— Отменно, — кивнул Петр. — Таким образом, выходит, что у вас будет моя дочь, которая, к слову, недурно понимает в финансах, и почти тридцать тысяч человек, военных моряков, которых вы вытащили из совершенно безнадежной ситуации. То есть, обязанных вам по гроб жизни. А значит, грамотно распорядившись ими в Париже, вы сможете обеспечить себе определенную безопасность от случайностей. Добавьте сюда народную любовь, порожденную давно назревшими реформами. Кроме того, любой, кто выступит против вас открыто, выступит и против моей дочери. А значит, будет иметь дело со мной. Как вам такой расклад? Пожелают ваши политические противники добывать свинец на ледяном острове?

— Выглядит замечательно... — после небольшой паузы произнес граф. — Но я пока все еще не понимаю, как я стану королем Франции.

— Это важный момент, но, пока я не хочу раскрывать все карты, — улыбнулся Петр.

— Если вы так уверены в успехе, то, как я могу сомневаться? — Развел руками с улыбкой Луи-Александр.

— Хорошо, — кивнул Государь и взял такую же, как у секретаря странную кривую штуку с веревкой, несколько раз повернул рычаг и распорядился пригласить ожидающих.

— Вы позволите спросить, сир? Что это?

— Экспериментальное средство связи. Я называю его телефон. Он позволяет передавать голос по медным проводам на расстояние. Очень удобно. Хотя, пока он действует недалеко и шумов много. Но в будущем все поправим.

В этот момент дверь открылась, и в помещение вошел секретарь Государя, предваряя трех гостей: принцессу Елену, герцогиню Анну Росс и нунция Папы — кардинала Пьетро Микеланджело деи Конти. Дальнейший разговор предстояло продолжить в более конструктивном ключе.

Две недели спустя, окрести города Озерного, концентрационный лагерь для военнопленных 'Солнышко'

Луи-Александр только что завершил свою речь, написанную ему в канцелярии Государя, и восторженными глазами смотрел на взревевшую в радости и одобрении толпу — тех моряков, что ему некогда вручил отец. Они уже и не надеялись на то, что их когда-нибудь освободят. Конечно, ходили слухи о том, что когда-то Петр привлек пленных шведов и немцев к строительству канала в обмен на землю и свободу. Но то было давно... А тут такая радость! Свобода! Статус! Новое платье из хороших тканей! Хорошее питание! Удвоенное жалование на время кампании! Они были готовы носить графа на руках.

А потом, когда бывшие военнопленные немного поутихли, слово взял присутствующий на трибуне Петр, пригласив их отметить бракосочетание их спасителя и командира с его дочерью. В честь чего он выделил изрядно добротного вина с хорошей закуской, указав на караван подвод у ворот лагеря. Что взорвало толпу новым приступом радостного рева, куда сильнее прошлого.

— Надеюсь, — тихо шепнул Петр Луи-Александру, — зять не будет против того, чтобы на его флот погрузился мой десант?

— Любое количество, — также тихо, но с нотками подобострастия в голосе ответил граф, — папа. — На что Петр и Елена едва заметно улыбнулись уголками губ. О да! Внебрачный сын Людовика XIV был готов на все. Ведь такие шансы на дороге не валяются. Кто его знает, чем закончится авантюра Петра? Но он должен был попытаться и все это понимали, включая Луи-Александра де Бурбона, графа Тулузского. В сущности, он был полной бездарностью. Но какая разница, какой именно будет марионетка на троне?

