Повелители Улья

— Понял, разрешите идти?

— Идите.

Я встал из-за стола, направился к двери. Чувство такое, что буравящий взгляд аномально-молодого начальника, сейчас сменится окриком "стой". Если он из Омеги, отсюда меня не выпустят так просто...

— Постойте капитан, — раздалось позади громко.

Я развернулся, значит вправду, остановит меня и вынудит применить способности повелителя:

— Да?

— Хотел пожелать успехов...

Я растерянно кивнул, а затем вышел. Кажется, балансирую на самом краю пропасти.

Стараясь ни на кого не смотреть, вышел из здания и как обычно пешком направился в метро. Одиннадцать утра, есть время чтобы все обдумать. Если все происходящее не ловушка, завтра лицом к лицу столкнусь с агентом Омеги, и якобы буду работать под его началом...

Может снова сравнять с землей этот временный штаб? Но... что-то тут не так. В управлении мало людей, начальники неестественно себя ведут, в конце концов, я посредине рабочего дня иду домой... Да и оброненный вопрос настораживает. Откуда он узнал, что я снайпер? В личном деле это не должно было быть.

Не муляж ли всё это? Может это не люди ФСБ, и кроме нескольких нанятых актеров, в штабе вовсе никого нет? Проклятье, это вполне возможно.

Если Омега действительно меня подозревает, то бежать, прятаться или делать что-то поспешное — вверх неразумности. А еще очень глупо не делать ничего и притворятся "законопослушным" офицером ФСБ. Я слишком глубоко завязан, слишком много следов оставил. Я повелитель — и мне не удастся это скрывать долго. Если меня до сих пор не схватили, значит...

Это значит нужно быстрее приводить в жизнь еще один гениальный, в своей простоте, план.

Зажатый в угол человек — уже не человек, а нелюдь, он способен делать ужасные вещи. Зажатый в угол повелитель — монстр, демон вышедший из преисподни... Я не хочу никого убивать без весомого повода. Но жизнь людей меня волнует меньше чем судьба моей любви. Странно, несколько дней назад я был готов совершать убийства ради Великой цели: для спасения человечества, ради поисков смысла сущего. Сейчас я готов пожертвовать жизнями пяти миллионов человек, только ради одного... Ну может, двоих.

Не знаю Омега, есть ли в тебе хоть немного соучастия, сочувствия, человеколюбия. Для меня ты до сих пор нечто абстрактное, живое, но бесформенное, только вот чувствуешь ли ты хоть что-то? Может, этот, так ненавистный мне каменный муравейник, для тебя живая и дышащая клетка? Если это хоть отчасти так, сегодня ночью ты взвоешь от боли.

Через полчаса был уже в подъезде своего дома, сейчас соберу личные вещи, перееду к Маше, а потом отправлю ее с матерью отдыхать куда-нибудь на Кипр. Если моей любви суждено встретится с агентами Омеги, то не в этом городе.... Не на этом черном пепелище.

После того как куплю им билеты и посажу в самолет, выйду на генералов. Омега слишком переоценивает правительство, и недооценивает военных. Сегодня тьму спящего города развеет исполинский столп пламени. Он взовьется до небес, оденет там гигантскую рыжую шляпу и станет похожим на фантасмагорический гриб, корни которого ударной волной сметут каменные джунгли и превратят их в руины. Адское пламя сожрет следы моего существования, только немного жаль тех несчастных, кого оно не коснется. Вместо почти мгновенной смерти, их ожидает более медленная и мучительная — от радиации. Не вините меня люди — во всем виновата Омега.

Только сейчас понял, почему ненавижу город. Я просто видел его другим, не красочным от рекламных оберток, не ярким от зеленых деревьев, и даже не блестящим сотнями стекол. Я видел черные, выгоревшие, руины зданий, а те остовы что стояли уцелевши, смотрели на мир слепыми глазами — окнами. Я знаю, что на самом деле скрывается за косметической внешностью обитаемого города, и поэтому его ненавижу. Этот город сейчас стал городом-призраком, люди вокруг все так же идут по своим делам, и не знают, что они и вовсе бесплотны. Но возможно успеют понять это перед смертью.

