не совсем болезнь, это биологический вариант нормы. Природа придумала много фокусов, чтобы люди уходили с насиженных мест и переселялись в другие. Чтобы не было скученности и близкородственного скрещивания.
Маленький скрипач только один из них. Нездоровье начинается тогда, когда такой поц, вместо чтоб собрать чемодан и свалить в страну мечты, начинает вещать здесь, о том как погано тут и прекрасно там. Нельзя удерживать таких людей, их надо выпихивать за кордон за казённый счёт. И не пускать обратно. Пусть каву пьёт в Венской опере, щедро проливая на штаны. А у нас проблема как в старой поговорке про волка...
— Это который в лес смотрит, сколь его не корми?
— Она самая. И соль тут в том, что кормят-то их тут — а там показывают. Надо наоборот — чтоб кормили их там. А показывали — здесь. Но тут засада — там их никто кормить просто так не хочет. В этом проблема — Россия щедрая душа и к своим людям сурова, а любого недруга кормит в три горла со старанием, есть такое. Чем больше ей гадят, тем хлебосольнее она гадящих вскармливает.
— Удобрение видно нужно — хмыкнул грустно попаданец.
— Да. И кончается в итоге всякий раз лютой резней, когда этакая раковая опухоль паразитов в очередной раз ставит страну на край гибели. И чем кровавее резня — тем дольше после нормальная жизнь. А потом опять метастазы и кризис. Впрочем, это ведь не только у нас такое. Увы, свойственно человекам. Всем. Знаете, я был очень удивлен, когда узнал, что у индейцев были высокого уровня цивилизации, а когда явились белые колонизаторы — на руинах этих цивилизаций прозябали уже одичавшие примитивного уровня племена — печально признался старый доктор.
Паша сильно удивился — он про ацтеков и маяй не так чтоб сильно был информирован, но что-то помнил и примитивами считать их не мог. Огнестрел все же великая вещь! Много кто и цивилизованный пулям противостоять не мог. Что и сказал.
— Что вы, я как раз про северных индейцев. Не про Латинскую Америку. Там, на территории нынешних США, представьте, раньше были вполне цивилизованные общества. Но кастовость и замкнутость элит сыграли злую — и типовую шутку, знаете, когда 'Я Царь, я Бог', а соответственно все ниже стоящие 'ты раб, ты червь!'. Любая элита, поднявшись на самую вершину пищевой пирамиды старается стать навечно царем этой горы. Окукливается, чужаков не пущает, а всех, кто может представлять угрозу и конкуренцию снизу — просто банально режет. Ну а как известно мозг и мышцы без тренировки и нагрузки хиреют, дряхлеют, и в итоге элита вырождается в ублюдков тупых, но самовлюбленных, дальше своего носа не видящих — а внизу замены этим уродам уже некому составить. Так СССР рухнул с его номенклатурой. Венец такого творения — чета Горбачевых. Очень наглядная картина отрицательного отбора и изолированности элиты.
— Значит и у индейцев что-то такое было? — в свою очередь удивился Павел.
Старичок кивнул утвердительно:
— Судя по археологии — да. Деградация и распад. А обратно поднять в Цивилизацию уже оказалось некому. Распались на дикие племена. Которые легко покорила и истребила буквально горстка белых проходимцев. И тут видно дело в человеческой природе — старина Уэллс не зря это подметил давным давно со своими элоями и морлоками...
— Это где такое — удивился Паштет.
— Мда, мало читает классику нынешняя молодежь — вздохнул старичок. Помотал сокрушенно головой и сказал:
— Морлоки человекоподобны, живут и работают под землёй, кормят и одевают живущих на поверхности а ночью выходят на поверхность и пожирают элоев, кто не успел спрятаться. Элои носят яркую одежду, живут в обветшалых древних зданиях, питаются фруктами, проводят время в беспечных детских играх. Морлоки и элои обнаружены Путешественником по Времени (главным героем романа) в 802 701 году нашей эры. Известное было фантастическое произведение. Вырождение буржуазии и пролетариата, ага. Так пишут. На деле — картина вырождения любой необновляемой элиты — Уэллс отлично видел, как все в России рухнуло, где тоже элитарии стухли от безделья, болтаясь по Парижам и Лондонам...
Паштет вздохнул. Книгу это он вроде и читал в детстве, но забыл напрочь. Но мысль понял и с ней согласился. Современная ситуация, от которой он собирался дернуть во время 'Барбароссы' очень напоминала давнюю предреволюционную — и охреневшая от свалившихся чудовищных денег элита, боготворящая Европу, но ненавидящая Россию, и куча врагов по границам и ухудшение жизни в стране, когда вдруг оказалось, что рассказываемые элитариями бредни о том, что не надо ничего делать самим, все купим за рубежом, и что людишки не нужны — завезем мигрантов, привели к тому, что в общем ситуация стала совсем чахлой и уже угрожающей самим этим элитариям, до которых наконец стало доходить, что они просто чемодан с ничейными долларами, сидящий на золотом унитазе.
