Мастерград 6

Он увидел ту самую Маринку Шушпанову. В окружении девушек возле стола она оживленно участвовала в разговоре, и в то же время постреливала по сторонам глазами. Егор поймал ее заинтересованный взгляд сузившихся глаз. Мысленно хмыкнув и отвернулся.

Али, в кружке парней, обернулся, лицо расцвело улыбкой, призывно замахал рукой — дескать сюда. Мелькнула бутылка — понятно притащили водку или коньяк из запасов. Егор направился к парням.

Заиграла новая мелодия — нечто медленное.

— Вы танцуете? — произнес с этаким сексуальным придыханием девичий голос. Он повернулся. Маринка, с упертыми в бедра руками, не дожидаясь ответа смущенного парня, продолжила с легкой насмешкой, — Я приглашаю вас, Егор, на 'белый' танец.

Девушка протянула узкую ладошку.

Парень потер нос. Отказывать как-то неловко, хотя и танцевать со слишком энергичной девицей не хотелось. Оглянулся на негромко загудевший кружок парней. Али насмешливо приподнял бровь, брат недоверчиво сморщился.

Нехотя кивнул, они прошли к столу.

Егор положил руки на полноватую, но сильную и гибкую талию, девичье лицо совсем близко. Ладони Маринки поразительно цепко схватили за плечи. Он ощутил дурнопьянный, тончайший аромат девичьих волос.

Сердце замерло на миг, гортань перехватил внезапный спазм так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Словно пацан какой-то, впервые обнимающий девчонку. Ах, мать его, как же давно у него не было никого. Лицо дрогнуло. Против собственного желания он захотел обладать этой женственной красотой, волнующей каждую жилку.

Девушка смотрела на него большими карими глазами, в глубине их вспыхивали и гасли искры, и в них, угадывалось нечто такое, что делало ее намного старше и опытнее его. Ему показалось, будто она видит его насквозь и уверена, что он поведет себя так, как хочет она. 'Ну-ну, — подумал он. — Не слишком ли много ты о себе думаешь?' Женское внимание льстило, но упорство в достижении цели Шушпановой злило. Маринка что-то увидела в его лице или почувствовала женским чутьем и, прижалась всем телом. Он ощутил волнующие изгибы девичьего тела и дернул кадыком. Больше всего он опасался, что девушка почувствует его возбудившееся естество. Горячее женское дыхание защекотала ухо:

— Егорушка, ты меня боишься? — глаза девушки широко распахнулись, — Да ты меня боишься! Не бойся, не бойся дурашка, я не кусаюсь и могу быть очень... очень благодарной и ласковой. Приходи к кухне... ну скажем через час. Не пожалеешь!

'Все равно ты будешь мой — никуда не денешься', — девушка еще крепче прижалась к парню.

— С чего бы это? Не боюсь я никого! — ответил дрогнувшим пару раз голосом Егор, безуспешно пытаясь отстраниться от жаркого, словно доменная печь, женского тела.

Он с трудом продержался до конца танца, проводил отчетливо-двусмысленно улыбающуюся Маринку к встретившей хихиканьем — на взгляд Егора дурацким, стайке девиц. Он подошел к парням и через несколько минут незаметно исчез. И к настойчивой девице на свидание не пошел — он всегда был очень упрям, но оттого, что прямо не отказал девушке, он почувствовал себя слабаком и трусом...

Приглушенный звук, совершенно чуждый утренней идиллии девятого века, своим резким диссонансом взорвал сонную атмосферу просыпающегося леса, вырвал из состояния полусна, полубодрствования. Егор ошалело затряс головой. Черт! Чуть стоя не заснул? Черт! Вот позор был бы! С силой провел пальцами по глазам — стало легче. По крайней мере не хотелось так спать. Так, а что это за звук? Двигатели. Несомненно, ревут несколько двигателей! Вообще-то почти каждую ночь приезжали или приходили новые переселенцы, но, чтобы сразу несколько машин — такого еще не было! Черт... кто же это?

Он нагнулся и снял трубку ТА-57. Пара аппаратов и бухта проводов хранилась в гараже у одного из военных пенсионеров и полевой телефон приспособили для связи между караулкой и постом на воротах.

