Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В Кейптаунском порту
С какао на борту
�Жаннета� поправляла такелаж.
Но прежде чем уйти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Идут, сутулятся,
Вливаясь в улицы,
И клёши новые
Ласкают бриз.
Нам навстречу шли из кабака непроспавшиеся моряки, неизвестно какой национальности, говорящие на непонятном языке, чем-то напоминающем язык благородного идальго Дона-Кихота Ламанчского, но своим поведением и косыми взглядами, не внушающими спокойствия за нашу безопасность.
Если на тебя идёт свирепая собака, которая видит твой спокойный взгляд, но не видит палки за твоей спиной, то она обойдёт тебя и будет поджидать, когда ты будешь без палки.
Вероятно, мой взгляд говорил о том, что в моём кармане есть что-то такое, что может продырявить любому из них одно место, которое потом будет свистеть при любом маломальском ветерке. Поэтому компания прошла мимо, отпустив в наш адрес несколько замечаний, которые мы не поняли. Да, если бы и поняли, то пропустили мимо ушей, потому что нашей задачей был выезд за границу, а не разборки с пьяными матросами.
Честно говоря, прогулка по маленькому городку, по неровным дорогам, шевелящимся деревянным тротуарам особого удовольствия не доставляет. Даже сейчас я не понимаю людей, которые ездят искать экзотик в горных местах и на горных тропинках, по которым проходил осёл Санчо Панса. Или какой-то праведник сидел здесь в тени дерева, ел финики, плевался косточками и материл всех проходящих мимо людей, потому что он был киником, это по-ихнему, а по-нашему — циником.
Сколько прекрасных мест мы не видели у себя, на нашей родине, нет, всем нужно поехать за границу, оставить там свои деньги, чтобы они на наши деньги развивались, а мы, приехавшие домой с пустыми карманами, сетовали на нашу бедность и неустроенность.
Тем не менее, прогулка была полезной в плане познавательной и способствовала хорошему аппетиту. Меню описывать не буду, а то вы, чего доброго, бросите всё и помчитесь на кухню делать бутерброд и наливать чай.
После обеда в Мурманске, как и в любом другом морском городе, наступал адмиральский час. Отдал и я дань этому часу. Проснувшись, я увидел, что и Мария лежит рядом, свернувшись калачиком и уткнувшись головой в мой живот. Вязаная крючком накидка на подушки попала ей под щеку и отпечаталась причудливым узором на её лице.
— Вставай, — сказал тихонько я, — у нас сегодня состоится очень важная встреча.
Глава 31
Человек, которого я вызывал письмом, пришёл минута в минуту. Точность — вежливость королей. А он был одним из королей преступного мира. В портовом посёлке-городе Мурманске.
Если бы король Божьей милостью захотел, то никаких королей преступного мира не было бы. Всего-то нужно беззаконие ввести в закон и двух медведей в одной берлоге не будет.
Человек, который к нам пришёл, организовывал всё: принимал контрабанду в одной стране и передавал её в руки владельца на другой стороне. Брал дорого. Отвечал за форс-мажор. Кормил всех и был сыт сам. К его услугам мы прибегали крайне редко, так как контрабандными сделками не занимались, разве что иногда возили очень дорогие и ценные безделушки в подарок царственным особам.
Если бы не мировая война, которая ещё полыхала на просторах Европы и не гражданская война, которая разгорелась в России, мы обошлись бы и без услуг этого человека, переведя деньги в нужный нам банк.
Нас связывали с этим человеком деловые отношения, мы ему платили и закрывали глаза на его махинации, и он это понимал, выполняя наши поручения точно, как в аптеке. Вот вам и один элемент того, от чего короли преступного мира живут и здравствуют под защитой других королей.
Вся наша жизнь далека от совершенства, безукоризненных людей нет. Всё зависит от степени безукоризненности. Это как день. Если много света — солнечный день. Если мало света — пасмурно или ночь. И ночь бывает светлой или тёмной. Так и с преступностью. Когда уходит король, наступает мрак. И Россия была на пороге мрака.
Я передал королю портфель с нашими деньгами и пистолетами. Пистолеты он оставляет у себя до нашего возвращения, деньги же будут переданы нам в Англии после прохождения всех таможенных процедур.
— Отобедаете с нами? — предложил я.
— Благодарствуйте, дел много, — ответил наш гость.
Никто бы не подумал, что этот человек занимается чем-то предосудительным так же, как и всё население приморских городов не считает контрабанду каким-то незаконным промыслом.
— Не обманет? — спросила меня Мария.
— Нет, — ответил я, — он знает, что мы не контрабандисты и за нами стоят настоящие короли, которые таких, как он, отправляют на каторгу на исправление.
Мы собирали свои вещи, которых было очень мало. Я надеялся, что на секретных счетах ещё хранятся деньги, потому что о полковнике Борисове никто и ничего не слышал. Сгинул он, что ли?
Ночью я спал беспокойно. Мне снилось, что в дом вошли люди в сапогах. Протопали к нашей комнате. Грубо постучали.
— Казанов?
