Ролевик: Суриброс

На самом деле все эти слова о превосходстве моего метода всего лишь наглая попытка повысить чувство собственной важности, хотя бы потому, что мне не известен способ оперирования силой местных умельцев. Вот встречу, посмотрю, и только потом можно будет о чем-то там судить. Но надо же себя любимого похвалить, правда? На этой ноте и закончились мои размышления о сути бытия и иже с ним, ибо мы приехали. Город как-его-там являлся представителем сугубо провинциального контента. Небольшой городок, который обязан своему существованию удобной дороге, что через него проходит. Скорее всего некогда здесь была деревенька, или хуторок, может стоянка купцов. А потом пошло поехало, народ предприимчивый оценил перспективы и вложил свои инвестиции в дело, так сказать. Поэтому основной контингент конечно же состоял из торговой братии и всех, кто с ними связан. Будь то представительницы самой древней профессии, или же бугаи-наемники, призванные самим фактом своего существования обеспечивать статус-кво товаров при смене места дислокации для дальнейших товаро-денежных отношений. Иначе говоря — караваны. Или корованы. Которые, кстати, можно грабить. Вот. Городок меня не впечатлил. Архитектура более чем простая, без замысловатых барельефов, статуй и прочих элементов экстерьера. Скукота. Правда ярких цветов, особенно в виде тканей, было более чем достаточно. Купцы люди своеобразного менталитета. Все это мельчешение раздражало, а отсутствие деревьев, да и вообще живой природы в целом, добивало окончательно. Бу.

С пародией на корован в исполнении крестьян я расстался еще у ворот, ибо очередь, стоять в которой совсем не камильфо. Поэтому остался один одинешенек против ужасов большого города. Ну, почти большого, почти города. Да и ужасов тоже — почти. Но не суть. Мимо доблестных стражей, свято блюдущих, прошел без проблем, одежка на мне вполне презентабельная, плата за вход в город тут не положена, а от требования взятки их видимо что-то удержало. Возможно — страшный я сам по себе, или паталогическая честность. Кто знает? Они, определенно, но спрашиваться как-то не решился. Зачем? А там пошло поехало. Пошел я, пехом, а поехали повозки, лошадиной силой. Ладно хоть у каждого гужевого транспорта присутствовал обязательный мешок под стратегическим местом, будь иначе — даже не представляю, как тут можно было бы жить. Говорят в средневековье так и было, бррр, и что находят романтического в подобном, эмм, действе? Не понимаю. Видимо моя душа не настолько тонка, бла бла бла. Черствый и темный, ага. Хотя темный тут не к месту. Постоялых дворов, и прочих, оказывающих подобного типа услуги, заведений, закономерно, в городке наличествовалось уйма. Торговый люд всегда славился любовью к комфорту, да и промочить кружкой другой горячительного горло после долгой поездки — дело святое. Градация заведений была проста — по толщине кошелька. Для богатых и успешных купцов — огромный, по местным меркам, комплекс — сауна, с обслуживающим персоналом 'спинку почесать', нумера на две-три комнаты, ресторация. Может еще чего, в подвалах, там, не знаю. Обычная картина в общем-то, вип клиенты были во все времена. Мне такое обслуживание не по карману, от сауны я бы не отказался, в сугубо развлекательных целях, ибо с некоторых пор моя тушка, в обоих ипостасях, не пачкается. И не потеет. Другие процессы поддерживают температурный баланс организма, подсознание там что-то мигало, но я пропустил — оно мне надо, вникать в такие подробности? А вот разместиться на ночлег, пока не потратил все деньги на всякую ерунду, было бы неплохо.

