| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Да и проблематично было бы делиться, когда от голосовых связок ничего почитай не осталось. Как ничего не осталось от лица, мимолётного взгляда на которое хватало, чтобы сразу понять, что Тони эльф. Теперь же признать в этом почти трёхметровом амбале с мордой свиньи перворождённого не смогла бы даже родная мать, будь та ещё жива.
— Хорошим собеседником является тот, кто умеет не говорить, а слушать. звучала одна из простых истин, которыми Босс щедро делился с окружающими.
Слушать важное качество не только для собеседника, но и для любого сотрудника сыскной конторы, для телохранителя главы этой конторы в том числе особенно для телохранителя. В двойне, в тройне особенно, если этот телохранитель работает в Городе и сопровождает своего Босса на встречу с Сумеречниками. И в сто крат особенно, если на той встрече становится ясно организованна она крысюками.
— Подкинули хлебушка, мне убогому, даже не знаю с чем тот хлебушек кушать следует, да так ещё чтобы зубы свои сохранить. сказал Босс, когда после встречи садились они в машину. Но оно, может, и ничего: если свои зубы жалко, всегда можно чужие найти.
Сказано это было достаточно громко, чтобы все, имеющие уши, поняли: в Серебряный Призрак Босс садился пусть ещё не имея чёткого плана, но уж точно обладая у себя в голове его наброском.
Дымяга же, имеющие не только уши, но и умеющий слушать, понял: сегодня Боссу подкинули именно ту горбуху, что тот ждал уже несколько декад, прошедших с разговора с косийцем, без помощи которого восемь лет назад внучку Босса вряд ли бы удалось найти.
Межреальность. Город. Канализация, нижние уровни. 3002 год после Падения Небес. За два месяца до описываемых событий.
Тоннели, камень, выстилающий которые, забыл, как выглядело солнце.
Темнота смрадная, влажная, тёплая. Ей можно захлебнуться, как водой.
Гул, который можно принять за чей-то зов, принять и обмануться.
Скрежет когтей о камень.
Гнилоглазый Рёда, опираясь на стену, на единственного своего товарища, что ещё не предал, заставляет себя делать шаг за шагом. Обретённое знание стучится в кости черепа, требуя выпустить, и удержать его ещё труднее, чем заставить себя сделать ещё шаг.
— Ложь — беззвучно шевелятся губы тосийца.
Всё оказалось ложью.
Всё.
Их обманули.
Их всех даже Крысиных Королей и их ближайших прислужников, что все эти годы лгали и вели свой народ к обрыву даже их обманули
— Не мы войдём Бездну, но она в нас. И Зов её тогда покажется жалкой шуткой. жгла, пыталась вырваться наружу мысль. РАЗЛОМ.
Перед слепыми с рождения глазами Рёда плескалась Межреальность, кипящее варево полное самыми безумными, самыми причудливыми формами демонов, делающее невозможным перемещения меж мирами. Видел тосиец и магов, чей мозг выжженный Зовом Бездны, обращался в пристанище тварей, которым ещё не было названия. Картины грядущего смешивались, наслаивались, распадались на отдельные фрагменты, и нельзя было разобрать: кто кого приносит в жертву, а кто кого поедает, насилует или убивает.
— Ничего уже не изменить. скреблась изнутри черепа подлая мыслишка.
— Ни тебе, крысюк, лезть в дела богов.
Невидимая в темноте кровь из прокушенной губы сочится по подбородку, пачкая шерсть.
Боль, что должна была, если не заставить голоса в голове замолчать, так хотя бы приглушить их, не приносит облегчения.
— Прими Зов, как приняли его твои товарищи. Прими, ещё не поздно.
— Постигни счастье вечной агонии, и чужой, и своей.
Окровавленные губы беззвучно шевелятся, не давая голосам стать чем-то большим, чем просто голосами.
Рёда всё идёт и идёт, шаг за шагом, ещё не зная, что ему удастся живым выбраться на обитаемые уровни Канализации.
