| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На устранение сбоев в работе РЛС радиобатальонв ВВС и ПВО КОВО, потратили четыре дня, мотаясь межу аэродромами в Велицке, Любитове и Луцке. В Велицке, произошёл инцидент с экипажем Дугласа, в чём-то даже смешной. Мой бортмеханик Алан влюбился, попал в переплёт и в результате нашёл себе жену. В первый же день в Велицке, наш бортмеханик был насмерть сражён двадцатилетней местной поварихой Любой. "Спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей", с соболиными бровями и косой толщиной в руку. Через три дня мы опять перелетели в Велицк. И наш новоявленный "Ромео", не найдя свою "Джульетту" в столовой, отпросился у Джими сходить к ней на свидание. Аэродром был гражданский, поэтому его ни кто не остановил. К тому моменту говорить по-русски экипаж ещё не научился, так выучили несколько десятков слов. Но зато трёх этажный мат освоили в совершенстве, нахватавшись от аэродромных механиков и обслуживающего персонала. И с таким знанием языка, этот охламон, отправился в провинциальную деревню. Где живёт Люба, он естественно не знал, стал спрашивать. Результат закономерен, был не так понят местными пейзанами и поучил в ухо. А так как в долгу Алан не остался, то был не только бит повторно, но и связан. После чего сдан местному участковому, как "очень подозрительный тип, не знающий ни русского, ни украинского, за то всех матерящий, шпиён наверное". Участковый от радости, что поймал "настоящего шпиёна-диверсанта", тут же доложился по начальству и стал ждать конвой из районного НКВД. А что ему ещё оставалось думать? Документов на русском при нём нет, английского никто из местных не понимает, а американский паспорт как раз и подтверждает что это шпион или диверсант.
Мы успели в последний момент. Когда мы вернулись на аэродром из расположения радиобатальона и собрались улетать, выяснилось, что Алан так и не вернулся. Хотя отпрашивался на пару часов, а прошло уже шесть, идти же до села где жила Люба 15-20 минут от аэродрома. Всё слава богу разрешилось к всеобщему удовольствию. Единственно расстроенным выглядел местный участковый, он похоже себе в мечтах уже следующее звание примерял. А то и должность в районе или даже в области. А тут такой облом, "американец, мать его за ногу, инженеров возит. Тфу-ты, к Любке нашей женихаться припёрся, да чтоб тебя, вот зараза!".
Забрав побитого Алана из "лап кровавой гебни", сводили его в местный колхозный медпункт. Фельдшер зашил ему бровь и поставил примочки на оба глаза. Алан выглядел хреново, глаза полностью заплыли, а нос напоминал средних размеров свёклу, в общем писаный "красавец". Что он не в состоянии исполнять обязанности бортмеханика, нам было уже ясно, стали совещаться с Соболевым и Джими как поступить. Тут влезла в разговор местная "Джульетта", мол оставьте хлопчика у меня, братья в армии, комната свободная есть. Мы с Соболевым решили принять предложение Любы, к тому же сам "Ромео" был только за. Похоже, Алан готов был каждый день сносить побои, только бы со своей коханой не расставаться. Мда-а, любовь однако! Соболев отправился в Велицкое НКВД, завершить формальности с недоразумением по поимке "шпиёна", а потом поедет к местным летунам, просить командование ВВС одолжить нам на несколько дней бортмеханика. Мы с Джими, поддерживая ничего не видящего Алана, повели его к Любе.
Устроив Алана у Любы, Джими отправился на аэродром за его личными вещами, так как ему тут по всей видимости неделю придётся отлёживаться. А я вышел во двор на весеннее солнышко, не стал мешать Любе ухаживать за "раненым". Думая как странно, не зная языка, умудряются прекрасно понимать друг друга. Ишь, воркуют голубки, слушая весёлый голос Любы с мягким южным акцентом и довольный голос Алана, думал я. Пока устраивали Алана, познакомились с родителями Любы. Её отец Родион Филиппович, сейчас под навесом что то точил из дерева, на токарном станке с ножным приводом. Я устроился рядом на пеньке для колки дров, подставляя солнышку свою физиономию.
