Твое... величество!

— Что за чушь приходит в твою голову? — фыркнул Марк.

— Так объясни!!! — вышла из себя Ребекка. — Хватит ходить вокруг да около!

— Бекки, ты знаешь, что у меня есть свои люди, которые кое-что мне сообщают, — спокойно сказал Марк. — Без этого нормально не поторгуешь, не поплаваешь, надо знать, с кем ты связываешься, и что у человека за душой.

Бекки согласно тряхнула головой. Ну да, о ее измене Марк узнал сразу же.

— Да. И что?

— Тебе придется на какое-то время покинуть столицу. Взять сына, дочь, и отправиться в наше имение, благо, я вкладывал туда деньги, и там отлично можно жить. Я буду приплывать как можно чаще.

— Почему?

— Потому что мы — ближайшая родня канцлера Бустона.

Вот чего только не ожидала Бекки, но не этого спокойного заявления.

— При чем тут это?

Быть родственницей Димаса Бустона ей нравилось. Именно поэтому она была принята при дворе, и общество закрывало глаза на ее грешки. Раз уж супруга все устраивает, почему нет?

Кто-то должен и такие услуги эррам оказывать.

— Кем увлекся король последнее время?

— Дианой Эрсон. Но при чем тут это? Король и Марго увлекался, и Иреной, и с Дианой будет то же самое. Может, год или два он с ней побалуется...

— Бекки! Это ТЫ находишься при дворе — и до сих пор не знаешь, что Диана не легла в постель с королем?

— Она набивает себе цену, это естественно.

— Нет, Бекки. Она ее уже поставила. Самую высокую, какая только есть. Пока на ее пальце не будет обручального кольца, а на голове короны, Иоанн не залезет к ней под юбку.

— Фу, как грубо...

— Не строй из себя девственницу. Я прав?

Ребекка задумалась.

— Не знаю... он все-таки король.

— Король. У которого нет наследника. А королева Мария вряд ли ему уже родит, нет?

— Король регулярно посещал ее опочивальню, — уж такие-то вещи Бекки знала. Кто из придворных их не знал бы? — И не просто посещал, но... да, она не беременела.

— Уже лет десять, даже больше.

— Да.

— Наследника она королю не подарит. А его высочество Иоанн мертв.

— И...

— Бекки, ты ведь не дура, — укоризненно поглядел на жену Марк.

— Ты хочешь сказать, что его величество избавится от жены и посадит рядом с собой на трон вот эту рыжую шлюху?

Марк прикусил язык.

Если бы он сказал: 'не завидуй', Бекки его бы точно прибила кочергой. Хотя от перестановки слов смысл не поменялся бы.

Бекки, конечно, и сейчас невероятно хороша собой. Белая кожа, большие голубые глаза, гладкие черные волосы — красотка! Даже в ее возрасте она выглядит великолепно, и маленькая Клара похожа на мать. Это, кстати, и хорошо. Тоже красоткой будет.

Но и Диана Эрсон красавица, каких поискать, и короля можно понять. Не той головой он сейчас думает, на которой берет носят. Ой, не той.

Бекки тем временем стремительно размышляла, дурой-то она и правда не была.

— Если король что-то сделает с королевой, это будет означать ссору с Картеном. И даже если она сама с лестницы упадет — тоже.

— Правильно. А Димас у нас за мирные связи и торговлю с Картеном...

— И если что-то... он пострадает. А мы... ты...

— А ты в это время должна быть подальше от двора. Я надеюсь, ненадолго.

— Но... неужели Димас этого не понимает?

— Я вчера был у него. Хотел с ним поговорить, но кузен ничего не желает ни видеть, ни слышать. Вообще ничего. Твердит, что нужен королю...

— Болван!

Марк развел руками.

— Ты — понимаешь. А Димас верит до сих пор.

— А что же делать?

— Все то же самое, что я и предложил. Ты едешь в имение и сидишь там. Сама понимаешь, из провинции тебя доставать могут и полениться, а вот когда ты при дворе мелькаешь на виду у короля — это совсем другой вопрос.

— Ох, Марк....

