Accel World - Ускоренный мир том 1

"?.. Что такое? И кто этот кандидат?"

Харуюки становилось все любопытнее; у него даже в горле пересохло, несмотря на выпитый огромный бокал фраппе. Он подался вперед.

Черноснежка по-прежнему словно колебалась, но в конце концов переслала файл и тут же сказала:

"Послушай... этот файл я приготовила за неделю до того, как встретила тебя в игровой зоне после долгих поисков третьего человека в Умесато, кто мог бы ускоряться".

Не понимая, зачем ей понадобилось это говорить, Харуюки насупил брови и принял файл. Без колебаний кликнул по иконке на виртуальном рабочем столе.

Открылась одна-единственная фотография. Видимо, снята для школьного пропуска — анфас от плеч и выше.

"...Э?.. Это... поче... му?.."

Коротко стриженные аккуратные волосы. Синяя заколка. Большие, смахивающие на кошачьи глаза.

Знакомое лицо... нет, не просто знакомое. Это лицо он видел дольше всех в своей жизни, не считая матери.

"Ти... Тиюри? Она... Бёрст-линкер?.."

Больше пяти секунд он в замешательстве глядел на Черноснежку, бессвязно бормоча.

"Нет... не может быть! Она ведь совершенно не умеет играть в игры. Она сливает во всех жанрах... Она просто не может подойти для "Брэйн Бёрста". Тормознутая... все мысли на лице написаны... да, и она просто не способна упорно гоняться за семпаем".

"Похоже, ты о ней много знаешь".

Голос Черноснежки прозвучал чуть более сурово, чем прежде. Харуюки, не глядя ей в глаза, сказал:

"Ну так... ну, мы с ней дружим с детства..."

"Когда мы с ней встретились у ворот школы, я удивилась. Если она и есть Сиан Пайл, то, конечно, она должна знать, что я Блэк Лотус. Я заподозрила, что у нее есть какой-то план, но..."

"Да ей на такие психологические атаки просто способностей не хватило бы. Она чертовски неумелая, и у нее все мысли на лице написаны".

Почему-то чем больше протестовал Харуюки, тем выше поднимались брови Черноснежки. Наконец она холодно ответила:

"Если так, тем вероятнее, что она и есть Сиан Пайл, не правда ли? Она... Курасима-кун относится ко мне с явной враждебностью, ты и сам это видел".

"Нет, это, это не то, это потому что мы с семпаем были в Прямом соединении и всякое такое..."

"С чего бы ей сердиться из-за этого? У Курасимы-кун есть парень, верно? Значит, если мы с Харуюки-куном сидим в Прямом соединении или держимся за руки, она не имеет права жаловаться".

"...Это... ну, это да, но..."

Как вообще до такого дошло? Харуюки захотелось обхватить голову руками; говорить он больше не мог. Да, Тиюри встречается с Такуму, и жаловаться ей не на что; и потом — я всего лишь... кто?

Подручный? Вещь? Частная собственность?

В его сознании вспыхивали непроизносимые слова; он никак не мог понять, как объяснить эти нюансы; а Черноснежка тем временем продолжала беспощадно поливать его фразами.

"А может, ее отношение вызвано вот чем? Курасима-кун уже давно Бёрст-линкер и хотела сделать тебя своим Ребенком. А тут появляюсь я и выхватываю тебя у нее из-под носа. И вот, не в силах справиться с гневом, она гоняется за мной. Как такой вариант?"

Логичной или нелогичной была эта теория, но звучала она почему-то, как речь избалованного ребенка. Харуюки совершенно не понимал, о чем думает Черноснежка; не заметив, как его самого охватила та же горячность, что ее, он ляпнул:

"По... понятно! Тогда я узнаю у нее самой!"

"О? — Черноснежка упрямо двинула бровью. — Но как ты собираешься это сделать? Спрашивать ее прямо в лицо, Бёрст-линкер она или нет, бесполезно; надеюсь, ты понимаешь, почему? Далее, поскольку Сиан Пайл может с легкостью блокировать свое присутствие, ты не сможешь просто вызвать ее на дуэль, когда увидишь. Мои-то проблемы как раз и начались с того, что я не могу узнать. Если у тебя просто воображение разыгралось, это может быть неприятно".

