— Это именно то, что я имею в виду, — признал он. — Честно говоря, я не был в восторге, когда впервые услышал о капитане. Но, в частности, благодаря этой работе я столкнулся лицом к лицу со многими вещами, которые когда-то не привели бы меня в восторг. И правда в том, что мы с вами оба знаем, сколько землевладельцев нарушили Шестую заповедь за эти годы. Испытующий! Не думаю, что смогу сосчитать, сколько раз землевладение переходило к незаконнорожденному наследнику! Возможно, в прежние времена для этого даже было оправдание, учитывая необходимость обеспечить преемственность, но я не заметил, чтобы эта практика замедлилась среди нынешнего поколения.
Лафолле почти не удивился недовольному тону Клинкскейлса. Нарушение любой клятвы лордом-регентом влекло преданию анафеме, а супружеская измена, нарушение свадебных клятв, данных им своим женам, была немыслима.
— Я ожидаю, что кое-кто из ребят будет недоволен, когда я расскажу им о землевладелице и капитане Тэнкерсли, — сказал майор через мгновение. — Я, конечно, еще не сделал этого, поскольку не было возможности принести официальную клятву в ближайшее время. Но я не ожидаю, что это заставит кого-то из них изменить свое мнение.
— Нет? — Клинкскейлс склонил голову набок. — Почему нет? — Брови Лафолле слегка приподнялись, и регент быстро покачал головой. — Я не сомневаюсь в вас, Эндрю, но мне искренне любопытна ваша логика. Честно говоря, я задаюсь вопросом, не является ли причина, по которой вы не ожидаете, что они передумают, той же самой, по которой я решил, что мне это совсем не так неприятно, как я думал.
Лафолле на мгновение опустил взгляд на фуражку, лежащую у него на коленях, а затем снова перевел его на Клинкскейлса.
— Милорд, вы знаете, что в отряде нет ни одного человека, у которого не было бы своих глубоко личных причин стать добровольцем. Я знаю, что у вас есть свои причины, потому что вы помогли мне разобраться с моими. И мы не принимали никого, кто, по нашему мнению, был бы настолько консервативен, что не смог бы приспособиться к различиям между Грейсоном и Мантикорой. Это одно из таких различий. И, при всем моем уважении, ваша ссылка на Шестую заповедь здесь не совсем уместна, не так ли? Ни землевладелица, ни капитан Тэнкерсли не состоят в браке, тем более не собираются вступать в брак с кем-то другим, так что нет никаких свидетельств того, что кто-то из них совершает супружескую измену. Даже по нашим собственным законам, ни Меч, ни Мать-церковь не имеют права влиять на совесть двух взрослых не состоящих в браке людей. Общество может не одобрять это, но закон довольно строг — и недвусмыслен — в отношении обязательств отца перед своим ребенком, независимо от того, женат он на матери этого ребенка или нет. Но нет никаких юридических или религиозных препятствий для того, чтобы землевладелица завела неженатого любовника, если она того пожелает.
— Полностью согласен, и это тот же вывод, к которому пришел я сам, — сказал Клинкскейлс. — К моему стыду, мне потребовалось больше времени, чтобы прийти к этому, чем следовало бы. Вы абсолютно правы как в отношении светских законов, так и в отношении учения Церкви по этому вопросу, но, боюсь, вы затронули самую суть вопроса, когда упомянули общество. И обычаи. Представление о неженатых любовниках не является приемлемым для нашей культуры в целом.
— Если вы позволите мне так сказать, милорд, это потому, что самозваные блюстители общественной морали всегда думают, что они знают лучше Испытующего или Матери-Церкви, когда дело доходит до того, как должны себя вести все остальные, — едко заметил Лафолле, и Клинкскейлс презрительно фыркнул.
— Тот факт, что вы это понимаете, является одной из многих причин, по которым я хотел, чтобы вы возглавили ее охрану, Эндрю. И если вы уверены, что другие люди отреагируют так же, когда вы введете их в курс дела, тогда я удовлетворен. — Лафолле кивнул, и Клинкскейлс повернулся к своему креслу, чтобы еще раз взглянуть на ухоженный сад.
