Мираж хищного мира 1

Быстро голодный собрат поглотил своего кормильца, поглядывая на подплывающих таких же недоразвитых "головастиков", хватающих остатки у кромки.

То, что сама она, тоже лежит в куче трупов и полудохлого зверья, ещё бившегося в конвульсиях, поняла, но не сразу. Лишь когда начала сползать к кромке воды, где дорвавшиеся к еде "малыши", уминали свежатину за обе щёки. Ужаснулась ненасытному аппетиту. И неосмотрительно начала отползать всё выше.

Мозг искал выход, тело спасения. Решила, что заползёт на самую вершину и подождёт, пока твари наедятся. А там, может быть, сможет допрыгнуть до деревьев-великанов, кустов, лиан. Может быть удастся, не привлекая внимание в такой суматохе, зацепиться, и залезть повыше, скрыться, отсидеться. Может быть...

Несмотря на то, что чувствительные к опасности антенны работали на всю, особый сигнал она не пропустила. Оглянулась вовремя, чтобы понять всю безысходность своего положения, свою ошибку. К берегу плыла сама госпожа-смрад. Своими короткими щупальцами она то и дело била по бурлящей бурой от крови воде, разгоняя "мелочь".

Неопытность, неосмотрительность, глупость, ей надо было лезть в кучу, а не на кучу, может, и был бы шанс... Она это поняла, но поздно!

Поздно! Её попытка спрятаться, заползти в кучу привлекла внимание твари. Из саблезубой пасти вырвался длинный и цепкий язык, всё норовивший достать девчонку. Как вилкой орудовала хозяйка, подцепляя туши, протыкая их насквозь острыми наростами своего языка, и отправляя в ненасытную глотку. Кости перемалывались с хрустом, как в мясорубке. Этот хруст надолго врезался в память. Долго девушка слышала его ночами. Вздрагивала во сне...

Вот тут она и озверел от страха. Поняла, что испытанные ею раньше страхи — просто испуг, а это вот — страх, пронизывающий не просто тело и существо, сама душа замерла, затаилась, забилась в "тёмный угол"...

Руки судорожно цеплялись за каждую дохлую тварь. Но что собиралась найти? Сама не знала! Серьёзного оружия при ней нет. Пару ножей — так они не спасут, не изменят ситуацию. Один раз она увернулась от смертельной хватки, закрывшись подвернувшейся тушей, но болотная тварь, явно наметилась на живую добычу, маячившую, как красная тряпка, перед носом.

"Нашла?!" Ярамира нашла тело хищного воина — ярого охотника. Выдохнула с облегчением, поняв, что это не её "каменный истукан" — другой! Вцепилась в его тело в надежде найти хоть какое-то оружие. Как будто оно спасёт её! Сознание выгоняло мысли о смерти, утверждавшие, что здесь всё и закончится. Всё! Смерть?! Что-то подсказывало, если её сейчас съесть госпожа болот, то восстановиться не поможет даже такой могущественный артефакт, что она носит на руке, каждый раз, запускавший остановившееся сердце и нормализующий потоки энергии в ней.

В изодранной в клочья амуниции трудно было понять, кто перед ней, какие отличительные особенности имеет воин. Сейчас она бы не отказалась от энергетического копья. Но на такие мысли сама себе и улыбнулась она, но только мысленно.

Есть! При нем оказались две тяжёлые сабли. Аккуратно вложенные в ножны, крепко связанные, будто он намеренно предчувствуя последние минуты жизни, прибрал дорогое оружие, чтобы не затерялось, и встретил смерть.

Толку то, что нашла?! Ярый практически полностью погребён. Раскапывать его, не было ни времени, ни возможности. Да и замки ремня не подавались, не отцеплялись, подёргала девушка непонятно как скованное железо. Дошло до неё, наконец, что нет спасения. Не сдержавшись, выругалась она на древнем священном языке. И "мертвец" открыл глаза, — посмотрел на нахалку таким ясным, чистым взглядом. То, что случилось в голове, в разуме, в сознании девушки можно было сравнить со взрывом. Ярамира почувствовала ярого, его боль и чуть не взвыла. Сжав зубы — заскулила. Истерзанный "кусок плоти" с хрипом, захлёбываясь кровью, вздохнул.

Он жив, и это главное. Девушка всхлипнула, заставляя себя проглотить подкативший к горлу комок горестного рыдания. Всплыло сострадание к чужой боли, к жизни, которую совсем не чувствовала, вот-вот и это мгновение ускользнёт. Никто и никогда не узнает о нём и, о её судьбе, где они сгинули вместе.