Рёда всё идёт и идёт, шаг за шагом, ещё не зная, что совсем скоро Алая Ильменсен основатель и бессменный руководитель частной сыскной конторы Ильменсен и Ильменсен получит от Сумеречников контракт на розыск его, Гнилоглазого Рёды.
Рёда всё идёт и идёт, шаг за шагом, на одном упорстве жалкого слепого крысюка, которого ещё при рождении должна была сожрать мать. Не сожрала знала, наверное, его мать, что кому-то нужно будет шагать по тоннелю, неся в себе знание.
Знала и не смогла доверить это дело никому, кроме своего Рёды.
Знала, как могло быть иначе?
Межреальность. Город. Орочьи Болота. Вначале улица Пушкарей, в конце проспект Добронравов. 3002 год после Падения Небес.
Покинув живой обиталище бога, самым логичным и простым решением для Доби было: доложить начальству об обнаружении Тринитаса. Пусть там, наверху, решают, что делать дальше. Препятствовать розыску Яниссии никто точно не будет, даже, скорее всего, наоборот помогут всеми ресурсами, что есть в распоряжении Администрации, так что Доби выполнит данное ей богом поручение и быстрее, и с меньшими затратами для себя. Премия будет зачислена на счёт, а младшего следователя будет ждать следующее дело. В очереди их собралось уже шесть штук.
Осторожность же, благодаря деду, вросшая в мозг Доби, кирпичик за кирпичиком выкладывала стену, что перекрывала ей путь к простому и логичному решению.
Первым кирпичиком был отзыв полномочий. Одно дело гибель младшего следователя при исполнении. Совсем другое гибель Гражданина, уличённого в убийстве Домового. Такие дела расследуются в особом, ускоренном, порядке.
Вторым было восстановление полномочий младшего следователя сразу после того, как она покинула обиталище бога. Ошибка, пояснили ситуацию в Администрации, — отстранение было ошибкой. Бесправный, выдавший неверную информацию, скоро будет изъят и отправлен на утилизацию.
— Гупец видит палец с обкусанным ногтём, гоблину же должно смотреть туда, куда тот палец указывает: там шансов выжить больше.
И ложится третий кирпич на два предыдущих: Администрация, вполне возможно, и не в курсе того, что в Городе обитает Тринитас, но в Администрации точно есть некто, кто в курсе. Некто достаточно влиятельный, чтобы, во-первых, скрывать Тринитаса минимум лет восемь, во-вторых, способный оперативно фальсифицировать данные, поступающие от Бесправных.
Четвёртый и пятый кирпичи ложатся в первый ряд, мешая обойти стороной образующуюся стену: статистика смены Бесправных в непосредственной близости от обиталища бога свидетельствует о том, что те выходят из строя в шестьдесят три раза чаще, чем в среднем по Орочьим Болотам, а если поверх той статистики наложить информацию по случаям гибели Граждан, когда не удалось обнаружить убийцу, то рядом с третьим кирпичом ложатся его родные братья-близнецы шестой и седьмой.
— Глупость, как и сама наша жизнь, одна из тех благословенных болезней, что толкают своих больных к самому верному и простому способу излечения к смерти. Мы, гоблины, не ищем простых путей, иначе бы не приходили в этот Мир уродливыми карликами с обвисшими ушами и зубами, что могут потягаться кривизной лишь с нашими же ногами и руками.
Да, Алая Ильменсен имел, что сказать в любой ситуации, правда, не всегда он был рядом, чтобы что-нибудь сказать, поэтому, когда был рядом, говорил много и, казалось бы, не всегда к месту, но сказанное им когда-то, постоянно всплывающее в голове у Доби, влияло на принятие ей решений куда сильнее, чем могли влиять слова деда на внучку.
— Ничего сообщать Администрации я не буду. приняла окончательное решение Девятисотая. А вот с дедом поговорить нужно, ведь как он любит говорить: если ты выполнил задание, это ещё не значит, что наниматель не попытается перерезать тебе горло вместо того, чтобы отдать обещанное.