"Это не просто воображение! — Харуюки надул губы, не в силах удержаться от ответной резкости. — Послушай, я подключусь к ней напрямую. Даже если она умеет блокироваться, с Прямым соединением я смогу проверить ее память, загружен туда "Брэйн Бёрст" или нет. Семпай, тебя же это устроит, да?"

К оглавлению

Глава 5

...Почему? Почему?

Уныло обхватив плечи и нехотя плетясь домой по вечернему переулку, Харуюки повторял и повторял мысленно это слово.

Почему все так обернулось?

Я желал всего-навсего быть верной пешкой Черноснежки, так почему же я брякнул такое, как будто спорил с ней, а потом выскочил из кафешки?

Пожалуйста, кто-нибудь, отмотайте время на полчаса назад!!! Так Харуюки молился про себя, но это было невозможно — даже с помощью программы "Brain Burst", почти останавливающей время.

Но, впрочем, даже если бы он смог вновь вернуться к той сцене, будто в какой-нибудь игре-адвентюре, ему все равно было бы трудновато согласиться с теорией "Тиюри = Сиан Пайл". Харуюки просто не мог поверить, что Тиюри — во-первых, Бёрст-линкер, а во-вторых, так долго скрывала это от него.

Нет — не то чтобы он не верил; он не хотел верить.

Честно говоря, объективных доказательств, что он прав, не было. В детстве все было по-другому, но за последний год или два он по-настоящему с Тиюри даже не говорил. Тиюри как девушка оставалась для Харуюки большой загадкой — хотя, конечно, не такой большой, как Черноснежка.

Кроме того, имелся аргумент против того, что она не умеет хранить секреты. Потому что, хоть Харуюки и упрашивал ее так долго, Тиюри все же советовалась с Такуму насчет того, что над ним издеваются, а ему ни слова не сказала.

Если подумать — прежде чем просить ее о такой опасной вещи, как Прямое соединение, следовало бы извиниться за выброшенные сэндвичи. А чтобы извиниться, сперва надо проглотить и принять как данность то, что Тиюри и Такуму обсуждали всякое насчет него.

Тут может и недели не хватить — легко. Харуюки просто не хотелось об этом думать. Он предпочел бы не подтверждать ничего и оставить все как есть. Но тогда у него не останется выбора, кроме как принять теорию "Тиюри = Сиан Пайл".

Чего же вообще я хочу? Чего я хочу от Таку, Тиюри и Черноснежки?

Перегруженный мыслями настолько, что, казалось, сейчас у него из головы дым пойдет, Харуюки тяжелыми шагами вошел к себе в подъезд.

Кинул короткий взгляд на часы в углу поля зрения. Полшестого вечера.

Тиюри наверняка уже вернулась из школы, а вот Такуму еще на тренировке секции кендо. Так что эти двое не могут совещаться тет-а-тет у кого-нибудь из них дома.

Войдя в лифт, Харуюки молча страдал, пока не прозвенел предупредительный звонок.

Тогда он нажал кнопку своего 23 этажа.

Когда лифт прошел полпути, он нажал кнопку двумя этажами ниже.

— Ой, Хару-тян, как же давно я тебя не видела! — воскликнула, разулыбавшись, мать Тиюри, едва дверь открылась. Харуюки в ответ лишь пробормотал "ага, давно".

— Ох, как ты вырос, какой большой стал, погоди, ну да, ты же одного возраста с Тиюри, тебе тоже тринадцать. Ты как поступил в среднюю школу, с тех пор ни разу поиграть не зашел, тетя так скучала; сегодня оставайся до скольки захочешь, хорошо? Можешь с нами и поужинать, дочка последнее время так плохо кушает, я готовлю, а все впустую. Да, я ведь думала сделать сегодня карри, это ведь твое любимое блюдо, да, Хару-тян? Я сегодня много наготовлю, так что ты не стесняйся, Тиюри тоже будет счастлива, она в последнее время так грустит, что не играет с Хару-тяном.

