Изгнание. Книга 1

— Посети в нашем парке крошечный уголок тропического леса, — не теряй время на полетную тряску на другой край мира! Испытай свою силу: сломай ветку "живого" мыслящего дерева, — чуда биотехники! Если задача по силам, — приз от дирекции обеспечен: трехдневная поездка на Луну!

Хочешь испить пивка в салуне времен дикого Запада, с живой официанткой и возможностью пострелять по летающим бутылкам? Или жаждешь отведать вина, которое пил Карл Великий в Аахене? Карл сам тебе нальёт, — только не скупись, плати за вход...

Жаждешь ознакомиться с секретными техниками спецслужб начала прошлого века, когда три великие державы мира еще не объединились в рамках могучего единого Зема? Ты увидишь здесь чудеса...

Желаешь побывать на выставке достижений народного хозяйства ХХ века? Или узнать, как завоевать внимание мужчин, не тратя лишних денег на гардероб, духи и посещение элитных заведений? Иди к нам!...

Совершенно глупая парковая реклама: для детей или добродушных глупцов... Бедные родители, приводящие неразумную ребятню в такие места: все деньги выкачают и нервы расшатают...

Слышал, что в центре Оппидума есть двадцатикилометровые зоны зеленых насаждений, где развлекательные комплексы перемежаются непроходимыми на первый взгляд чащами, а тропинку освещают за некую сумму. Извлекаешь из кармана монетку нужного достоинства, — показываешь по всем сторонам, — тут же видишь дорогу вперёд, луч прожектора возникает из ниоткуда, — всюду присутствуют глазкИ наблюдателей.

В данном случае, деревьев в "парке" кот наплакал: одни дешевые и дорогие аттракционы, — на любой карман...

Передвигаясь на биоленте, вздрогнул от неожиданности, — это сам "Карл Великий" (актер или биоробот?) попытался, схватив за руку, стащить меня с транспортёра и силком вести в свою харчевню. Пришлось легонько крутануть агрессивную пятерню, — "Карл" взвыл и отстал.

До чего назойлива земная индустрия развлечений: сам не захочешь, — заставят! А каково жить здесь слабым существам, не способным дать отпор грубой силе и хитрости? Все отнимут, и поделом, — не ходи по Зему пешком, а летай над землей в мангане!

Или сиди на одном месте в дальней деревушке, где вся земля принадлежит знати, которая отродясь не залетает в глухомань грязь месить: не прокладывать же асфальт в отдаленных провинциях! Недавно прочел статью о том, что в большинстве селений Зема нет нормальных дорог, — пребывал в шоке: получается, у нас, в дальнем космосе, почти райская жизнь!

Неожиданно кленовая аллея кончилась. Или здесь вовсе нет деревьев, — один голографический обман? Что-то не ощущал притока кислорода в легких! Вышел из сказочных зарослей на свет божий, и в десятке шагов от границы парка обнаружил надпись готикой: "Нунциацио". Название придумали славное, нечего сказать! Измудрились наши бюрократы с этими терминами: от всем понятных слов отказываются! Смешно и грустно.

Назвали бы: "справка", или там "информаторий", всё умничают местные депутаты, возрождают слова мертвой латыни. Оправдывают свои депутатские мандаты... Только вот что интересно: если членами Совета Зема неизменно становятся лишь представители сословия элитариев, за очень небольшим десятипроцентным 'исключением' для прочих страт,— то для чего устраивать все эти выборы, тратить огромные деньги на оболванивание электората, — какая разница рядовому инженеру или наемному сельскому рабочему, — какого именно элитария изберут в Совет? Они все осуществляют одинаковую политику: проводят в жизнь нелепые, неисполняемые законы и постоянно увеличивают свое денежное довольствие.