— Да, — сонно произнес Али и протяжно зевнул, — караулка слушает.

— Докладываю, — сухо произнес Егор, хотя в глазах у него уже посверкивали искры разгорающегося азарта, — слышу приближение нескольких машин. Не менее пяти.

— Нескольких? — после секундной заминки поинтересовались настороженно. Егор подтвердил и на том конце провода крикнули, — Александр Иванович! Там к первому посту приближаются несколько автомобилей! — еще через пару мгновений в трубке услышал папин рык, — Дежурная группа! В ружье!

— Так, Егор, сиди тихо, жди. Скоро будем, — коротко ответил Али. Егор положил трубку в 'гнездо' телефона. Разогнулся и осторожно выглянул в бойницу. Звук приближался. Солнце еще не поднялось над лесом, но уже достаточно рассвело и из мрака проступили на фоне серовато-сизого облачного неба стволы деревьев, туман, поднимающийся над оловянной гладью реки и покрытую капельками росы траву на отделявшей стену от чащи полосе.

Внизу в кустах зашелестело, и Егор резко дернулся, руки сами сдернули с плеча отцовский ИЖ-27.

На дорожку вдоль стены выбежала мелкая пестрая собачонка — попаданцы взяли с собой в прошлое с десяток собак и кошек разных пород.

— Тьфу ты, черт... — выругался Егор и тут же нервно хохотнул, вспомнив английскую поговорку: 'Джентльмен — это тот, кто называет кошку кошкой, даже наступив на нее в темноте'.

Через пару минут между деревьев замелькали огоньки фар, через несколько мгновений объевшимся кабаном выполз серебристый 'гроб' внедорожника. Зализанные формы обтекателей и целый веер выхлопных труб однозначно свидетельствовали об огромной мощи и рекордных скоростях, для которых создавалась эти машина. Следом появились новые машины — все дорогущие модели, о каких можно только мечтать. Со скоростью пешехода, двинулись под захлебывающийся лай собачонки по наезженной дороге к воротам.

— Один, два, три... черт... десять! — прошептали губы. Лицо у Егора было бледное и словно отсутствующее.

'Пипец котенку!' — Егор судорожно сжал в руках ружье. Пули с подпиленными наконечниками — такие еще называли 'дум-дум' и убойная сила у них будь здоров, но против пары десятков человек — шансов нет.

Колонна остановилась, не доезжая до стены пары десятков метров. Противно затявкала собачонка ей завторили одна, другая, третья. Последний раз рявкнув, смолкли моторы. Егор услышал громкое такое, хозяйское, хлопанье дверей и люди с автоматами — не менее десятка, с физиономиями висельников, столпились у автомобилей.

Он негромко присвистнул, оглянулся и увидел в сотне метров пять огоньков, приближающихся со стороны палатки дежурных и, облегченно выдохнул. 'Отец с дежурной группой! Ну наконец-то!' — четыре ружья, автомат и пороховые гранаты. Силы неравны, но за крепкими стенами продержимся, а там и остальные подбегут, — теперь побарахтаемся!' Этот зародыш армии, несмотря на не лучшее вооружение, был значительной силой. В следующий момент сигнал опасности — трель автомобильного сигнала, разорвала в клочья утреннюю тишину. Тревожный резкий звук плыл в прохладном утреннем воздухе, пока среди пришельцев не стихли разговоры, а с лесной опушки не откликнулось звонкое эхо.

— Эй! Там, на вышке, да-да ты! — прокричали снизу, лесные пичуги сорвались с веток, с недовольными воплями закружили в посветлевшем небе. Вальяжный, усиленный мегафоном голос уважающего себя 'хозяина жизни', заставил развернуться и посмотреть вниз. Перед первой машиной стоял человек в сером деловом костюме, с галстуком и мегафоном в руке. На лице хамское, по причине той воли и власти, что стояла за ним, выражение. Это был Пустоцвет. Впереди него, закрывая мускулистыми телами, двое качков в белоснежных рубашках с маленькими автоматами, типа 'Узи' в руках.

'Он что дурак — так вырядился. Здесь необходимо попроще одеваться, попроще. Не в кабинете!' — подумал Егор, а Пустоцвет поправил сбившийся узел галстука и продолжил:

— Да ты не бойся, не бойся, тебя не обидят! Так что открывай ворота! Глава города Георгий Александрович Пустоцветов прибыл!

