Р. Эволюция по Жарову и Зимину.

— Ухи мои ухи , — проговорил я вслух, когда их защипало горячим воздухом, я потер их руками и присел на один из нижних полков. Осмотрелся в темном помещении, где было всего одно маленькое оконце затянутое слюдой. Нашел деревянный черпак и из емкости, стоявшей на каменке, черпанул водицы. Потом немного плеснул на раскаленные кругляши камней, и пар, сначала поднявшись вверх, начал опускаться по моему телу, разогревая каждый сантиметр моей кожи. Следом в баню проник Виталька и поднявшись на ноги сразу присел обратно.

— Зимин мляха, ты пару подкинул?

— Неа, видишь, сам сижу на средней полке. Привыкаю. — Схитрил я.

Мой друг огляделся и сказал:

— А ни чего банька, и дух приятный, вот вам и Русь немытая. Теперь понятно, почему для гостей из Европы мы выглядели как садисты. С дороги в баню всех приглашали, а для них это рашен крематориум. Мы типа людоедов были, мыться их заставляли, а они думали, что их сварить решили.

Третьим появился Кузьмич, и охнул от удивления.

— Давно мечтал себе такую поставить, да всё руки ни как не доходят.

Следом появился Мстислав, держа в руках охапку веников. Он ловко кинул их в воду и стал расправлять, чтобы они впитали влагу и размякли.

— Ну чего столпились гости дорогие? Вон на вешалке шапки валяные висят, нахлобучте, чтобы уши не спалить.

Разумеется мы шапочки разобрали, и только надели на голову как дед Мстислав поддал кипятку на камни. Пар ударил по нам сверху, аж дыхание перехватило. Но Мстиславу на жару было плевать:

— Вы двое ложитесь на верхний полок, а ты Иван помоги мне, мы сейчас им кожу пропарим, чтобы хвори вские выгнать.

— Чего делать-то? — спросил Кузьмич.

— Бери один веник крапивный, и пойдем пар гонять над молодыми, а потом они нам шкуру погреют.

— Старче? — выдавил я из себя лежа на полке животом вниз. — А зачем крапива, разве не березовым веником надо париться?

— Лежи неуч, крапива лечебница, кожу твою очищает, и дышать заставляет, березка мясо греет и гибким его делает, дубок кости укрепляет, а липа маслом смазывает и не дает засохнуть коже.

— Виталя, беда, легко мы не отделаемся, правильно ты сказал, рашен крематориум. — Тихонько проговорил я, обращаясь к другу.

А между тем, наши старички начали процедуру, сначала слегка помахивая над нами крапивными вениками, разогревали нам тела. Потом поддали ещё парку и уже сверху стали слегка похлопывать по нашим частям тела. Пот с нас катился большими каплями, горячий воздух обжигал там, куда опускался веник, так они нас грели минут десять, потом Мстислав заставил перевернуться и теперь переднюю, часть прогревали от кончика пальцев ног до макушки. Я кряхтел от удовольствия и стоически терпел большие температуры. А дедкам нашим было ничуть не легче, они тоже прогрелись не хило, и просто истекали огромными каплями пота. Ух, и банька, лафа неимоверная, но нам предстояла работа. Мстислав согнал нас с полков, и они с Кузьмичом улеглись на наши места.

— Ну, отроки, теперь и вы поработайте, а то мы верхушку себе прогрели, а низ без жара остался. Берите веники и поддайте ещё жару. — В приказном порядке сказал хозяин.

Мы с Виталькой трудились на славу, махая вениками над нашими старичками. Наконец Мстислав сказал остановиться, и мы вздохнули с облегчением присев на нижние полки.

— Чего расслабились, залезайте обратно, теперь мясо прогревать будем.

— Старче смилостивься, охладиться немного надо. — Взмолился я.

— Вот после прогрева и охладимся, посидим в предбаннике и кваску холодного усугубим.

Я перестал возмущаться лег на место и, расслабившись, стал получать удовольствие. Пропарили нас хорошо, а потом и мы стариков уважили. На этот раз хлестались привычными для нас березовыми вениками, а после процедуры дед Мстислав разрешил всем заныруть в речку, чтобы охладиться как надо.

