| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ну и соответственно все части рейда получали задачу, с рассветом, выдвинуться к району севернее селения Войницы. Где, достигнув лесных массивов севернее этого селения и захватив переправы, в районе этого лесного массива, через реку Турья, ожидать подхода кавалеристов. Хотя и сильно ограничив их во времени. При этом Власов рассчитывал, что противник сразу и не поймёт его замысел. Так как у него открывается возможность, как идти вдоль реки Турья. Создавая угрозу такому важному логистическую центру противника как Ковель. Так и переправившись через реку, двинуться на прорыв уже вдоль реки Стоход. Используя имеющиеся там лесные массивы. С большим количеством сельских дорог. Но пока, куда он двинется дальше, Власов не решил. Отлично понимая, что к исходу завтрашнего дня его в этом районе настигнут немецкие части. И всё будет зависеть от результата боя, что сложиться к исходу следующего дня.
Но это будет уже другой день, и другое место. И решать придётся другие задачи. А пока пришлось оформить и отправить заявку в штаб фронта, через штаб армии, на доставку авиацией грузов. Указав пятьдесят тонн шестидюймовых выстрелов, двадцать тонн патронов и снарядов, до трёх дюймов, шестьдесят тонн топлива, восемнадцать тонн продовольствия и две тонны медикаментов[2]. А также необходимость вывезти детей, оказавшиеся между присоединившимися к отрядам гражданских, и тяжелораненых, для чего просит прислать У-2, с посадкой на площадку возле лесного массива. Найдя, по карте, на высоте, окружённой с трёх сторон лесным массивом, относительно ровную площадку. Ну а все части получили приказы, приведя технику и вооружение в порядок отдыхать, до восемнадцати часов. Обеспечив охрану лагерей, с помощью, переданных в их подчинение, частей сто двадцать четвёртой стрелковой дивизии. После чего обеспечить приём грузов от авиации. Ну и были определены порядок движения, на следующий день. С порядком действий севернее селения Войницы. Которое находилось на панцерштрассе, которое Власов планировал перехватить на несколько часов. Хотя и понимал, что после тяжёлых потерь в танковых дивизиях противника значение панцерштрассе, тут на юге, значительно упало.
Ну и как только приказы были составлены, подписаны и отправлены в рейдовые отряды, то генерал-майор разрешил и работникам своего штаба пообедав отдыхать, до восемнадцати часов. Да и сам, расположившись на заднем сидении своего "Хорьха", буквально провалился в сон, пожалуй, даже раньше, чем голова коснулась подушки. Даже не почувствовав, как Седунова накрыла его тонким одеялом.
3
Но, несмотря на то, что генерал буквально провалился в сон, его мозг продолжал работать. И в голове он продолжал куда-то мчаться, по лесной дороге, на своей машине. Во главе колонны танков. Правда танки, а их было всего шесть штук, были типа Т-26, с установленными на них радиостанциями. При этом за трофейной машиной генерала, шёл тоже трофейный бывший немецкий бронеавтомобиль. Из боковой дверцы, которого выглядывал, причём тоже одетый в форму танкиста старший лейтенант НКВД Гончаров. И это всё это было, и даже машина генерала, в зимнем камуфляже из извести, нанесённую прямо на краску советского образца. А на самом генерале была довоенный кожаный танковый комбинезон и танковый шлем. С опушенными на глаза очками. Причём всё это было утеплённое[3]. И это было вовремя так как вокруг была зима. И это его нисколько не удивляло. Всё это воспринималось как само разумеющееся. Как и возвышающиеся, с двух сторон, от бортов машины сугробы снега, между лесными великанами.
Но тут лес внезапно закончился, и машина выскочила на край обрыва, на берегу довольно широкой реки. И через заснеженное поле Власов увидел то, что заставило его вскинуть руку, останавливая колонну. Прямо перед собой, на расстоянии нескольких километров, от опушки он увидел огромную, темную колыхающуюся живую массу, что колыхалась под стенами деревянного города. В котором явно угадывался древнерусский город. И почему-то в голове всплыло, что это Рязань. Древняя или Старая Рязань, что так и не оказалось восстановленной, после монголо-татарского вторжения. И город явно вот, вот должен был пасть. В обращённой к полю стороне города виднелся довольно большой пролом. Против которого и концентрировались силы нападающих. И там же были видны и так называемые пороки. Китайские метательные машины. И генерал вскинул руки с биноклем, поднося окуляры к глазам. Что бы оценить ситуацию. В первую очередь, постаравшись оценить угрозу от метательных машин противника. Что для защиты от ответного огня стояли за сооружённого противником напротив города палисада.
Хотя, если признаться, эти поделки китайских инженеров его не впечатлили. Они были двух типов. Одни были что-то вроде арбалетов, порой с несколькими дугами, взводимыми одновременно, и метающие одновременно несколько длинных болтов, установленных на колёсные станки. И которыми враги обстреливали обороняющихся, что концентрировались в проломе. И были конструкции на подобии требушетов. Но это были не известные требушеты с противовесом[4]. А требушет к рабочему концу, которого, были привязаны веревки, с помощью которой толпа в несколько десятков, если не сотен человек взводил метательную машину. Отпуская верёвки по команде. После чего поднятый вверх конец с грузом опускался, метая камень, как решил Власов не очень-то и впечатляющих размеров.
