Молодой человек с сомнением посмотрел на нее.
— Почему ты до сих пор не замужем?
— Что значит "до сих пор"? Полагаешь, я уже старовата?
Настроение дочери Правителя продолжало ухудшаться.
— Извини, я не хотел тебя обидеть, — невольно усмехнулся Филип. — И потом, Энджи, что за странные рефлексии: ты же на сколько-то там лет моложе меня. Просто раз вы со стариком не ладите, он давно уже должен был избавиться от тебя, выдав замуж.
— Пытался, не получилось. — Ив вдруг осенила догадка. — А к чему все эти вопросы на матримониальную тему, Фил?
— Ну, просто, решил полюбопытствовать... — он пожал плечами.
Она смотрела на него с растущим подозрением.
— Уж не думаешь ли ты, что старик просто искал для меня кого-то особенного и вот нашел в твоем лице?
Он ничего не ответил, отвел глаза и отрицательно покачал головой. Ей это не понравилось.
— Он давно бы уже выдал меня замуж за первого встречного, если б я согласилась. Но я не вижу смысла в замужестве. Тем более теперь. — Она стала ласкаться к нему как кошка. — И, пожалуйста, милый, выкини эти странные мысли из головы. Раз старик сказал, что я для тебя не существую, значит, он действительно этого хочет. И нам нельзя возбудить у него подозрения.
— Хорошо, — вздохнул Филип, — как скажете.
Ему все меньше хотелось разговаривать, это было сложно, когда она так прижималась к нему и запускала пальцы в его волосы.
— Спасибо, милый, — она принялась целовать его шею и грудь в раскрытом вороте рубашки.
Когда они закончили, Филип пошел в купальню. Девушка, улыбаясь, проводила своего мужчину взглядом. Его фигура и осанка были великолепны, она любовалась им, также как в первый раз, но при виде уродливых шрамов на глаза навернулись слезы. Он знал, что Ив расстраивается всякий раз, как видит следы позорного наказания, и старался пореже поворачиваться к ней спиной. В этот раз шрамы напомнили девушке об одном волновавшем ее вопросе. Филип вернулся в спальню, и его подруга спросила:
— Кто тебе шил одежду?
— Портной старика. Тот же, кто делает для тебя бальное платье.
— И он видел тебя голым? — с некоторым беспокойством спросила она.
— Черт, я так понимаю, он и на тебя полюбовался?
Ив кокетливо улыбнулась и кивнула. Помрачневший Филип заворчал:
— Вы тут в столице занимаетесь черт знает чем, извращенцы хреновы, и все нормально. А я всего лишь спал с женщинами и уже преступник.
Ив с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ее любовник оказался еще и ревнивцем. Ну, точно, вон как зыркнул исподлобья, будто она переспала со всеми его дружками-гвардейцами, да не по одному разу. Вообще-то даже приятно: он ею дорожит, считает своей... А ей нравится принадлежать ему... Не стоит его мучить.
— Фил, ты иногда напоминаешь мне ребенка, — сказала она, улыбаясь. — Мастер почти ко мне не прикасался. Что в этом такого?
— Ладно, ничего, проехали. К чему эти расспросы, Энджи?
— Раз он видел тебя голым, мог догадаться, кем ты был. Странно, что старик на это пошел.
— Я тоже тогда забеспокоился, но твой отец сказал, что, во-первых, у мастера любая информация в полной безопасности, во-вторых, его брат — лучший адвокат в столице и его помощь может мне когда-нибудь понадобиться.
— Странно все это, — сказала девушка, задумавшись. — Надо бы последить опять за стариком.
— Только не вечером и не ночью, — попросил Филип.
— Почему? Мы могли бы пойти вместе. — В глазах его подруги заплясали бесенята. — Я бы смотрела в глазок, а ты бы в это время мог войти в меня сзади. Или ласкать языком. Или...