— Заодно займешься Кларой. Познакомишься с соседями, может, жениха для дочки присмотришь. Гулять можешь и там, но осторожно, сама понимаешь, все друг друга знают. Если найдешь кого-то, чтобы отправился вместе с тобой, там, охранником или лакеем, я против не буду. Даже оплачУ.

— МАРК!?

— Бекки, довольно. Давай будем честны друг с другом. Ты моя жена, мой друг, мать моих детей. Я спасаю тебя от лишних проблем, но и ты постарайся не доставлять мне новых. Сама понимаешь, пока твои проделки касаются только меня, я терплю. Сам не девственник. Но если твои похождения поставят под удар будущее наших детей — не обессудь.

— А...

— Это столица. Думаешь, для меня новость, что при дворе есть еще десятка три эрр, которые ведут себя не лучше?

Ребекка зло зашипела.

— Если бы ты...

— Не сомневаюсь, в нищете, но с мужем, сидящим у твоих ног, тебе жилось бы намного легче. И приятнее.

Бекки сверкнула глазами, но тему развивать не стала. Дурой она не была, да и нельзя иначе при дворе. Держишь нос по ветру, а хвост предупредительно поднятым, тогда и цела будешь.

Нет?

Ну и... покойся с миром, дура. Много тут таких как ты перебывало.

— Ладно, — не стала спорить она. — Сколько у меня есть времени?

— Чем скорее, тем лучше. Я не знаю, когда у его величества лопнет терпение.

Бекки вспомнила взгляды, которые его величество кидал на сиськи этой стервы Эрсон (у нее скромнее, и во всем виновата Диана!), на ответные улыбочки Дианы, прикинула ситуацию...

— Скоро. Может, месяц или полтора, а потом Иоанн что-то придумает. Если все так, как ты говоришь...

— А как оно выглядит со стороны? Если подумать? Спорить готов, те, кто поумнее, уже прощупывают почву?

И с этим Бекки была согласна.

— Хорошо. Но... Марк, дай мне слово, что, если будет возможно, я вернусь в столицу.

— О, это пожалуйста, — кивнул Марк. — Не обольщайся, Бекки, я верну тебя с радостью, потому что понимаю, долго ты не выдержишь, а позора перед соседями мне не хочется.

— Скот!

— И советую придерживать язык. Другой бы тебя в монастырь отправил еще пять лет назад. Доказательств твоей измены у меня столько, что стены монастыря обклеить можно.

Ребекка еще раз прикусила язык.

Пожевала его немного, а потом с усилием произнесла.

— Хорошо. Мы поедем по суше?

— Да. Морем я вас отправлять не рискну, слишком многим я оттоптал хвосты. Могут и рискнуть.

Ребекка опять кивнула.

— Я завтра с утра начну собираться.

— Вот и отлично, дорогая супруга. Вот и прекрасно.

Ребекка уже стремительно прикидывала, что ей делать. Раздать мелкие карточные и хозяйственные долги — недолго, благо в деньгах ее Марк особо не ограничивал, выдавал определенную сумму на хозяйство, отдельно на детей и на булавки. Ей хватало на все, еще и сэкономить получалось. Азартной Ребекка не была никогда, свой адреналин она добирала по чужим постелям, а не за карточным столом, потому играла редко и чаще выигрывала, чем проигрывала. Деньги у нее водились.

Написать знакомым... что?

Какую причину придумать, чтобы ее озвучил и Марк? Так, чтобы не стать посмешищем среди своего круга, чтобы потом спокойно вернуться?

— О чем ты думаешь?

— Какой слух пустить. Нельзя же сказать правду?

Марк одобрительно кивнул.

Может, еще и потому он не спровадил Бекки в монастырь, когда женщине было нужно, она становилась и умна, и изворотлива, жаль только, что случалось это крайне редко.

— О, это несложно. Скажи, что я решил налаживать торговые связи с Шагреном, а там, понимаешь ли, культ семьи. Общины, семьи... бездетному и подходить к ним не стоит. Надо наоборот, продемонстрировать партнерам, что в твоей семье все крепко и хорошо.

