— Дербитто и Сеул, не обижайтесь, что раскрываю ваше инкогнито, но все собравшиеся и без того знают, кто вы, так что маленькое отступление от ритуалов братства здесь уместно. Не буду тянуть время, и спрошу главное — вы хорошо запомнили женщину, убившую тех зайцев? Сможете ее опознать?

— Я эту девку и с завязанными глазами опознаю, — иронично буркнул Дербитто.

Сеул просто кивнул, без слов присоединяясь к словам стражника.

Незнакомца же слова Дербитто обрадовали, но как-то не так:

— Это как же без глаз? Наощупь, или по запаху? — весело уточнил он.

Дербитто ответить не успел — отозвался Азере, брезгливо-недовольно протянув:

— Может быть шутить будем в другом месте, или хотя бы после разговора? Господа, кроме вас, вроде бы, выжило еще трое стражников и сотрудник управы?

— Да, Пулио живой... если его можно причислять к сотрудникам, — подтвердил Сеул.

— А что с ним не так? — уточнил Азере.

— Вы знаете кто его отец?

— Если не ошибаюсь... Да, теперь я вас понял. Действительно, с таким отцом можно не слишком утруждать себя работой в управе.

Карвинс хотел было что-то сказать, но незнакомец его перебил:

— Эти ваши стражники и этот Пулио тоже сумеют опознать ее?

Сеул пожал плечами:

— Пулио стоял рядом с нами, а вот стражники выжившие подальше были.

— Да, — кивнул Дербитто, — Эти стояли позади, поэтому и уцелели при первом залпе лучников. Правда один серьезно ранен, и нескоро сможет вернуться к работе. Да и остальных потрепало. Я бы на вашем месте не сильно надеялся, что они опознают ее тело.

— Тело? — вскинулся незнакомец. — Кто говорил о теле? Вы нам нужны не для опознания тела — вы должны найти ее живую.

Тут уж вскинулся Сеул:

— Зайцы сказали, что она мертва. Они не имеют претензий к городу — убийца убит. Если бы они в этом сомневались...

Незнакомец остановил дознавателя взмахом руки:

— Зайцы? Зайцы сказали, что она мертва? А если бы они сказали, что у ослов растут рога, вы бы тоже в это поверили?

— Но...

— Никаких но! Да не признай они, что она не выжила в том бедламе, их бы на смех подняли. Все ушастые сползлись на это дело, плюс толпа наемников. Они обложили эту девку со всех сторон, вели ее как пуделя на поводке. Довели до удобного места и... И что?! Признать перед всеми, что она ушла оттуда? И что отряд стражи лег под их стрелами попусту? Вот так взять и сказать: "Опростоволосились мы — прохлопали ее, ушами своими прохлопали"? Сеул, вы можете себе представить, чтоб зайцы признали перед всеми, что так блестяще обделались?

— Не могу, — честно признался дознаватель.

— Верно! Не признают они это никогда. Жива эта девка — жива. И зайцы ее продолжают искать, причем помощь у нас просить, конечно, не стали. А у нас-то здесь возможностей побольше будет чем у зайцев... мы должны найти ее первыми. Понимаете?

Сеул покосился на Дербитто, и покачал головой:

— Не совсем. Зачем нам она? Это проблема зайцев, вот сами пусть и ищут. Или я что-то не понимаю?

Под шлемом послышался приглушенный смешок:

— Вы сотрудник столичной управы. Она в Столице совершила преступление первого списка. Мне кажется, что ваша прямая обязанность ловить преступников?

— Это так, — кивнул Сеул. — Но подобные задания мне дают непосредственно в управе. Странно, что в этом случае все не так как обычно. Я не ожидал, что меня здесь... в этих стенах... начнут обвинять в пренебрежении служебными обязанностями. Кстати, если говорить об обязанностях: я вообще-то обязан задержать всех присутствующих по обвинению в причастности к тайному обществу. Тайные общества, знаете ли, запрещены у нас, причем давненько. За это у нас вешают.

