Катастрофа джунглей

— Я тебя по голосу узнал, в забралах вы все одинаковые.

— Вы тоже, — ответил Джумха.

Наконец подбежал запыхавшийся шимпанзе, пропыхтел через забрало:

— Всё готово, птицы сейчас сделают круг, выстроятся и полетят. Сейчас тут такое будет!

— Ждём с нетерпением! — проговорил лев справа.

— А кто это сказал?

— Я, король Тигон.

— Понятно, — Ёматай сорвал растущий недалеко цветок, подошёл к Тигону и стал вплетать стебель в ветки забрала короля джунглей.

— Что ты делаешь? — удивился Тигон.

— В забралах вы оба одинаковые, а так, — шимпанзе указал на цветок, — видно, кто тут верховный главнокомандующий.

— Тогда надо всем макакам повесить отличительные знаки. Вы слышали?

После команды повелителя все макаки кинулись рвать траву и листья, цветы. Скоро все они были украшены: кто пальмовыми листьями на голове, кто цветочками.

Оба льва понаблюдали за этой картиной, потом повернулись к шимпанзе.

— А что вы на меня смотрите? — он развёл лапами. — Мне не надо знаков, я тут единственный и неповторимый.

— Да мы знаем, птицы где?

— Да летят, летят...

На южной стороне была суета, все повстанцы сновали в ветвях деревьев. Здесь были именно все, даже лягушки, которых белки поднимали на придуманных подъёмниках. Змеи в кроны выбирались сами, обвиваясь вокруг ствола. Скунсов тоже подняли на те деревья, где из бамбука были уже сделаны небольшие площадки. Экипировки кроме белок и лягушек ни у кого не было. Белки с привычными шишками за спиной, а вот лягушки... Они были с заплечниками за спиной, также возле заплечника у каждой крепилась небольшая, но толстая дубинка. На предплечьях и запястьях передних лап у них закреплены подкрылки как у самолёта.

И вот показались птицы. Они летели в одну линию, некоторые из них несли большие светлые коконы. У остальных под лапами было что-то тёмное, но небольшое.

— Внимание всем! — прокричал Скунсис. — Некоторые птицы несут пчелиные ульи, это большие белые коконы! Что несут остальные, я не знаю, но в первую очередь сбивать тех, что с коконами! Как вы, готово ППО?

"Дааа!" — зашумела южная сторона.

— Тогда за работу! Особо не целиться, просто стреляйте посильней да побыстрей!

Некоторые кобры, которые уже приготовились, быстро зацепились головой и хвостом за ветки повыше, создавая таким образом огромную рогатку.

— Сейчас будет! — азартно сказал Смелый Чистюле, он всегда старался быть рядом, защищать сестру.

По ветке подбежал король лягушек, запрыгнул на место выстрела, положил передние лапы на змею, держась.

— Готов! — выкрикнул он. Чистюля, Смелый и десяток белок ухватились за туловище змеи и начать тянуть, переступая назад по площадке.

— Левее, левее! — командовал Смелый, роли заранее были распределены. — Отпускай!

— Кууувааа, — лягушка полетела со скоростью снаряда, выставив в стороны передние лапы.

А на месте выстрела уже прыгнула следующая лягушка, отрапортовав "готов".

Из крон деревьев южной стороны полетели десятки ластоногих одновременно, корректируя направление подкрылками, словно самонаводящиеся ракеты. Птицы замешкались, приостанавливаясь, стали подниматься выше, но было поздно. Лягушачий король, пролетая, зацепился за шею орла, его занесло по инерции, и он оказался на спине птицы. Орёл попытался клюнуть наглеца, но тут таким же образом на спине оказалась ещё одна лягушка, сбив все планы орла. В это время зелёный король выхватил из-за спины дубинку и врезал орлу по темечку. Тот выпустил кокон и словно сбитый самолёт начал пикировать вниз. Лягушки выдернули из заплечников заранее помятый лист, который выполнял роль парашюта и с криком "кууувааа" спрыгнули. Так происходило везде. Многие птицы начали пикировать, но хватало и тех, что продолжали лететь к своей цели. Скунсис был доволен: все светлые коконы уже падали на северную сторону.