Бекки задумчиво кивнула.

— Это может сработать. Скажем, мы уезжаем ненадолго, и скоро вернемся.

— А торговые дела... сама понимаешь, могут и быстро завершиться, и затянуться.

Муж и жена обменялись понимающими взглядами.

Какой бы стервой не была Бекки, она понимала, что лучше мужа ей не найти. И Марку в его доме всегда было хорошо, уютно и комфортно. За столько лет она стала ему не женой, а скорее, единомышленницей. У них общий дом, общие дети, и они стоят плечом к плечу. Поддерживают друг друга, как могут... Бекки могла ложиться в постель с кем угодно, но Марка никогда ни в один скандал не втянула. И это мужчина тоже ценил.

— Нужны будут подарки, и что-то из Шагрена.

— Это я тебе обеспечу, у меня есть знакомые, — отмахнулся Марк. — Слово даю.

— Отлично. Тогда я начинаю улаживать все дела, — согласилась Бекки.

Любовникам она тоже правды не скажет. Ни одному!

Мало ли, с кем она плоть тешит? И болтает, да, и сплетни разносит, это все есть! Но есть и разница. Сплетни о той же Диане Эрсон? Да пожалуйста, хоть с утра до вечера. Это не ее семья! Это посторонний и чужой ей человек. Да и врать она не станет, что есть, то и скажет. Не нравится? А ты на чужих мужей не вешайся, и не пакостничай. Поди, про Ребекку тоже много чего говорят! Ну так и пусть! Поговорят, да и новую тему найдут!

А вот сплетни о ее семье?

Никогда!

Что бы ни было у нее дома, Бекки будет об этом молчать. Так что...

Бекки кивнула мужу, хозяйственно пригребла со стола кошель с золотом на сборы, и улетучилась из кабинета. Муж проводил ее задумчивым взглядом. Кое о чем Марк умолчал.

Такие знания Ребекке ни к чему, она без них целее будет.

Но если король решит что-то сделать с Димасом... да спасать надо будет идиота! И сына его тоже! И жену, и дочерей... спасать, вывозить в тот же Картен или вообще Шагрен, потому и корабли ему нужны будут под рукой, и команды их тоже, и рисковать Марк будет. Это его кузен, а Марк своих на растерзание никакому королю не отдаст! Вот еще не хватало!

Пусть Иоанн валяет кого захочет, вот только семью Марка трогать не надо. А то он и ответить может. Больно.

* * *

Глядя на матушку Евгению, Мария четко поняла: нет, не будет у них взаимопонимания. Стоящая в дверях женщина напоминала ей одну грымзу из налоговой. Такую, что просто грымзее не бывает.

С Марией у них, правда, был вооруженный нейтралитет. Грымза старалась придраться ну хоть бы к чему, а Маша напротив, делала все практически идеально. Так что...

Злые взгляды, поджатые губы и аура недовольства, от которой в радиусе километра листы в трубочку сворачивались и флешки форматировались.

Вот, флешек здесь не было, а все остальное было. Интересно, это она просто власть не любит, или ей чем-то лично Мария не угодила? Впрочем, вдаваться в детали Мария не собиралась, вместо этого одарив настоятельницу легким кивком.

— Ваше величество, — протянула та.

Мария чуточку шевельнула рукой.

— Мы устали, преподобная мать. Прикажите позаботиться о наших людях и прочем.

— Слушаюсь... ваше величество. Будут ли у вас какие-то особые пожелания?

Настоятельница явственно скрипнула зубами. А, нет. Личной неприязни к Марии у нее нет, есть злость, направленная на статус королевы. Не на человека, на титул.

Кажется, ей просто не нравилось, что на территорию монастыря явился кто-то выше рангом. Так-то она здесь самая крупная жаба на лопухе, а сейчас ей придется этим лопушком накрыться и не квакать. И слушаться, и кланяться, а что там еще королеве придет в голову? Да кто ж ее знает? И надо улыбаться и кланяться, молчать и терпеть... зубы сами скалятся при таком раскладе, и кулаки стискиваются. Ничего, матушка Евгения не дура, быстро поймет, что Мария не стерва и не самодурка, так что общий язык они найдут. Но пару дней потерпеть придется, увы.

