Будь голос мужским или громким, девушка, не задумываясь, бросилась бы в лес. Но за спиной стояла Полома, подняв над головой горящую ветку.
— Иртым, — сказала она, делая знак рукой. — Иртым понс.
Она посмотрела в сторону леса. Теперь там, вроде, уже и нет ничего подозрительного. Вновь показалась луна, ветер стих.
— Фрея! — негромко, но настойчиво позвала женщина. — Иртым понс.
С минуту она колебалась, позволив Поломе подойти совсем близко. Участливо глядя на девушку, она протянула руку. Фрея отпрянула, но покорно поплелась к вигвамам, смахивая набежавшие слезы и с глухой безнадежностью понимая, что уж если эти люди живут кучкой, поселением, коллективом, то ей одной ни за что не уцелеть в этом лесу.
Утром муж Поломы ушел, а она осталась и буквально ни на шаг не отпускала от себя девушку. Они вместе ходили не только за водой и за хворостом, но даже в кустики. Фрее это не нравилось, но, подумав, решила, что женщина опасается, как бы она вновь не попыталась бежать.
К счастью Полому не заинтересовала ни молния на джинсах, ни нуждавшееся в стирке нижнее белье.
Потом они варили мясо в глиняном горшке и чинили мокасины. Женщина вырезала ножом с коротким источенным лезвием кусок выделанной кожи, показала, как орудовать шилом и толстой иглой с широким ушком. А сама принялась в сторонке растирать орехи.
Так что шить Фрее пришлось самой. И это у неё не очень получалось. Неприязненно посматривая на неё, Маема злобно фыркала или злорадно улыбалась, когда девушка колола палец. При этом она что-то выговаривала дочери, тыча в сторону Фреи корявым пальцем.
Но Полома только снисходительно улыбалась, раскалывая камнем орехи. Затем она ссыпала ядра в короткую колоду с обожженными краями и начала растирать их тем же камнем. Так девушка узнала, откуда берутся те зубодробительные лепешки.
После того, как она в очередной раз уколола палец, старуха, не выдержав, вырвала у Фреи недошитый мокасин.
Полома занялась им сама, а девушке пришлось взяться за орехи. Но и тут Маеме все не нравилось. Ну не получалось у Фреи с первого раза так ударить, чтобы раздробить только скорлупу, не расплющив в ядра. Неужели из-за этого надо так орать? Старуха фыркала, кричала, размахивала руками, готовая то ли ударить, то ли вцепиться в волосы.
"Только попробуй! — шептала про себя девушка, медленно закипая. — Тоже по морде схлопочешь!"
К счастью или нет, дальше угроз дело не пошло. Да и у неё стало получаться. Наука не хитрая. Главное, не перестараться. Лучше стукнуть еще раз.
Тем не менее, Маема продолжала фыркать и причитать при каждом неловком ударе. И так по поводу всего, чего бы Фрея ни делала. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о невеселой перспективе провести долгие года в обществе злобной старухи, она учила слова и пыталась приспосабливаться к окружающей действительности.
Местные стали к ней потихоньку привыкать. Теперь ребятишки уже не бегали за ней шумной стайкой, а женщины не провожали долгими, оценивающими взглядами.
Немного удивляло отсутствие старика. Но к вечеру появился и он. Вдвоем с каким-то "индейцем" принесли две большие охапки гибких прутьев и свалили возле вигвама.
Эту ночь, как и последующие, девушка спала напротив хозяек, занимая то же место, что и в жилище Ясины.
А утром она увидела, зачем хозяину столько прутьев. Усевшись на траву, он занялся плетением корзин. Немного погодя, к нему присоединился второй мужчина, отличавшийся странной, прихрамывающей походкой.
Фрея с интересом наблюдала за ними, заметив, те же странные пятная на тыльной стороне ладони. Похоже они имелись у всех мужчин. "Откуда он взялся?", — подумала девушка. — "И что это такое?"
Но ответ на это вопрос ей отыскать не дали. Маема погнала их с Поломой за водой. Новый день оказался еще более наполнен новыми впечатлениями.
