Аластер Рейнольдс "Вечная мерзлота"

— Викрам знает, что нам с тобой нужно ехать на север, — сказал Антти. — Он также знает, что не сможет поехать с нами.

Он сунул руку в карман пиджака и достал оттуда полуавтоматический пистолет Макарова, положив его на стол между нами.

* * *

Скрип пера был первым, что я услышала, вернувшись в свое тело, расположенное выше по течению, к стоматологическому креслу и "Ваймиру". Мои глаза слиплись, и их было трудно открыть, губы пересохли, как у трупа. Несколько минут я лежала неподвижно и молча, собираясь с мыслями, не зная, как мне вернуться в настоящее, учитывая все, что Антти рассказал мне внизу по течению. Внезапно это место вверх по течению показалось мне гораздо менее стабильным, гораздо менее уютным, чем реальность внизу по течению — кухня и фермерский дом.

В конце концов, один из биомониторов обнаружил мое возвращение и издал звуковой сигнал. Я заставила себя открыть глаза, когда один из техников Маргарет подошел к креслу и спросил, хорошо ли я себя чувствую.

— Вы долго были погружены. Доктор Абрамик хотел вызвать вас, но директор Чо был непреклонен в том, что мы не должны вмешиваться, пока вы не дадите команду "отбой". Однако после стольких часов мы начали сомневаться, не возникла ли какая-нибудь проблема.

Я отхлебнула воды, которую техник принес к стоматологическому креслу. — Нет, все было в порядке. Просто было неподходящее время прерывать связь.

— Мы все хотим знать, что произошло с вами в 2028 году. Братья зафиксировали всплеск нейронного трафика между вашими структурами управления. Они думают, что вскоре после того, как вы скрылись в подполье, имели место какие-то насильственные действия.

— Были, — осторожно ответила я. — Машина скорой помощи, в которой я находилась, врезалась во что-то и перевернулась. Но я не пострадала. — Хотя мне было больно двигаться, я расстегнула ремни и выбралась из стоматологического кресла. — Мне бы сейчас не помешало подышать свежим воздухом. Меня все еще немного подташнивает после того удара.

— Как только вернетесь, состоится разбор полетов.

— Передайте остальным, что я присоединюсь к ним, как только приведу себя в порядок. Обещаю, что ничего не забуду.

Я схватила трость и пальто и, прихрамывая, поднялась и вышла на палубу, нуждаясь в ветре и холоде. Это была ложь о том, что меня подташнивало. Голова раскалывалась еще до того, как я открыла люк. Но я чувствовала себя сбитой с толку, как бешено вращающаяся стрелка компаса. Меня тренировали гораздо меньше, чем других пилотов, но, несмотря на это, я чувствовала, что готова ко всему, что может преподнести мне прошлое. Но не к этому. Никогда не к такому. Никто никогда не предупреждал меня, что я могу столкнуться с кем-то из наших, кто уже присутствовал в прошлом. Не говоря уже о том, что этот человек мог бы рассказать мне кое-что о собственном будущем "Вечной мерзлоты" и о том, как проект разваливался, запутавшись в петлях парадокса.

Я подошла к самому борту ледокола, держась за поручни, опоясывающие палубу, и заглянула внутрь, на темную, лишенную света палубу "Адмирала Нервы".

Я вспомнила, как Чо впервые привел меня туда, через три недели после моего прибытия на станцию. Внутри большого корабля было очень тихо, очень темно и холодно. Какая-то часть меня, возможно, более мудрая, почувствовала сильное желание вернуться. Чутье подсказывало мне, что внутри авианосца происходит что-то странное. Что-то странное и неправильное, но в то же время необходимое.

Мы зашли далеко внутрь.

На мой взгляд, на корабле не было никого, кроме нас двоих. Наши шаги и звук моей трости эхом отдавались от металлической обшивки корабля, напоминая о множестве верхних и нижних палуб, бесконечных коридорах и соединяющих их лестницах. В конце концов мы оказались в темноте того, что, как мне показалось, было огромным неосвещенным пространством, единственным помещением, которое, должно быть, занимало почти всю эту палубу.

Теперь, когда мои глаза привыкли, было не совсем темно. Вдалеке — где-то в нескольких сотнях метров — виднелись слабые признаки активности. Лужица света, все еще довольно тусклая, и приглушенные голоса, тихие и серьезные, как у хирургов в операционной.

Чо коснулся панели внутренней связи. — Это директор. Со мной мисс Лидова. Могу я включить основной свет?

Последовала пауза, затем в ответ раздался хриплый голос: — Пожалуйста, продолжайте, мистер Чо. Мы почти закончили с новым блоком.

— Очень хорошо. Мы спустимся через несколько минут.

Чо заставил зажечься лампы. Они включились двумя параллельными полосами, протянувшимися по огромной длине потолка, и включались одна за другой, так что комната стала видна четкими блоками. Мы находились на приподнятой платформе, примерно на один этаж выше пола главного зала.

