Волчица и пергамент. Том 12

Затем Предрассветного кардинала, занявшего место копий, вынесли в ящике из церкви. Следом вышли ремесленники, словно церемония благословения их оружия была завершена. За ними появилась задержавшаяся в церкви Солнечная святая, привлекая к себе внимание толпы, однако тут же взгляды сосредоточились на человеке в чёрной монашеской одежде, он шёл вместе с астрономом Амареттой. Вопреки обыкновению взгляд Предрассветного кардинала был опущен, казалось, он беседовал с астрономом о чём-то серьёзном. При внимательном рассмотрении можно было увидеть бегающие глаза кардинала и то, что Амаретта время от времени подталкивала его в спину, как бы подбадривая.

Клевенд устроил так, чтобы Предрассветного кардинала сопровождало несколько человек, изображавших богословов, они несли тяжёлые книги и делали вид, что обсуждают с кардиналом вопросы веры. Проследив за их уходом, Клевенд, не позволив себе перевести дух, поспешно проскользнул через толпу, покидая это место. Он направился к водному пути в конце переулка неподалёку от церкви.

Его товарищи, уже ожидавшие на берегу, увидели его приближение и замахи руками. Потом они подали сигнал, повернувшись в другую сторону, и вскоре показалась спускавшаяся по водному пути лодка. Пока Клевенд следил за ни чем не примечательным следованием лодки к причалу, пришли ремесленники, добравшись как раз вовремя. Они погрузили в лодку большой ящик, погрузили так, будто делали уже много раз, будто ящик был по-прежнему заполнен копьями.

А потом в лодку прыгнула Миюри — уже в дорожной одежде, успев каким-то образом переодеться.

Лодка благополучно заскользила по каналу и вскоре, завернув за угол, исчезла из виду, а Клевенд продолжал следить за водным путём. Только удостоверившись, что лодку не преследуют, он, наконец, вздохнул с облегчением.

— Одному Господу ведомо, что будет дальше, — пробормотал Клевенд, не в силах, однако, оторвать ног от земли.

Он простоял так, продолжая рассматривать водный путь, ещё некоторое время, пока сзади не прозвучало:

— Мой господин?

Это был один из его людей, подошедший проверить, что с принцем. И тогда Клевенд пришёл в себя.

Ему надо было ещё многое сделать.

Прежде всего, нужно было сообщить людям на улицах, что Предрассветный кардинал тайно покинул Убан. Стекавшиеся в город люди, от высших аристократов до простых торговцев, гонялись именно за Предрассветным кардиналом. И даже если им объячнять, что это было сделано ради Вселенского собора и безопасности Предрассветного кардинала, недовольных будет много. Клевенду надо было вместе с выборщиком Дюраном их успокоить.

"Хлопотную же работу повесили на меня", — подумал Клевенд, сумев, наконец, развернуться на каблуках и тронуться с места. А потом, во время обсуждения с его товарищами дальнейших шагов, он понял это. Его взгляд никак не отрывался от водному пути, потому что ему хотелось уплыть вместе с теми, кто был на той лодке.

Его звание принца королевства, его вторая позиция в очереди на престол были бесспорны. Однако в мирное время возможности занять престол у него практически не было, а крупные войны вряд ли могут произойти в обозримом будущем, когда его брат займёт престол, ему останется только жить ради семьи и передачи следующему поколению её традиций.

Сбежать от этого он, конечно, не мог. Как бы он ни изображал свободную от каких-либо обязанностей личность, для него было невозможно ввергнуть в беспорядок свой древний род и жизни тех, кто поддерживал семью.

Вторые-третьи сыновья не могли наследовать в своих родах, и Клевенд как бы предавал их, беря на свои плечи обязанности наследника королевского рода. Его товарищи это хорошо знали и всё равно не покидали его, однако он не мог от ощущения, что он их предавал.

Но они, словно знали, что он чувствует, часто говорили с ним в Убане об этом. Что именно благодаря Клевенду они смогли, пусть ненадолго, отправиться в настолько чужую страну, чтобы защищать Предрассветного кардинала. Возвращаясь в королевство к своей обыденной жизни они унесут в своих сердцах воспоминания об этом путешествии. Такой жизненный путь им был уготован Господом.

И всё же...

— Пфф, — фыркнул Клевенд и саркастически усмехнулся.

Он и его товарищи казались прирученными пай-мальчиками, если сравнить с той свободой, с которой жили не только Коул, но и эта девушка Миюри. Чтобы было возможным так жить, необходимы способности, дерзость и невинность. Да обойди он двери домов всех аристократов королевства, вряд ли отыскал бы такую девушку. Ему оставалось лишь вздыхать.

Он тайком от всех подсчитал на пальцах разницу в возрасте между ним и Миюри. В браках между аристократическими семьями нередко встречалась даже такая разница возраста, как между дедушкой и внучкой, но всё же для первого брака у Клевенда с Миюри разрыв получался достаточным, чтобы пошли неприятные слухи.

"Лет бы десять назад, возможно, да, — подумал он. — Но крайне маловероятно, чтобы Миюри отвела взгляд от Предрассветного кардинала".