Выйдя из лифта, достал ключи и открыл едва поддавшийся замок. Похоже придется менять.

Хотя зачем? Пройдет десяток часов и от квартиры как и от дома мало что останется.

Включив свет в прихожей, не разуваясь, вошел в комнату и застыл: в лицо уперся ствол пистолета.

— Назовись, — попросил человек с пистолетом.

— Николай Петрович Сидоренко, — не задумываясь ни на секунду, выпалил я.

Бледнокожий человек с хищными чертами лица, намеревается меня убить. Такой взгляд, увидев хоть раз в жизни, не спутаешь с другим. Кинжалы в черных глазах уже распарывают мое тело, видят, как мертвую оболочку покидает душа.... Передо мной убийца. Профессиональный убийца.

— Когда придет Александр Ворон? — спросил он, не сводя взгляда с моих глаз.

Он поймет мои намерения даже раньше, чем я попытаюсь притворить их в жизнь. Если это агент Омеги, а это он, то он только и ждет когда пущу свою силу в ход и попытаюсь взять его под контроль, но если не попытаюсь, он все равно меня убьет...

— Он придет через пя...

Призрачный шар вырвался из моей груди и с силой набросился на него — тщетно! На нем мощный защитный экран...

Я успел отклониться прежде чем над ухом раздался оглушающий взрыв, а в нос и в глаза попало облако пороховых газов. Кажется, пуля прошла лишь в нескольких миллиметрах от моей головы, я схватился за пистолет и ударил килера по руке. Хватка ослабла, я внутренне ликуя вырвал пистолет из рук, но неестественный удар коленом в живот, а потом и носком ботинка в грудь, отправил меня в полет в другую часть комнаты.

На секунду показалось, что я размазан по стене. Показалось и забылось. Боль в спине вспыхнула огненным пламенем, я сполз вниз, с отчаянием глядя как, перевернув перегородивший путь стол, ко мне быстро приближается агент Омеги и по совместительству моя смерть...

Решительное выражение на лице сменилось растерянностью, обеими руками он ухватил свою шею и повернулся на каблуке с таким видом, будто пытался поймать подкравшегося шутника с поличным.

Мне показалось, что в комнате дыхнуло морозом, а голова и куртка килера покрылись синим инеем.

В дверях комнаты объявилась какая-то девушка с ярко-белыми волосами, она тянула ладони к килеру Омеги в жесте отторжения:

— Падай же...

Убийца, словно вампир попавший под лучи солнца, дергался, шипел, и кажется, дымился. Даже отвлекаясь на волны боли пульсирующей в спине, я отчетливо видел, что его фигура превратилась в нечто состоящее из снега, инея и ощутимых паров холода. Кажется сейчас превратится в снеговика или какого-то замороженного во льду человека.

Килер взвыл разъяренным вепрем, скинул с себя оковы мороза и с места одним прыжком рванулся в окно. Пластиковая рама затрещала, накренилась, а потом вместе с незадачливым убийцей и кусками бетона полетела вниз...

Я перевел затуманенный взгляд на спасительницу: очень красивая, она, убрав белые пряди с лица, с интересом рассматривала меня. Черные глаза, и неподдельные, явно естественные волосы, сочетались просто изумительно. Красный топик не скрывает высокие груди и плоский как доска животик. Она отошла с проема, и в комнату тут же вошел парень в легкой курточке, похожий на нее как две капли воды... Не был бы он шире в плечах, и с более резкими чертами лица, я бы принял его за отражение... Близнецы, брат и сестра.

— Надо же, сестра, мы спасли жизнь повелителю, — произнес он, с неестественным отрешением в голосе.

— Кто вы таки... — сказал я, и задохнулся от приступа боли.

— Что с ним сестра? — спросил беловолосый парень, излучавший спокойствие и равнодушие.