— Мы называем это галереей, — признался Чо. — Первоначально это был ангар для самолетов, которые поднимались и опускались с летной палубы над нашими головами. Их поднимали и опускали с помощью массивных лифтов. Как вы можете видеть, теперь мы используем это пространство для чего-то совершенно другого. На самом деле, мы вообще редко садимся на "Нерву", поскольку оборудование здесь настолько чувствительное. Даже если у нас тяжелый груз, как это было с вашим рейсом, лучше сесть на один из ближайших кораблей, а затем перетащить груз по льду через одну из дверей нижнего уровня.

Я уставилась на то, что видела, мои глаза передавали информацию в мозг, а мозг настаивал на том, что в этой информации, должно быть, ошибка.

Там были два параллельных, уходящих вдаль, ряда зондов времени. Я сразу поняла, что смотрю на них, хотя Чоу никак не прокомментировал это, и среди устройств не было двух абсолютно одинаковых.

Я знала, что это такое, и, что не менее важно, какими они были раньше.

— Теперь я вижу, как вы это делаете, — сказала я чуть громче шепота.

— Найти их в пригодном для работы состоянии было непросто, — ответил Чо тем же тихим голосом. — Тем более, что у нас заканчиваются подходящие места. Вы, наверное, уже поняли, что под всем этим защитным покрытием на вертолете там был зонд времени, который мы привезли. Это и стало причиной, по которой мне пришлось отправиться на юг. В наших записях значится, что один из них находится в заброшенной больнице. Это машина, с которой они работают, номер восемнадцать — замена вышедшего из строя блока.

Каждый зонд времени находился в отдельной зоне, обозначенной желтым прямоугольником на полу и снабженной номером. Слева располагались аппараты с первого по девятнадцатый, справа — с второго по двадцатый. Между ними было свободное пространство, а по всей длине галереи тянулся широкий проход. Вокруг машин было расставлено оборудование: поддоны, тележки, тендеры на колесах и так далее, нагруженные техникой, но все они были безупречно чистыми и очень аккуратно расставленными, ничто не выглядело так, как будто было оставлено там без разбора или не выполняло какой-то непосредственной функции. Нигде не было видно ни пустой тележки, ни засаленной тряпки. Даже многочисленные кабели и трубы, которые проходили между зондами времени и вспомогательным оборудованием для них и дальше, к стенам, имели упорядоченный вид, несли цветовую маркировку в зависимости от назначения и крепились к полу с помощью пандусов, позволяющих передвигать тележки и поддоны по трубам.

Зонды времени были машинами размером с грузовик. Магниты и подставки все еще были при них, но в большинстве случаев с машин были сняты внешние оболочки, обнажая сложные электрические и криогенные устройства, которые обычно были скрыты. Кое-где еще сохранились участки белого пластика с вмятинами и потускневшими краями. Машины были единственными вещами в галерее, которые не были в первозданном виде.

— Сканеры, — сказала я тихо и благоговейно. — Медицинские сканеры. Магнитно-резонансные томографы. Вот как это делается. Вот как вы возвращаете события в прошлое. Используя машины, которые уже существовали в прошлом.

— А как иначе, учитывая, что мы можем отправить обратно только на срок службы ранее существовавшей машины времени? Четырнадцать месяцев были предельным сроком для тестирования аппарата в "Ваймире". Но это никогда бы не соответствовало нашим потребностям.

— Они создали ваши зонды времени специально для вас, — сказала я, качая головой от удивления и отвращения. — Даже не осознавая этого. Эти машины всегда были настроены на получение сообщений из будущего. Всегда ждали. Они всегда были там, окна в прошлое. Всякий раз, когда кто-либо в мире по какой-либо причине попадал в одну из них, был шанс, что мы будем внедряться в их головы из будущего.

— Не во все машины, — возразил Чо. — Только очень немногим из них удалось сохраниться в настоящем.

— Вы думаете, это делает ситуацию менее тревожной?

— Если бы был другой способ, — сказал он, — я бы ухватился за него. Но это был он. Вселенная давала нам только один шанс.

— Валентина?

Я повернулась обратно, чтобы посмотреть на надстройку "Ваймира", и меня вырвал из моих мыслей голос Маргарет, появившейся на палубе. Иногда мы брали какое-нибудь старое пальто, если выходили ненадолго, и она надевала то, которое было ей слишком велико. Это делало ее похожей на маленького и уязвимого ребенка, наряженного во взрослую одежду.

— Мне просто нужно было побыть одной, — сказала я.

— Они рассказали мне. Но важно изложить факты как можно быстрее, пока память еще свежа.

Я хотела рассказать ей все. О том, что Антти уже был привязан ко времени, о фермерском доме и футляре с семенами, о том, что случилось с Викрамом — о том, что должно было случиться. Но я не могла упомянуть ни об одной из этих вещей, потому что за этим последовали бы более сложные вопросы. Если бы я встретила Антти выше по течению, что бы я знала о состоянии "Вечной мерзлоты" на несколько месяцев вперед? Что я знала о директоре Чо и других пилотах?

Маргарет уловила бы мою скрытность. Она бы поняла, что что-то пошло не так — что-то шло не так. И если бы у нее хватило храбрости прямо спросить меня о своей ситуации, никакая сила в мире не смогла бы удержать правду в моей голове.