Тут уж дружно хмыкнули все присутствующие

— Вешают вообще-то за шею, — не к месту уточнил Азере.

Незнакомец хохотнул:

— Браво! Вы сравняли счет! Сеул — вы стоите тех похвал, что вам расточают!

— Спасибо, — скромно поблагодарил дознаватель.

— Вы тот, кто нам нужен. Большая удача, что именно вам довелось столкнуться с этой девкой. Карвинс, покажи им. Да не кривись ты — тебе, проходимцу, даже от слепоглухого кретина не замаскироваться. Даже тараканы в этой комнате знают кто ты такой.

Карвинс из-под своего необъятного одеяния извлек тощую кожаную папку, достал из нее лист плотной бумаги, протянул Сеулу:

— Узнаете?

Дознаватель рассматривал портрет не более двух секунд. Причем время это потратил вовсе не на узнавание, а на оценку качества работы. При беглом взгляде дешевка, набросанная угольным карандашом уличным мазилой на скромном сероватом картоне. Но даже ничтожных познаний Сеула в живописи хватило, чтобы расстаться с заблуждениями первого взгляда — такая показная простота работы стоит немало. Великий мастер рисовал. Ни одного лишнего штриха — и все что надо на месте. Кажется что вот-вот, и черно-белый рисунок заиграет цветами, девушка перестанет сдерживаться, лукавая хитринка, читающаяся в глазах, оживет и губы, наконец, растянутся в улыбке, разрывая плен запечатленного мига.

— Это она.

— Вы уверены? — с легкой насмешкой уточнил незнакомец.

Сеул при его словах почувствовал себя не слишком уверенно, но вида не показал:

— Да. Портрет великолепен.

— Как живая, — подтвердил Дербитто. — Хороший художник делал.

— Вы правы... насчет художника. — Рисунок был набросан за несколько минут. На коленке буквально. Но все, к чему прикасались руки Этчи, становилось шедевром.

— Этчи? — удивился Сеул. — Он же давно умер.

— Пятнадцать лет назад, — подтвердил незнакомец. — А портрет этот появился за пять лет до его смерти.

— Это невозможно, — решительно заявил Сеул. — Я видел ее в нескольких шагах. Она юна. Не омоложена — а именно юна. Возраст можно обмануть, но юность не сохранить. Если вы говорите правду, то, выходит, эта девушка родилась уже после создания своего портрета. А это невозможно.

Незнакомец указал на портрет:

— Здесь изображена принцесса Вайира. Ее мать, вдовствующая герцогиня Шани, заказала Этчи свой портрет для пополнения галереи предков женской линии. Он работал в замке около двух недель. В один из тех дней он и набросал этот эскиз. Было это в начале весны... Взгляните — она само воплощение мига пробуждения весны. Воплощение пробуждения... Ее губы сжаты, но...

— Но они как свежий бутон, уже готовый распуститься нежной улыбкой, — неожиданно для всех произнес Дербитто.

Все дружно обернулись на стражника — никто не ожидал подобных слов от этого потасканного жизнью реалиста.

Незнакомец не обиделся на то, что его перебили:

— Да Дербитто — вы видите то же, что и я. Она вот-вот улыбнется. Сверкающая женская чистота и свежесть пробуждающейся природы. Род Шани славен красотой своих женщин, а эта юная принцесса сумела затмить всех своих предшественниц. Это лучший портрет Вайиры. В миг, когда Этчи его набрасывал, его гениальность, наверное, достигла пика. Потом... в начале лета... Вы все, думаю, знаете, что случилось в начале лета. И уже потом, когда после этого прошли годы, герцогиня не могла смотреть на этот портрет... Наверное и она это видела... Портрет попал в королевскую публичную галерею, и там его мог увидеть любой желающий. Знаете, я сам его снял сегодня со стены. Он висел скромным клочком бумаги, затерянным среди сотен великолепных ярких полотнищ. И я увидел, что пол под ним грязен. Очень грязен. Грязь приносят посетители галереи. И если посетители галереи толпятся под этим скромным листком... Этчи был гений — это не подлежит сомнению. Но в галерее десятки его работ, и лишь эта пользуется таким бурным вниманием... Тут уже дело не только в гениальности — главную роль играет Вайира. И не надо думать о том, что народ глазеет на нее из-за той давней истории. В галереи полным-полно портретов мятежников, узурпаторов, палачей, грабителей, насильников, всех этих злодеев и их жертв, и создавали их гении кисти. Под ними не натоптано... А здесь красота тела и души... и нераскрытая тайна... и Этчи... В трактире Пуго один из посетителей бывал в галерее, и на допросе отметил, что убийца была похожа на последнюю принцессу Шани... Я думаю, что вы повстречали дочь Вайиры.