Черные глаза его сестры смотрели мне прямо в душу:

— Ничего, — сказала она, так, будто заговорила тихая, но скрывающая до поры силу, речка. — Только поврежден позвоночник.

Парень открыв замок куртки, вынул из-под нее какую-то короткую палку с вырезанными на ней узорами.

— Стой брат, — воскликнула девушка, — зачем его убивать?

— Он повелитель, он враг нам.

— Я не думаю... — протянула она, вновь переключая на меня внимание.

— Что?

— Древняя мудрость гласит: враг моего врага — мой друг. Повелители еще меньше чем нас. Они не представляют угрозы, а вот воюя с техножрецами и Омегой, даже приносят пользу.

— Сестра, это решать не тебе. Среди нас есть гораздо более...

Я провалился в забытье, и тут же вынырнул оттуда. Наверно потерял сознание на секунду или две, они продолжали спор:

— ... Все равно это рискованно. Повелители такое же проклятье для мира, как и техножрецы.

— Подумай хорошенько брат! — повысила она голос. — И мы, и повелители, проиграли эту войну. Мир сейчас полностью во власти техножрецов. Только объявив перемирие меж остатками наших сил, мы сможем противостоять...

— Сестра, мы не можем решать за всех!

— Пускай, но его убивать не будем.

— Может... вы объясните мне... кто вы такие?

— У-у-у, похоже этот повелитель очень молод, — сделал вывод "брат". — Давай все-таки его убьем, чтоб не мучился.

— Подумай еще раз, брат. Жрецы не стали бы переносить через пространство лучшего своего убийцу, ради обычного повелителя. Меня зовут Шан, — сказала девушка, не сводя с моего лица взгляда. — Мы с братом... почувствовали возмущение природы, и пошли по следам посланника жрецов.

— По... чьим?

— Того, кто сейчас убежал.

— Моя квартира на седьмом этаже, вряд ли он сбежал...

— Тем не менее, это так. Мы его упустили и не смогли преподать урок, разорвавшим материю мира, техножрецам. Этому извращению над природой, которое чуть не убило тебя, нипочем даже такая высота.

— Что? О чем ты говоришь? — спросил я, давясь от боли.

— Твой неудавшийся убийца — генетически модифицированный человек. Мутант если хочешь. Не удивлюсь если выяснится, что в его теле куча имплантов.

— Он что робот?

— Я же говорю — мутант. Но лет через сто, боюсь, техножрецы будут посылать в бой и роботов. Каких-то пятьдесят лет назад, они еще не умели прыгать в пространстве. А теперь... Твоего убийцу переместили аж с другой стороны земного шара. Но что-то мы заговорились, советую тебе бежать отсюда, пока не вернулся зализавший раны мутант...

— Да я даже пошевелиться не могу, — выпалил я. — Куда мне бежать?!

"Брат" скривил губы, а Шан неодобрительно покачала головой:

— Ты и вправду молод. Не знаю, что ты знаешь о себе самом, но повелители могут управлять людьми и, если надо, лечить их и свои тела. Я не буду исцелять того, кто так слаб — захочешь жить исцелишься сам. Прощай.

С этими словами они вышли из комнаты, а спустя несколько секунд раздался звук захлопнувшейся двери. Спина горела все сильней, ноги и даже пальцы на них меня не слушали...

— Дети природы, — догадался я. — Отморозки...

Глава 7 Души

Красный — кроваво-красный фон, и белый — белоснежно-белый позвоночник: именно так я представлял травму спины. Кажется, сдвинут межпозвонковый диск, усилием воли я поправил его. Взбудораженные волокна нервов унялись, занимая надлежащее им место. От жгучей боли не осталось воспоминаний.

Неужели все вот так просто?

Я открыл глаза, вытянул ногу — я могу ходить. Серость в комнате, разбивается ярким светом бьющим из окна, но вместе с лучами солнца, в него врывается порывистый и холодный ветер. Окно не имеющее ни стекол, ни рамы; красная кладка кирпичей, словно рана на теле живого существа. Сколько уже раз, я видел подобное...