Я с дурру, в расчете на то, что летом вода прогревается, с разбегу, сиганул с мостков в воду. Этого я ни как не ожидал, чистейшая горная река, несла практически ледяные воды, она была обжигающе холодной. Мои драгоценные "Фаберже" куда-то спрятались, и я почувствовал их возле глотки. Хватая воздух как рыба, вынутая на поверхность, я что есть сил, устремился к берегу. Виталька, бежавший следом и нырнувший за мной, был точно в таком же шоке, и только два зловредных старикашки, стояли на берегу и ехидно хихикали. Слов не было, одни эпитеты, я костерил Мстислава и Кузьмича так изощренно, что хоть в пору записывай как фольклор.

Виталя же, насупился как мышь и, выбравшись на берег, попытался вытолкнуть стариков в реку. Не получилось, Мстислав двигался так ловко, что Виталька в результате извалялся в земле, и ему пришлось самому иди в реку, чтобы смыть грязь. А я наплевал на их возню и ушел в предбанник. Налил в деревянную кружку ядреного квасу с мятой и получал удовольствие. Кожу покалывало от таких процедур, и она в некоторых местах покрылась пятнами. Наконец вернулись остальные, и тоже расселись по лавкам, наполнив кружки квасом. Долго подтрунивали над Виталькой, но теперь он не злился, а тоже иронически смеялся над своей неуклюжестью. Потом мы пошли на второй заход, на этот раз грелись дольше, и в реку с разбегу не ныряли, а потом смывали с себя грязь и остатки отмершей кожи. Мстиславу очень понравилось моё мыло, и я завещал его старику, после помывки. Баня удалась, мы получили огромное удовольствие и, переодевшись в приготовленное для нас бельё, с мордами цвета красного кирпича, мы направились в избу нашего хозяина.

На пороге дома нас ждала девушка, с верхней одеждой для нас, нет не нашей, а местной. Широкие грубые шаровары и столь же простая и просторная рубаха мне очень понравились, одежда не сковывала движений и давала дышать телу, лучше не придумаешь. Когда мы оделись, хозяин пригласил нас в дом.

А там, нас ждал обильный стол, на нем дымился большой чугунок и источал такой запах, что я невольно сглотнул слюну. Также стоял на столе салат со сметаной, насколько я разглядел, там были огурцы и ещё чего-то. А вот то, что должно быть вторым блюдом, по-видимому, ещё стояло в печи, так как рядом колдовала хозяйка.

Ульяна пригласила всех к столу и расставила деревянные плошки, не большие, но довольно глубокие, также подала деревянные ложки, а хозяин поставил на стол большую крынку с квасом и подал кружки.

Сам уселся с нами за стол и попросил Улю принести хлеба. Ох, что это был за хлеб, душистый ещё теплый огромный каравай, мягкий и румяный с корочкой наверху. Мстислав приложил его к груди и, солидных размеров ножом, стал резать на себя. Передавая каждому из нас по огромному куску, он оценивал нашу реакцию. От хлебного духа я обалдел и не удержался, отломил кусочек и сунул в рот. Мстислав укоризненно глянул на меня и цокнул языком. А потом сказал:

— Иван, чего ждешь, разливай квас, пока я хлеб режу.

Кузьмич не заставил себя ждать и стал наполнять нам кружки. Но теперь квас был другой, более чистый и золотистого цвета, а пах он медом, в голове проскочила мысль "медовуха", и я оказался прав. Хозяин пояснил:

— Сильно на квасок не налегайте, он хмельной на меду настоянный.

— Ну, мы собственно и не собирались налегать, нам больше есть хочется.— Сказал я.

— А это для аппетиту. — Буркнул Мстислав.

— Аппетит у нас и так волчий, я, так вообще слюной исхожу.

— Потерпи всему свое время. — Осадил меня хозяин. — Евдокия, отнеси чарку и хлеб хранителю дома нашего, отблагодари за достаток. — И старик взял со стола одну из наполненных кружек, положил на него ломоть хлеба и передал хозяйке. Женщина приняла дар и понесла в дальний угол дома, где как я понял, за штоками, был домашний храм и полочка для даров. А когда женщина вернулась, хозяин сказал:

— Давайте испьем за гостей уважаемых, за очаг и за хозяйку нашу, что пищу приготовила. — Поднял кружку и отхлебнул солидный глоток. Мы последовали его примеру. Не знаю, как сказать, квас был просто шик, холодный, ядреный с пузырьками газа и сладкий как ... мёд.

