01 Кошка Гонта

Лучшего подарка она и не желала. Похоже, не зря, все-таки, она его вытащила из темницы. Вот и то, что нужно, наконец-то. Сермуш повернул к ней голову.

— Довольна?

Кошка утвердительно промычала.

— Тогда кайся, чем он тебе не угодил.

— Да зачем тебе это дерьмо, — поморщилась Кара. — Своего, что ли, мало.

Кошка уже мыслями была в завтрашней схватке. И уйти удастся, просто, как по щелчку пальцев ведьмака. Ай ты ж прелесть, высочество! Двадцать этих... как их там... короче, наведут столько шуму, что гаму уже работы не останется.

— Рассказывай, рассказывай, — подтолкнул ее Сермуш. — Завтра...

И то верно, согласилась с ним Кара. Завтра они буквально разлетятся по своим мирам. И в ее мире Коранету делать больше нечего.

— Батька он мой, — вздохнула кошка.

Брови Сермуша поползли вверх. И чем больше Кара говорила, тем меньше королевич уже хотел слышать. А когда девушка закончила, и не знал, что сказать.

— И завтра одним родителем станет меньше, — подмигнула ему кошка.

Кошка Гонта.

Сермуш откинулся на спину.

— Ты там только не особо на мир налегай, — попросила Кара. — А то вдруг согласится еще на обмен...

— И как же ты собралась пробираться?

— А вот завтра и увидишь, — настроение кошки стремительно шло вверх.

Солнце словно просигналило закатными лучами, роняя диск в горизонт. Надо отдохнуть перед замечательным завтрашним днем. Хотя, она все равно подскочит через три часа.

— Тот с кинжальчиком-то, — припомнила Кара, — сказал имя?

Сермуш утвердительно кивнул.

— Брюнеточка?

Снова кивнул.

— Ну и оставь ты ее. За мной ведь посылала, дуреха.

Королевич предложил ей покинуть замок... Да хоть мышь приходил убить, покои высочества — не место для мужичков с кинжальчиками.

— Я завтра отсюда исчезну, и все наладится, — продолжала Кара.

Сермуш метнул на нее быстрый взгляд, но промолчал. Когда все налаживается, это и правда, хорошо.

— А ход ты повелел бы заложить, — посоветовала кошка. — Спокойнее.

— Не положено, — протянул Сермуш. — Да и пригодиться может.

Кошка поморщилась.

— Ну хоть колокольчик тогда повесь на дверку, что ли...

Кара закрыла глаза, подложив руку под голову. Она надеялась, что Гонт провел свой последний день перед смертью достойно, то есть затащив в постель аж сразу три служаночки. Нет, три не надо. Слишком хорошо помрет тогда. А надо, чтобы от ее руки. И вспомнив, за что...

Веселые, все-таки, были деньки в замке. Особенно, когда ее весь двор возненавидел и боялся одновременно. Уважением и не пахло, а ей было и наплевать. И сколько вот таких мужичков смешных с кинжальчиками приходило, Кара со счету сбилась. Надо было зарубки на кровати ставить. Да места не хватило бы. И купить кошку пытались — и сладкой ложью, позабыв, что в глазки смотреть умеет, а спину ее ведьмак страховал, и монетками своими. Смешные люди. Куда ей столько монеток-то, если только засолить. Жизнь в замке давала все, что нужно, и даже больше. Век оборотня не долог, как и у человека. А боевая единица либо отходит от... боя, либо в бою же и слегает, если без вскипевшей крови уже никак. Она выбрала бы второе. Горевать о ней некому, и ей тоже не о ком. Разве что, граф Нарье, ведьмак. Да и тот уже ненавидит. А если вдруг и наладят связь, что по-любому вряд ли, так он и правнуков ее пережил бы, женившись уже на десятой Изабель.

Кошка вздохнула. А трапезы, все-таки, Гонт любил затягивать. Обеды очень часто сливались с ужином, а некоторые придворные и спать в тарелках оставались. А уж как бароны морщили носы на присевшую рядом кошку... Она один раз распорядилась ночной горшок принести... полный. Чтобы было на что морщиться. Редко кто носики воротил от нее после этого. А на всех дураков говна не напасешься.