Заведение выбрал по типу 'Почти дешево, но уже не сердито'. Назывался постоялый двор 'Одинокий Великан'. Крайне одиозно, я бы даже сказал самую малость величественно. И вообще — патетика. Почему одинокий, да к тому же великан? А тут все просто — дерево. Огромное, поперек себя шире, мощное такое древо. Вздутые, перекрученные как дешевые наушники ветви которого создавали впечатление жутких дебрей. Глубокие и кривые 'морщины' покрывали всю монументальную композицию, чем-то смутно напоминая поп-звезд без штукатурки. Слегка топнул по земле, создавая легкую, едва заметную вибрацию — невероятно! Корни этого монстра растительного мира впились в толщу мировоздания не хуже иной пиявки — сотни и сотни метров отростков. Если бы кто меня спросил, как выглядит мировое древо, так любимое писаками — уверенно тыкнул бы пальцем на карте сюда. Если бы знал, конечно, где нахожусь, карты призрака были довольно условны, поэтому текущее местоположение знал сугубо приблизительно. Внутри были довольно просторно, свободно; мебель, состоящая преимущественно из мощных, явно прибитых к полу, столов и скамеек(во избежание, видимо), была расставлена по периметру стен. Прямо напротив порога стояла стойка — цельное, видимо бывшое когда-то веткой того самого исполина, бревно, распиленное и тщательно отшлифованное сначало инструментом, а потом сотнями и тысячами рукавов постояльцев, да и самим трактикщиком. Тот, кстати, представлял собой примечательное зрелище — видимо не только дерево послужило причиной названия заведения: высокий, под два метра, здоровенный бычара, состоящий из груды мыщц и мяса, правда уже чутка обросший жирком на спокойной работе и обильном питании, но все еще очень крепкий мужчина где-то за пятьдесят. Жесткие короткие волосы, уже вовсю покрашенные сединой, острые волевые черты лица, чуть загнутый, с горбинкой нос и пронзительный взгляд сержанта в девятом поколении (по крайней мере я его так себе представляю). Устраивать дебоши в таком заведении я бы поостерегся. Да и не входит это в круг моих интересов.

Быстро расплатился за комнату, закинул туда вещи (ха-ха, а вот и нет у меня вещей, путник версия 'лайт', ага) схватил здоровый, почти на всю ладонь, цельнометаллический ключ, служащий самим своим видом внушать уважение замком, который этим чудищем открывается, и снова направил свои стопы на улицу. Есть-пить желания не было, а просиживать штаны в комнате — скукотища. Так может хоть приключений на свою пятую точку найду. Уж это-то я умею. Наверное. Честно говоря, еще не проверял. Но я ведь попаданец, верно? А все попаданцы что? Правильно — кочуют от приключения к приключению. Карма у них такая. Или, корректнее, теперь уже говорить — нас. Достопримечательности в городе наверняка есть, не может же их совсем не быть, пусть что-то крайне унылое, провинциальное, но обязательно. Но меня они не интересуют. Искренне не понимаю, как и зачем можно смотреть на архитектуру? Нет, мой внутренний граммар-наци безусловно возмутится неподабающей скудности композиции, но скорее так, по инерции. И вообще я за природные пейзажи, вот. Особенно теперь. Все эти 'поделки', исполненные криворукими человечишками, не годятся и в подметки величественным, практически естественным и органичным подземным залам моей расы. Вот. Патриотизм, все дела. А ноги все несут меня в нескончаемом потоке потных тел. Резкие запахи духов, в тщетной попытке избавится от 'природного' амбре, лишь ухудшали ситуацию. Теперь я понимаю эльфов — ну нафиг, с тонким обонянием да в людском городе — не особо способствует положительным представлениям об этой расе. Ладно хоть притуплять обоняние можно, иначе я бы издох еще в той деревеньке. Я слегка утрирую конечно, но ведь все в пределах жанра, верно? Надеюсь в этом мире нет знаменитых средневековых рыцарей 'мылся дважды в жизни'. Блин, что-то я зациклился, так недолго и воришкам денежку подарить было бы, кабы не грибы, точнее личный карман в себе самом. Не устаю радоваться своей исключетельности и функциональности.