Хозяйка подала нам плошку с салатом, и я не удержался и спросил:

— А из чего салат?

— Огурцы, редька и вареные грибы. — Ни сколько не смутилась хозяйка. — Ешьте, очень полезный салат.

Скажу честно, такого салата, мне есть не приходилось, смущала редька. Да и грибы с огурцами, как бы на желудок не подействовали, но я не отказался, кинул к себе в плошку пару ложек салата и попробовал. Это, что-то скажу я вам, вкуснятина, хотя вкус, довольно своеобразный. Потом мы ещё пригубили, и хозяйка разлила нам первое, наваристая такая похлебка, ароматная и густая. Конечно же, я не удержал и спросил, что это такое.

Евдокия даже удивилась и ответила вопросом:

— Ты, что, ни когда борщ не ел?

— Как ни ел, ел, конечно, но у нас он красный и со свеклой.

— Это не борщ, это свекольник, а борщ вот. — И женщина наполнила мою плошку.

— А можно спросить, из чего он приготовлен, — не отвязывался я.

— Конечно, это не секрет. Гусиные потрошка, мелко рубленная говяденка, морква, репа, капустка, корешки сельдерея, петрушки и лука порея, для вкуса маслица коровьего добавила, несколько листиков лимонника, укропчика и петрушки. Кушайте на здоровье, сейчас ещё сметанки добавим.

У меня от такого описания, слюны во рту накопилось, еле проглотил, а когда Ульяна добавила ложку сметаны, я не удержался, не стал ни кого ждать и приступил к еде. Закусывая хлебом, опустошил плошку и попросил добавки. Всю жизнь так бы питался. С добавкой меня обломали, сказав, что иначе, второе блюдо есть не буду, а оно не менее вкусное. Пришлось облизать ложку и в ожидании отхлебнуть ещё квасу. Мои друзья тоже как заново родились, воспряли духом, и по их слащавым рожам было видно, что они тоже в восторге. Но второе блюдо было ещё необычней, и ещё вкусней, "мама родная", язык откусить можно. Когда начали доставать из печи, запеченные молодые тыквы, фаршированные гусятиной, грибами и гречкой , всё это с зеленью и залито сметаной перемешанной с яйцом, чтобы бульон не испрялся. В общем, это как современная каша в горшочках, приготовленная в духовке, только вместо горшочков молодая очиненная тыква. Тыква была не больших размеров и вся как на подбор, умещалась ровно в плошку. Мы с мужиками допили квас и продолжили трапезу. Ни когда в жизни не был настолько сытым, Ульяна принесла под конец черничного киселя, но у меня больше не было места в желудке, пришлось отказаться.

После такого ужина, захотелось просто расслабиться и дышать свежим воздухом. Поблагодарив хозяев за пищу, мы выбрались из избы во двор. Как же благостно здесь было, день шел к закату, солнце ещё светило, но уже неизменно двигалось к горизонту. Виталька и Кузьмич сели на лавочку возле завалинки, а мне захотелось курить. Пришлось сбегать обратно в избу к своему имуществу, и достать пачку сигарет с зажигалкой.

На лавку я садиться не стал, брякнулся прямо на ступеньках крыльца. Быстренько достал сигарету и с наслаждением закурил. Мне так было хорошо, что я увлекся пусканием колечек и не слышал, как сзади подошла девушка. Я даже вздрогнул, когда она спросила:

— А что это ты делаешь?

Я забыл выдохнуть дым и поперхнулся, а прокашлявшись, сказал хриплым голосом:

— Курил, пока ты не спросила.

Ульяна, бесцеремонно, уселась рядом на ступеньку и снова задала вопрос, который привел меня в замешательство:

— Это полезно?

— Нет, даже вредно.

— Тогда зачем ты пускаешь этот дым?

— Прикольно.

— Чего?

— Чего, чего. Для удовольствия, приятно мне и к никотину привык.