-Слышь инженер, обратился ко мне Родион Филиппович, выговорить Ричард Ульямович ему было сложновато без тренировки.
-Как думаешь, точно война будет?
-К сожалению, будет и скоро, ответил я.
-Тьфу ты, вот бисовы немаки, опять им неймётся, сто чертей в рёбра их нему Гитлеру, в сердцах ругнулся Родион Филиппович. Потом задумчиво посмотрев на хату, откуда слышались голоса Любы и Алана спросил.
-А что лётчик то ваш, справный хлопец? Не женатый случаем? Для чего Родион Филиппович спрашивает, мне было понятно. Поэтому дал развёрнутую характеристику Алану, что не женат, хороший бортмеханик, зарабатывает хорошо, вообще со всех сторон положительный.
-Да только если ожените его, увезёт он твою дочку в Америку, Родион Филипыч.
-Да хоть в Монголию, только бы от войны подальше, ответил он. И вновь принялся что то точить. Я поинтересовался, что он вытачивает? Оказалось, точит ножки для буфетов и шкафов.
-Так ты, Родион Филипыч, мебель что ли на заказ делаешь? И как, есть спрос?
-Спрос есть, не было бы, так не занимался мебелью-то, наш кооператив лучшую мебель в районе делает.
-А я думал, ты в колхозе работаешь.
-Так мы все в колхозе состоим, ответил он, а кооператив он при колхозе.
-Так что и Люба в колхозе, удивился я? А как же её работа в аэродромной столовой? Как же она и там и там успевает?
-То так, конечно в колхозе. А что в столовой работает, так у них сдвоенная смена 14 часов, а потом двое суток перерыв. Чего ей кобыле здоровой будет, у её трудодней больше чем у нас с матерью, ответил Родион Филиппович.
О реалиях нынешней колхозной жизни, я был не очень осведомлён. Ведь рос я во времена, когда после Хрущёвских реформ, колхозники уже были приравнены к сельскохозяйственных наёмным работникам. Поэтому мне было интересно узнать подробности нынешнего положения в колхозах. Не мог же я на полном серьёзе воспринимать разглагольствования дерьмократов с либерастами, о том, что все колхозники в то время были на положении рабов. То что зачастую приходилось нелегко, особенно во время войны и первые годы после, я знал от деда с бабкой. Для меня городского парня было шоком узнать, что только в конце сороковых у них появилось покупное постельное бельё. На мой вопрос как так, а на чём спали, чем укрывались? Бабка объясняла, что сами ткали холст, из него и простыни делали и наволочки, перину тоже сами делали, благо птицы всегда в хозяйстве хватало, а я помнил их старое ватное одеяло, пододеяльник которого был сшит из разных цветных лоскутков. В общем, что жили колхозники не просто и нелегко, это я из их рассказов вынес. Но как говориться: "Всё познаётся в сравнении". И то что после хрущевского запрета 1959 года на содержание скота и урезания приусадебных участков, деревня сильно обнищала, а предыдущие годы стали вспоминаться "как золотой век", тоже помнил. И о каких-то зверствах при коллективизации или о голоде, бабка тоже не рассказывала, хотя всё что было рассказывала как есть. Мой дед Гаврил, кстати полный кавалер Ордена Славы, после контузии был напрочь глухой, а слуховой аппарат у него всегда был без батареек. Поэтому расспрашивал в основном бабку Полину. По её рассказам выходило, что брата деда раскулачили 32 году, так как жили они зажиточно и вступать в колхоз не хотели. И выслали на поселение в северный Казахстан, как и десяток других зажиточных семей в деревне, не хотевших вступать в колхоз. Я уже после армии, ездил туда к родне, троюродный дед Алексей был ещё жив. Жили они по меркам середины 80-х богато, совхоз их был миллионером. Для меня тогда было удивительно, что в каждом дворе была машина и не "Запорожец" какой-то, а "Жигуль", "Волга" или "Москвич". Мои троюродные братья рассекали по окрестностям, на "Ижах" и "Явах". Для меня живущего по меркам Москвы середины 80-х, хорошо и не бедно, о мотоцикле или машине оставалось только мечтать. Ну если только не купить подешовке, что то бэушное и напрочь убитое. Мог конечно, скопить при старании за полгода на новый "Минск", но