— У принцессы не было детей, — мрачно произнес Дербитто.

— Двадцать лет назад не было. Но, сколько, по-вашему, лет было той девушке-убийце?

— Около восемнадцати, — предположил Сеул.

— Вот видите! Значит она появилась уже позже того страшного для Шани лета и вполне успевала выносить дочь.

— И? — уточнил Сеул.

— Вы должны узнать правду. Всю правду о том лете. Я не скажу вам, зачем это нужно. Вам достаточно знать, что это очень важно. Очень.

* * *

Едва за Карвинсом закрылась дверь, Монк с наслаждением стянул шлем:

— Друг мой Азере, я сильно ошибся с выбором маски. Подобное железо уместно на поле боя, но вести в этой кастрюле беседу — увольте. Что б я еще хоть раз послушал Карвинса! Как, по-твоему — эти служаки действительно не поняли, кто перед ними?

Маг пожал плечами:

— Какая, в сущности, разница? Они не настолько глупы, и прекрасно понимают, что без участия высшей аристократии подобное братство не имеет смысла и перспектив. И принц, если говорить прямо, здесь не братство, а так... кучка заговорщиков плохо понимающих, к чему мы идем... Настоящее тайное общество это те же некры: их бесполезно давить — раздавишь одну лапу, вырастают две новые. А у нас... арестуй утром одного и к вечеру у дознавателей будет полный список членов.

— Друг мой Азере — мне не нравится слово "заговорщики". "Братья" звучит несравненно приятнее. Мой отец наплодил ораву дочерей — и все одинаково страшны душой, не говоря уже о наружности. Быть младшим ребенком в подобной семейке... Тебе это просто не понять... Нет уж — пусть наше общество будет слабым воплощением моей мечты о сильном и справедливом брате... гнилых интриганов мне и без этого хватает.

— Принц, здесь, в этих подземельях, интриг побольше, чем во всей столице. Иногда это мешает делу. Почему нельзя было четко и прямо рассказать этим служакам, что мы хотим найти?

— Азере — у нас ничего нет. Только домыслы, основанные на малоправдоподобных слухах. Из этих домыслов мы возвели высоченную башню. А если все не так? Одно дуновение ветра, и башня зашатается, а то и рухнет. Поставь этих сыщиков продолжать стройку, они потянут ее еще выше. А ведь фундамент гнилой! Нет, пусть сами дойдут до всего. И узнают все наверняка. Знание Азере, знание... в этой войне нам противостоит враг, о котором мы многого не знаем. Я не могу больше ждать. Если потребуется, я всю управу кину туда. Пусть вынюхивают все, все что только возможно. Я хочу знать о них все.

Потайная дверь растворилась без скрипа, на пороге замер Карвинс:

— Ваша светлость — в Немервате больше не осталось посторонних. Дербитто и Сеул были последними.

— Хорошо, пора и нам убираться. Кстати, Карвинс, ты узнал что-нибудь о человеке, которого убила та девка вместе с зайцами?

— Ваша светлость, я прилагаю все усилия, но пока безрезультатно. Вообще, мне кажется, что это был некр.

— Не говори ерунды — при осмотре тела не было найдено тайных знаков их секты. Да и в вещах ничего на это не указывало.