А вот приемы были скучными. Впрочем, они мало отличались от затянувшихся обедов. Разве что можно было помереть от скуки, пока раскланяются. Интриги — вещь занимательная. Если ты не оборотень и не ведьма. И они с Тором очень любили подумать своими мозгами, прежде чем в чужие залезать. Она так однажды кувшин вина ведьмаку проиграла, до сих уверена, что он подмухлевал-таки, зараза.

Припомнился кошке и ее последний ужин за столом Гонта. И долгий взгляд Сермуша. Целых пять. Кара повернула голову в сторону королевича, дремавшего все также поверх одеял. Завтра будет непростой день. Им надо хорошо отдохнуть. Присев на край кровати, осторожно коснулась губами его губ. Сермуш вздрогнул, проснувшись.

Я завтра отсюда исчезну, и все наладится.

Сермуш провел рукой по ее волосам, и Кара наклонилась снова, дразня. Обняв девушку, опустил ее на перину, расстегивая камзол — ткань коснулась пола. А когда кошка закусила губу, плотнее прижимаясь к любовнику, Сермуш утопил свой же стон в долгом поцелуе, сжав ладонь Кары.

...Двигаться не хотелось. И думать тоже. Потому что ни о чем, кроме как о завтра им обоим не думалось. Кара закрыла глаза и проглотила комок, подступивший к горлу. А вот сантименты совершенно не к месту.

Сермуш прижал кошку теснее, глазами провожая луну по небу.

Завтра.

* * *

Мир оборотней и ведьм встретил чужаков неожиданно дождем. Хмурясь, Сермуш стащил Кару с белоснежного единорога — кошка сама еще не поняла, как она пережила этот полет. Честное слово, лучше бы они полетели на драконах. У тех спины, черт побери, шире!

Только завидев крылатых лошадей, Кара попятилась, ткнулась в грудь Сермуша, и тот спросил, не желает ли баронесса остаться в замке? Баронесса не желала. Усадил ее впереди себя; первый в жизни полет на единороге и сразу же в гордом одиночестве — вещи, не совместимые с жизнью. И кошка судорожно сжимала его ладонь, а единорог то и дело вилял в воздухе под ёрзающей наездницей. Пока Сермуш не обхватил ее за талию, заставив сидеть смирно.

— Закройте глаза, ваша милость, и представьте что-нибудь... приятное, — ехидничал королевич.

— Тоже хочешь начать ёрзать, высочество? — пригрозила Кара, и Сермуш впился пальцами в ее бок.

А когда минули дверку, утягивая единорогов за собой, умылись дождем. Летуны споро застегивали бронь на животных, на себя накидывали лишь легкие кольчуги, иначе животные не поднимут их в небо, а им на обратном пути еще и попутчиков везти. Все снаряжение доставили по воздуху в ночь, чтобы не переутомлять единорогов перед боем. Сермуш перехватил взгляд Кары, пинающей размякшие комочки земли. Прыгнув в седло, протянул ей руку.

— Сразу налетом, ваше высочество? — спросил капитан.

Сермуш молча кивнул.

— Ты же хотел попробовать миром... — встрепенулась Кара и осеклась.

Ну да, они именно для мирных переговоров сейчас бронь нацепили и арбалеты закрепили на седлах.

— Да отдаст он их миром, — проговорил Сермуш, разгоняя единорога. — И ты не попадешь в донжон.

Кара закусила губу и закрыла глаза. Вот так. Не много ли жертв ради мести маленькой девочки?

— Как собралась проходить?

— Сбросишь меня на крыше донжона, — горло Кары неожиданно пересохло.

Дозорные с бартизанов заметили... летающих лошадей — правда, что ли? — еще издалека. И пока глазели на это чудо природы, зазевались поднять тревогу. Желательно воздушную, но в этом мире таковой нет. Так что хотя б какую уже...