Сам того не заметил, хотя кого я обманываю? Заметил, конечно, специально же сюда шел. Так вот — забрел в откровенно неблагоприятный райончик. В предвкушении чуда, а точнее развлечения, раздул ноздри и вдохнул аромат приключений. Тьфу, блин. Ну да ладно. Вот он, вот! Следующий поворот. Какое удобное место для засады, наверное. Где же удар дубиной, где злобные ухмылки представителей преступного мира? Где коронное 'кошелек или жизнь?', я не знаю! Ну хоть что-нибудь. Пусть хоть воришка доморощенный какой польстится на мои пожитки! Что за вселенская несправедливость! Может стоило лучше в других местах поискать? Прекрасных дам, там, спасать? Хотя конкретно сейчас и меня это 'дам' не интересовало, но зрители то требуют хлеба зрелищ, драконов принцесс и рыцарей. Ну или разбойников, благородных и не очень. И если без драконов я, пожалуй, обойдусь, ну их, нафиг, то остальная солянка мной люто ожидаема. Снова облом, чтоли? Ну и какой прок был в моем становлении попаданцем? Или мне предстоит стать хомяком и заниматься сбором различного драгоценного и не очень хлама? Я на это не подписывался!

Но вот, как раз за этим самым подозрительнейшим поворотом, за которым, кстати, обнаружился тупик, меня и ожидало пресловутое 'Бинго!'. Таки классика жанра бессмертна. Четверо субъектов понятно какой деятельности и зажатое в углу нечто, которое, если хорошенько приглядется, представляло собою существо женского полу в оборванных, но некогда определенно дорогих шмотках. Охо-хо и бутылка рому! Тут тебе и принцесса и разбойники! Не хватает только декораций в виде кареты и трупов охраны на фоне, но я не привередливый, сойдут и такие, второсортные — домишки в стиле 'сейчас каааак упаду!'. Итак, дамы и господа, мой выход!

— Ты, — показываю пальцем на самого наглого на вид детину, — подходишь ко мне и говоришь: 'Кошелек или жизнь?', ты, — перевожу палец на здоровенного амбала с дубиной, — подходишь сзади и после моего отказа бьешь по голове, вы, — киваю остальным, — не путаетесь под ногами и как можно зловеще ухмыляетесь. Свет! Камера! Поехали!

— Кошелек или жизнь, — тип явно не отошел от шока лицерезрения меня любимого и тупо повторил сказанную мною фразу.

— Нееееет, я ни за что не расстанусь с деньгами, — дико взопил я дурным голосом, — я буду драться, слышите, драться! — перешел на фальцет, — только через мой труп! — вот это игра, вот эта актер, где мой оскар? Не известно, то ли амбал решил последовать моей инструкции, то ли к нему вернулся здравый смысл, а может его просто насколько покорежило от моего акустического оружия, что он долбанул меня тупо для того, что бы я заткнулся, но спектакль продолжался! Эффект от удара дубиной по голове удивил всех, кроме меня. Своим отсутствием. А пока пребывающие в прострации работники ножа и топора приходили в себя, я завершил постановку вырвавшимися из земли заостренными плитами, полностью лишив невольных актеров пьесы 'Героический Я побеждаю превосходящие силы противника' возможности двигаться. Тюрьма Осколков. Крайне эффективная штука, кстати.

— Че за херня? Эээ, ты че творишь? %Цензура% — первым очухался потенциальный лидер четверки.

— За каждое слово, сказанное вами без моего разрешения, колья будут сдвигаться на один сантиметр, поехали, — мило улыбаюсь.

— Слышь ты, мразь, попутал шоли? — рыкнул один из 'рядовых'.

— Пять сантиметров, — колья резко рванули вперед, остановившись почти у шеи несдержанного идиота, я ведь не шучу. Почти.

— Молчать! — резко зыркнул главный на остальных, молодец, пожертвовал всего одним сантиметром, но других удержал от действий.

— Один сантиметр, я вижу вы поняли условия игры, прекрасно, — блин, сам не знал, что у меня бывает такая слащавая улыбка.

— Думаю излишне интересоваться кто вы, а вот чем вы тут занимаетесь и кто эта особа мне весьма любопытно. Десять слов, любой из вас, на выбор, — делаю отмашку.