Охотники принесли в селение четырех оленей. Шкуру одного из них отдали Инрану. Теперь её предстояло обработать. После своего короткого пребывания в гостях у Ясины, Фрея немного представляла себе, как это делается. Вначале они растянули шкуру на земле, закрепив вбитыми колышками. Потом Полома взяла короткий нож и стала соскабливать с внутренней поверхности плены, жир, изредка встречавшиеся крошечные кусочки мяса, которые тут же отправляла в рот. Девушка обрадовалась, решив, что ей уготована роль зрительницы. Но женщина торжественно вручила Фрее инструмент, знаком предлагая сменить её за этой увлекательной работой. Убедившись, что девушка поняла все правильно, Полома стала разделывать кусок мяса, который им принесли охотники.
Очень скоро пальцы Фреи сделались такими жирными, что кожа из них выскакивала, нож оказался безобразно тупым, а настроение паршивым.
Сама не понимая как, она умудрилась проколоть в шкуре дырку. Совсем маленькую, но вызвавшую бурю негодования. И как только Маема её углядела? Старуха кричала, брызгала слюной из беззубого рта, опять махала руками у лица девушки. Грязная, провонявшая жиром Фрея чуть не расплакалась от усталости и обиды. Одновременно чувствуя, как пальцы крепко стискивают осклизлую от сала рукоятку ножа.
Хорошо, что в этот момент появилась отлучавшаяся за водой Полома. Передав кувшин отцу, не обращавшему никакого внимания на вопли супруги, она быстро подошла к матери, и приобняв её за плечи, что-то тихо сказала.
Тут Маема стала ей жаловаться, смахивая несуществующие слезы и кивая на Фрею. Выслушав мать, Полома осторожно взяла у девушки нож, передав его старухе, которая тут же взялась скоблить шкуру.
А они пошли в лес. По дороге женщина ей что-то говорила. То и дело мелькало имя Маемы. Наверное, она то ли извинялась за свою мать, то ли как-то объясняла свое поведение. Девушка уже выучила кое-какие слова, но по-прежнему почти ничего не понимала из быстрой речи "индейцев".
Шли долго, пока Полома не привела их в сырую лощину, где предстояло набрать полные корзины мха. Его завернули в шкуру, предварительно густо полив мочой. Участие в этом процессе приняли все обитатели вигвама, а также хромой мужик, который вместе со стариком плел корзины. Только Фрея отказалась. Впрочем, хозяева не настаивали. Этот благоухающий ком уложили в корзину и отнесли в вигвам. Просто удивительно, как там после этого вообще можно будет дышать?
Девушка мрачно оглядела заляпанные джинсы, рубашку, покрытую сальными малосимпатичными пятнами, грязные в царапинах руки.
Когда мать с дочерью вышли, Фрея попыталась им объяснить, что ей нужно помыться и постирать одежду.
Маема сразу же принялась кричать. Но Полома, отведя девушку в сторону, стала переспрашивать, изо всех сил стараясь понять, чего та хочет.
Вдохновленная таким искренним, благожелательным вниманием, Фрея пустила в дело все известные ей слова, подкрепив их знаками, мимикой и прочей пантомимой.
Так как они стояли неподалеку от мужчин, Инран тоже невольно втянулся в "разговор", а за ним и его коллега. Только Маема подчеркнуто равнодушно возилась у костра, делая вид, что происходящее ей ну ничуточки не интересно.
Объединенными усилиями втроем её, кажется, поняли. Полома велела ей стоять, а сама пошла к матери. После короткого, но весьма энергичного диалога, старуха вынесла из вигвама засаленное с множеством заплат платье.
Бросив его на дно корзины с привязанными к ручкам кожаными ремнями Полома поманила Фрею за собой. Та подумала, что женщина поведет её к знакомой заводи, но они направились совсем в другую сторону.