Голос, словно гром, раздался внутри её головы, приказав больше никогда... нет, поклясться, никогда не ругаться. Телепатия?

Ураганным вихрем проносились воспоминания, забытые, вырванные из тёмных глубин подсознания, оказалось, она давно знает ярых. Да! Перед глазами всплыл ясный образ: "Саранам" — подсказал мужчина имя видения. Огромный ярый, словно "медведь-оборотень, укачивал малышку, напевая колыбельную на своём древнем языке. Это умирающий воин, вырвал фрагмент, показав, что должно вырываться из уст девушки, даже в самые тяжёлые минуты. Ни ругаться! Она ему пообещала, что такого больше не повториться. Поклялась!

Безликий, увидев милую сцену, предложил грозному хищному повелителю забрать больного младенца себе. Всё-таки она ему не совсем чужая. Саранан видел прикосновение тёмных миров к малышке, видел в глазах ребёнка бездонный колодец Тьмы. Он сделал ей прививку из железы смрад, намереваясь облегчить её боль, пусть ненадолго. Угощение, что он дал ребёнку после, должно было избавить её от страданий. Облегчить участь. Надеялся, что смерть будет сном...

Саранан вложил младенцу в ручку золотую монету, на котором красовалось солнышко. Признание к роду. Ну и плата мёртвым богам! А когда у неё на руке появился браслет, овившись вокруг ручки, не видел никто. Произошло нападение на их базу, и мало кто выжил, а мать успела спрятать своего ребёнка, словно посылку положив её в маленький ящик, приготовленный к отправке на Землю. Всё...

Яркие голубые глаза, стеклянным блеском провалились в черноту бездонных глаз девушки. Чтобы связать их души, хватило этого мгновения. Мгновение жизни было у них, у неё.

Крик вырвался с хрипом. Не от боли она кричала, а от беспомощности. Из её тела торчали зубья твари, разрывая плоть. Умереть как-то так, не хотелось. Девушку приподняло, потянуло...

"Ну, вот и всё?!" Цепляясь за жизнь, она хваталась за всё, что попадалось. Как страшно, как больно умирать, как ей хватило времени подумать: что, чтобы ни случилось, она будет бороться за жизнь, за любую жизнь, как бы ни было всё плохо, и чтобы ей это не стоило...

Хотелось жить! В глазах темнело, сознание меркло. Произошедшее дальше не вызвало в ней удивление. В момент краткого помутнения, в миг отчаяния, время замедлилось. На миг остановилось.

Бесформенная безликая тень, схватив её зубами за плечо — удержала. Всего лишь на миг. Миг, оказывается, так много?! Объяснять ничего не надо было, краем глаза она увидела, что из соседней кучи, что-то выползло и кинулось ей на помощь. Мига хватило...

Как можно опустить руки, когда за тебя из последних сил, теряя драгоценные секунды жизни, теряя жизнь, бьются насмерть. Из кучи мёртвых, мимо девушки, пролетела стрела и исчезла в пасти зубастой твари. Полуживой пёс мёртвой хваткой вцепилось в длинный язык, разрывая его. Как зашипела болотная тварь, отбросив добычу.

На визг хозяйки бежало огромное количество подчиненных. Бежали...

Девчонку отбросило в единственное надёжное укрытие, хотя по её мнению, она должна была улететь совсем в другую сторону. Появилось знакомое чувство, что кто-то родной, словно за руку, как провинившегося ребёнка, да ещё дав щелчок по носу, затолкал её прямо в плотоядный цветок, который тут же захлопнулся. Ещё, этот кто-то успел по пути в спасительное плотоядное укрытие, отругать. За что? Не поняла!

Миг?! Иногда, оказывается, миг может длиться вечность.

Удобнее расположив тело в цветочной жиже, осознано девушка отключила своё сознание от происходящего снаружи. Сил не осталось.

Время шло, скользящими над чёрной пропастью игривыми солнечными зайчиками. Пытались они разбудить увязшее во тьме сознание, пытались выманить из мглы. "Не одна!"

И вновь, первым вернувшимся чувством, стала боль. Всё в ней боль! Огнём горело в ней всё и, видимо, горела в ней не только плоть, но, проснувшись, она обрадовалась, что жива. Жива!

Прислушалась, снаружи, если не считать пыхтение и тяжёлое уханье, было тихо. Нет! Слух уловил отдалённый зов пса, очень знакомый.

— Кутя?! — шепнула она сама себе.