На крыше переднего внедорожника открылся люк. Оттуда высунулся человек в камуфляже и вытащил пулемет, на вышку уставился черный зрачок ствола. Короткий импульс страха, как удар под вздох. Впрочем, это немедленно прошло.

— А я и не боюсь! — дал петуха Егор, — Сейчас приедет дежурный по лагерю, с ним и разговаривайте! А я права открыть ворота посторонним не имею!

— Это я-то посторонний? Законный мэр? Ты чего себе позволяешь! — рявкнул Пустоцвет, но неожиданно сменил гнев на милость и продолжил в обычной слегка вальяжной манере весьма уверенного в себе человека, которому и черт не брат— такой тип иногда встречался среди высокопоставленных российских чиновников, — Ну ладно, подождем немного твоего дежурного. Но только немного — не испытывай терпения законной власти! А то накажу!

Пустоцвет, довольный собственной остроумностью, оскалил в усмешке зубы, чистые, белые — сразу видно, что средств для ухода за собой он не жалел. 'Свита' поддержала хозяина дружным хохотом. Егор заиграл желваками. Не слишком ли много возомнил о себе чинуша?

Он хотел ответить что-то резкое, но услышал шаги внизу, громкие, но неразборчивые голоса, с новой силой забрехали собаки. Замер, повернувшись к лестнице, с ружьем в руках, через пару секунд в проеме появился отец. Из-за плеча его торчал автоматный ствол, следом — Шварц с ружьем.

— Ну что там? — кивнул в сторону бойницы Петелин-старший, подходя к сыну, а Шварц с независимым видом встал рядом.

— Там, — произнес Егор чуть громче, чем обычно и, ткнул пальцем вниз. После пережитого страха ему стало легко и весело, — Пустоцвет приехал, права качает, требует, чтобы ворота открыли.

— Пустоцвет? — неопределенно хмыкнул Петелин-старший и осторожно, чтобы не заметили снизу, выглянул в бойницу. И тут же его лицо превратилось в маску.

— У них пулемет, — прошептал, повернувшись к Шварцу.

Пулемет отсвечивал черным матовым блеском, убедительно и серьезно, что даже несведущему человеку сразу становилось ясно: начались серьезные игры...

Шварц выглянул из-за плеча товарища.

— Ага, вроде РПК.

— Они будут штурмовать... пойдут на убийство? — голос Егора чуть дрогнул. Все же неприятно видеть направленное на тебя оружие.

— Это можно и авторучкой, — задумчиво сказал Шварц — Ежели человек ученый и знает, куда эту авторучку воткнуть со всем прилежанием...

Егор представил это себе и судорожно глотнул горькую слюну.

— Ну где там ваш главный? — раздалось снизу, — Долго мне еще ждать?

Петелин поправил воротник, хмыкнул недоуменно и вновь стал самим собой и высунулся в бойницу.

— Ба... Знакомые все лица! — широко развел руки и с ленцой в голосе поинтересовался, — Какими судьбами, Георгий Александрович, к нам, грешным? Вы так убедительно призывали сделать все для выживания населения? — потом продолжил с легкой издевкой, — А как же вверенный вам город? Неужели вы бросили?

Пустоцвет напрягся, лицо стало злым. Теперь он больше соответствовал своей истинной сущности, как ее понимал старший Петелин.

— Это вас, как вас там? А да Петелин... дела власти вас ни в коем случае не касаются! Я мэр и вы обязаны подчиниться законной власти! Давайте немедленно открывайте ворота! Это-приказ!

— О! Как вы заговорили! Смотрю вокруг — а города и нет вокруг. А вокруг первобытный лес, где медведь прокурор, а закон ... Наш закон! Так что, многоуважаемый Георгий Александрович, сдаем оружие, и мы вас пропустим.

Пустоцвет окончательно успокоился и с видом доброго дядюшки укоризненно покачал головой.

— Не понимаете добрых слов? Не хотите выполнять указания законной власти? Ну так пеняйте на себя!

'Вы только пропустите — я заставлю вас подчиняться! Как шелковые ходить будете!'