Кого считать истинным своим нанимателем: Тринитаса или тех, кто в Администрации покрывает Его, Доби пока не определилась, да это пока ей и не важно было.
Межреальность. Город. Часть разговора, сохранившегося в памяти Раба, принадлежащего Алая Ильменсену. 3002 год после Падения Небес. За несколько декад до описываемых событий.
— Ты должен мне, Алая.
— Не было нужды напоминать, Гнилоглазый. Я не собирался тебе отказывать.
Межреальность. Город. Орочьи Болота. Главный вход в центральный офис частной сыскной конторы Ильменсен и Ильменсен. 3002 год после Падения Небес.
Дымяги Тони вновь ожидал Босса.
Ожидал, как обычно, за рулём Серебряного Призрака.
Стоит упомянуть, что Босс вообще-то предлагал Дымяге заглянуть в офис и перекусить тем, что будет им найдено на кухне, или хотя бы просто вздремнуть на диване часик-другой. Дымяга отказался, жестами сообщив, что пирожки с потрошками, купленные Боссом в Фонаре ещё целы, да и в термосе травяной чай ещё булькает.
День, начавшийся встречей с Сумеречниками и продолжившийся поездками в десяток мест, посещение которых знающим людям однозначно сообщило, что Босс взялся за порученное дело всерьёз, всё длился и длился, не желая заканчиваться.
День длился, и его ничуть не волновало, что длился он через вечер и почти всю ночь, грозя поглотить и утро, и своего коллегу, что скоро должен был вступить в свои права.
— За углом дома, в повозке или кустах девку надо брать сразу, как только представится возможность. говорил по этому поводу Босс. В этом девки и победа необычайно похожи прозевал момент, и уже чужие руки сжимают ту задницу, которой только что виляли у тебя перед носом.
Дымяга с ним был полностью согласен: если работа может быть сделана сегодня, то она должна быть сделана сегодня. То, что фактически это уже никакое не сегодня, а уже почти самое что ни на есть завтра оправдание для жалких глупцов, которым не привыкать искать оправдание тому, что сегодня они зря прожили ещё один день.
Сегодня закончится лишь тогда, когда Босс об этом скажет.
Босс скажет Дымяга кивнёт в ответ и поедет на квартиру.
Не свою, съёмную.
У Дымяги вообще почти не было того, к чему он мог прибавить слово свой, да то что было, в большинстве своём, было без лишний слов отдано ему Боссом. Слова они и не нужны были: Дымяга слышал, что хотел сказать Босс, даже когда тот молчал или, что случалось не реже, говорил.
— С завтрашнего дня утром будешь отвозить мою внучку в Схолу Империум, а вечером возвращать обратно, в Фонарь. семь лет назад сказал Босс.
— С завтрашнего дня я должен сделать так, чтобы все имеющие глаза видели: вы, Босс, поднимитесь после любого удара, поднимитесь ещё сильнее и опаснее, чем были раньше. кивает Дымяга, уста которого забыли вкус слов.
— Я понимаю, конечно, у девочки гормоны и прочее, но ты-то — с этих слов начался шесть лет назад разговор, который уверил всех, что Дымяга, приставленный к внучке Босса год назад, позволил себе больше, чем следовало бы.
— Я всё понял, Босс. Сегодня же заеду к Пустозвону. — кивает Дымяга.
Пустозвон Илейка в далёком прошлом, ещё до прихода в Город, ходил кашеваром у Мародёров Горгонта и вралем слыл преизрядным, то Сурхва ему всю морду раскровавил, то эльфийские принцессы секретом поделились, перед которым ни одна девица устоять не сможет, а то и вообще задвигал, мол, закопчённый котелок, что всегда был с ним, чуть ли не самому Тёмному Повелителю принадлежал. Теперь же Пустозвон работал в одном из магазинов сети Счастливый Хозяин. Работал, надо признать, крайне успешно, за что был отмечен памятными грамотами Работник месяца, Работник года и даже несколько раз Работник десятилетия. К грамотам, разумеется, прилагались премии, но к ним Пустозвон относился с известным скепсисом. Что проку от ещё десятка другого лет, даже столетия? То ли дело грамота. Вещь в хозяйстве полезная, нужная. На стену можно повесить, например, чтобы самому любоваться и другим позволять заниматься тем же самым.