— Но он был во всем черном. И всегда так одевался. Так говорят очевидцы.

— Карвинс! Некры это некры — будь они такими идиотами, как ты вообразил, их бы давно передушили. Некры в черное если и одеваются, то только в воспаленном мозгу обывателей и детских страшилках. Эти ребята маскироваться умеют отменно, и выделяться из толпы не любят. Уж тебе ли, плуту, это не знать! Не замечал за тобой такой тупости. Или свою игру ведешь? А?!

— Что вы, ваша светлость! Я предан вам полностью, и ничего не скрываю!

— Ты предан лишь желтому металлу, да и светлым не брезгуешь. Даю тебе неделю — не выяснишь ничего, я точно заподозрю неладное. А если я тебя заподозрю, тебе это не понравится. Так что не вздумай больше меня сказками про некров кормить! Помни — ты у меня вот где!

Принц вытянул руку перед собой и жестко, с хрустом, сжал кулак.

— Ты знаешь, что с тобой будет, если посмеешь предать.

* * *

Королевский префект Юронус выглядел сегодня странновато для своего чина. Так, обычно, выглядят карманники, пойманные за руку. У них появляется своеобразный взгляд. Вот такой, какой сейчас у префекта.

Человек явно не в своей тарелке...

— Сеул, я понимаю, что вам трудно вот так, сразу, бросить все свои дела, но это придется сделать немедленно. Ваша кандидатура не будет заменена.

— Господин префект, я должен закончить дело Гамизо лично, это ваш личный приказ, кроме того дело селедочников на контроле бургомистра, а занимаюсь им тоже я. И...

— Я сказал — никаких дел! Вы отстранены от всего! Забудьте про Гамизо и селедку! Вы получаете новое дело. Дело государственное. Вам придется отправиться на север, скорее всего надолго. Там уже несколько лет исчезают женщины. Бесследно исчезают. Очевидно, дело это приняло такие ужасные масштабы, что местная стража запросила помощи. А это говорит о многом. Дело это на контроле губернатора севера и императорского совета. Так что гордитесь оказанной вам честью. Учтите — успех в подобных делах это залог головокружительной карьеры.

"Ну разумеется — или взлетишь высоко, или голова покатится. И то и другое можно отнести к головокружению".

— С вами отправятся Дербитто и Пулио. И берите нюхача. На ваш выбор. Писарь подготовит вам все бумаги. И не забудьте приказать Дербитто взять пару-тройку опытных стражников. Свои люди вам там не помешают. И старайтесь брать несемейных — неизвестно, сколько вам придется там пробыть. Почему вы так на меня смотрите?

— Ничего. Не обращайте на меня внимания, — скрывая саркастическую усмешку, произнес Сеул.

Не обращая более на префекта внимания, он развернулся, направился к двери. За спиной царила тишина — Юронус никак не отреагировал на демарш своего дознавателя. А если бы и отреагировал, то Сеул бы не обратил на него ни малейшего внимания. Сеул не сомневался, что с этого момента префект ничем ему не сможет навредить. Хоть он и королевский префект Столицы, но в этом деле просто пешка. Ему отдали команду, он спустил ее Сеулу. Хотя, в сущности, он просто озвучил еще раз то, что было сказано в подземельях Немервата.

За дверью Сеула караулил Пулио:

— Ну как? Это правда что тебя отправляют чуть ли не на край света, и меня вместе с тобой?

— Чистая правда Пулио. И я рекомендую тебе воздействовать на отца, чтобы он отменил приказ о твоем назначении в мой отряд.

— Ну уж нет! Меня тут пара мегер разорвать собираются, каждая из них уверена, что я сделал ей ребенка. А так как я один, то быть мне разорванным пополам. Ну и еще неприятности назревают... нет уж, я с тобой. Да и ты при мне целее будешь. И кстати, что мы там будем делать?

— Искать лист в лесу.

— Не понял?

— Пулио, мы будем искать женщину. Искать ее мы будем там, где пропадает много женщин. Очень много. Лист в лесу...