— Однако тот факт, что вы и я — и все остальные — считаем так же, не означает, что так же поступят и все остальные. Мы оба знаем, как такие люди, как Бердетт и Маккензи, относятся к "разлагающему влиянию" Мантикоры, и я очень боюсь, что истинные фанатики среди них решат, что ее отношения с капитаном Тэнкерсли только подтверждают их худшие опасения. Хуже того, они воспримут это как оружие, которое могут использовать против нее. Учитывая авторитет леди Харрингтон после того, как она защитила всю нашу планету, я ожидаю, что они будут... осмотрительны, по крайней мере, на начальном этапе, в отношении любой публичной критики или осуждения. Но мы с вами оба знаем, что рано или поздно это произойдет. И когда это произойдет, будет ужасно.
Он повернул голову, чтобы еще раз взглянуть на Лафолле.
— Правда в том, что легче защитить кого-то от пуль и бомб, чем от фанатизма, Эндрю. Я видел достаточно доказательств этого в своей собственной душе. Я очень боюсь, что землевладелица еще по-настоящему не понимает, как резко выступят против нее некоторые из настоящих подонков среди реакционеров, когда это станет достоянием общественности. Я не ожидаю многого от этого здесь, в Харрингтоне, потому что каждый поселенец землевладения Харрингтон — добровольный иммигрант. Но это произойдет.
— Нам просто нужно будет разобраться с этим делом, когда мы дойдем до него, милорд.
Тон Эндрю Лафолле был спокойным, почти задумчивым, и Клинкскейлс отвернулся к стене с окном, чтобы скрыть легкую улыбку, размышляя о том, насколько неразумно было бы делать что-либо подобное в непосредственной близости от майора. Возможно, он и не смог бы ничего сделать с этим юридически, учитывая традиции Грейсона в отношении свободы слова, но Лафолле был находчивым человеком. Регент не сомневался, что он найдет способ выразить свое недовольство.
Что вполне устраивало Говарда Клинкскейлса.
КЕВ "Ника"
Орбита планеты Мантикора
Двойная система Мантикоры
19 ноября 1905 г. э. р.
— Еще чаю, капитан? — пробормотал старший стюард Джеймс Макгинесс.
— Да, пожалуйста, — ответил капитан Элистер Маккеон и наблюдал, как Макгинесс снова наполняет его стакан. До своего первого визита на Грейсон Маккеон никогда не слышал о подслащенном чае со льдом, но с тех пор он пристрастился к нему. И Макгинесс не только знал о его пагубной привычке, но и, каким бы вредным человеком он ни был, точно знал, как с ней бороться.
— Это, как всегда, было восхитительно, Мак, — сказала высокая темноволосая женщина, сидевшая во главе стола, словно вторя мыслям Маккеона.
— Я передам это на камбуз, мэм, — ответил Макгинесс, улыбаясь капитану Хонор Харрингтон.
— Мне показалось, что утка с мандаринами была приготовлена особенно хорошо, Мак, — сказала доктор Эллисон Харрингтон.
— Что является большим комплиментом со стороны мамы, — отметила Хонор. — Мы все знаем, на что похожи эти гурманы из Беовульфа!
Кремово-серый древесный кот, сидевший на детском стульчике слева от нее, издал смешок, когда Хонор дразняще улыбнулась матери.
— Разве я виновата, что твой отец даже не знал, как правильно готовить рис на пару до того, как мы познакомились?
— Эй! — доктор Альфред Харрингтон, который сам по себе был превосходным поваром, строго посмотрел на свою жену. — Это гнусная клевета! Я точно знал, как варить рис. Я ничего не могу поделать с тем, что изнеженные, сверхцивилизованные люди предпочитают отдельные зерна. Варите его достаточно долго, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, и вы сможете положить на тарелку гораздо больше!