Гонт понятия не имел, вернется королевич за своими людьми или нет. И те пожимали плечами, оставаясь серьезно-безразличными. Все двенадцать. А что у них внутри творится — кошки все равно нет, чтобы в чужих чувствах и эмоциях искупаться, да еще и картинки пролистнуть. И чего это она вообще сорвалась-то? А придворные, все до единого, были просто и по-человечески счастливы. Дышаться стало — свободно. Гонт ходил мрачнее тучи, вместо Кары на всех огрызался и требовал разыскать ведьмака, так нагло улизнувшего из замка. Он точно в курсе, где полукровка. Отправили гонца к графу. Вот, ждали ответ.

Впрочем, сестра Тора, графиня Нарье, только разведет руками и скажет, что ее брат уже давно живет где-то в горах, а где, никому пока не открыл. Он для того туда и ушел, чтобы отстроить тихий уголок, а не проходной двор. Спросите, разве что, баронессу Шанод, его невесту. Тут и вспомнят, что мертвой у ног короля была именно Изабель те-Пар Шанод, и как раз баронесса. И поймут, что графа Нарье им не найти.

А кошка как раз подлетала к замку, и все дозорные на бартизанах, отпихивая друг друга, смотрели на сий клин летающих лошадей. Пока мертвыми не стали: рассредоточившись по периметру замка, летуны прицеливались, не сбавляя ход. Очнулись арбалетчики, подняв оружия, начали палить, в основном, беспорядочно. Оно и понятно, впервые видят-то. Откуда же им знать, что хотя бы целиться надо в основание крыла, а болт должен войти на взмахе оного; или, что вернее, пониже хвоста. Но и всадники знают, как виражи закладывать, чтобы с землей раньше времени не встретиться.

Единороги не могли ходить на месте, так хотя бы случайная стрела от неумех на стенах да и достигнет цели. Вот и кружили над замком, убивая арбалетчиков и всех, кто не успел еще скрыться. В первую очередь стреляли по бегущим к лестницам. Общались в воздухе знаками, и болты не ухали бесцельно. Королевский эскадрон, как ни крути.

Сермуш дернул поводья. Он не мог стрелять прицельно из-за Кары, сидящей впереди него. Наблюдая суету на земле, кошка отметила, что основная масса бойцов в замковой территории. Арбалетчики все еще огрызаются болтами, мечники ждут на земле, в укрытиях. И до короля она должна добраться раньше, чем все поймут, что в донжоне — полукровка.

Как только единорог приблизился к плоской крыше, Кара спрыгнула, тут же одевшись в сталь. Сермуш проводил взглядом стальную фигуру, юркнувшую в дверь сторожевой башенки, ногой отпихнув труп. Какого же черта он не послушал старшего брата и не приковал кошку к кровати!

Отстегнув арбалет, вложил два болта и вписался в поток летунов, все еще кружащих над территорией замка. Он доказывал, что звание капитана приписал себе не за красивые глаза.

Дурб подошел к зарешеченному окошку, усмехнувшись в щетину: пора домой. Пожертвовав рукавом рубахи под камзолом, закрепил «флажок» на прутьях. А вскоре и соседняя башня украсилась такими же. Пролетая мимо башен, Сермуш удовлетворенно кивнул, отсчитывая этажи и прикидывая расстояние: первый этаж для заключенных — около шести метров от земли.

Спустившись, Кара рванула массивную дверь. То, что короля уже успели увести в донжон, она не сомневалась. В ее мире нет летающих лошадок и огнедышащих дракош, и массивная башня, сердце замка — последний оплот обороняющихся при атаке. И с монархом пока еще не много бойцов, все брошены на не пойми откуда взявшихся единорогов, которые скоро коснутся копытами земли.

Бойцы десятки повернулись на шум и замерли, увидев своего старшего. Никто не пришел снизу с новостью, что она здесь. Они не слышали звуков боя с помоста, ведущего в донжон. Кошка просто выросла, как из-под земли, в коридоре покоев короля. Кто-то сглотнул.

— Сами расступитесь или биться будем? — улыбнулась полукровка.

И ей хватит всего нескольких минут, чтобы открыть заветную дверь. Или секунд, если они сейчас отойдут в сторону.

Бойцы отошли.