Глава 8

1 декабря 1713 года. Нижний Новгород

Петр вышел из дилижанса и потянулся, с удовольствием вдыхая свежий, морозный воздух. Наконец-то он добрался. Долгий путь. Скорее бы уже получилось проложить сюда железную дорогу. Совсем беда с этими дилижансами. 'Еле ползают' — подумал он об этом и усмехнулся. Ведь еще совсем недавно, лет пятнадцать назад, и дилижансы были прорывом, позволяющим в путешествии по Имперским дорогам развивать безумные скорости — до ста километров в сутки. Прежде всего, благодаря утрамбованной щебенке на насыпи да дорожным фортам. Особенно полезны были форты, ставшие опорными узлами не только транспорта и связи, но и торговли с образованием, имея постоялые дворы, фактории и читальные избы — прототипы библиотек. Ничего сверхъестественного в этом не было, ибо такое даже в глухой древности, при некотором разумении, можно было реализовать. Однако они стали настоящим спасением для России, впервые связав страну воедино. По-настоящему, а не фиктивно.

Страну. Да. Впервые по дорогам — этим венам единой державы пошел пусть еще слабый, но ток импровизированной крови. Почтовые дилижансы и легкие пролетки для писем с открытками, оптические телеграфы, торговые караваны, войска. А теперь еще к этим прекрасным, по меркам эпохи, дорогам стали добавляться железнодорожные ветки, прокладываемые вдоль наиболее важных магистралей, усиливая и расширяя их. Скоро, очень скоро завершится создание 'Варяжской железной дороги', идущей от устья Невы через Новгород, Тверь, Москву, Тулу и Воронеж к Азову, что стоял в устье Дона. Что она давала? Поразительное транспортное преимущество. Впервые в истории от побережья Балтийского моря до побережья Азовского стало возможно добраться за несколько дней. И не только налегке, но и протащив весьма солидные грузы. Сотни тонн. А на подходе шел проект Великой Трансконтинентальной ветки, которая должна была протянуться от Москвы до Пекина вдоль шоссе. И не она одна. Петр смог заинтересовать финансовые круги Соединенных Провинций, Дании, Шотландии, Саксонии и Англии в том, что он в состоянии обеспечить создание этого пути — реинкарнации нового шелкового пути с безумными по тем временам скоростями.... Железо и деньги полились в развитие Российских транспортных коммуникаций широкой, полноводной рекой.

Но это потом, а сейчас Петр, еще немного повздыхав над тем, что слишком медленно все строится, направился к поджидавшей его делегации. Предстоял торжественный момент — открытие первого в мире нефтеперерабатывающего завода. Да, да. Именно так. Эпоха кустарной переработки нефти уходила в прошлое. По крайней мере, в России, испытывающей все нарастающую потребность в продукции этой важной отрасли промышленности.

Вы спросите, кому и зачем потребовалась нефтепереработка?

О, потребителей, благодаря усилиям царя, хватало.

Керосин шел на освещение. И не только Москвы, но и в качестве топлива для сонма простых керосиновых ламп, что производилось Россией на продажу. Прежде всего на экспорт. Вроде бы мелочь, но в Европе тех лет, да и не только в ней, все домашнее освещение основывалось либо на свечах, либо на лучинах, либо на масляных лампах. Так что, керосиновые лампы оказались натуральным светом в окошке и имели бешеную популярность, как и сам керосин.

Свое место нашел и бензин, также ставший популярным топливом. Совсем не для двигателей внутреннего сгорания. Нет, конечно, нет. Они если и были, то в экспериментальном количестве у Петра. А вот весь остальной мир использовал эту удивительную маслянистую жидкость в примусах, паяльных лампах и зажигалках. Совокупно они были востребованы даже больше, чем керосинки.

Но и это еще не все. Свое место нашли все выделяемые фракции нефти: топочный мазут, парафин, масла, гудрон и прочее.

И вот теперь, после стольких лет массового кустарного производства, открывался первый нормальный завод. Петр вышагивал по нему с каким-то восторженным чувством, оглядывая уже запущенное и действующее производство. Ведь предприятие создавали без его непосредственного участия. В чем и была важная, уникальная особенность предприятия. Первого современного завода в России, созданного его учениками! Птенцами гнезда Петрова!