Градоначальник подошел к склонившемуся к нему пулеметчику и прошептал что-то. Повернулся к воротам и с видом превосходства скрестил руки на груди.

Человек с пулеметом пошевелил стволом.

Петелин и сам не понимал, какая сила толкнула его на действие. Пахнуло опасностью, нет, не опасностью даже — смертью. Видимо чутье. Метнулся от бойницы одновременно оттолкнув сына. Больно ударился локтем об стену, сорвал автомат.

'Так-так-так-так-так!'

В тарахтящем грохоте очереди звук удара пуль об дерево и сдавленный чей-то крик были почти не слышны.

И тишина.

— Давайте сушите штаны, аники-воины, — услышали голос Пустоцвета, это пока предупредительная очередь, не поймете, я приму меры!

— Все целы? — звенящим голосом спросил Петелин — старший. Получив утвердительные ответы крикнул вниз, дежурной группе. Пострадавших не было.

— Эй, Петелин, что молчишь? — раздался насмешливый голос.

Петелин-старший повернулся к Шварцу. В руке тот держал гранату.

— Гранату куда-нибудь в сторону от них, подальше! Живо!

— Легко! — оскалился Шварц, на секунду выглянув в бойницу, примерился. Выдернул чеку и, широко размахнувшись, изо всей силы метнул гранату.

— Получай фашист гранату! — тут же спрятался за толстыми бревнами вышки.

'Бах!' — оглушительно громыхнул взрыв. Егор услышал крики. Но это с той стороны. Петелин — старший огляделся. Улыбающееся лицо Шварца, с покрасневшими щеками. У сына тряслись губы, но руки не дрожали. Порядок.

Осторожно выглянул в бойницу. Люди Пустоцвета лежали на мокрой траве между машинами. Через несколько мгновений дружно вскочили и кинулись в машины. Завыли моторы, едва не сталкиваясь, машины развернулись и, через десяток секунд стремительно исчезли между деревьев.

Егор облегченно выдохнул, как человек, справившийся наконец с трудной задачей, а Шварц презрительно рассмеялся:

— Переводишь глаза со свиньи на человека, а с человека на свинью и снова со свиньи на человека, но угадать, кто из них, кто — решительно невозможно.

— Я запрещаю выходить за ворота и даю ровно сутки, чтобы признать законную власть! Иначе применю силу! — с опушки раздался голос Пустоцвета, и Егор понял, ничего не закончилось...

Выходить за стену попаданцы не рисковали — дрон обнаружил на опушке машину с двумя пустоцветовскими бандитами, но лодку с разведчиками узнать, что произошло с часовым у портала, послали. Ближе к обеду они вернулись с телом Сергея Новикова.

Глава 6

Еще билась, захлебываясь слезами, в истерике над телом мужа Маргарита Новикова, еще вертелись вокруг нее женщины, пытаясь как-то утешить и понимая, что это невозможно и утешит только время, когда в палатке Петелиных собрался совет колонии. Вопрос был один: что делать с Пустоцветом и его бандой, потому, что ясно, что от претензий на власть он не откажется. А колонистам новоявленный 'барин' был не нужен от слова совсем.

— Никогда не доверял этому бандиту! Теперь, думаю, ясно всем, — произнес Чепанов усталым, слегка охрипшим голосом и украдкой выдохнул воздух, — что представляет из себя 'законная' власть? — слово законная произнес с видимым пренебрежением и машинально щелкнул пальцами, — Первая кровь уже пролилась и, несомненно, прольется еще. Пустоцвет... не зря так в народе назвали — бог шельму метит! Что делать будем? Предложения коллеги!

Он был круглолиц, с сверкающими глазами странного цвета: правый зеленый, а левый — синий, и густыми седыми бровями, которые теперь с негодованием были подняты. В коротком 'ежике' совершенно седых волос не было и намека на плешь. Как-то так получилось, что буквально сразу он стал одним из наиболее уважаемых членов совета и это беспокоило Александра Петелина. Не то, чтобы он боялся потерять положение неформального главы совета, беспокоила опасность двоевластия. Не даром древние говорили: 'Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит' (в том, что это Евангелия от Матфея, автор в курсе)