это было не "престижно". А вот о "Волге" как у деда, пусть и двадцать первой, ещё с оленем на капоте, или новенькой "шахе" как у моего троюродного дядьки, его сыне, в то время я мог только мечтать. Полированным гэдеэровским гарнитуром из ореха, или хрустальной горкой, как и дублёнкой, с пыжиковой шапкой и мохеровым шарфом, меня жителя столицы было не удивить. Но вот машина, это уже был показатель высокого уровня жизни. Да и вообще, уровень их жизни сильно превосходил колхоз под Ефремовым в Тульской области, где жили дед Гаврил и бабка Полина. Хотя деду как ветерану ВОВ и газ одному из первых подвели и телефон поставили, но вот машину он купить не мог, рулил на "Днепре" с коляской. Может, жили бедней потому что фронт два раза прокатился по их деревне. И после войны начинали опять с нуля и землянок, а почти всех мужиков повыбило на войне. Бабка говорила, после войны единственными взрослыми мужиками в деревне были мой трижды раненый, глухой дед, одноногий председатель и совсем молоденький участковый. Но как бы то ни было, через тридцать лет, достаток раскулаченной родни выселенной в казахские степи, явно превосходил уровень жизни и родной деревни под Ефремовым и даже уровень столичной жизни. Хотя, тоже начинали с нуля на новом месте. Как говорил дед Алексей: "Нихрена тут в 32-м не было, только голая степь, сопки, камни, да нас сорок семей. Зато сейчас, всю область мясом и молоком кормим". Поэтому на перестроечные вопли дерьмократов, а после уже разглагольствования либерастов, о дотационном и убыточном сельском хозяйстве СССР внимания не обращал. Задавая встречный вопрос, назовите хоть одну развитую капстрану, где сельское хозяйство в той или иной форме не датируется государством? Естественно назвать не могли, потому что нет таких, только в нищих третьих странах. А вся Европа и США с Канадой, о своих сельхозпроизводителях и фермерах заботятся будь здоров. Если государство покупает у фермера зерно, по цене в три раза выше рыночной, не зависимо есть на него спрос или нет, это что не дотация? А начнёт правительство "дурить", не заботясь о своих фермерах, так можно и центр Парижа сельхозтехникой блокировать, что бы ни забывались. Так что о положении дел в сельском хозяйстве в своём времени, я представление имел, а вот о нынешних реалиях 40-х в СССР не очень. И раз представился случай, решил расспросить Родиона Филипповича, что тут и как.
* * *
* * *
Задал ему вопрос в лоб, лет то ему уже немало 55, значить и при царе пожить успел.
-Скажи Родион Филипыч, когда тебе легче жилось, при царе, поляках или сейчас? Но "хитрый полещук" на мой вопрос не повёлся, ответил уклончиво. "И при царе плохо жилось, при панах и вовсе мрак, да и сейчас не сахар".
-Но всё же, допытывался я, можешь же сравнить, когда тяжелей жить было, а когда легче, но прямого ответа, так и не получил.
-Ну хорошо, а сейчас-то, что больше всего не устраивает, а Родион Филипыч? Решил я упросить вопрос, но какие-то свои умозаключения и выводы, он вслух оглашать категорически отказывался, отделываясь общими фразами:
-Ну ты спросил инженер, это когда ж крестьянину легко жилось? Крестьянину завсегда трудно живётся. Вот ведь хитросделаный пейзананин, ладно мы с другой стороны зайдём, будем совсем простые вопросы задавать. Для начала решил выяснить насчёт паспортов, хотя и так не сомневался, что все рассказы будто колхозникам специально не выдавали паспорта, что бы держать их в положении рабов, не более чем "либерастический миф". Я сам во времена СССР паспортом годами не пользовался, просто не нужен он был для повседневной жизни. Хоть на самолёт, хоть на поезд, хоть на междугородний автобус, билеты тогда без него продавали. Если и нужен был паспорт, то только если переезжал на новое место жительство для прописки, когда женился, что бы штамп поставили, при устройстве на работу, или поступление в какое-то учебное заведение. Ах да и в гостинице когда останавливался он нужен был. Вот с этого и начнём, спрашивать.