Он двигался быстро и уверенно по свежей клинкерной брусчатке, любуясь этими кирпичными стенами и металлическим оборудование, выступающим то здесь, то там.

— Я боюсь, — тихо произнесла герцогиня.

— Чего? — Удивленно переспросил Петр.

— Вокруг твоего трона столько опасных людей... словно стая акул. Страшных, безжалостных хищников, готовых растерзать любого ради прибылей. Неужели ты этого не замечаешь?

— Акулы капитализма, — усмехнулся Государь.

— Что?

— В будущем их называли акулы капитализма. Да, я согласен, ребята опасные. Но эта банда — моя. Укажи перстом на того, кто пожелает лишить их законной добычи, и они его растерзают. Я же для них вожак — самая большая и мощная акула. Патриарх с вот такими зубами.

— Тебе не кажется, что это все очень опасно?

— О нет! Как раз, напротив.

— Ты считаешь? — Удивилась Анна.

— Такие хищники безусловно есть в любом обществе. Всегда. Вопрос только в том, где они располагаются и чем занимаются. Я решил, что если собрать их и держать возле трона, то контролировать их станет намного проще. Ведь вот они. На виду. Они — неизбежное зло. А если ты чему-то не можешь противостоять, это нужно возглавить. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы они тебя в ходе той же революции растерзали.

— Но я их боюсь... настолько, что будь моя воля — всех бы вырезала.

— За детей опасаешься?

— Да. Ты с ними справляешься. А дети? Осилят ли?

— Не переживай — хищники всегда очень умны. Они прекрасно понимают, что власть, которая позволяет им кормиться, полезная власть. Уверен, что в случае чего, эти люди станут отстаивать право на власть моих потомков только для того, чтобы сохранить заданные мной традиции.

— А ну как, кто пожелает занять твое место?

— Для того, чтобы этого не произошло, нам и нужна возле трона большая и мощная стая. Их животная натура не позволит чрезмерно укрепиться кому-либо из других. Монарх, обслуживающий их интересы им и выгоден, и полезен.

— Может быть... может быть...

— В любом случае, усидят они на престоле или нет — зависит только от них.

— Если их станут окружать мягкие, преданные и лояльные люди, то шанс на сохранения власти, я думаю, будет выше.

— А я так не думаю, — фыркнул Петр. — Это значит, что акулы просто станут оказывать поддержку политическим противникам моих наследников. И его бесхребетное окружение просто с ними не справится. То есть, рано или поздно нам придется ждать революции. Акулам нужен корм и движение. Если мы их не кормим, то они сами найдут себе пропитание. И вот я не уверен, что им станем не мы.

Глава 9

31 декабря 1713 года. Малага

Владимир Петрович сложил подзорную трубу и улыбнулся. Не прошло и года, как он вновь участвует в военной операции против крупного приморского города. Для чего под его начало собрали практически все силы Балтийского флота. Батарейный броненосец 'Евстафий' выступал в роли флагмана. Три шхуны типа 'Москва' обеспечивали его прикрытие. А десять грузовых барков типа 'Волга' несли на себе спешно переброшенная из Крыма бригада морской пехоты с большим запасом вооружения и продовольствия. Да с запасом тоннажа, ведь Государь поставил перед сыном простую и незамысловатую задачу — намекнуть Мадриду о нежелательности дальнейшего участия в войне, проведя демонстрацию силы. Не где-то там далеко, на Балканах, откуда до Испанского престола доходили больше слухи, чем реальные сведения, а тут, под боком. Чтобы лучше было видно.

Ради этой благородной задачи Балтика оказалась практически оголена. Ну, как оголена? На хозяйстве остался один броненосец и одна шхуна типа 'Москва' для прикрытия минных полей в датских проливах. Плюс — шхуна на просторах Английского канала, ставшая основной ударной силой частных британских каперов, поднявших российский флаг дабы участвовать в грабеже французского судоходства и побережья без объявления войны Франции.