Войско Тигона наблюдало воздушный бой через забрала, да ещё им приходилось задирать голову вверх.

И тут шимпанзе увидел падающие коконы:

— Надо бежать в воду, — виновато пробормотал Ёматай. Он рванул к ручью, все на него непонимающе глазели.

— Зачем в воду? — удивился Тигон, он ещё не совсем понял, что происходит.

И тут, шурша по листве, упал кокон. От удара о землю разбился, подняв пыль, и из него вылетели очень злые пчёлы. Таких пчелиных семей упало пять в разных местах на северной стороне. И в войске короля джунглей начался кавардак и бегство. Вопли махающих лапами макак и трубный рёв слонов, всё смешалось в какофонии звуков.

А на южной стороне всё шло по плану, уставшая кобра кричала "смена" и сползала, на её место быстро подползала и крепилась другая. Лягушки ловко запрыгивали на место заряда. И снова охота на птиц была в разгаре.

Ёматай первым нырнул в ручей, погрузившись по самый нос. Недалеко от него приземлились две лягушки на парашютах, скинули заплечники.

— Побежали на перезарядку, мой король! — выкрикнул квакун. — И они смешно вразвалку побежали на задних лапах, держа перед собой дубинки.

— Да, дожили, такого я на своём веку ещё не видал, — пробормотал Ёматай, провожая взглядом лягушек, затем покосился на северную сторону.

А там войско разбегалось кто куда. Львы бежали к ручью, сбивая по пути мечущихся макак, попрыгали в воду, но получилось так, что Полосун в панике забежал далеко вниз по течению. А вот Тигон оказался недалеко от шимпанзе, только передняя часть забрала выступала на поверхности. Но пчёлы были злы по-настоящему. Они жалили всё вокруг, поэтому торчащий из воды нос тоже был желанной целью, они умудрялись пролезть между веток забрала.

— Ай! Ай! — король разбрызгивал лапами воду, отгоняя желающих ужалить его в мокрый нос.

— Чего ты суетишься? — голос Ёматая был спокоен. — Лист большой возле тебя растёт, сорви, на забрало положи и лежи спокойно. — Ёматай так замаскировался, что пчёлы на него не обращали внимания. То же быстро сделал и Тигон. А вот Полосун барахтался, пытаясь отогнать от своего носа назойливых насекомых.

Повстанцы ликовали, уцелевшие птицы улетали. Они сбросили на край южной стороны свой груз, но это оказались тяжёлые колючие плоды. Шанс попасть ними по повстанцам был настолько ничтожен, что было понятно: эти птицы были для отвлечения внимания — главным оружием атаки были коконы с пчёлами.

— Ну, Ёматай! Обещал я тебе шею перегрызть, вот теперь уж точно... — раздался голос из-под листа, перекрывая уже редкое жужжание злых насекомых.

— Да не горячись ты, я в первый раз вижу летающих ластоногих. — тихо ответил замаскированный шимпанзе. — Это же надо было додуматься, самонаводящиеся лягушки!

— Точно перегрызу! — голос Тигона выдавал его злость.

— Я понял, всё понял... — Ёматай приподнял листок, осторожно высунул голову из воды, огляделся. Пчёлы, подчиняясь инстинкту, уже почти все улетели в те места, где раньше был их дом. Теперь они будут строить новой кокон на старом месте. Кое-где летали ещё особо воинственные особи, но их было мало.

Шимпанзе быстро выбрался из ручья на северную сторону. Услышав всплеск, лев поднял голову и откинул лист.

— Ты куда? — спросил он.

— Пора сматываться! Прошу меня простить, я очень тороплюсь! Не буду я вас злить, я больше не вернусь! Ооо! Песня получается! — Ёматай договаривал уже через плечо и на всех четырёх шустро припустил к деревьям.

— Ах ты гад! — Тигон молнией метнулся за ним, разбрызгивая воду. Повстанцы, видя такую картину, лапоплескали и подбадривали льва. Шимпанзе успел бы добежать до спасительных деревьев, где в ветвях он был бы в полной безопасности, но сбоку дорогу ему перерезал мчащийся на всех парах и рычащий Полосун. Опухший нос придавал ему прыткости.