Странный пункт — нунциацио: впечатление, что предо мною растет огромный раскидистый дуб, над ним — вывеска, дверь не видна. Только панель индикации с надписью: "Введите запрос — буквенным набором или голосом. Докажите, что вы — живой человек. Положите большой палец на выступ над индикатором". Еще не разговаривал с дубами... Сдерживая смех, исполнил требование, — некая техника проверила: папилляры — человеческие. Пробормотал все еще дрожащим от сдерживаемого смеха голосом:

— Хочу найти человека по фамилии. Это возможно?

— Всё возможно в нашем нунциацио. Проходите. — Голос прозвучал как зловещий скрежет калитки дома людоеда.

Отворилась с несмазанным скрипом узкая дверка, ранее соединенная в одно целое со стволом дуба. Вошёл. Внутри оказалось неожиданно просторное помещение, несколько поисковых аппаратов-автоответчиков и одна-единственная женщина-техник. Она поздоровалась со мной, повторила вопрос, уже усиленный мощным дребезжащим динамиком ранее.

Услышав, что относительно объекта поиска известно лишь имя и возраст, — без точной даты рождения, — покачала головой в затруднении. Автоматы получили запрос, загудели тихонько и вскоре выдали требуемую информацию, отнюдь меня не устроившую: оказалось, что на Земе проживает свыше двух миллионов девушек с именем "Церта Мар", в Оппидуме их — 89 тысяч. Впрочем, девятнадцать лет лишь ста тысячам из этого количества однофамилиц... Нереал...

Абсолютно невозможно из этого количества отыскать мою единственную и неповторимую, тем более, что у меня нет даже её фотографии. Дама-техник не стала меня утешатьнапрасно. Она молча, с застывшим лицом без малейшего выражения, сняла с моей кэрты небольшую сумму "за оказание услуг" и пожелала доброго пути.

Вот и всё. Человека в наш просвещённый век найти невозможно. Как и в допотопные времена. Или, напротив, раньше все друг друга знали...

Вернулся в гостиницу злой, как... Нет, cкорее почувствовал уныние от очередного облома жизни. Стоит кого-то полюбить, потянуться, поверить в возможность перемен, — и всё как всегда. Лети, Стип, к льдам и торосам, к звездам и изобретениям, — не ищи счастья на Земе! Поищи его где-нибудь в лупанаре Муны или Венеры: может, там найдешь ту, которая не сбежит!

Раз не понимаешь главного: хватай и держи своё сразу, зубами и когтями...

Набрал по внешнему коннекту номер своего знакомого, Фестина. Тот откликнулся практически сразу: от циферблата часов по всей руке вверх до предплечья пробежала легкая вибрация, чароит замерцал огоньками, — и передо мной возникла трехмерная проекция моего приятеля, с которым мы отлично "резались" на корабле в шахматы — отмирающую интеллектуальную игру. Судя по внешнему цветущему виду, Фестин, похоже, был совершенно счастлив здесь, на проклятом Земе. Он явно прибавил в весе несколько килограммов, щеки округлились, как у белесого хомячка, и глазки-бусинки поблескивали хитро и плотоядно... Чистый хомяк или барсук! Хорошо, что приятель мысли читать не умеет, интересуясь лишь самим собой... Где он, интересно, находится сейчас?

Таких забавных шаровар я отродясь не видывал даже в книгах по истории костюма: полупрозрачные, широченные по всей длине, но резко зауженные у щиколоток, — и грудь волосатая обнажена и золотится рыжей порослью. Из-за широкой спины Фестина показалась милая девичья мордочка, с двумя робкими блондинистыми хвостиками, ойкнула нечто в смущении и скрылась. Фестин ухмыльнулся самодовольно:

— Привет, дорогой! Рад тебя видеть! Честно! Приходи в гости! Придёшь? Чего там по голографической связи деньги тратить! Приходи, дорогой!

— Куда приходить? — недоумевал я. — Ты же сбежал из "Междуречья" от тоски. И где ты теперь обретаешься? Почему прогуливаешь, как мальчишка, спецсеминары и занятия? Что за унылые зелёные стены и ободранные полы, словно репродукция эпохи темных веков? Что за убогий интерьер, Фестин?