— У меня нет никаких пожеланий, преподобная мать. Мне просто хочется покоя и тишины.

И меня вполне устроит все, что вы предложите. Вслух об этом говорить Мария не стала, но мать-настоятельница и сама дурой не была, так что склонила голову.

— Ваше величество, ваш визит честь для нашего скромного монастыря...

— Долго он не продлится, — Мария поспешила утешить несчастную. — Его величество не отпустит меня надолго, но я надеюсь на несколько дней отдыха в тишине и спокойствии.

Настоятельница выдохнула.

А, ну если так...

Если просто приехали передохнуть, а не приглядываются к ее монастырю, как к жилищу для ее величества после развода, если не собираются наводить здесь свои порядки и трепать нервы, тогда и потерпеть можно... немного.

Тогда — проходите.

— Сестра Юфимия, покажите ее величеству покои. Полагаю, ваше величество, и ваше высочество желают отдохнуть с дороги.

— Желаем, — согласилась Маша, опуская руку на плечо дочки, и притягивая Анну к себе. — Надеюсь, наши с дочерью покои соединены дверями? Если нет, мы готовы делить одну спальню на двоих, все же это монастырь, и умеренность здесь в почете.

— У нас есть подходящие покои, ваше величество. И для вас, и для ваших эрр, но вашим гвардейцам придется остаться за стенами монастыря. Вы понимаете, так принято...

Мария не стала спорить и требовать для себя привилегий. Посмотрела на эрра Леонидаса, и тот понятливо кивнул.

— У нас все есть, ваше величество. Палатки и прочее, мы тут хорошо устроимся.

— Полагаю, преподобная мать, ваши люди знают, где тут можно купить провиант для мужчин? — мило уточнила Мария. И вложила в руку женщины небольшой кошель с золотом. Потом еще один вручит. Муж ради отъезда едва не помершей супруги расщедрился.

Евгения улыбнулась. Привлекательнее ее это не сделало, но сама попытка уже заслуживала уважения. Мать-настоятельница поняла, что проблем, которых женщина сильно опасалась, не будет, и чуточку расслабилась.

— Мои люди все устроят. Ваше величество, прошу вас...

Настоятельница повела рукой, и рядом, словно из воздуха, соткалась хрупкая, почти бестелесная монахиня. Ишь ты, какая дрессировка! Один жест — и тут же человек прискакал! Интересно, что тут с ними Евгения делает, чтобы так бегали?

— Прошу вас, ваше величество.

Серая ткань рясы была измята внизу, как если бы монахиня ее заправляла за пояс и что-то делала, а потом расправила.

Может, так и было? Мало ли в монастыре работ? Явно скотным двором потягивает, когда ветер слева дует, да и огород тут свой, надо полагать, и мастерская...

Мария последовала за монахиней, стараясь не морщиться. Все же запах скотного двора, он... своеобразный. Воняет не по-детски. Да и вообще... здесь, конечно, не слишком типичное средневековье, моются здесь не слишком часто, но вот влажными полотенцами обтираются хотя бы раз в день, так что воняет умеренно. От людей. А вот скотину тут не моют, и этот запах Марию раздражал. Кто не верит — сходите, понюхайте свинарник. Есть от чего зафыркать.*

*— реально есть. Сельское хозяйство далеко не розами пахнет. Прим. авт.

Анна робко взяла мать за руку.

Да, не принято здесь такое. Вот в ее родном мире внуки постоянно бабушку за руку куда-то тащили, а тут... бедный ребенок. Совсем она не привыкла к ласке.

Мария погладила девочку по светлым волосам и подмигнула так, чтобы никто не видел. Анна улыбнулась в ответ. Теперь надо выяснить, где они будут жить.

* * *

Жилье — порадовало.

Мать Евгения отлично понимала, что паломники — это деньги. А если кто-то несет тебе деньги, то его лучше обеспечить удобствами. Тогда и попросить можно больше.