Зависнув над тюремными башнями, когда все доступные арбалетчики покинули стены или мир живых, летуны смотрели на ожидающих их внизу солдат. Замок короля всегда вмещает в себя маленькую армию.

— Двадцати, говорите, хватит? — хмыкнул капитан, посмотрев на королевича.

Сермуш бросил на него быстрый взгляд и поднял арбалет. Первые два солдата на земле упали.

— Хватит, — кивнул высочество.

Почему Кара вывела человека из другого мира, какого черта с ним сбежала и зачем сейчас вернулась, бойцов ее десятки волновало меньше всего. Как только двери за полукровкой закрылись, все кинулись к лестницам, за подмогой.

Король был один, отпиваясь вином. Подобной атаки переживать ему еще не приходилось, и невнятное бормотание начальника гарнизона, что в небе — летающие лошади, на земле — мечники, а в донжоне укрыты все придворные, не придавало уверенности уже в сегодняшнем вечере. И когда кошка мягко закрыла за собой двери, монарх не нашел ничего лучше, чем спросить, что она здесь делает.

— Двадцать три года назад, — пошла на него Кара, — король привез с охоты трофей, молодую волчицу. Помнишь, Гонт?

Монарх глянул на двери, прикидывая, стоит ли позвать на помощь, или уже некого. Кошка-то в дверь вошла.

— Женщина провела в стенах замка почти год. И умерла в родах.

Поравнявшись с ним, толкнула в кресло и нависла:

— Поиграем в гляделки, папа?

Болты выгнали со двора всех мечников. Укрываясь в спасительных стенах, бойцы получили несколько невразумительный приказ: атаковать, как только приземлятся. Куда бросить основную массу воинов, начальник гарнизона понятия не имел. По всем правилам, атакующие должны рваться в донжон, вход в который с паласа — недлинный деревянный помост, и вскоре на него замахнуться, чтобы разрушить: все мирные уже укрыты. Последнее начальнику гарнизона далось с особым трудом.

По правилам любой осады должны разрушить наружные стены. И раньше, чем сдастся первая стена, укрываться в крепости, последнем убежище осажденных, да еще и жечь-рушить помост, ко входу ведущий, — занятие глупое и бессмысленное. И начальник гарнизона глотку срывал, указывая в небо и стучась в мозги знати, что стены замка для всадников на летающих лошадях просто не существуют.

Разметав мечников по дворам вокруг донжона, начальник гарнизона ждал, куда же атакующие приземлятся. И где, черт побери, их армия. Или крепость Турессу пришли... прилетели брать только два десятка? А когда понял, что донжон замка их совершенно не интересует, подтянул всех своих бойцов к тюремным башням, над которыми единороги и зависли. В миг сложившаяся мозаика бросила вояку в пот: в темницах — люди «чужестранного» графа, которые дороги королю, как собственная казна. Лошадки прилетели за ними, а не за монархом. Кубарем же скатившиеся во двор бойцы десятки Гонта, по пути затормозившие разрушение моста, заставили начальника гарнизона и вовсе поседеть: полукровка в покоях короля. И вряд ли с намерением охранять.

— А вот и их армия, — протянул начальник гарнизона и тут же отдал приказ всем мечникам уходить в донжон.

Между охраной дорогих пленников и жизнью короля мужчина выбрал второе. Пленники будут уже не актуальны, если Гонт неожиданно скончается.

— Это они от десятка стрел так убежали? — удивился капитан, когда двор неожиданно опустел.

Сермуш проводил небольшую армию глазами, отлетел в сторону, осматривая постройки замка... Приметил мостик в донжон... Увидел первых солдат, протискивающихся в дверь...

— Начинайте с северной башни, там только Фаррину, на предпоследнем этаже, — протянул королевич.

Единороги заходили на месте в метре от земли, летуны прыгали на землю: животные останутся в воздухе, если их не приземлили, и откликнутся лишь на свист хозяина. Два десятка бойцов, один за другим скрылись в башне. Зазвенела сталь. Подождав с минуту, Сермуш и капитан спрыгнули на крыше башни — небольшой обзорной площадке — и спустились по узкой винтовой лестнице вниз: на верхних этажах теперь остались только несколько охранников.