Мне жаль, Маргарет, но у вас ничего не получится.

Скажи ей сейчас, подумала я. Расскажи ей все. Направь нашу судьбу в другое русло. Сохрани Викраму его собачью жизнь. Предупреди Антти о приеме, на который она собирается, чтобы у нее было время подготовиться. Найди способ не допустить возвращения Мигеля.

Скажи Маргарет, чтобы она не теряла веры во все.

— Все в порядке, Валентина?

— Да, — твердо ответила я. — Все под контролем. И я готова вернуться.

* * *

Вскоре после восхода солнца, когда Викрам спал, а Антти собирал в машину вещи для поездки на взлетно-посадочную полосу, я сняла телефонную трубку на кухне фермерского дома. Это был старомодный стационарный телефон с трубкой и массивной подставкой, такой же громоздкий, как телефон в кабинете директора Чо. Я подумала, не может ли какой-нибудь сбой во времени привести к тому, что наши телефоны соединятся, чтобы я могла терпеливо объяснить все, что происходит, позволив кроткому Чо обойти вылезшие парадоксы и найти способ сохранить семена.

Но на самом деле я собиралась позвонить не Чо.

В телефонной книге не было частных номеров, только номера организаций, но она охватывала обширную географическую область, и вскоре я нашла код города, где жила моя мать в доме, в котором мы вместе жили с тех пор, как умер отец, и до начала моей самостоятельной жизни. Мне был нужен только код города; я помнила местную часть номера наизусть. Даже спустя полвека трудно было запамятовать, когда у моей матери появилась привычка произносить этот номер вслух, когда звонил кто-нибудь. И всегда находились посетители, даже после того, как ее репутация начала страдать. Когда престижные журналы и издания перестали проявлять к ней интерес, образовавшийся вакуум вскоре заполнили чудаки и маргинальные листки. Люба Лидова всегда была слишком вежлива, чтобы отказать им без объяснения причин.

Было рано, даже раньше, чем к западу от Ижевска, но моя мама уже встала и всегда настаивала на том, что перед завтраком ее ум становится более острым. Я представила, как она уже сидит в своем любимом кресле, окруженная бумагами и заметками, откинувшись на спинку и закрыв глаза, и мысленно бродит по какому-то математическому пространству. Из старого проигрывателя будет звучать музыка — анахронизм даже в 2028 году.

Где-то в доме раздался тревожный телефонный звонок.

Она прослушивала его несколько раз, прежде чем снять с себя чары, но не могла оставить без ответа. Поэтому она откладывала бумаги и поднималась со стула, пытаясь сохранить нить своих мыслей, пока плыла к трубке.

Телефон все звонил и звонил у меня над ухом. Затем раздался треск, когда на другом конце сняли трубку.

Тишина.

Или, скорее, не настоящая тишина, а отсутствие голоса. Хотя я слышала дыхание. Слабые домашние звуки.

— Алло? — спросила я.

— Кто там?

Я замерла. Это был не мамин голос, не Люба Лидова отвечала на телефонный звонок. Вместо обычной маминой вежливости в голосе прозвучала резкость, требовательный вопросительный тон.

— Это... Валентина? — спросила я, перестраиваясь.

— Я спросила, кто говорит?

Я заставила себя дышать медленнее. — Я Татьяна, — представилась я. — Я просто...

— Чего бы вы от нее ни хотели, продолжайте в том же духе.

— Я думала, вы уже уехали.

— Что вы подумали?

— Я все неправильно поняла. Не тот год, не то лето. Вы все еще там.

Она насмешливо фыркнула. — Я должна была догадаться раньше. Это еще одна сумасшедшая, которая просто тратит свое время впустую. Когда вы, люди, переключитесь на кого-нибудь другого?

— Она здесь, Валентина?

— Нет, она... Какое вы имеете право называть меня так, как будто мы знакомы?

— Вы значитесь в ее документах, не так ли?

В ее голосе появились угрюмые нотки. — Еще раз одурачите меня.

— Здесь нет дурочек. Вы сделаете кое-что для меня, Валентина? Когда ваша мама вернется, скажите ей, что все встало на свои места. Всё. Шум от парадоксов, пары Любы. Скажите ей, что это не напрасный труд. Скажите ей, что во всем этом есть смысл, и...

Раздался треск, звук телефонной трубки, которую перекладывают из одной руки в другую.

Другой голос:

— Кто это?

— Это... я, — сказала я бессмысленно. Но что я могла ей сказать, что это была ее собственная дочь, хотя я тоже стояла рядом с ней?

Она встретила мой ответ молчанием. Я услышала, как снаружи Антти захлопнул дверцу машины. Шаги по земле — он возвращался на кухню.

— Вы можете беспокоить меня, — сказала Люба Лидова. — Я не возражаю. Я это заслужила. Но вы оставите мою дочь в покое.

— Они к вам прислушаются, — сказала я срывающимся голосом. — Все это. Это...

Антти подошел ко мне сзади и положил руку на основание телефона, отключив вызов. В моем ухе зазвучали непрерывные гудки. Я медленно положила трубку обратно на основание.

— Это было просто... — начала я.