— Дай попробовать.

Тут у меня глаза на лоб полезли, и я с тупым выражением лица спросил:

— Чего?

— Чего, чего, — передразнила меня Ульяна, — дай, говорю, попробовать.

— Ещё чего не хватало. Курящая женщина кончает раком.

— Каким раком? Чего кончает?

— Болезнь такая, "рак" называется, покуришь, зеленая станешь, глаза на выкате, и задом наперед ходить начнешь. "Согласитесь, ведь не стану я объяснять девушке, симптомы раковой болезни, а напугать её надо, вот и брякнул, что в голову пришло". И всё бы хорошо, если б не хихиканье на лавочке, переходящее в дикий хохот.

Ульяна заподозрила неладное и, с подозрением стала посматривать на меня, я же разозлился на друзей и гаркнул:

— Чё ржете, как кони педальные? Вот, теперь сами объясняйте человеку, что за болезнь такая — "рак".

Девушка сидела в недоумении и на полном серьёзе ждала объяснений об этой загадочной болезни. Мужики просмеялись, и поняли, что влипли. Сделав серьёзное лицо, слово взял Кузьмич:

— Уля, Сергей не соврал тебе, болезнь действительно такая есть и называется "рак". И действительно заболевают ей те, кто курит табак. Особенно женщины.

— А чего вы тогда так смеялись?

— Не принимай близко к сердцу, просто Сергей очень весело рассказал об этой болезни. Нам смешно показалось.

И как бы оправдываясь, я обратился к девушке:

— Вот видишь, с кем мне приходится иметь дело, у них одни глупости в голове, а вроде взрослые мужики.

— Вижу, вижу что они веселые люди. Ну, ладно, я пойду, у меня ещё есть дела. — Сказала девушка, и поднявшись поправила юбки, и сделала это так изящно, что перед самым моим носом сверкнула своей стройной ножкой. Потом ловко взбежала на крыльцо и исчезла в дверном проеме. Я сглотнул застрявший в горле комок и закурил ещё одну сигарету.

— Сергей! — позвал меня Кузьмич, и лукаво улыбаясь, продолжил, — а девка-то глаз на тебя положила.

— Да ладно, ей просто интересно было, что я делаю и зачем дым пускаю.

— Поверь старику, она за день, ни с кем кроме тебя, словом не обмолвилась. А уж как глазенками стреляет в твою сторону, только дураку не видно.

— Глупости всё это Кузьмич, дня через три мы уйдем отсюда, она обо мне и не вспомнит.

— Время покажет. — Задумчиво сказал Кузьмич и попросил у меня сигаретку.

Через пару минут, к нам вышла хозяйка и сказала:

— Молодые, вы не против того, чтобы ночевать на сеновале? Наставник ваш в избе ляжет, а вам свежий воздух не помешает.

— Мы только "за". — Сказал Виталька. — Только вот, свои вещички заберем с собой.

— Боишься, украдут?

— С чего бы это? Нет, просто, нам кое-что надо в рюкзачках, да и фонари там лежат.

— Ну, это дело ваше, скирда вон там, возле коровника. Мальчишки вам уже гнездо сделали и пуховую перину с подушками туда затащили. Возьмете в избе одеяло, утром с гор прохлада спускается, так что, не помещает. И поспешите, скоро уже стемнеет.

— Не расстраивайтесь Евдокия, у на свет есть.

— А вот огонь зажигать не надо, спалите и себя и коровник с избой.

— Я сказал свет, а не огонь.— Уточнил Жаров.

— Погодь Виталь, так не объяснишь. Пойдемте в дом, хозяйка, мы вам покажем, как это работает.

Мы с другом поднялись на ноги, а Кузьмич остался сидеть, я обернулся и спросил:

— Кузьмич, а ты чего в дом не идешь?

— А мне куда спешить? Это вам топать куда-то, а я вошел в избу и лег спать.

В избе уже было темно, нет, не так чтобы очень, но тени были совсем густые, поэтому на столе горела масляная лампа. Толи оловянная, толи серебряная, я не рассмотрел. Мы прошли к своим вещичкам, и первым делом достали фонари. Виталька расфокусировал линзу и включил свет, направив фонарь на потолок.