— Ваша Светлость, — козырнул командир броненосца, привлекая внимание задумавшегося Владимира.

— Слушаю.

— К нам идет какое-то малое быстроходное судно.

— Одно? — Удивился юный контр-адмирал.

— Так точно! Я полагаю, что переговорщики....

Пришлось терпеливо ждать. Все-таки начинать обстрел города, желающего вести переговоры — дурной тон.

И вот, спустя полчаса, тяжело отдуваясь, на борт броненосца взобрался упитанный господин в довольно дорогом костюме по испанской моде, который оказался губернатором Малаги. А с ним трое сопровождающих, тоже, не бедных.

— Рад вас приветствовать на борту флагмана русского Балтийского флота, — произнес Владимир Петрович, чуть кивнул. — Вы имеете честь разговаривать с контр-адмиралом Владимиром, герцогом Росс.

— Это великая честь для нас, — весьма энергично начали раскланиваться делегаты, сразу поняв, что перед ними сын русского царя. Пусть и внебрачный.

Представились. Обменялись любезностями.

— Насколько я могу предполагать, — обходительно произнес герцог, — вы прибыли на мой корабль, чтобы обсудить сложившуюся, прямо скажем, непростую ситуацию.

— Истинно так, — кивнул губернатор. — Мы наслышаны о судьбе Дюнкерка и не испытываем ни малейшего желания последовать за ним.

— То есть, вы хотите договориться?

— Да.

— И что вы можете предложить, в обмен на наше лояльное отношение? — Постным тоном поинтересовался Владимир. — Полагаю, вы понимаете — я подошел к Малаге с силами, равными тем, что в начале этого года разбили в трех сражения флот коалиции и захватили Константинополь. Конечно, нам позже пришлось отступить, под давлением более чем стотысячного войска. Но от города в ходе тех боев остались только руины.

— Мы это прекрасно понимаем, — произнес губернатор, промокнув кружевным платочком, выступивший на лбу пот, под аккомпанемент энергичных киваний его спутников. — Поэтому хотим предложить капитуляцию гарнизона и денежную компенсацию... за неудобства.

— Не хотите стрельбы?

— Не хотим.

— Этого будет недостаточно, — после нескольких минут размышления, произнес Владимир Петрович.

— Но мы больше ничего не можем предложить! — Развел руками губернатор. — Деньги, капитуляция, женщины, содержание за счет города... это все, что у нас есть!

— Я понимаю, — кивнул контр-адмирал, — но мне нужна демонстрация силы. Поэтому я хочу, чтобы гарнизон не просто капитулировал, но и присягнул на верность моему отцу. Так же, как и весь город. После чего Малага должна сформировать городское ополчение, которое вместе с гарнизоном и моими войсками выступит для покорения ближайших городов для пущей славы нашего оружия.

— Я... я... — закашлялся губернатор, пораженный наглостью этого юного отпрыска далекого восточного деспота. — Я не уверен, что это возможно. Вы же понимаете, что русские войска уйдут... а мы останемся один на один с королем.

— Вам решать, — пожал плечами Владимир. — Даю вам на размышление сутки. Если по истечению указанного времени вы не выполните мои требования, то я начну делать то — зачем пришел. Убивать и разрушать. Вы поняли меня?

— Да, ваша светлость, — кивнул губернатор потерянно.

— А теперь ступайте. Вам нужно спешить, времени я отвел не так много. Делегация ушла... а командир корабля осторожно поинтересовался:

— Ваша светлость, вы думаете, они согласятся?

— Нет, — не задумываясь ответил Владимир.

— Но... но тогда, зачем?

— Чтобы они не могли согласиться, — пожал плечами. — Зачем нам их добровольная сдача в плен? Нам нужно напугать Мадрид, а не позлить. Вызови мне на флагман всех старших командиров. Жду их через час в кают-компании. — Произнес контр-адмирал и развернувшись отправился в свою каюту.