— Сейчас ты расплатишься за всё! — выкрикнул он.

Ёматаю пришлось поворачивать, но его покидали силы — бегать на такие расстояния в таком темпе он не привык. Он понял, что не уйдёт от львов, и перед ним стал выбор: в чьи когти лучше попасть.

— От Тигона меньше достанется, — выпалил он на ходу сам себе и развернулся в сторону короля джунглей. Когда они сблизились, Ёматай рванул резко влево, но многовековой инстинкт льва сработал безупречно. Он тоже прыгнул и зацепил в воздухе когтями спину шимпанзе. Тот начал кувыркаться, А Тигон, подскочив, умудрился ухватить его за хвост. Ликовали все зрители, повстанцы подпрыгивали на ветках от удовольствия, шумели и даже свистели. Особенно торжествовал Полосун, был на седьмом небе от счастья. Он стоял на задних лапах, сложив передние на груди. Сейчас были счастливы все поблизости, кроме Ёматая. А его, бедного, король раскрутил так, что ему казалось, будто отрывается хвост. А он уже серьёзно болел и трещал. В глазах шимпанзе мелькали деревья, блеск глади ручья, деревья и снова ручей.

Тигон продолжал бы его крутить, пока не упал, поэтому Ёматай решил действовать, особенно когда его передние лапы и голова болезненно пропахали несколько раз по земле, поднимая густую пыль. Надо было выводить из цейтнота крутящегося льва.

"Хорошо, деревьев рядом нет," — хоть чему-то порадовался шимпанзе и крикнул:

— Только умоляю, через себя меня не кидай!

— Ааа! Через себя! — злобно выпалил лев, выбрал момент и швырнул Ёматая так высоко, что повстанцы зааплодировали.

— Второй ярус, не меньше! — сказал сам себе летящий Ёматай, глядя на землю далеко внизу. А потом началось падение под радостные крики повстанцев.

Как ни выкручивался шимпанзе, но упасть как кошачьи не получилось. Он с глухим звуком приземлился на бок, затем ударился головой так, что с него слетел его любимый пробковый шлем и забрало.

— Так у него голова не деревянная! — с изумлением воскликнул Полосун. — Тигон, а ну-ка дай ему по лбу дубинкой без этой вот штуки!

А король джунглей качался, будто пьяный от кручения. Шимпанзе сел, протянул лапы за шлемом и упал снова.

Видя, что его никто не трогает, он приподнялся, медленно взял шлем и надел на голову. Затем, прихватив валяющееся забрало, он еле поднялся и пошёл, шатаясь к деревьям, при этом на ходу бормотал:

— Я заплачу, заплачу все долги.

— Что ты там заплатишь? — Полосун грозно придвинулся к нему, держа забрало в лапе.

— Не заплачу, а заплааачу! — шимпанзе говорил теперь громко. — Плакать, а не платить, понял? Ох, ох, ну Тигон, ты мне шкуру на спине порвал. Охо, хо! Ну у тебя, Полосун, и нос! Ты забрало снял, чтобы оно не лопнуло? — проговорил Ёматай, хромая и держась за бок. Но увидев, что лев придвинулся к нему, добавил: — Не надо! Молчу, молчу, и так тошно.

Когда Ёматай, пошатываясь, скрылся в джунглях, оба льва присели под тень кроны красного дерева.

— Нормально ты его размотал, — сказал довольно Полосун. — Дай лапу! — они стукнулись подушечками лап, подняв их.

— Смотри, повстанцы как ликуют, — сказал Тигон, хотя через забрало было плоховато видно снующих среди листвы мелких, но их крики были слышны хорошо. — Мы уже три битвы проиграли. А всё этот Ёматай!

— Он не виноват, — задумчиво сказал Полосун. — Там у них есть опытный дед Скунсис, вот он нам все проблемы и создаёт. А без Ёматая мы ничего сделать не сможем...

Глава одиннадцатая

Проделки Ёматая

До следующего утра на северной стороне царило уныние. Было тихо, лишь ночью иногда попискивали на ветках макаки, поглаживая покусанные места. Повстанцы штурмовать их пока не собирались.