— Э, друг мой! Во-первых, свои деньги за принятие участия в конференции я уже получил, так что оно мне не надо: ходить на эти их долбаные семинары, слушая разных старых дуралеев, давно отставших от жизни, и пытающихся из нас выбить последние остатки разума! Я — человек рациональный: жизнь использую по прямому назначению, а не по указке престарелого начальства. Мне теперь главное: путевый подарочек прикупить начальнику на память о моей поездке в метрополию, — вот это дело!

Во-вторых, не будь столь суров в наименовании шикарных апартаментов милых сердечных людей, давших приют замученному дальней дорогой и плохой кормежкой бренному телу и радость моему животу... знал бы ты, как меня здесь кормят! Как короля или индийского набоба! Разумеется, продукты все приобретаются на мои деньги, зато обходится пища домашнего приготовления раз в сто дешевле, чем в приличном хиларисе. Поэтому кушаю я по пять раз в день! Да так вкусно все: пальчики оближешь!

Да что там рассусоливать: садись в манганчик с веселым живым таксистом и лети к мудрому ионийцу, — сиречь юпитерианину, — сам всё увидишь, — позавидуешь, но теперь уже не отобьёшь, хотя ты и красавчик!

Не стал спорить с приятелем: и даже интерес возник некоторый, — как люди так хорошо устраиваются? Стремление отвлечься довлело надо мной. Не хотелось думать о собственной неудачливости: нашел любовь лишь для того, чтобы немедленно ее утратить! Есть ли на свете второй такой глупец, как я?

Сел в летающее такси и рванул в гости по адресу, продиктованному мне Фестином по каналу связи. Манганщик неуверенно спросил у меня: известно ли высокородному господину, в какой именно квартал он собирается лететь? Похоже, Фестин заселился в доме, находящемся в местном "гетто"или Гарлеме, — короче, в квартале отщепенцев и бедных.

Но, судя по его благостному виду, такая атмосфера оказалась дружку лишь на пользу и ничуть его не смущала: наверное, по вечерам он регулярно включал силовое защитное поле, так что к нему не подступиться разным ворам и прохвостам. Оказалось, Фестин живет в инсуле, — многоквартирном доме в шесть этажей, причем на последнем этаже, величественно именуемом "пентхаусом". Пока я поднимался по лестнице, встретил обнимающуюся между пролётами парочку и компанию малолеток лет на десять моложе меня, распивающих нечто спиртное прямо сидя на ступеньках. Пришел в ужас. Сделал замечание, как старший по возрасту и социальному статусу:

— Молодежь! В общественных местах нельзя распивать спиртное, тем более, несовершеннолетним! За это вас, — вернее, ваших родителей, ожидает штраф, — на первый раз. В случае, если вы вторично будете застигнуты за подобным занятием, — наказание ожидает уже вас самих: исправительные работы!

— Гля, законник выискался! Еще один чудак в наш подъезд пожаловал! Мало нам одного чудака, что нотации читает и с Нель спит, — новый объявился! А схлопотать не хочешь, дядя? Вали в свой спальный район, — там умничай! — Из троицы недовольных моим выговором парней, — сидевших на корточках и потреблявших алкоголь из биологических вторичных бутылок, раскуривавших траву панья, — поднялся один, самый высокий и крепкий, но до моих пропорций ему было куда как далеко!

Не долго думая, не ожидая, пока наивный обкуренный юнец предпримет попытку врезать мне по уху или в глаз, — я нежно обнял юношу за пояс одной рукой, а второй рукой перехватил под колени, — и поднял в воздух в тесном объятии. Так молодожен вносит в дом молодую жену, держа ее на руках! Подняв мальчишку как можно выше к потолку, я шутливо подбросил его вверх и тут же поймал обратно, как маленький легкий мячик. Весил человечек немного, подкидывать его было одно удовольствие!