— Как такой варвар завоевал мое сердце и мою руку — одна из загадок жизни, Мак, — сказала Эллисон стюарду с печальным недоумением в голосе.
— Понимаю это, доктор, — серьезно ответил Макгинесс, затем снова обратил свое внимание на Хонор. — Кофе и какао, мэм? — спросил он.
— Я думаю, это было бы хорошей идеей, — одобрила она.
— А шоколадный торт, мэм? — он улыбнулся. — По-моему, это двойная помадка... и у меня как раз случайно оказалось в запасе небольшое количество мороженого с мокко и шоколадом в качестве гарнира, если вам будет интересно.
— Увы, ты слишком хорошо меня знаешь. — Хонор улыбнулась ему в ответ, затем посмотрела через стол на своего отца. — А что насчет тебя?
— Я думаю — исключительно потому, что мы с тобой оба происходим от первой волны с Мейердала, как ты понимаешь, — что это была бы отличная идея, — серьезно ответил он, и его непочтительная жена издала довольно неподобающий леди смешок. Он посмотрел на нее с оскорбленным выражением лица, и она покачала головой.
— Ты хоть представляешь, как часто за последние полвека я слышала это в качестве предлога для того, чтобы подкормить кое-какого любителя сладкого? О, я все знаю о твоем метаболизме. Видит бог, кормить Хонор в подростковом возрасте было непросто! Но Мак не хуже меня знает о тебе и шоколадном торте с двойной помадкой, Альфред Харрингтон!
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Он приподнял нос и громко фыркнул. — Лично я думаю, что твои словесные оскорбления вызваны исключительно тем фактом, что некоторые люди с менее активным метаболизмом возмущены тем, что те из нас, кто наделен более активным метаболизмом, могут свободно наслаждаться прекрасными вещами в жизни, не опасаясь печальных последствий.
— Я заметила то же самое, папочка. — Хонор серьезно кивнула. — Мика тоже всегда была такой на Острове. Каждый раз, когда я брала дополнительную порцию ежевичного пирога и просила добавить взбитых сливок, она смотрела на меня так, словно я жульничала или что-то в этом роде. Грустно. — Она покачала головой. — Так грустно.
— Подождите минутку! — запротестовала капитан Мишель Хенке. — Я всего лишь невинный свидетель в этой борьбе за еду!
— Может быть, сторонний наблюдатель, — сказала Хонор. — Невинна ли? — Она вытянула руку ладонью вниз и покачала ею из стороны в сторону.
Хенке со смешком покачала головой и посмотрела на невысокого, крепко сложенного капитана, сидевшего напротив нее за столом.
— Ты видишь, с чем я мирилась со времен Академии, Пол? — сказала она. — Ты уверен, что хочешь связываться с кем-то, у кого такой жестокий характер, как у нее?
— Слишком поздно, — ответил капитан Тэнкерсли. — Кроме того, я не заметил, чтобы она оскорбляла кого-то, кто этого не заслуживал.
— И ты, Брут?
— Ты же знаешь, я не говорю по-испански. — Тон Тэнкерсли был таким обиженным, а выражение его лица таким озадаченным, что Хонор хихикнула. Она терпеть не могла, когда хихикала, и по блеску в глазах Тэнкерсли было видно, что он это знает.
— Это была латынь, шут гороховый! — голос Хенке дрожал, когда она боролась со смехом.
— Латынь, испанский, немецкий... — Тэнкерсли пожал плечами. — В чем разница?
— Боже мой. — Хонор покачала головой. — Я случайно узнала, что ты говоришь на трех языках в дополнение к стандартному английскому, Пол!
— На самом деле, на четырех. Не то чтобы я вел счет, конечно, — самодовольно ответил Тэнкерсли.
— Я думаю, Мак, — сказала Хонор, — что, вероятно, было бы неплохо подать десерт, прежде чем кто-нибудь за этим столом получит по заслугам. И, — она протянула руку, чтобы погладить древесного кота за ушами, — думаю, Нимиц, вероятно, оценил бы добавку из сельдерея к своей утке.