— Все, милая, хватит! Нашел я на свою голову наказание за прошлые грехи! — притворно возмутился Филип, раздвигая ей ноги и целуя по очереди несколько маленьких темных родинок на внутренней поверхности бедра.
— Подожди еще чуть-чуть! Я забыла тебе сказать... — она нежно запустила пальцы ему в волосы.
— Что еще? — он нехотя поднял голову.
— У меня договор со стариком, если наше знакомство на балу пройдет нормально, ты выучишь меня владеть мечом.
— Ты и так уже прекрасно владеешь моим, — попытался отшутиться он.
— Фил, это не шутки.
— Ну, ладно, — вздохнул он, садясь с ней рядом, — договаривай.
— Мне всегда нравилось это занятие, еще с детства. Кое-чему я научилась в ранней юности, пока мама была жива, потом отец запретил. Я видела, как ты его уделал, и как учишь гвардейцев. Уверена, у меня получится. Пожалуйста! — она умоляюще посмотрела на него. — Старик сказал, что не будет против, если ты согласишься.
Филип помолчал. "Если она пошла в отца, у нее точно получится. Реакция у Энджи что надо", — подумал он, вспомнив, как ловко девушка уворачивалась в постели, желая подразнить его.
— Ладно, — наконец сказал он.
Ив бросилась его обнимать.
— Не боишься, что мы выдадим себя во время занятий?
— Нет. Я слишком хочу научиться, а тебе нравится учить. Почувствуем опасность — прекратим.
— Ты кого хочешь уговоришь! Как стрясла со старика такое обещание?
— Сначала он мне задолжал за то, что я выходила тебя, потом — за согласие пойти на весенний бал и прилично себя там вести.
— Здорово ты его поимела! Признайся, делала что-нибудь, пока я валялся без памяти?
— Ложись, покажу.
Заинтригованный Филип подчинился, и девушка имела возможность довести так понравившееся ей в свое время занятие до конца.
IV
Наступил день бала. Вечером Правитель зашел за дочерью около половины восьмого. Он окинул Ив оценивающим взглядом и остался недоволен. "Девчонка в последние недели как будто еще похорошела. Вот наказание!". Платье делало ее похожей на прекрасную статую, украшения подчеркивали белизну кожи и блеск зеленых глаз.
— В последний раз предупреждаю тебя... — начал Правитель.
Ив закатила глаза.
— Отец, прекратите, я все давно поняла. Вы доповторяетесь до того, что выведете меня и сами все испортите.
— Ладно, пошли.
По дороге Правитель отдавал последние распоряжения: пробыть на балу не менее трех часов и не уходить, не поставив его в известность. Ив послушно кивала.
Они вошли в Большой бальный зал первыми и встали напротив входа, приготовившись встречать гостей. Дочь Правителя не любила балы, но зал, где они устраивались, ей нравился. Просторный и высокий, с небольшими окнами почти под самым потолком, белые отштукатуренные стены густо увешаны рогами оленей и косуль. Сводчатый потолок из светлого камня украшала вычурная резьба и нарисованные золотом звезды. Вдоль стен стояли кресла и небольшие диваны, между ними располагались высокие многосвечные канделябры. Ив иногда пробиралась по потайным проходам в бальный зал, когда он пустовал, а массивные дубовые двери были закрыты на ключ. Солнечными летними днями там было светло и радостно, в пасмурную погоду она зажигала несколько свечей. Чаще всего девушка устраивалась с книгой в кресле или на диванчике. В гулкой тишине просторного помещения шорох переворачиваемых страниц звучал со странной отчетливостью. Иногда она просто сидела там и мечтала или приходила в себя после очередной стычки с отцом.