Бесконечную трескотню матери Тиюри оборвал резкий голос, раздавшийся из глубины квартиры.

— Мама!!!

Кинув взгляд за спину матери Тиюри, Харуюки увидел саму Тиюри, высунувшую голову из гостиной. Лицо ее пылало от ярости.

— Пожалуйста, не говори лишнего!!!

— Да, да, у девочки трудный возраст. Хару-тян, чувствуй себя как дома, оставайся сколько захочешь.

Проводив взглядом маму Тиюри, которая, с милой улыбкой помахав рукой, направилась от расположенной в середине коридора входной двери в сторону кухни, Харуюки вновь нацепил на лицо неловкую улыбку.

— ...П-привет.

— ...

Посмотрев на него долгим взглядом, Тиюри мотнула своим маленьким подбородком, без слов спрашивая: "Ну, ты заходишь?" — и тут же снова исчезла в гостиную. Харуюки напряженно выдохнул и, разуваясь, пробормотал:

— Простите за вторжение...

Раньше — то ли до третьего, то ли до четвертого класса начальной школы — он бы в такой ситуации сказал "я дома!". В те дни он, Тиюри и Такуму играли на улице до темноты, а потом он, весь потный, возвращался сперва в квартиру Курасимы. Там он принимал ванну, ужинал и даже смотрел телевизор, а уж потом устало возвращался в свою пустую квартиру двумя этажами выше. Для Харуюки, над которым измывались в школе уже тогда, те вечера были единственной отдушиной.

Но это тоже кончилось два года назад.

Тогда Такуму признался Тиюри, и она советовалась с Харуюки, что ей делать.

Среди тапочек в обувном шкафчике рядом с дверью по-прежнему были те, которые всегда носил Харуюки — с синими медвежьими мордочками. Он сунул ноги в выцветшие тапки и, подойдя к гостиной, робко открыл дверь, однако Тиюри там не было.

Пробежав потными пальцами по брюкам формы, Харуюки пошел дальше по коридору квартиры, которую знал как свои пять пальцев. Осторожно постучал в дверь комнаты Тиюри, которая была в самом конце коридора.

— ...Заходи, — послышалось после короткого молчания. Сглотнув, Харуюки повернул ручку.

За те два года, что он тут не был, комната Тиюри изменилась мало (насколько он помнил); убранство осталось таким же простым. Письменный стол и кровать в черно-белых тонах, однотонные занавески — как и в комнате Харуюки.

Были, конечно, и изменения. Во-первых, сильный (возможно, даже чересчур) приятный запах. Во-вторых, одежда Тиюри, сидящей на кровати с надувшимся видом.

Конечно, она была уже не в школьной форме. Однако если в начальной школе она всегда одевалась по-пацански, то сейчас на ней была розовая юбочка и белый пушистый свитер.

Ну, все-таки... она же встречается с Такуму... Пока застывший на месте Харуюки крутил в голове эти мысли, первый удар внезапно нанесла Тиюри.

— Я вчера тебе все время звонила.

— Э?.. — мог лишь тупо ответить Харуюки, глядя на нее снизу вверх.

Вчера — ах, да, я же тогда сбежал от Тиюри и Такуму. Уиии, сперва надо извиниться за сэндвичи.

— А-ага, это... потому что я вчера на весь день отсоединил нейролинкер...

— Мог бы хоть мэйл от меня принять. А я из-за этого заснуть долго не могла вчера!

— П... прости...

Извиняясь перед надувшейся Тиюри, Харуюки мысленно произнес: "Я так и думал, это просто не может быть она".

Как ни рассуждай — просто не может быть, и все тут. Ну надо же — Тиюри, и вдруг Бёрст-линкер Сиан Пайл, да еще и сильный воин четвертого уровня. И плюс ко всему — суперхакер, сумевший модифицировать "Brain Burst", что не удалось сделать больше никому!

Однако слова словами, а заполучить доказательство будет непросто. Как он и сказал Черноснежке, единственный способ — находясь в Прямом соединении, обыскать ее память; но как ему попросить о таком в его нынешнем положении?

Нет — погодите-погодите-ка.

Харуюки намертво вцепился в идею, вспыхнувшую в него в голове.