— Ты что, дядя, обалдел, что ли? — прохрипел тихонько мигом присмиревший местный силач. Он прекрасно понял: его собутыльники не только не сделают попытки ему помочь освободиться: напротив, осознав, чья сила больше, они потихоньку снялись с места и бесшумно удрали вниз по лестнице, — значит, не совсем пьяны были! — Силу девать некуда, так иди в грузовой флот работать! Чего мы тебе сделали? Ой, боюсь: ты мне так голову об потолок проломишь! Прекрати хулиганить, дядя! Или я на тебя в участок пожалуюсь!

— Жалуйся, пожалуйста, сколько угодно! — я опустил малолетнего выпивоху на ножки и пошел себе дальше по ступенькам на следующий этаж. — Только не забудь сообщить в твоем 'участке', что ты оспорил мнение элитария, сделавшего замечание мальчишке школьного возраста! Посмотрим, примут ли там твое заявление, самонадеянный ребенок!

— Так у вас же на лице не написана принадлежность к элитариям! — резонно заметил мальчишка. — Правда, что ли? Вот здорово! Завтра в дисципии всем друзьям расскажу, что меня на руках элитарий качал! Класс!

— Молчи лучше об этом! Не поверят! Скажут: обкурился! — хмыкнул я.

Позвонил в обшарпанную псевдодеревянную дверь с помощью старинного электрического звонка почти музейной древности. Фестин открыл дверь: в шортах, с косынкой набекрень, — ну, вылитый пират времен каравелл и бригов! Приветствовал меня радостно и искренне:

— Заходи, дорогой! Сейчас мы тебя кормить будем! Вся семья в ожидании...

Вошел, — обомлел: квартире — минимум лет двести! Все старое, дряхлое, ветхое, держится на честном слове, ржавые трубы проходят прямо по самой середине стен. А Фестин — доволен и рад, ему ни до чего дела нет! главное, говорит, это — душевное тепло в настоящей семье! Все остальное — чепуха! Рай бывает и в шалаше, лишь бы в нем тебя за 'своего' держали!

В зале собралась большая патриархальная семья чуть ли не древнеримского типа: мать — почтенная матрона, дородная и почти красивая в своем могучем величии, — она спешно и стеснительно содрала с носогубных складок аптечные пластыри, которые женщины из бедных слоев применяют для временного избавления от морщин; отец — худой, изможденный рабочий, но с блестящими веселыми глазами, — он показался мне порядочным выпивохой, но добряком по характеру. И их дети: подруга Фестина — скорта Нель, совсем молоденькая, грубоватая по натуре, крашеная блондинка, и её два брата — шаловливый школьник Златус и серьезный степенный студент Марк.

Фестин тихо шепнул мне на ухо с торжественным выражением в голосе, что Нель досталась ему "девочкой", так что он просто обязан проявить благородство, — оказывается, при первом знакомстве она лишь прикинулась скортой, чтобы увлечь моего приятеля но теперь приняла решение стать настоящей скортой, лишь бы уехать с Фестином на Ио, куда Фестин должен был отбыть с Зема, у них на работе часто переводили с места на место, во избежание обзаведения лишних связей в низовом звене бюрократии.

Очевидно, у Нель с Фестином случилась самая настоящая любовь. И похожи они по характеру и внешности как брат с сестрой, — пара очаровательных хомячков. Оба — простые, без гонора, хотя и разных сословий. Я где-то читал, что в счастливых союзах мужчины и женщины к старости становятся схожи и внешне, и по характеру, а тут и старости ждать не нужно! Удивительно симпатичная пара составилась!

Оказывается, Фестин предпочел поселиться в четырехкомнатной квартире родителей Нель именно в связи с тем, что "у нее мать — живой повар высшей категории"! Это обстоятельство оказало решающее значение на выбор жилища Фестина на Земе. Конечно, он мог бы жить в 'Междуречье', но...

Значение имел и тот факт, что командировочные "на жилье" начислялись ему на кэрту ежедневно, вне зависимости от того, где фактически обитает участник конференции молодых представителей Космобанка, а на сто ауров в день здесь, в нищем квартале Субуры, можно оправданно почувствовать себя хозяином мира.