Таким образом, как только ситуация успокоится, Клевенд будет действовать на пользу своего рода и женится ради этих же интересов на уже подобранной, уже известной ему невесте. Клевенд прекрасно знал, что у него не хватит смелости отказаться.

Итак, это приключение завершилось в тот момент, когда лодка скрылась за поворотом.

Вот бы сесть в эту лодку вместе с ними и продолжить приключение...

Он не мог не представить себе это, тот мальчишка, которым он был когда-то, всё ещё жил в его душе. А теперь, наполовину став взрослым, Клевенд мог лишь, стиснув зубы, притворяться взрослым.

— Наше предназначение ниспослал нам Господь.

Но предназначение это никак не назовёшь справедливым.

Клевенд снова вспомнил скрывавшуюся за поворотом лодку.

Неизвестно, что отразилось бы на лице Миюри, если бы он попросился бы к ним в лодку.

Возможно, она бы разгневалась на такого взрослого Клевенда, лепечущего, как ребёнок.

Надо же, какие бесполезные раздумья, — снова фыркнул и усмехнулся Клевенд.

Когда важные лица, не оповещённые заранее, узнали, что Предрассветный кардинал покинул город, они во главе с Барриндо и Жьяддо обрушили на Клевенда поток своего недовольства. Приняв на свои плечи разбирательства с ними, Клевенд более-менее справился с ситуацией.

Покинули Убан и Диана с Иленией — несколько загадочные сподвижницы Коула и Миюри. Что же до Вадена с его командой, которые по неведомой для Клевенда причине хорошо знали, что и как происходило в Убане, то они ещё какое-то время завершали свои дела в городе, прежде чем оставить горный край.

После ухода Предрассветного кардинала поток прошений практически иссяк, словно на смену приливу пришёл отлив, зато работы попрокладыванию дороги пошли таким потоком, словно прорвало дамбу.

Выборщик Барриндо и посланник Жьяддо, похоже, посчитали и их присутствие в горном крае бессмысленным без Предрассветного кардинала и стали готовиться к возвращению восвояси.

Из-за этого особняк выборщика Дюрана стал непривычно пустым. Впрочем, кривая усмешка появлялась на лице Клевенда при виде пересекавшего двор правителя. Прогуливавшийся, опираясь на трость, Дюран выглядел на удивление беззаботно.

Не каждому достаётся работа, которая бы ему подошла.

Немного утешив себя этим, Клевенд сообщил Дюрану, что временно тоже возвращается в королевство.

— Не знаю, вернусь ли я сам, — сказал он уже в день отъезда, — но королевство будет и дальше посылать людей, чтобы помочь прокладывать дорогу на юг.

Дюран, вероятно, больше других измученный этим шумным временем, с усталой улыбкой ответил:

— Да-да, я уже привык к многолюдью. Мне любой подойдёт. Просто пошлите кого-нибудь, чтобы было с кем поговорить.

Управляющий, долгое время прослуживший рядом со своим правителем, казалось, остался несколько недоволен, беззаботным ответом Дюрана, который можно было принять и за шутку и за отражение его настоящих чувств.

Клевенд низко склонился, собираясь уйти.

— Предрассветный кардинал, — вдруг произнёс Дюран, словно спрашивал самого себя, — действительно ли Предрассветный кардинал несёт надежду этому миру?

Возможно, он задал этот трудноосязаемый вопрос из-за внезапно наступившей тишины в его особняке, заставившей его ощущать происходившее вокруг, как сон.

Вообще-то и сам Клевенд в действительности не знал этого точно. Хотя он и стал свидетелем влияния Предрассветного кардинала, сам носитель этого звания в его глазах выглядел обычным молодым человеком. Он, с такими умом и искренностью был бы вполне уместен при королевском дворе. Но если говорили, что сила личности Предрассветного кардинала была действительно способна определять судьбу мира, Клевенд не мог просто взять и кивнуть.

— Или, может быть, все герои такие, — предположил Дюран и рассмеялся, его смех перешёл в кашель, и он сердито постучал об пол тростью, отозвавшейся металлическим звуком. — Возможно, у самого легендарного короля-наёмника дрожали колени перед сражением.

Клевенд такое предположение назвал бы неуважительным, однако именно Дюран унаследовал имя легендарного короля. И принцу вдруг подумалось, что это могло быть правдой.

— То же самое, вероятно, касается и папы, — сказал он. — Наша битва, несомненно, пройдёт успешно.

Дюран перевёл взгляд на Клевенда и мягко улыбнулся.

— Да, конечно. У меня всё ещё такое чувство, будто я сплю и могу проснуться в любой миг, однако настоящая битва ещё впереди.

После этого Клевенд почтительно поклонился, собираясь удалиться, выборщик Дюран извинился, что задержал принца, Клевенд поклонился ещё раз и вышел. Покинув особняк правителя, он вернулся в тот, который выделил для гостей Дюран, и увидел, что его люди завершили подготовку к путешествию.

— Ну, наш поход завершается, — подытожил Клевенд.

На лицах своих товарищей он увидел улыбки — печальные, но удовлетворённые.