— Девка, — лидер кивает в сторону 'субъекта', — одежда дорогая, развлечься, заработатать, — надо же, какими люди бывают лаконичными, когда к горлу приставлен каменный кол.

— Развлечься, говоришь? — глаза сами по себе нехорошо щурятся, в груди зарождается какой-то странный огонек, не люблю я насильников, ой как не люблю, — в эту игру можно играть вдвоем!

— Ты как там, — поворачиваюсь к съежившемуся в углу живому комку, — не бойся, я тебя не трону, иди сюда, — улыбаюсь, на этот раз как можно теплее и мягче. Она поднимает на меня ярко-голубые, ослепительно-небесного оттенка глаза, дрожащие, неуверенные. В них плещется страх, отчаянье и непонимание. Руки судорожно сжимают коленки, порванная одежда местами просвечивает, но она даже не обращает внимания на это. И лишь легкий отблеск надежды во взгляде. Каким же надо быть ублюдком, чтобы уничтожить это чудо? Разве это люди? Прикрыл глаза на секунду, дабы она не увидела вспыхнувшую в них ярость. Такое нельзя прощать. Никогда и никому.

— Ну же, иди сюда, я тебе помогу, — снова посмотрел на нее. Она осторожно, боясь спугнуть момент, боясь узнать, что все это лишь очередная жестокая шутка судьбы. Боясь верить и надеятся. Но встала. Ноги подогнулись, так что я еле успел поймать ее. Легкая, как пушинка. Аккуратно ставлю ее на ноги и отступаю на шаг назад.

— Ты как? Идти можешь? — кивает. Уже хорошо, значит хоть немного, но сображает, — постой вот здесь, указываю на поворот, из которого и пришел, я сейчас здесь разберусь и присоединюсь к тебе, ладно? — еще один неуверенный кивок. Эх, не умею я успокаивать женщин. Ну да ладно.

— А вам, господа нехорошие мои, предоставляю право выбора. Одна конечность будет сломана. Каждый выбирает какая для следующего. Напоминаю, их четыре, правые и левые руки и ноги соответственного. Нельзя повторять уже выбранные. Поэтому, фактически, последний уже не выбирает. Кто начнет?

— Да чтоб ты сдох, — все же не выдержал второй рядовой.

— Четыре, — колья резко дернулись вперед, — разве я говорил, что старые правила отменяются? Каждому по два слова, поехали!

— Ахахахаххахахах, да у тебя кишка тонка, парни, не ведитесь на эту херню! — снова тот же рядовой. Я не хотел. Честно, искренне желал обойтись без этого. Не важно, кто я сейчас, но я был человеком. Я все еще ощущаю себя им. Ценность жизни в моих глазах наивысшая. Но эти наполненные страхом глаза. Эта надежда в них после. Я закрыл глаза, представляя во всех красках этот момент. Ярость, задушенная до этого моральным кодексом, всколыхнулась. Они не люди, и даже не звери — те не убивают и не творят такиех ужасов ради удовольствия. Тюрьма Осколков. Похоже сегодня ты станешь не просто темницей, но и топором в руках палача. Резкий рывок каменных кольев и мягкая податливая кожа на горле разорвана. Поток яркой, насыщенной крови хлынул из разорванной аорты по грубой поверхности уплотненной земли. Пусть кому-то все это принесет пользу. Пусть хоть растения будут 'рады'. Резким взмахом ладони создаю провал в земле, провал, который станет могилой безымянного насильника, хоть он и не заслужил подобной церемонии.

— Продолжаем, — хрипло ответил я, глядя на свои ладони, запятнанные эфемерной кровью. Рефлексия потом, оглядываюсь назад — девчушка стоит за углом, ей не видно — это главное.

— Права рука, — прошипел лидер, указывая на соседа. Две каменные плиты, резко сдвинувшись, ломают кости. Любой материал можно спрессовать до нужных кондиций, а старую брусчатку — тем более. Безумный крик заглушен ударом такой же плиты по грудной клетке, без воздуха в легких не покричишь.

— Ладно, этого пока пропустим, — киваю следующему.