Разве он не может попросить именно потому, что он в таком положении? С точки зрения Тиюри, это, конечно, непростительно — но ведь он даже не очень-то и обманывает ее. Он извинится совершенно искренне и одновременно немножко пошарится в ее памяти...

— А, э, мммм, Ти-Ти-Тиюри! — выкрикнул он запинаясь (что с его стороны было притворством).

— Чт... что?

— Это... Я, я пришел извиниться... много за что... ну, за сэндвичи, за перед школьными воротами. Но, но, но я плохо умею говорить, так что, э, нуу... п-п-пожалуйста, позволь мне подсоединиться к тебе напрямую.

Тиюри, разинув рот, уставилась на Харуюки, по лицу которого градом катился пот (и это не было игрой).

Ее густые брови поднимались все выше, по мере того как выражение лица переходило от ошеломленного к подозрительному.

Ой как плохо. Все-таки слишком внезапно получилось. Харуюки уже смирился с тем, что сейчас на него наорут, но тут на лице его подруги появилось странное вызывающее выражение. Такое лицо Тиюри раньше всегда делала, когда ругалась с мальчишками, и означало оно "ну попробуй, если осмелишься".

— ...Ты принес кабель? — внезапно спросила она напряженным голосом. Харуюки замотал головой. О нет.

— Эээ... я, я забыл.

— Пффф. К твоему сведению: у меня есть только вот этот.

Тиюри нагнулась и, открыв ящичек под кроватью, достала оттуда — всего-навсего 30-сантиметровый светло-серый XSB-кабель.

— К-какой короткий. Ты... всегда таким с Таку пользуешься?.. — не подумавши ляпнул Харуюки, и Тиюри тут же стала на него орать:

— Т-ты что, совсем дурак?! Так-кун всегда приносит метровый. А этот — для подключения к компу, он шел в комплекте с нейролинкером, когда я его покупала!!!

— А... аа...

Поскольку стандарт сверхскоростной связи Xtra Serial Bus (XSB) требует высококачественных и хорошо экранированных кабелей, те, которые прилагаются бонусом к другому оборудованию, всегда короткие. Но все равно, 30 сантиметров — не чересчур ли мало? Что за жадный производитель.

Небрежно протянув Харуюки, начавшему уже думать о бегстве, напоминающий кошачий хвост кабель, Тиюри негромко фыркнула и откинулась на кровать.

— Делай что хочешь.

Не зная, что ему делать с этим кабелем, который буквально горел у него в руках, Харуюки нервно произнес:

— Э-эммм... если можно, эээ, не могла бы ты сесть на стул ко мне спиной?..

Нет ответа. Улегшаяся на простыню Тиюри явно не намеревалась сдвигаться и на миллиметр.

Харуюки вновь на полном серьезе задумался, не пора ли сбежать, но это он сегодня уже сделал на глазах у Черноснежки. Если он сбежит и сейчас, его положение станет абсолютно непоправимым.

— ...Н-ну тогда...

Собравшись с духом, Харуюки прошаркал к кровати Тиюри и снял тапки.

Мееедленно поднял колено и поставил на белую в серую полосочку простыню.

Крепкая на вид металлическая рама кровати скрипуче запротестовала против веса, в несколько раз превышающего привычный для нее.

Передвигаясь на четвереньках, пока он не очутился в 70 сантиметрах справа от Тиюри, Харуюки воткнул один из штекеров кабеля в разъем для внешних подключений, расположенный с правой стороны его нейролинкера.

Потом, изогнув шею под неестественным углом, он натянул кабель до предела. Однако до разъема на нейролинкере лежащей с закрытыми глазами Тиюри оставался целый световой год.

Угееее, о нет, надо было подойти с левой стороны. Может, отойти и зайти снова? Нет, это я уже просто не смогу. И перелезть через Тиюри — тоже абсолютно невозможно.

Перейдя в состояние паники на 90%, Харуюки наклонил туловище под очень ненадежным углом, так чтобы его шея оказалась ближе к шее Тиюри. Сладкий, будто молочный аромат тела Тиюри заполз ему в нос, чувство равновесия начало давать сбои...