Прошло три дня, как Клевенд и его люди, не прощаясь особенно, покинули Убан. Спустившись по реке, они остановились в портовом городе Арберк, чтобы дождаться корабля из королевства, который бы их забрал.

Пересчитывая на постоялом дворе золотые монеты в кошеле, Клевенд прикидывал, смогут ли они немного повеселиться, пребывая в городе. Его товарищи разбирали вещи. И в этот момент неожиданно появился один человек. Содержимое пергамента, врученного им принцу, оказалось ещё более неожиданным.

— Брат, не мог бы ты проявить немного радости? — спросила Хайленд.

Клевенд оторвался от полученного от неё пергамента, чтобы с недоумением взглянуть на неё:

— Защищать Предрассветного кардинала любой ценой до завершения Вселенского собора, так тут сказано?

Суть пергамента состояла в этом, но растеряно заморгал он от той части, в которой была обещана награда. Пергамент был подписан самим королём, и в нём было обещаны земли вторым и третьим сыновьям аристократических родов из числа товарищей принца — в соответствии с их заслугами.

— Что это вдруг за перемена ветра у старого упрямца и вочуна? И к этому ещё и... — Клевенд чуть насмешливо улыбнулся, глядя на одежду Хайленд.

Такой наряд не надевают, отправляясь в небольшую поездку. Она следовала как полномочный представитель своего рода, снаружи гостиницы даже развевался флаг с гербами королевского рода и самой Хайленд. Просто так использовать королевский герб за пределами территории государства не мог даже член королевской семьи, для этого требовалось специальное дозволение короля.

Будучи незаконнорожденной дочерью короля, Хайленд официально состояла в королевской семье, но в качестве побочного её ответвления, и право на королевскую символику было для неё чем-то исключительным.

— Да-да, я сама никак не выйду из замешательства, дражайший брат, — призналась она.

Её насмешливое "дражайший брат" заставило Клевенда усмехнуться: его сестра мила, как всегда.

Сама Хайленд, казалось, смущалась изменения своего положения. Её официальный наряд, похоже, заставлял её чувствовать себя неловко.

— Твоё возвышение связано с делом Предрассветного кардинала? — предположил принц.

— Да. Мне сказали вести переговоры вне королевства по тому, что связано с Предрассветным кардиналом. Также мне поручено за пределами королевства тесно взаимодействовать с моим братом и бороться с Церковью ради блага королевства.

Конечно, это всё мало что меняло в деятельности Хайленд до сих пор, однако теперь король облек это в официальную одежду. Проще говоря, она была назначена полномочным посланником короля.

За пределами королевства изречённое Хайленд становилось словом короля, её решение — королевским.

Сама Хайленд воспринимала эту честь с определённым скепсисом.

Чуть запнувшись, словно испытав колебание, она произнесла:

— По всей видимости королю было видение.

— А-а? — не понял Клевенд.

Хайленд поморщилась.

— Я как могла старалась скрыть своё замешательство. Одкако король опустился на колени перед преподобным Жаредом, каясь Господу в своём неразумии, после чего, говорят, пришёл на гробницу предка-короля.

Жаред был королевским духовником, служил в придворной часовне, Клевенду с малолетства натерпелся от него, поскольку этот священник пытался палкой вбить истинную веру в спину принца. Впрочем, вера короля также была далеко небезупречной.

— И что, старика Жареда совсем не удивило преображение отца?

— Поговаривают, преподобный Жаред обсуждал с королевскими лекарями здоровье короля...

— Надо думать, все решили, что он теряет рассудок в преддверии смерти, — язвительно усмехнулся Клевенд.

Хайленд, не улыбнувшись в ответ, не стала и отрицать. Она тщательно подобрала слова и произнесла:

— Странным было то, что отец увидел у своей постели не Бога или ангела, а старика, который был наполовину бараном.

— А?

— Он видел старика, который сказал, что сражался вместе с королём-предком в битве, положившей начало королевству, и ещё сказал, что нынешняя битва по важности вторая после той.

Клевенд поражённо молчал. Само собой, что он знал легенду о Золотом баране, как и каждый в королевстве. И на гербе королевства был изображён легендарный Золотой баран.

— Ещё, рассказывают, старик сказал: "Закаляй молодых в битве, совершенствуй их, готовь из них следующее поколение. В этом твоё последнее предназначение".

Таинственные прорицатели нередко являются перед судьбоносными битвами или иными событиями, определявшими будущее края.

Клевенд, конечно, считал, что всё это придумывалось ради борьбы за власть.

Однако.

— Наш старик никогда бы не сказал что-либо столь благочестивое, — усомнился Клевенд.

— Король — благочестивый человек, — возразила Хайленд очень серьёзно.

Вероятно, она достаточно долго прожила в тени во дворце, в котором никому не было известно, где и кто может подслушивать.

Сейчас у Хайленд было то лицо, к которому Клевенд привык. Лишь после встречи с Коулом и Миюри её лицо заметно посветлело, буквально ожило.

Клевенд украдкой потёр подбородок:

— Возможно, это и есть что-то настоящее.