И без внятной своей армии и своих работяг просто представляют для заграничных партнеров очень вкусную и легкоусвояемую еду.
— Ну понятно, опять Карл Маркс, классовая борьба и прочие вещи — молвил Паштет.
Старичок фыркнул:
— Классовая борьба это зло. И сами классы зло. В обществе не должно быть групп с противоположными интересами. Это не утопия. Это технология и дисциплина. Разве буржую надо, чтобы его наёмники были голодные и босые? Разве наёмнику надо, чтобы буржуй разорился? Нет. Всё происходит из-за того, что одним членам общества насрать на других. Они хотят тянуть одеяло на себя, а опасными дисбалансами и прочими проблемами пусть занимается кто-то другой.
— Национализировать убытки и приватизировать доходы? — усмехнулся Пауль, глядя на забитое молоком тумана стекло.
— Точно так. И не только, это в обе стороны работает. Буржуй думает: пусть эти пролетарии хоть передохнут, я новых найму. Пролетарий думает: насрать мне на заморочки буржуя, он эксплуататор и сволочь. А силы, которая заставит их идти в одной упряжке и накажет, если будут топить друг друга, нет. Буржуй хочет жить хорошо. Пролетарий тоже хочет жить хорошо. Они практически единомышленники.
— Слишком хорошо, чтоб быть правдой! — возразил Паша.
Лекарь улыбнулся:
— Но тут есть нюанс. Они оба не прочь жить за счёт другого. Более того, они в борьбе за собственное благо готовы насрать на жизнеспособность общества в целом. Мне бы своё урвать, а общественным интересом пусть занимается кто-то другой. Никакая система не будет достаточно устойчивой и эффективной, если не заставит каждого думать прежде всего об общественном благе. Для этого надо освободить человека от заботы о хлебе насущном и систематически наказывать за вредоносный эгоизм.
Те умники, которые придумали, что равнодействующая шкурного интереса индивидов является достаточным двигателем для общества, просто тупые засранцы. Они нашли простое неправильное решение сложной задачи и возомнили себя почти богами. Но это в очередной раз обернулось фиаско. Иначе нам не пришлось бы обсуждать всё это сейчас. Уже давно проблема была бы закрыта и забыта. Что характерно, в этом направлении уже много сделано в чисто материальной сфере. Осталось вправить кое-кому мозги.
— Это самое сложное — заметил слабое место Павел..
— Да. Но иначе перспективы совсем печальные.
Оба помолчали. Наконец попаданец усмехнулся и спросил:
— Так а с Полтавой-то кончилось чем? Понятно, что не взяли и в итоге там имперское будущее Швеции закончилось. Теперь только и осталось от того времени, что угрожающий Петербургу статуй Карла 12 в Стокгольме.
— Как раз с Полтавой все получилось более, чем наглядно. И хотя все обожают писать, что там Карлу изменила удача — но на деле там блестяще было показано именно воинское искусство и мастерство. Шведов не удача подвела, их разгромили совершенно заслуженно, наглядно и показательно. И тут что комендант города Келин, что позже подошедшие Петр с соратниками — все отработали 'на отлично'. Именно в мастерстве военном показав шведам класс. Как там? Туман еще гуще?
— Да, прямо как в фильме 'Мгла'.
— Ну тогда сначала закончу о том сражении и осаде, а потом попробую сформулировать мысли на тему 'как людям жить лучше'... Продолжаем разговор! — голосом летучего Карлссона продолжил свою сагу о Полтаве старый лекарь.
— Продолжаем — согласился Паштет.
— Надо сказать, что очень мало известно и о командире обороны — полковнике Келине Алексее Степановиче. Судя по всему — очень толковый и умелый был командир. Отец его был стрелецким начальником, сын тоже стал военным. И немудрено, что именно его царь направил руководить, сказав, что 'Степаныч сам стоит крепости!'.
Тут должен заметить, что укрепления города были в плачевном состоянии — в доносах на Мазепу рефреном стояло, что он специально все крепости, кроме своего Батурина, держит в небрежении и убогости, так ли это было, что сознательно ослаблял гетман вверенные ему города или просто жадная скотина только о себе думал — сказать сложно, но факт имеется — сооружения дряхлые, ветхие и к обороне не годные.
И по ряду причин выделить серьезное войско для Полтавы не получалось. Собрали, что могли — людей, пушки и порох со снарядами. Успели только-только — а уже и сине-желтые пожаловали.