— Казанов.
— С вещами на выход!
Я просыпался два раза и, засыпая, смотрел продолжение этого сна.
— Почему вы не признаёте Советскую власть?
— Потому что она советская, а не народная.
— А какое отношение ты имеешь к народу?
— Я и есть народ.
— Ты не народ, ты буржуй.
— Я не буржуй.
— Если ты не буржуй, то ты гидра.
— Какая гидра?
— Гидра контрреволюции!
Боже, за что же меня называют буржуем от того, что я получил образование? Почему никто ихнего Ленина не называет буржуем, а меня записали в буржуи? Дворяне-робеспьеры свергли короля, а вандейские крестьяне выступили против революции.
Утро. У меня перед поездкой всегда нет аппетита. Чтобы не огорчать хозяйку, съел яичницу из четырёх яиц на топлёном масле и попил чаю с плюшками.
Соседская пацанва тащила наши чемоданы. Извозчик не нужен. До порта ходу пятнадцать минут, и мы не такие уж важные баре, чтобы на извозчиках раскатывать, скромность иметь надо. Да и пацанам нужно дать заработать, пусть трудом деньгу зарабатывают, а не с кистенём на дорогу выходят.
Таможенный досмотр — минутное дело.
Заминка у комиссара, надзирающего за новой погранстражей из старых служителей.
— Какова цель поездки за границу? — грозно спросил он.
Глава 32
А действительно, какая у нас цель выезда за границу? Раньше как-то никто не спрашивал у человека о цели его выезда за границу. Не преступник? Нет, тогда получай выездной паспорт и поезжай себе на здоровье по всяким заграницам, благо визу для этого дела получать не надо.
Сейчас тоже осведомляются о цели прибытия в страну, но это так, для статистики, а мне нужно лепить что-то правдоподобное, потому что комиссар, похоже, шибко не любит буржуев и тех, кого он опекает, стоят вон, в фуражках с зелёным верхом, старорежимные служаки под командой неизвестно кого. Скажи что-то не так, от ворот поворот, задержат, а там и Дзержинский передумает, снова на нары и на допросы, кто такой и чем занимался.
— Понимаете, гражданин-начальник, — начал я издалека, — жена у меня лечится от бесплодия и ничего не помогает. Едем, вот, в Палестину на богомолье по святым местам, говорят, хорошо помогает.
Пикантная тема стёрла налёт серьёзности с комиссара, который оказался из тех, кто ввязывается в любую авантюру, а людей увещевать будет кулаком да матом.
— Не в богомолье ей надо, — хохотнул он, — а мужика ей хорошего, или двух, тогда понесёт обязательно.
Отдав нам паспорта, он потерял интерес к процедуре оформления выезда. Подув на штамп, пограничник поставил нам в паспорта красные печати: Р.С.Ф.С.Р. ВЫЕЗД и дата.
Ступив на борт судна, мы уже находились в Англии, на нас распространялись законы Британской империи, и никто не имел права посягнуть на нашу неприкосновенность, кроме разве что советских властей, которым было наплевать на все международные законы, если они не сообразуются с постулатами марксизма и идей товарища Ленина.
Уважение к международному праву начнётся тогда, когда Россия дойдёт до ручки и начнёт распродавать своё национальное достояние, чтобы хоть как-то выжить в условиях международной изоляции, а ведь всё могло пойти иначе, если бы новые правители имели больше тямы. Тяма — это по-сибирски ум.
Лайнер, на котором мы должны отбыть за границу, был маленький и его смело можно назвать просто пароходиком, грузопассажирским судном, который вёз лесоматериалы и пассажиров.
В то время лес-кругляк из России вывозили мало. Русский мужик ушлый был и себя занимал распиловкой кругляка. А на вывоз отправлял доски и брус, которые дороже будут. Для внутреннего потребления делал мебель и поделки разные из дуба, экологически чистого и вечного, берёзы карельской и других пород дерева, которые во всём мире ценятся до сих пор выше мебели из опилочных панелей.
Пассажиров было человек тридцать. Две каюты первого класса, которые питались вместе с капитаном. Три каюты второго класса, которые питались с первым помощником. И третий класс, питание которого шло с котла экипажа. Честно говоря, всё питание шло из одного котла, было невкусно, но оно наливалось в разные тарелки и стоило по-разному.
Вряд ли сейчас есть такие пароходики, но ту каюту я помню, и все каюты на морских судах сравниваю с этой. Я подвержен морской болезни и поэтому при небольшом волнении чувствовал себя не вполне хорошо из-за подступающего к горлу приступа тошноты. Хорошо, что расстояние от порта Мурманск до порта Лондон не такое уж и большое.
Лондон встретил нас пасмурной погодой, приветливыми дежурными улыбками англичан и каким-то тёмным гражданином, который нагнал нас на выходе из порта и шепнул:
— Дзержинский приказал возвращаться.
И всё. Шепнул и исчез в одной из узеньких улочек.
На подходе к стоянке экипажей нас встретил человечек с моим портфелем в руках.