Гости еще не начали собираться, и она осмотрелась, вглядываясь в знакомые предметы, настраиваясь на нужный лад. Им с Филипом нужно сдать этот дурацкий экзамен, обвести старика вокруг пальца, чтобы он отстал от них и хоть немного успокоился. Ее взгляд наткнулся на двух гвардейцев, несших караул у дверей. "Охраняют моего любимого папочку", — подумала Ив. — "Да это же лучшие друзья Фила!" У дверей действительно стояли Шон и Кайл. Дочь Правителя нахмурилась: с некоторых пор черноволосый красавчик, которого, как она хорошо помнила, звали Кайлом, пристально наблюдал за ней. Сейчас и он, и его веснущатый приятель-острослов неотрывно смотрели на нее, но это было, конечно, не наблюдение, а эффект, произведенный ее нарядом. Девушке мучительно захотелось показать им язык, но пришлось сдержаться. Подобные игривые выходки вывели бы из нужного настроя, а расслабляться нельзя ни в коем случае: от того, как она будет себя вести, зависит жизнь Филипа.
Вскоре появились первые гости. Ив с трудом сдерживала смех, глядя на совершенно ошалевавшие при виде нее лица мужчин и большей частью разозленные — женщин. Еще больше веселило ее раздраженное сопение отца, прекрасно понимавшего, какой эффект производит дочь. Это приятное времяпрепровождение продолжалось около получаса, потом появился Филип. Он сразу увидел Правителя и направился к нему, Ив от него загораживал какой-то толстяк. Приблизившись, молодой человек, наконец, смог увидеть свою подругу. Девушка заранее напустила на себя еще более холодный и безразличный вид, чем при встрече других гостей, но ей стоило большого труда сохранить его, когда их взгляды встретились.
К ее неудовольствию, Филип отреагировал на сногсшибательный наряд примерно также как Правитель: нижнюю челюсть удержал на месте с большим трудом, а на лице появилось довольно испуганное выражение, впрочем, быстро сменившееся вежливым восхищением. Глаза главы государства несколько секунд перебегали с лица дочери на лицо крестника и обратно, потом он представил их друг другу. Молодые люди церемонно раскланялись. "Ну, старикашка и мерзавец!" — думал Филип, — "Такого зрелища ни один нормальный мужик не выдержит! А я-то удивился, почему у Шона и Кайла лица странные... К счастью, на меня ее вид сейчас производит обратное действие. Выставить собственную дочь напоказ перед всеми этими... А ей, похоже, нравится. Как она расхваливала это чертово платье!" Ив, мельком глянув ему в лицо, вдруг догадалась, о чем он думает. "Если он просто надуется, это будет очень кстати", — решила она, — "а если разозлится, может натворить глупостей."
Пользуясь правом хозяйки, она решила взять инициативу в разговоре на себя.
— Вы у нас уже больше месяца, герцог, и еще ни разу не были на балу. Почему?
— Я деревенский житель, моя леди, и не люблю столичной мишуры, — резковато ответил Филип. — Но если б я знал, какого зрелища себя лишаю, то не пропустил бы ни одного бала, — тут же галантно добавил он, слегка улыбнувшись.
— Если вы имеете в виду мою скромную особу, — Ив потупилась и тоже чуть улыбнулась, — то вы ничего не пропустили. Я не любительница балов, нарядов и прочей... мишуры, как вы изволили выразиться.
Она надеялась, что ей удалось хоть немного успокоить его ревность.
— Что ж, значит, я пришел именно на тот бал, на который следовало, ваше высочество.
Правитель, нависавший над ними как коршун, и ловивший каждое слово, интонацию, движение, жест, был пока вполне удовлетворен. "Если б мальчишка по-прежнему думал членом вместо головы, он не выдержал бы в первую же минуту. Остальные кобели весь пол перед ней слюнями закапали, а этот, похоже, даже испугался. Неужели его и впрямь женщины больше не интересуют? Или я его так запугал именно Евангелиной? Надо отпустить их и последить на расстоянии." Он придал лицу добродушное выражение и проговорил:
— Идите, развлекайтесь, дети мои!