Как только красное утреннее солнце отделилось от горизонта, уже успокоившийся Тигон решил обойти окрестности, чтобы оценить положение. Но не это было причиной, он хотел узнать, где Ёматай, не сбежал ли. Но сначала лев решил сделать визит к Полосуну, потому что львицы сказали, что он сильно болен после нападения пчёл.

Увидев идущего короля, попугаи в листве зашевелились:

— У Полосуна нос больше всех! Орлы падают! Лягушки летают!

— Бабушка звала: Етика, Етика! Насморк ещё не прошёл! — вторил первому второй с другого дерева.

— Размахайкой по беличьим тушкам! Ёматай бьёт колотушкой!

— Белки будут нападать с правого фланга! Змеи с левого!

— Тьфу, новости хотел узнать, — пробурчал Тигон и направился к прайду брата.

Увидев Полосуна, лежащего на подстилке, Тигон ахнул — у того нос распёрло так, что он был чуть уже головы.

— Что ахаешь? — казалось, что Полосун еле поднял голову.

— Как ты, брат? — сочувственно спросил Тигон.

— Плохо. Мне кажется, лежать я буду аж до полной луны (а новая луна только недавно зародилась).

— Дааа, наверное, придётся нам расхлёбываться со скунсами без тебя. — Ну, ты выздоравливай, а я пойду навещу нашего полководца.

— А что его навещать, валяется в шалаше, охает.

— А может, он сбежал.

— Да нет, за ним следят глаза, мне бы доложили.

— Поговорить мне с ним надо, — Тигон пошёл на обезьянью поляну.

Ёматай лежал у входа в шалаш, его пробковый шлем выглядывал.

— Ааа, пришёл! — он поднял голову. — Прощения будешь просить?

— Нууу, прости меня, погорячился.

— Надо без ну, и неискренно ты как-то. Так что прощаю, но не совсем.

— Ладно, полководец, как у нас обстановка?

— Да как... Слоны сильно не пострадали, а вот макаки, те покусаны изрядно. У многих такие здоровенные губы! Кстати, меня Етика просит пчёл развести. Сейчас губки набивает каждое утро, а то приложит пару пчёл, и губы будут, во, как у слона уши. А что? Ооо! — Ёматай выбрался из шалаша и сел. — У меня сверкнула в голове идея! Брошу пост полководца, разведу пчёл, открою поляну красоты. Займусь своим делом. На нижнюю губу три пчелы прицепил, на верхнюю две. Самки попрут толпой со всех джунглей! За это буду брать две связки бананов. Потом за бананы мне макаки будут рыбу ловить и спину чесать.

— Ты это... прекращай с полководцев уходить, — Тигон не поспевал за мыслями шимпанзе.

— О! — Ёматая понесло, он аж привстал. — Блохомассаж ещё открою. Одна макака другой за банан будет блох выкусывать и спину массажировать, а та мне за это связку бананов будет отдавать.

— А почему так? Макака работает за банан, а тебе связку?

— За аренду поляны! Я ведь большой навес сделаю от солнца и дождя, лежаки, огорожу всё. А ещё плата за охрану и спокойствие. — Ёматай задумался, потом мечтательно продолжил: — Потом бананами и рыбой торговать начну. Также от пчёл мёд собирать буду, приторговывать. Апельсины ещё... Можно будет на слонах всё это возить в предгорье, менять там на орехи. А вот воск... Воск куда девать? Ах, да! Ещё же и кокосы!

— Ты это... прекрати!

— Нет, всё! Уйду я от вас, злые вы. Шкуры рвёте, за хвосты разматываете. Займусь своим прибыльным делом.

— Нет, пока ты в моих землях, никаких тебе пчёл и блохомассажей, ты — полководец!

— Тихо! — Ёматай поднял лапу. — Ух ты! Какие мысли бродят в моей голове! Я придумал губокраски! Как-то не звучит название... Ёматай забормотал, потом выпалил: — Помада! Вот как я назову губокраски!

— Помада? — откуда ты слова такие берёшь?

— Ты спрашиваешь клиента: тебе губы помазать? Он отвечает да! Вот тебе и помада! Помазада не звучит.

Ёматай вскочил, охнув от боли и взявшись за бок, настолько он был увлечён своими идеями. Начал ходить взад-вперёд.