Но, похоже, глинобитным стенам азиатских городов и деревянно-земляным русских городов, было достаточно и этого. Ведь что такое была стена русского города того времени. Это была цепь срубов, поставленных вплотную друг к другу, и заполненных землёй. Причём не всегда. А башни, которые не выделялись за линию стен, что не позволило бы обстреливать атакующих во фланг, были просто продолжением стен и просто несколько более высокими срубами. Для которых и попадания камня в десяток килограмм приводило к разрушению укреплений. Что и предопределяло быстрое падение русских городов. Вот и Старая Рязань должна была вот, вот пасть, на пятый день осады. Да и сам город генерала не впечатлил. Растянувшись вдоль Оки, на километр, город имел в ширину где-то несколько сотен метров[5]. И имел население несколько тысяч человек. Правда, в него сейчас собрались жители сельской округи. И без вмешательства они были бы обречены.
И оценив состояние осаждённых, силы нападающих, их метательные машины Власов перенёс свой взгляд на лагерь осаждающих. Отметив про себя, что в их сторону уже рысит на низеньких, лохматых лошадках под сотню воинов из монголо-татарского дозора. Ну почему они двигались рысью, а не галопом генерал тоже понимал. Галопом лошадь вообще может пройти только несколько сотен метров. Потом встанет, от усталости. И это европейская лошадь, вскормленная на зерне. Монгольские лошадки были гораздо более неприхотливы в плане корма, но и ожидать от неё большой скорости не приходилось. Плюс кавалерия противника хотя и вышла на эту же дорогу, ведущую через поле, однако спешить по ней не рисковала, так как копыта их коней не были подкованы. Ну и считала, что непонятные повозки, да и ещё без лошадей от них и так не уйдут. Так что, для того что бы выйти на расстояние, когда татары смогут начать массово запускать стрелы, им было необходимо больше десятка минут. Ну и как понимал генерал в этой сотне, монгол не было совсем.
Сложно сказать какова была численность этого войска, что вторглось на Русь, в своём разрушительном походе. Хотя да, непосредственно воинов в ней было по нашим меркам не так-то уж и много. Всего в этом походе приняли участие десять темников. Правда не все они пошли на Русь. Часть, в это же время, вела боевые действия в Причерноморье. Часть действовала на Кавказе. Но от тридцати пяти и до шестидесяти тысяч воинов, в армии вторжения, могло быть. Но ведь помимо них в этой накатывающемся нашествии были и другие. Начиная от китайских инженеров и чиновников, и заканчивая ремесленниками и простыми пастухами. Которые обеспечивали воинов всем необходимым, правили обозом и гнали стада скота, что должен был питать воинов. И в этом скопище людей и животных имелись и женщины. Что не только готовили еду, ремонтировали одежду, но и служили усладой для мужчин. А там, где есть женщины, то там появляются и дети. И вот тут уже можно было говорить о том, что во вторжении принимали участие уже сотни тысяч людей. Пусть часть и не по своей воле. Те же воны в большинстве своем были выходцами из завоёванных народов. В основном тюрок. И сами монголы, которых в войске было всего тысячи четыре, этих воинов за людей не считали. Жестоко их, наказывая, за малейшую провинность. Причём порой чужую. Помните: "бежал десяток, казнили сотню". Ну а что монголам жалеть каких-то тюрок, которых они перед этим и завоевали. Ну а сами монголы тут были или военноначальниками, или же ближайшей охраной этих самых военноначальников. И обычно в битвах участие не принимали.
И вот сейчас генерал быстро пробегался взглядом по заполненному людьми и животными, заставленному повозками и юртами лагерю противника. Который жил своей жизнью. И казался сплошной блёклой тёмной массой. Хотя главное Власов всё-таки выяснил. В центре лагеря, как и положено, в самом безопасном месте, на небольшой возвышенности, а босу, за пиплом, наблюдать нужно самому, находилось несколько богато украшенных юрт. Над которыми были подняты бунчуки, с большим количеством хвостов, что говорило о высоком положении их обладателей. И перед этими юртами, на склоне, обращённом к обречённому городу, находилась группа всадников, в богатых пластинчатых доспехах, на шикарных конях и весьма дородных на вид[6]. В окружении всадников попроще, да и постройнее, на вид. Но тоже сильно выделявшихся на окружающем их тёмном фоне лагеря, где похоже, за эти дни, даже свели весь снег. И на этом фоне, эти всадники, на верху возвышенности, весьма заметно выделялись своими богатыми яркими одеждами и сверкающими доспехами.