— Мистер Казанов? — осведомился он.
— Да, это я, — подтвердил я и получил в руки портфель, который мне показался почему-то тяжёлым.
— Вас пасут, — сообщил незнакомец и ушёл.
Я открыл портфель и увидел, что все мои свёртки на месте, в том числе и свёрток с пистолетами. Что это значит? Мой клиент не мог меня подставить. Возможно, что это знак о том, что мне придётся защищаться. Но от кого? Много вопросов и почти нет ответов. Если нас проверит любой полицейский, то нам крышка — два русских террориста прибыли в Англию. Будем уповать на Бога — все под ним ходим.
Расположившись в гостинице, я пошёл на почту и написал три коротеньких записки моим связникам с королевским двором.
Ужин в ресторане. Русских мало, единицы, почему-то не любили русские Англию, даже англофилы, чувствуя в Англии постоянного своего врага. Что-то я не помню в нашей истории того момента, когда у России была дружба с Англией. Антанта это такая дружеская компания, в которой рта разевать не надо: либо с ног собьют, либо нож в бок всадят. Родственные связи императорских домов России и Англии — это химера для успокоения людей с комплексом неполноценности.
Мария великолепна. Такое ощущение, что она всегда была завсегдатаем таких заведений, и её дедушка по матери был английским лордом.
Глава 33
В гостиничный номер нам подбросили записку: �Зайдите в российское посольство!
Это ещё зачем? В посольстве пока старые сотрудники, не представлявшие никого. Числились для политики. Зайти туда, это всё равно, что объявить всему Лондону о прибытии двух загадочных фигур российского прошлого и будущего.
Провёл три встречи со связниками. Полковник Борисов у них был, но давно куда-то уехал. Сказал, что работа замораживается до особого распоряжения. О своих планах ничего не говорил.
Всё правильно, мой шеф надеялся на то, что секретные контакты руководителей стран будут восстановлены. Но где он, вот в чём вопрос. Человек не иголка, в стоге сена не потеряется. Как бы человек ни прятался, как бы глубоко не ложился на дно, всё равно муть со временем успокаивается, и вода становится прозрачной.
Как всегда, помогли товарищи журналисты и их газеты. �Таймс� со ссылкой на �Фигаро� опубликовал заявление отделения российского христианско-монархического союза Верхней Нормандии с осуждением близкого сподвижника последнего русского императора полковника Борисова Александра Васильевича, отказавшегося официально поддержать Белое движение и участвовать в нём. Верхняя Нормандия совсем рядом, на другом берегу Ла-Манша.
Переезд из Англии во Францию прошёл достаточно спокойно. Тщательного таможенного досмотра не было, к нам даже относились с некоторым сочувствием, как пострадавшим от революции. Франция встретила более приветливо. Хорошая погода, много улыбающихся людей, но всё равно чувствовалось, что война ещё идёт, и что люди ждут её окончания, сжав зубы, чтобы не потерять терпение.
Александра Васильевича нашли тоже достаточно быстро. Язык до Киева доведёт, а во Франции расстояния не такие, как в России.
Русские за границей всегда обнимаются. И мы с полковником Борисовым не были исключением.
— Я так и знал, Дон Николаевич, — сказал мой шеф, — что вы найдёте меня, если с вами ничего не случится. А вот с вами кое-что случилось. Скорее же представьте меня своей супруге!
— Мария, — официально сказал я, — полковник Борисов Александр Васильевич, под началом которого я работал в Зимнем дворце. Александр Васильевич, это Мария — сотрудник ВЧК, сопровождающая меня по приказу товарища Дзержинского.
Последовавшую затем сцену подробно описал Николай Васильевич Гоголь в своей пьесе �Ревизор�.
— Как ВЧК? — только и мог вымолвить Борисов.
— А так, Александр Васильевич, — просто сказал я, — сначала принимайте нас, а потом я вам всё расскажу.
Полковник снимал небольшой домик с мансардой в пригороде и жил один. После того, как от него давно ушла жена, он не стремился к сближению с женщинами. Его хозяйство вела приходящая экономка, которая нанимала необходимых специалистов, но и сама была на все руки мастером.
Время было послеполуденное, и она собиралась уходить, но наше прибытие смешало все её планы. Я не думаю, что у неё было слишком много планов на вечер, так как она с готовностью взялась организовать ужин �а ля рюс�. Мария вызвалась помогать. Две женщины, одна из которых ни слова не говорила по-русски, а вторая по-французски, понимали друг друга, а в покупках чувствовалось влияние Марии, которая знала, что нужно для двух русских мужчин, собравшихся провести за столом вечер воспоминаний.
Мужчинам досталась техническая часть подготовки вечера. Нужно раздвинуть стол и вынести его в мансарду. Затем передвинуть мебель, расставить стулья, раскочегарить медный самовар с множеством чётко оттиснутых медалей всемирных выставок.
За работой я рассказывал Александру Васильевичу о своих злоключениях после переворота, об уничтожении мною практически всего нашего небольшого архива, о тюремном заключении и интересе ко мне Дзержинского.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |