"И кто у нас будет свидетелем?"
"Рабы, конечно. Если кто-то что-то и видел, то это они. В Морровинде раб — это вещь, на которую обращают внимания, пока он не совершит какой-нибудь проступок или ещё что-либо. Поэтому они многое видят и слышат. Но самое забавное в том, что статус раба отнюдь не умаляет ценности его показаний, как свидетеля. И знаешь, почему?"
"Потому что раба можно выкупить и освободить", — фыркнул Элемар.
"Именно. И тогда те же показания будет давать уже свободный гражданин. Кроме того, официально рабство отменено на всей территории Империи. На всей, понимаешь"?
"А в Морровинде до сих пор процветает рабство..."
"Ага. Представляешь, какая шикарная возможность... для некоторых... ворочать законами в своих интересах? Надо — рабство в провинции Морровинд законно и правомерно. Надо — Морровинд является имперской провинцией и общеимперские законы преобладают над местными, а в Империи рабство отменено".
"С трудом, — признался альтмер. — Так, а это что за закорючка? Я, конечно, рад, что писал ты понятными мне глифами, но почерк у тебя просто... вырвиглазный!"
"А-а, ты добрался до предпоследнего месяца, — протянул дух. — Да, я немного торопился с записями... Смотри, вот тут, во второй строке, есть отметка "4 Огня Очага. 38 ст. м. приход. Др. В. — 2 ст. м., Од. Х. — 1 ст. м. Итого — 35 ст. м." а в наших заметках только "1-я и 2-я верхние штольни — эбонит, 35 ст. м." Сокращение "ст. м.", это, надо думать, "стандартная мера", хотя я не имею ни малейшего понятия, как меряют эбонит. Иными словами, наш с тобой знакомый подворовывает эбонит. Книги учёта он, судя по почерку, заполняет сам, поэтому краденый эбонит нигде, кроме его личных записей, не фигурирует и вообще вроде как не добывался. И если бы не твоё умение работать отмычкой, хрен бы кто об этом узнал".
"А что это за "Др. В." и "Од. Х."? — полюбопытствовал Элемар.
"Подельники, разумеется!" — фыркнул в ответ Второй.
"А, ну да. Так что это все-таки за закорючка?" — альтмер, спохватившись, ткнул пером в не опознаваемую загогулину в окружении особо щедрой россыпи клякс.
"Где? А, это "хефед", — дух явственно смутился.
"Хефед?" Вот это? В жизни бы не догадался. Может, стоит нанять тебе учителя по каллиграфии?"
"Лучше найми нам учителя по выбиванию дури".
"Из кого", — мрачно поинтересовался Элемар.
"Из супостатов, само собой. Из тебя он выбьет дурь в процессе обучения, — незамедлительно ответствовал Второй. — По крайней мере, некоторую часть. И если тебя это утешит, я это все тоже прочувствую в полной мере".
"О, да. Это, безусловно, меня утешит", — с сарказмом отозвался эльф.
В памяти были свежи занятия по кулачному бою с Каем Косадесом. Старик, несмотря на тщательно поддерживаемый образ опустившегося скумоеда, поколотил альтмера так, что пришлось ползти "по стеночке" к Тьермэйллину — залечивать многочисленные ушибы. Самолюбие немного грело то, что Второго Кай отделал точно так же... Если не вспоминать, что тело-то у них общее.
Последний раз просмотрев переписанные заметки и убедившись, что все указано точно и разборчиво, альтмер отложил перо.
"Вроде все. Проверишь?"
"Уже. Теперь полчаса на отдых — и пойдём искать свидетелей".
Вблизи сходство рабских бараков с денниками для лошадей стало менее заметным — то, что издалека смотрелось едиными зданиями со множеством дверей, оказалось просто длинными рядами крошечных дощатых лачуг, стоящих почти впритык друг к другу. Зато стал ощутим смрад от общего отхожего места. Или нескольких, учитывая количество рудокопов.
Свидетель отыскался довольно скоро — внимание альтмера привлёк худой каджит, сидящий на циновке перед входом в одну из них. Свалявшаяся, побитая сединой шерсть и тяжёлое клокочущее дыхание, перемежающееся мучительными приступами кашля, ясно говорили о том, что кот тяжело болен. Но дело было не в этом — на лапе каджита отсутствовал рабский наруч. Причём снят он был совсем недавно — широкая полоса стёртой шерсти свидетельствовала об этом более чем явно. Видимо, хозяева решили освободить ставшего бесполезным раба в надежде, что он уйдёт умирать куда-нибудь за пределы посёлка и не придётся тратить на него еду. Но он почему-то не ушёл.
— У Ра'джирра нет для тебя слов, золотокожий, — просипел кот и закашлялся.
— Жаль, — Второй, как всегда, когда предполагались переговоры, легко скользнул вперёд, принимая контроль над телом.
— Ра'джирр свободен. Болен, да, умирает... но он свободен, — верхняя губа каджита дёрнулась, обозначая ухмылку. — Добрые хозяева сказали, что этот хаджит стал бесполезен и должен уйти. Добрые хозяева сняли браслет, потому что он ценнее, чем больной и слабый Ра'джирр. Но другие кормят Ра'джирра, поэтому он не ушёл. Ты не можешь ничего предложить Ра'джирру, золотокожий. Уходи.
— Почему же, — усмехнулся Второй, присев рядом на корточки. — Ра'джирр уже свободен, так? А золотокожий может сделать так, что Ра'джирр будет ещё и здоров.
"Тьфу ты... Что за дурацкая манера у этих кошаков", — донеслось при этом до Элемара.
— Ра'джирр слушает, — кот снова прокашлялся и со слабым интересом посмотрел на альтмера.
— Вот это, — Второй достал из сумки небольшую бутылочку с буровато-зеленым зельем, — может стать твоим. Ты сможешь уйти отсюда, и твоим друзьям больше не придется отказывать себе в пище, чтобы накормить тебя.
— Что золотокожий хочет от Ра'джирра? — каджит прикрыл вспыхнувшие надеждой глаза.
— Мне нужно знать, что ты можешь рассказать о человеке по имени Куниус Пелетиус, — негромко произнес Второй.
— Ра'джирр расскажет... если золотокожий пообещает, что проводит Ра'джирра в место под названием "Аргонианская миссия". Ра'джирр слышал, что там помогают рабам вернуться на родину.
"Не вздумай! Слышишь?"
— Хорошо, — вздохнул Второй, не обращая внимания на гневные вопли Элемара. — Я провожу тебя в Аргонианскую миссию.
— Ра'джирр не будет обузой. У него есть это, — каджит сунул лапу в карман своих драных штанов и продемонстрировал несколько небольших — не больше ногтя — кусков эбонита. — Ра'джирру дали это друзья, чтобы он, уйдя на волю, мог продать или поменять на еду.
"Еще и контрабанда? — ахнул Элемар. — Не смей соглашаться! Откажись немедленно!"
"Помолчи, а? Такой "контрабандой" можно разжиться в большинстве алхимических лавок. А с котом нам все равно по пути... так почему бы не помочь ему?"
"Но не за наш же счет!"
"Тебе, что, зелья жалко?"
"Нет, мне жалко денег. За переправку кота в Гильдии сдерут не меньше полновесного дрейка. А то и больше".
"Вообще-то, ты мог видеть, что этот кот в состоянии сам за себя заплатить. Но... ладно. Значит, пойдем пешком".
"Пешком?! Через весь Вварденфелл? Да ты рехнулся! Мне сегодняшних алитов за глаза хватило!"
"Ничего-ничего. Давно пора познакомиться с островом поближе, я просто тебя жалел, опасаясь, что ты не готов. Но сегодня ты доказал обратное..."
"Жить захочешь — не так раскорячишься", — с ядом в мысленном голосе процитировал альтмер одно из запомнившихся ему выражений собеседника.
"...так что теперь мы будем, по возможности, передвигаться пешком, — невозмутимо, словно его и не перебивали, продолжил Второй. — Тебе, в конце концов, еще в день прибытия советовали тренировать боевые навыки на тварях. Да и мне не помешало бы. А про заклинания переноса на случай чего-нибудь, с чем не сможем справиться, спросим в кальдерской Гильдии Магов — что-нибудь у них должно найтись".
Элемар обиженно умолк, мимоходом отметив, что, пока они препирались, каджит успел выпить предложенное зелье и теперь, содрогаясь всем телом, заходился кашлем, отхаркивая забившую легкие слизь, смешанную с кровью и рудничной пылью. Когда его, наконец, отпустило, Ра'джирр вытер подрагивающей лапой-рукой слезящиеся глаза и посмотрел на альтмера.
— Ра'джирру легче. Это было неприятно, и Ра'джирр теперь стал еще слабее, но он чувствует, что снова здоров. Ра'джирр благодарен тебе. Теперь слушай...
* * *
— ...Я занят, неужели не ясно? Ваша наглость просто возмутительна!
— То есть я могу отвезти эти документы в Эбенгард, где ими обязательно заинтересуются? — неприятно улыбнулся Второй.
Элемар чувствовал эту улыбку, ощущал, как растягиваются, кривясь, губы, как его лицо принимает выражение, которое он не смог бы повторить. Просто не сумел бы. Помнится, когда они со Вторым проводили опыты с зеркалом, разница, как ему казалось, была заметна даже слепому. Когда их общее тело занимал "сосед", из зеркала на него смотрел чужак — с тяжелым недоверчивым взглядом и жестким ртом. Казалось, что даже сами черты лица слегка меняются, становясь резче и... словно бы старше. Опытнее. И увереннее. Это... задевало. Потому что сам он — альтмер был уверен — никогда так не сможет. Правда, когда он уязвлённо пожаловался на это духу, тот почему-то заржал, как конь. И ржал долго — Элемар успел даже обидеться... пока не услышал неожиданное "ты ошибаешься".
Так что альтмер внимательно прислушивался к словам, интонациям... и ощущениям. Делиться мыслями со Вторым он мог, но только если обращался непосредственно к нему. То, о чем думал "сосед", когда отмалчивался, по-прежнему было для Элемара тайной. С другой стороны, по словам Второго "это работало в обе стороны", следовательно, его собственные тайные мысли таковыми и оставались.
— И что же же это за "документы", — интонации Куниуса Пелетиуса остались теми же раздраженно-пренебрежительными, но внимательно прислушивающийся Элемар различил нотки беспокойства.
— Ну, для начала, это, — на стол перед имперцем легла украденная книга учета с вложенными в нее выписками. — Вы удивительно неаккуратно ведете учёт, господин Пелетиус.
— Любопытная подделка, — владелец шахт небрежно пролистал книгу и откинулся на спинку своего кресла с интересом глядя на собеседника. — Очень любопытная. Но все же подделка. Вы ничего не докажете, даже если будете утверждать, что нашли... это, — Куниус Пелетиус приподнял книгу учёта над столом и бросил её обратно, — в моих собственных апартаментах. У меня слишком много недоброжелателей, способных на все, чтобы опорочить мое честное имя...
— И поэтому у меня есть кое-что еще, — невозмутимо продолжил Второй. — Ознакомьтесь. Запись со слов свидетелей, — на стол легли еще несколько листков, — о том, что руду воруете именно вы. Лично. И уже после заполняете учетную документацию... с учетом изъятого. Неосторожно, весьма неосторожно...
— Что... рабы? — Пелетиус презрительно усмехнулся, отбрасывая листки. — Это смешно. Использовать свидетельства рабов...
— Которые имеют ничуть не меньшую ценность, чем свидетельства остальных граждан, — по-прежнему невозмутимо перебил его Второй, аккуратно складывая разлетевшиеся по столу записи стопкой. — Вы слишком долго жили в Морровинде, господин Пелетиус, и забыли, что законы Империи преобладают над местными. А в Империи рабство отменено очень давно...
— Имена, — прохрипел шахтовладелец, оттягивая воротник изящной шелковой рубашки.
— Вы меня за дурака держите? Зачем бы мне давать вам возможность подобрать "концы", прикопав парочку болтливых рабов в отвале?
— Что вы хотите?
— Я сказал вам это при первой встрече. Только то, что было вами обещано Илусу Труптору из Имперского Культа — сто золотых в фонд вдов и сирот. Никто не тянул вас за язык, заставляя давать такие обещания.
— Да кто же знал, что этот боров пришлет... — имперец осекся.
Помолчал.
— Вот что, — угрюмо произнес он после долгого раздумья. — Сейчас у меня нет денег, только эбонит...
Схватив перо, Пелетиус нервно макнул его в чернильницу и быстро зачёркал по листу пергамента, на котором что-то писал перед приходом Элемара, производя какие-то расчеты. Кивнув чему-то, отбросил перо и отпер стоящий рядом с его столом сундук.
— Так, — на стол опустился явно тяжелый мешок с чем-то угловатым внутри, — этого должно хватить. Денег, как я уже сказал, у меня нет, только эбонит. Продав его, вы получите свою сотню дрейков и, надеюсь, оставите меня в покое...
— Не так быстро, — прервал его Второй. — Без письменного разрешения, подписанного лично вами и подтверждающего мое право на перемещение и продажу... вот этого, — он указал на мешок с эбонитом, — я отсюда не уйду.
— Вы с ума сошли? — побагровел имперец.
— Отнюдь. Где гарантия, что на выходе меня с этим мешком в руках не арестуют, как контрабандиста... по вашей, господин Пелетиус, прямой наводке? А ваша роспись на разрешении удержит вас от совершения глупостей. Со своей стороны, обещаю после продажи эбонита уничтожить этот документ. Так, чтобы его было невозможно восстановить.
Шахтовладелец смерил сидящего напротив альтмера ненавидящим взглядом, что-то беззвучно шепча, потом потянулся к стопке листов пергамента.
— Пишите на бумаге, — любезно посоветовал Второй, — её проще будет уничтожить.
Куниус Пелетиус замер. Моргнул, осторожно кивнул и потянулся к другой стопке.
— Вы действительно собираетесь это сделать? — спросил он перед тем, как поставить на разрешении свою роспись.
— В отличие от вас, я свои обещания привык выполнять, — холодно процедил Второй. — Или же не давать их вовсе.
Внимательно изучив текст подписанного разрешения, он кивнул и, забрав мешок, вышел из кабинета Пелетиуса, на ходу уступая место хозяину тела. Тайная книга учета и сделанные ими записи остались на столе.
"Все, приятель. Теперь идем к ростовщику и быстро обмениваем эту дрянь на золото. Надеюсь, этот жлоб не соврал и там действительно достаточно".
"Меня больше волнует, как мы с такими деньжищами будем тащиться через весь Варденфелл в компании полудохлого каджита со следами от рабских наручей на лапах".
"Хм... Есть такое слово — "караван". Далеко не все путешествуют на силтах или с помощью магов Гильдии. А каджит... он же вольноотпущенный. Уверяю тебя, он не первый такой. А насчет денег — если об этом не сказать, то никто не узнает".
"И все равно мне твоя затея не нравится!"
Глава 9. По дороге к Эбенгарду
Хлормар Пьянь дернулся в последний раз и затих.
— М-да, — хрипло протянул Второй, потирая помятое горло и стараясь не смотреть на раскроенный череп мертвеца, — перестарался ты, приятель...
Ра'джирр выронил крупный булыжник, которым только что от души приласкал взбесившегося северянина, виновато прижал уши и ссутулился.
— Хаджит не хотел убить этого белокожего. Просто хаджит считал, что у него очень толстый череп... — забормотал он.
— Успокойся, Ра'джирр. Ты все сделал правильно. Иначе сейчас тут лежал бы я, а этот... урод переключился бы на даму. А вредить целителям... О, благодарю, — удивленно коснувшись внезапно переставшего саднить горла, Второй слегка поклонился убравшей руку бретонке.