— Ну что там, товарищ генерал-майор? — произнёс сзади Гончаров, и Власов окинув взглядом через бинокль, приближающийся дозор противника, который преодолел половину расстояния от лагеря и до них, обернулся. Старший лейтенант, продолжая высовываться из люка бронеавтомобиля, смотрел на него, и генерал громко ответил, что бы его слышал и экипаж последнего танка:
— Мы с вами, товарищи, оказались в момент нашествия орд Бату-хана на Русь. Перед нами Рязань, в день своего падения двадцать первого декабря одна тысяча двести тридцать седьмого года. Город был полностью разрушен, а население, вместе с собравшимися в нём жителями округи, полностью перебито. И город возродился уже в другом месте. А в наше время, это заброшенное городище, полное человеческих останков. И вообще численность населения Руси, достигло уровня до монгольского нашествия только во времена Петра Великого, более чем через четыре сотни лет. Мы же можем сделать так, что выживут многие тысячи людей. Если не миллионы. Но для этого необходимо остановить этот безумный поход к последнему морю.
Гончаров посмотрел на город, на который уже начала наваливаться тёмная масса и произнёс:
— Ну это не наша война. Имеем ли мы законное право вмешиваться? На нас то они не нападают.
На что Власов пожал плечами и произнёс:
— У любого народа есть его непрерывная история, из которой оно истекает. Наш народ и его государство истекают вот отсюда. И значит, как защитники народа и его государства мы обязанные его защищать, от врагов, на любом участке его истории. Мы воины, мы защищаем своих, от чужих. Даже если свои ещё не готовы будут нас признать, — после этого генерал посмотрел на приближающихся всадников и добавил, — Ну а что бы ваша совесть поборника законов была чиста, то подождём в танках, когда они подскачут. И обстреляют нас стрелами. Давайте товарищ старший лейтенант НКВД забирайтесь в четвёртый танк. Атакуете пороки. И тех, кто атакует город. Я же атакую, с первой тройкой лагерь противника и попытаюсь вывести из игры их руководство. Автомобили в конец колонны. И остаются на месте. Бронеавтомобиль прикрывает легковой автомобиль. В бой не лезьте. Но если кому-то понадобиться помощь, то помогайте. Особенно не давайте поджечь остановившихся.
И дождавшись, когда автомобили направятся в хвост колонны, командиры пошли к своим танкам. Слыша, как сзади приближается лошадиный топот. И Гончаров с сомнением произнёс:
— На них всех, боеприпасов не хвати.
— Да и не надо, товарищ лейтенант. Тут ведь как у муравьёв, всех не истребить. Хоть бей до морковкино заговенья. И всё без толку. А тут главное нейтрализовать матку. Так что давите, гусеницами, гоняясь за каждым чингизитом по полю. Огонь вести только по важным целям. Например, по порокам, если их развернут и попытаются в вас выстрелить. Ну, или там группа повозок, юрт. А этих давите. О топливе для танков потом подумаем. Возможно, крекинг из древесины поможет с топливом.
— Ясно, но как я их отличу то в этой толпе, тащ генерал?
Власов посмотрел на Гончарова и ответил:
— Отличить, боса от простого пастуха легко. Увидел, что в толпе, что-то блестит и конь под этим шикарный. А за спиной бунчук девятихвостый. И сразу понял, наш клиент. Даже если это простой темник. Как отличить китайца-инженера, их, кстати, тоже нужно передавить в обязательном порядке, как и чингизитов, от зачуханного скотогона? Да по одёжке. Тот будет не доходягой, в овчинном полушубке, а жиртрестом, в шитом шёлковом халате, яркого цвета, и хорошей шубе, плюс возможно ещё и в шапке, с шариком. И они возле своих машинок должны быть. В общем, увидел блестящее или яркое, а ещё лучше бунчук, с большим количеством хвостов, дави всё. Потом разберёмся. Я ведь тоже по качеству юрт в лагере ориентироваться буду. Вот и рвану туда, одновременно давя всё остальное. А там уже определю цели, по качеству и стоимости упаковки и размеру жирной задницы. Что и тебе советую делать, лейтенант.
После этого Генерал забрался на первый танк, заняв в его башне место командира. Которого отослал к своему автомобилю. И заметил, что тоже сделал и Гончаров, забравшись в башню четвёртой машины. И генерал захлопнул башенный люк, когда приближавшиеся конники стали натягивать свои луки. И тут по броне танка застучали стрелы, Власов надавил двумя подошвами, на плечи механика-водителя, давай команду двигаться вперёд. Мотор взревел, и танк двинулся вперёд, прямо на перекошенные от злобы лица приближающихся врагов. Которые были далеко не плосколицые и узкоглазые. И генерал стукнул левой ногой механика по левому плечу. Давая тому команду выдвигаться влево. И танк буквально ворвался в гущу мчащихся по дороге кавалеристов, разбрасывая и сминая их. И выкатив на снежную целину, первым пополз по полю в сторону вражеского лагеря. И тут генерал почувствовал, что буквально растворяется в пространстве и времени, его тело дёрнулось и он проснулся.
4
Пробуждение было отнюдь не лёгким. Власов буквально силой вырвался из, образно говоря, объятий Орфея. Сел, и с трудом разодрав веки, огляделся. Время явно было гораздо более позднее, чем восемнадцать часов, на которые он рассчитывал. И морщась от головной боли, генерал прохрипел, пересохшим горлом:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