Филип подал Ив руку, и они смешались с толпой гостей. Балы всегда угнетали дочь Правителя невыносимой скукой, так случилось и на этот раз. Она заставила себя воспринимать герцога Олкрофта как неинтересного незнакомца, с которым нужно вести вежливые светские разговоры и время от времени танцевать. Войдя в роль, она действовала как заведенный автомат, мало что замечая вокруг. Филип по части бесстрастности и вежливости тоже был на высоте. Несколько раз он уступал свою даму желавшим потанцевать с ней кавалерам, и даже сам осчастливил пару-тройку хорошеньких девиц. Правитель, по возможности не сводивший с дочери и крестника глаз, был доволен. Никто из наблюдателей к нему не подходил, и это было хорошим знаком (по плану, покинуть свои посты и известить его они могли лишь в случае, если заметят что-то предосудительное).
Ив и Филип изнывали от скуки, а окружающие были возбуждены до предела. Мало того, что весенний бал почтила присутствием прекрасная дочь Правителя в необычайно смелом наряде, а также таинственный и весьма недурной собой герцог Олкрофт, так эти двое еще и образовали почти официальную пару. Правитель с возрастающим неудовольствием ловил краем уха фразы типа "Как они замечательно смотрятся вместе" или "Наконец-то ее высочество нашла себе ровню", но как бы это его ни возмущало, он полностью вытерпел назначенные им самим три часа. Затем направился к танцевавшим вместе Ив и Филипу, разбил их пару и отправил дочь спать. Она с радостью удалилась, на прощание одарив своего кавалера холодным кивком и совсем уж ледяным взглядом.
Правитель пригласил крестника отойти в небольшой зал по соседству, который в зимнее время использовался как гардеробная. Сейчас там было пусто и темно. Правитель поморщился от досады и попросил молодого человека сходить за свечой. Тот быстро вернулся, выдернув наполовину оплывшую свечку из светильника в коридоре. Он пристроил ее, накапав воска на подоконник, и поставив свечу в теплую, быстро застывшую лужицу.
— Поздравляю, Филип, ты выдержал испытание, — торжественно объявил крестный. — Можешь продолжать веселиться и выбрать себе спутницу на ночь, вряд ли тебе откажет хоть одна. Только, пожалуйста, не начинай уж очень откровенно лапать замужних дам в присутствии их мужей.
— Продолжать веселиться? — в голосе Филипа звучала насмешка. — Я бы больше веселился сегодня вечером, таская камни. А дам я не лапаю, я с ними сплю.
— Делай с ними что хочешь, только избавь меня, пожалуйста, от красочных подробностей, — поморщился Правитель. — И что за чушь болтаешь насчет камней? Мне казалось, ты вел себя очень непринужденно.
— Чего только не сделаешь, когда от этого зависит твоя жизнь.
— Ладно, не драматизируй!
— Можно мне уйти спать? — Филипу не терпелось оказаться наедине с единственной женщиной, которая его в данный момент интересовала.
— Как, ты будешь спать один? — Правитель не скрывал удивления.
— Да, один. Я уже говорил, крестный: вашими стараниями и молитвами в женщинах больше не нуждаюсь.
Молодой человек смотрел с чуть заметной ироничной улыбкой. Крестный не счел нужным прятать свой сарказм:
— Неужели? — с подчеркнуто наигранным удивлением спросил он. — Как-то не верится. Столько лет не мог и дня без них обойтись, еще месяц назад чуть ли не истерику мне устраивал, а теперь как отрезало?
— Вам не угодишь, ваше величество!
Филип непритворно нахмурился. Правитель с подозрением взглянул на него, но не смог ничего разглядеть на бесстрастном лице крестника.
— Почему ж тебе было так трудно на балу, как ты пытаешься показать?
— Опасался, что либо какой-то мой жест или слово могут быть неверно истолкованы, либо ваша дочь выкинет что-нибудь.
— Ну, все прошло отлично, я доволен вами обоими, — заявил Правитель. — Скажи-ка мне еще вот что: как тебе моя дочь?
— Молва не преувеличивает: она удивительно красива, как картина или статуя.