Кот восторженно промычал в знак согласия, и Хонор снова посмотрела на Макгинесса.
— Видишь?
— Конечно, мэм.
Макгинесс поклонился с похвальной серьезностью, и Хонор покачала головой, когда он исчез за люком ее столовой каюты.
— Мак терпит от вас слишком многое, — строго сказала она.
— Ну, он уже должен был бы поднатореть после того, как присматривал за тобой пять стандартных лет, — ответила Хенке. — Ты же понимаешь, я бы не хотела ничего говорить о кастрюлях и чайниках, но...
Она пожала плечами, и Тэнкерсли рассмеялся.
— Ты собираешься просто сидеть и слушать, как они оскорбляют меня, Элистер? — спросила Хонор, глядя на него через стол.
— Кажется, у тебя все отлично получается, — сказал он и отхлебнул чая со льдом.
— Да, конечно!
Хонор снова покачала головой, и Маккеон усмехнулся, но, по правде говоря, он испытал огромное облегчение, увидев улыбку в ее глазах, когда она оглядела сидящих за столом. За восемь стандартных месяцев, прошедших после битвы при Хэнкоке, у нее было очень мало поводов для смеха, и особенно за последние два стандартных месяца, с тех пор как замедление темпа боевых действий, наконец, позволило ей привести свой собственный поврежденный корабль домой на Мантикору.
Он наблюдал за ее профилем, когда она повернулась, чтобы сказать что-то еще Тэнкерсли, и его взгляд смягчился, когда Тэнкерсли улыбнулся ей в ответ. Это была одна из лучших вещей, которые только могли с ней случиться, хотя Маккеон никогда бы этого не ожидал, учитывая обстоятельства, при которых они с Тэнкерсли впервые встретились. С другой стороны, он и сам не ожидал, что у них с ней возникнет такая глубокая дружба, учитывая обстоятельства, при которых впервые встретились они сами.
Его собственная улыбка слегка поблекла, когда он вспомнил тот день в зале совещаний на "Бесстрашном", когда он, наконец, столкнулся лицом к лицу — признался — с тем, как глубоко ему было неприятно видеть ее в кресле капитана, которого он так сильно хотел. Вспомнил, как признался не только себе, но и ей, насколько сильно он подвел ее как старший помощник.
И вспомнил, как она признала его неудачу и перешагнула через нее, оставив все позади, когда они построили надежное профессиональное партнерство... и это была, вероятно, самая крепкая дружба в его жизни.
Леди-дама Хонор Харрингтон, графиня и — что особенно важно, учитывая сегодняшний ужин — землевладелица Харрингтон, оказывала такое влияние на людей, подумал он, и, похоже, она была единственным человеком, который даже не осознавал этого. Он подозревал, что многое из этого объясняли ее родители, а также ее связь с Нимицем, вытекающая из принятия. Женщина не может вырасти с такими родителями и с такой глубокой связью, не став исключительной личностью, но было в ней что-то такое, не поддающееся определению... непринужденная властность и харизма, что делало ее не просто одним из самых блестящих командиров королевского флота Мантикоры, но и одним из его лучших наставников и учителей будущих блестящих командиров... Это пришло откуда-то еще, от дара, от искры, которая касалась только по-настоящему великих капитанов.
Это было то, что она умудрялась передавать и другим, и он сомневался, что она когда-либо осознавала это. Сам он никогда не обладал бы такой искрой, как она. Он знал это. Никто никогда не обладал бы ею в той степени, как она. Но он знал, что стал гораздо лучшим капитаном космического корабля, чем в том случае, если бы они никогда не встретились.
Что делало этот праздничный ужин, мягко говоря, горько-сладким. Его настроение испортилось, и Хонор снова посмотрела на него через стол, как будто почувствовала перемену в его эмоциях.
— Почему-то мне кажется, что ты думаешь о чем-то нехорошем, Элистер? — спросила она почти нежно.