Поднявшись с пола, выглянул в окно: далеко внизу на сером асфальте белым выделяется искореженная пластиковая рама. Кажется, видны грязные пятна крови, но тела нигде нет. Неужели это правда, и человек выпав с окна седьмого этажа, может подняться и побежать?

И еще, интересно, откуда эта... Шан, узнала, что мой несостоявшийся убийца выжил после такого падения — она даже к окну не подходила. Может "дети природы" имеют какое-то "внутреннее" зрение?

Постояв несколько секунд, понял, что оставаться в доме далее было отнюдь небезопасно, этот "мутант-убийца" может вернуться...

Внизу, заинтересовавшись разбитой рамой, в поле зрения попали две девушки в красных курточках — а может даже девочки, сверху не разглядеть. Они удивлено ахали, а потом задрали головы ища место, с которого свалилось окно.

Два призрачных шарика, один за другим, вырвались у меня из груди и ворвались в их тела. Даже сверху видно, как они дернулись, а затем замерли.

— Ты, — мысленно сказал я одной из них, — обойди вокруг дома, ищи бледнокожего мужчину крепкого телосложения.

— Да, повелитель.

— Ты, войди в подъезд, — приказал я другой, — поднимись на седьмой этаж по лестнице. Если увидишь кого-нибудь, дай знать.

— Поняла, повелитель.

Пока мои новые подконтрольные выполняли нехитрое поручение, я собрал документы, деньги и комплект нижнего белья. Скорее всего, сюда я больше не вернусь.

— Прощай дом.

Зачем-то заперев квартиру на замок, вызвал лифт. Где-то наверху заурчал механизм, снизу, вверх по шахте медленно тащится его кабина. У подъезда и на лестничной площадке никого кроме моих подконтрольных, но внутренности все равно будоражит. Премерзкое это чувство — знать, что на тебя ведут охоту убийцы-профи. Как надежно бы ты не спрятался: забился в самую глубокую щель, или окружил себя частоколом охраны — знание высосет из тебя душу. Знание о том, что твоя жизнь каждую секунду может оборваться.

Я уже прошел через подобное. Полгода жизни, я просыпался от малейшего шороха, а засыпал, только обойдя периметр. Полгода выглядывая в окно лишь мельком, складкой меж бровей ощущал как пуля снайпера разрывает мне череп. Пробираясь по лесу или по городу, постоянно озирался, выискивая не то какую-то засаду не то просто врага.

Те полгода, я не жил — существовал будто в аду. Сейчас мерзкое чувство вернулось, и даже вобрало в себя новые оттенки. Поезд мчится в черном тоннеле метро, порой стук колес становится невыносим. Утешает, что скоро приеду домой к Маше. Потом мы с ней поедем в аэропорт, но до и после этого возникнет десяток неучтенных пока шагов и ситуаций, в которых может вмешаться килер. Сколько не готовься, как ни жди, но убийца всегда появляется неожиданно. Он слуга смерти — умение объявляться внезапно он научился у Неё.

Как же я не хочу умирать...

Гнусное томление в груди мгновенно прервалось, когда, поднявшись на эскалаторе, увидел двух вооруженных людей в камуфляже и с бронежилетами. Они, стоя спиной к банкомату, из которого вытаскивает деньги одетый в штатское мужик, подозрительно всматриваются в лица прохожих. Они похожи на меня: в любую минуту на их жизнь может быть совершено покушение. Умирать неохота никому, а умирать за чужие деньги — подавно.

Встретившись со мной взглядом, напряглись, руки потянулись к револьверам в кобуре. Видимо мое лицо очень уж выделяется из серой массы людей. Я создал и бросил в них слепки своей души. Головы обоих одновременно дернулись, но через секунду шеи обмякли.

— Охраняйте меня, — приказал я им мысленно. — Меня хочет убить беледнокожий мужчина спортивного телосложения.