Оказавшись в лесу, Полома принялась внимательно осматриваться по сторонам, словно в поисках чего-то. Вдруг, радостно воскликнув, заторопилась в сторону от тропинки. Заинтересованная девушка поторопилась за ней. Выйдя на крошечную полянку, женщина, присев на корточки, стала энергично ковыряться в земле ножом. Когда Фрея подошла, Полома торжествующе показала ей выкопанное растение с мочковатым, похожим на пучок проволоки, корнем. Очевидно, эта травка зачем-то будет им нужна, решила девушка, возвращаясь на тропу.
Она с любопытством рассматривала серовато-красные скалы, похожие на столбы или, скорее, на многоэтажные дома!
"Я же жила в таком!" — пробормотала девушка, ясно вспомнив ряды светящихся в темноте окон, за одним из которых её ждала мама!
— Фрея! — тревожно окликнула её женщина.
Та растерянно улыбнулась.
"Пятый? Нет, шестой. Точно, шестой этаж. Квартира 123. Черная дверь с глазком!"
Не в силах скрыть радости, она засмеялась.
— Красиво! Как мой дом! Хорошо. Амра!
Спутница взглянула на скалу, где чернело гнездо какой-то хищной птицы, и пожала плечами.
Хорошо заметная тропинка часто петляла между серых громад, а однажды пришлось идти по узкому карнизу над глубоким оврагом.
Порыв ветра донес плеск воды и голоса. Девушка нахмурилась. Она бы предпочла заниматься стиркой без свидетелей. В крайнем случае — с Поломой. Эта все равно не отстанет.
За очередным поворотом открылась крошечная долина с водопадиком. На камнях возле ручья сидели две девушки, одетые одним воздухом, и сушили на солнце длинные, черные волосы. При виде Поломы они, прекратив болтать, радостно заулыбались. Но тут же замолчали, заметив её спутницу.
Женщина показала Фрее на водный поток, падавший с высоты чуть меньше человеческого роста на заводь с песком и мелкой галькой, а сама весело затараторила, пытаясь на ходу снять платье.
Кое-как освободившись от одежды, она стала с улыбкой расплетать косы, щурясь от яркого света солнца, нависшего над верхушками скал, со всех сторон окружавших долинку и защищавших её от порывов ветра.
При дневном свете бросился в глаза округлый живот Поломы, выделявшийся на ее сухощавой, подтянутой фигуре.
"Она же беременная, — догадалась девушка, все еще нерешительно переминавшаяся с ноги на ногу. — У неё маленький будет".
Удивленно взглянув на неё, женщина проговорила несколько слов, указав на корзину. Кажется, то, что там лежит, предназначено ей?
Ну, с платьем понятно. Не голой же ей возвращаться в селение. Комары слопают. А вот зачем Полома туда травы накидала?
Одна из девушек сделала вид, будто моет голову. Вторая закивала, расчесывая волосы большим деревянным гребнем с редкими зубьями.
Распустив косы, Полома достала одно из растений, и жестом позвав Фрею за собой, пошла к ручью.
Встав под водопадиком, она стала энергично натирать голову корнями. Вытаращив глаза, девушка какое-то время наблюдала, как в густых, черных волосах спутницы образуется пенка.
— Мыло! — ликующе воскликнула она, торопливо расстегивая рубашку. — Это же вместо мыла!
Обрадовавшись, Фрея сгоряча схватила весь пучок, но вовремя остановилась, решив, что нужно оставить сколько-нибудь и на стирку.
Чувствуя на себе любопытные взгляды "индеек" (или все-таки "индианок"?), она зашла за камень, где торопливо разделась. Девушка очень неуютно чувствовала себя голой, но сильнейшее желание помыться пересилило стыд.
Хорошо еще, что Полома не стала надолго занимать водопад. Сполоснувшись, она полулегла на нагретый солнцем камень. Девушки уже оделись, но не торопились уходить, болтая и искоса поглядывая на Фрею. А та блаженствовала! И пусть вода в ручье оказалась, мягко говоря, не горячей, да и трава пахла непривычно и не давала столько пены, как её любимый шампунь, она все же смывала пот, грязь и усталость.
Повернувшись спиной к чужим взглядам, Фрея даже замурлыкала какую-то песню без слов, с прилипчивой, повторяющейся мелодией.