-Скажи, Родион Филипыч, у тебя паспорт есть?
-Нет. А на кой он мне?
-Мало ли, вдруг куда поехать захочешь, разве тебе паспорт не нужен совсем? Вот в той же гостинице остановиться к примеру?
-Ну еже ли в городе работать устроится, тогда нужен конечно. На рынке, базаре или в "доме колхозника" его не спрашивают, главное за койку заплати и за торговое место.
-Это что же, колхозникам совсем, совсем паспорта не нужны? Родион Филиппович поскрёб пятернёй затылок, подумал и сказал.
-Иногда нужны, вот младшему моему Прошке, осенью выправили паспортину, да. Он в техникум поступил, на агранома. У Любки паспорт есть, она же в столовой работает, трудовую ей тоже там сделали.
-Понятно, а кто выдаёт паспорта?
-Известно кто, председатель. Даст распоряжение и в правлении выпишут.
-А может председатель отказать тебе в выдачи паспорта? Родион Филиппович поскрёб пятернёй уже бороду и сказал.
-Может.
-А на каком основании, ты же не его собственность? Может ты уехать куда хочешь.
-Ну ты инженер и тёмный! Я же колхозник, созовёт собрание и поставит вопрос на голосование, выдать Филипычу паспорт или нет, уехать он хочет. Вот сейчас наши точно проголосуют против, да и я бы тоже против голосовал, если кто сейчас уехать захочет. И так большую часть мужиков в армию забрали, кто работать будет?
-А почему? Объясни, я не понимаю, почему ты против голосовал бы, если кто сейчас уехать захочет?
-Да как же? Кредит то у государства под урожай, колхоз взял? Взял. Машинотракторной станции заплатили за работу? Заплатили. Посевное зерно купили? Купили. Вот и выходит, что пока урожай не соберём, с государством не рассчитаемся, никакие рабочие руки лишними в колхозе не будут. А потом в ноябре, пусть кататься куда хотят.
Так простыми вопросами, слово за слово, я и вытащил из Родиона Филипповича, всю информацию о нынешнем состоянии дел с колхозами и колхозниками. Должен сказать, что многого я просто не знал, или не догадывался, о многом имел совсем неверное представление.
Вот к примеру, вы знаете что такое трудодень? Я вот думал что это "трудовой день", честное слово! А оказывается, что трудодень — это не рабочий день, а определенный объем работы, так сказать норма выработки! Ну там скосить определенную площадь, прополоть или вспахать. Трудолюбивый колхозник, или как сейчас говорили "передовик", мог заработать в день десятки трудодней. Вот поэтому у Любы и было "трудодней" в зачёте больше, чем у отца с матерью вместе взятых.
Очень много интересного узнал. Оказывается в колхозах, был установленный минимум того, что нужно было отрабатывать, это от 60 до 100 трудодней в год, в разных колхозах было по-разному. В ихнем конкретно колхозе, минимум равнялся 94-м трудодням в год, у Любы уже было за двести на этот момент. В общем отработал их, и можешь месяцами сидеть на базаре, считаясь полноправным строителем коммунизма. А в городе сейчас, между прочим, рабочего или служащего могли осудить и за 20 минут опоздания на работу! И отработать сейчас рабочий или служащий должен был 274 дня в году, а не 94 трудодня как у них. И даже не дней, а норм выработки, интересно и удивительно правда? Ну никак не походили при таком раскладе колхозники, на забитых и замордованных рабов "кровавого Сталинского режима". Но ещё более удивительным, оказалось, что и не все колхозники даже этот минимум рвались отработать. В прошлом году у них двоих в колхозе от уклонения от работ осудили. Вы думаете, их сослали на Колыму? Как бы ни так, суд обязал осужденных отработать в своем же колхозе, но с них 6 месяцев удерживалось 25% трудодней в пользу колхоза. Хотя могли и выслать в отдаленные районы, по решению колхозного собрания. — "А, осуждающе махнул рукой Родион Филиппович, эту босоту и голь перекатную по-другому и работать не заставишь, как были голодранцами и лентяями так и остались".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