Телохранителя своего старого боевого товарища Пустозвон встретил с распростёртыми объятиями, с которыми встречал каждого из своих клиентов, чаем угостил в своём личном кабинете. Чай был, разумеется, по тайному рецепту, которым по большому секрету с Пустозвоном поделился хозяин Фонаря, и то, что никто в Городе ни разу не видел, как тот хозяин пьёт или готовит чай, было несущественно.
— Дриаду, говорит, достать ты мне, дружище, дриаду. Дымяге своему хочу презентовать, говорит, чтобы было ему с кем вечер коротать.
Тони пил чай и кивал, старательно пропуская мимо ушей большую часть сказанного добродушным орком с клыками, спиленными там, чтобы были они вровень с остальными зубами.
— И нашёл ведь я дриаду, да не простую, от ветвей древа, что во дворце самой Королевы-Матери росло, при том ещё не саженную на могилу. И это спустя полтысячи лет после падения Королевства. Как, спрашиваешь, удалось мне чудо то?..
Ничего Тони не спрашивал да даже бы если бы и спрашивал: не знал Пустозвон языка жестов, которым, в основном, и использовался эльф для общения.
Дриаду Дымягу увидел только когда докурил вторую с момента входа в Счастливого Хозяина сигарету. Заведение же с приобретением покинул после третьей, ближе к полуночи, оставив слегка приунывшего Пустозвона, который, дай тому волю, проговорил до утра.
Дриада оказалась крайне капризным созданием, решившим переболеть всеми болячками, которые были известны врачам Орочих Болот, а потом ставшие известными и Дымяге. После чего злосчастное антропоморфное растение переболело ещё дюжиной тех, о которых знали лишь узкие специалисты-дендрологи.
Результатом почти четырёхлетних страданий Дымяги стали дриада, что уже два года встречала его на квартире тихим шелестом своей листвы, и цикл статей по особенностям выращивания дриад в неблагоприятных условиях, а также методам лечения огромного числа их заболеваний от известных всем до, тех, специалистов по которым, в Городе было меньше чем пальцев на одной руке.
Межреальность. При-Город. Ванахейм. 3002 год после Падения Небес.
Милитэль заставила себя встать из-за стола.
Суставы ощутимо хрустнули, напомнив своей хозяйки, что крайне вредно сутки напролёт сидеть почти без движения, изучая отчёты, идущие непрерывным потоком, и отправляя поручения и прямые приказы, выполнение, как и не выполнение которых, порождало всё новые отчёты, требовавшие обработки.
Милитэль прошлась от стола к выходу на балкон, но выходить не стала. Передумала.
Всё шло даже лучше, чем она рассчитывала.
Яниссия без проблем покинула место обитания Тринитаса.
В порту она также без проблем оплатила место на корабле.
План Яниссии был очевиден: добраться до миров Внутреннего Кольца, потом до борделя мадам Жоржет, где выяснить местоположение Легиона, после чего найти ту и попросить помочь Тринитасу.
Слишком долго, слишком ненадёжно. Плюс возможная встреча с Пандемонием, вмешательство которого на данном этапе нежелательно.
Поэтому на третьи сутки пути корабль будет взят на абордаж асами.
— Не всем мальчишках Всеотца нравится сжимать свои пальцы лишь на рукоятях клинков. Некоторые предпочитают что-то мягкое, округлое и, желательно, хохочущее. вспомнилось за какую малость удалось купить столь необходимое изменение маршрута.
Плен, транспортирование в Асгард, а там
В портретах богини Фригг, жены Всеотца, узнать Легион, каким он был раньше, невозможно, но не зря же подчинённые Милитэль которое десятилетие работали в типографии Толстого Доу, внося в тексты не только изменения, нашептанные Ждущим-в-Пустоте?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