Кайф быстро закончился. Её окликнула Полома, озабоченно указывая на заметно опустившееся солнце. Любопытные девицы давно ушли. Значит, и им надо поторопиться. Теперь, когда Фрея знала, как здесь выделывают шкуры, её уже не удивлял исходивший от платья запашок.
Но другой одежды все равно нет, а в сырой ходить не станешь. Быстро одевшись, девушка принялась за белье. Жаль, постирать, как следует, не получилось. Спутница сразу же стала торопить. Понимая, что вернуться в селение необходимо засветло, Фрея остро пожалела, что они пришли сюда так поздно. Не обращая внимания на качество, она кое-как "намылила" и выполоскала вещи. Слишком уж нервничала Полома, опасливо оглядываясь вокруг. Быстро побросав все в корзину, девушка повесила её себе на плечо, всем видом демонстрируя готовность к движению.
Назад они почти бежали. Только оказавшись в лесу, женщина немного успокоилась, сбавив шаг. Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Под деревьями и в зарослях стала сгущаться тьма.
Неожиданно впереди послышались голоса. Фрея тревожно посмотрела на спутницу. Но та только улыбалась. Им навстречу шла группа вооруженных короткими копьями молодых мужчин, среди которых она тут же узнала Чисана.
А вот он её нет, видимо принял в наступивших сумерках за одну из своих соплеменниц. Обменявшись с Поломой парой фраз, молодой человек вызвал смех женщины. Тут кто-то возопил, тыкая пальцем в сторону Фреи.
Девушка тихо выругалась сквозь стиснутые зубы. Замолчавший на полуслове Чисан подался вперед, словно стараясь рассмотреть её получше и вдруг захохотал, запрокидывая голову и размахивая руками. Приятели поддержали его дружным смехом молодых, здоровых и не очень умных самцов.
Покачав головой, Чисан, процедив что-то, прошел мимо, обдав Фрею презрительным взглядом.
Проводив глазами удалявшихся молодых людей, Полома хихикнула и, наклоняясь к спутнице, что-то прошептала, пару раз упомянув имя Чисана.
Старуха встретила их гневным ворчанием, указывая рукой то на усыпанное звездное небо, то на костер, то на вигвам.
Пожимая плечами, дочь весело оправдывалась, а Фрея развешивала на вигваме вещички, надеясь, что к утру они просохнут, и можно будет снять вонючее платье.
Перед тем, как лечь спать, Полома сделала ей подарок, протянув украшенный бахромой шнурок. Она хотела отказаться, но женщина неожиданно нахмурилась, силой сунув его в руки девушки.
Подумав, что одну ночь можно поспать и в этом безобразии, Фрея повязала его вокруг талии. А утром с огорчением убедилась, что травка, так хорошо отмывшая голову, все же не Тайд. Или не Спрайт? Короче, не стиральный порошок. Трусики приобрели светло-серый оттенок, да и на рубашке с джинсами остались легко различимые пятна.
Тем не менее, она с удовольствием избавилась от платья, а свернутый поясок спрятала в задний карман штанов. Так, на всякий случай.
Целых пять дней её жизнь текла без особых изменений. Девушка собирала хворост, ходила за водой, выделывала шкуры, училась шить толстой страховидной иглой и запоминала слова.
Она уже знала названия многих предметов и действий. Даже могла составить простейшие предложения.
Маема великодушно оставила Фрее платье, и девушка иногда, когда становилось холодно, надевала его прямо поверх рубашки.
Девушка привычно не обращала внимания на начавшуюся в селении суету. Мало ли дел у местных? Может на охоту собрались или еще куда? Тем более, что Полома учила её удалять шерсть с оленьей шкуры. Занятие оказалось не тяжелым, но муторным, требовавшим осторожности и внимания.
Поэтому Фрея сильно не расстроилась, услышав свое имя. Появился повод отвлечься, отложить нож и встать. С наслаждением выпрямив спину, она обернулась и тут же насторожилась, увидев ухмылявшегося Чисана.