Крики ночной погони были слышны далеко. Услышал их и Кутя. Поднявшись, он кинулся на помощь. Несмотря на ураганный ветер и проливной дождь, псы всё же вышли на след. По пути, отбив от нападок смрад одинокого двуногого.

Судьба дала направление, а как попадут к намеченному пересечению путники, зависит от тех, кто движется по пути.

Судьба разложила всё так, что дикая стая оказалась в эти дни недалеко от территорий смрад. Они бродили, искали следы своей самки альфы не вернувшейся с охоты, но...

Преодолевая боль, осторожно выглянув из своего укрытия, удивившись, что не видно ни одной твари, окровавленное существо, мало напоминавшее человека, и тем более девушку, вывалилось из своего потайного укрытия. Госпожа-смрад лежала у берега, широко открыв пасть, это она пыхтела и ухала, больше не представляя угрозы, её длинный язык и короткие щупальца, благодаря которым передвигалась, как в воде, так и на суше, неподвижно свисали вдоль туловища как верёвки.

Девушка выползла, как цыпленок: вылупившись, встала на непослушные ноги. Застывший кровавый оскал хищницы на лице можно было расценить, как улыбку. Вызов смерти. Дыханию ничего не мешало. Из груди не свистело. Из чего она сделала вывод, что лёгкие не задеты. Как и другие, жизненно важные органы.

Подняв взгляд в небеса, она увидела звёзды. Звёзды?! Сколько всего приятного в жизни! Над ней находился огромный разлом, хотя чёрный небосвод и не было видно, но понимала Ярамира, что находится именно под ним. Стояла она и просто любовалась видением. Думала, что совсем забыла, как прекрасен звёздный небосвод. Поняла, что не просто многое забыла, и не просто детство...

Что творилось в голове, в сознание, после всего — не думала. Она была не в состояние думать о чём-то конкретном. Сказалось перенапряжение. Единственное, что смогла осознать, что потерялась в пространстве, потеряла направление. "Включить навигатор" в браслете не получилось. Хотя он и светился весь, луч, показывающий, где находится дом, не срабатывал. Совсем! В какую сторону ей надо идти? Да и вообще, зачем куда-то идти?

Каждое движение, каждый шаг отдавался болью, да ещё к ранам на спине присосались от цветка непонятные щупальца. Дотянувшись, сколько смогла, срезала их. Показалось в какой-то момент, что она себя, как цветок с грядки, срезала.

Теперь он точно мёртв; девушка прикрыла небесные глаза ярого воина; поправила руку в железной перчатке, в которой сохранился механизм спуска маленьких, но бронебойных стрел.

— Спасибо!

Она знала, что помощь к ней идёт. Надеялась, что Кутя придёт раньше, чем из укрытия выползут твари. Полученный в ответ вой — удовлетворил: пёс рядом и скоро он прибежит за ней. А пока пошла она осмотреться: не каждый день бываешь в таком "запретном" царстве болотных тварей. Пошла, потому что боялась поддаться желанию лечь и больше никогда не двигаться.

Прошлась и поняла, что находится на острове, чуть ни в десять стадионов, и весь усеянный костями. "Сколько же на этом острове смерти?.." — как не отгоняла тягостные мысли, они сами лезли в голову.

Как смогла, осмотрела она наваленные кучи туш, и вроде бы убедившись, что её "каменного истукана", на острове нет, вернулась к ухающей "госпоже" болот. И только тут заметила ещё одного своего спасителя. А ведь забыла. Она! Альфа самка её стаи. И пускай от неё практически ничего не осталось. Лишь частички плоти... этого хватило для опознания.

Выкопав небольшую яму, просто больше ей было не под силу, положила туда своих спасителей — обоих.

Пришлось потрудиться, чтобы выкопать воина, а тащить... Но она справилась. Справилась! Яр и вар лежали рядом — в одной могиле. Встав на колени, девушка поправила изувеченное тело мужчины, амуницию на воине. То, что осталось. Разговаривая всё это время с ними, напевая песни "мёртвых дорог", "провожая" в последний путь.

— Спасибо! Следующей жизни! — коснувшись обоих, девушка попрощалась. Но закапав воина только наполовину, она остановилась. Что-то не давало ей закончить, мешало. — Куда? Что за мотылек? Паук? Не понимаю... — кипело в голове от прикосновения к чужому разуму, к сознанию, к душе. — Давай чуть позже поговорим, или там, или тут. Подождёшь меня у озера, а я скоро приду...

Отголоски соприкосновения с разумом ярого никак не проходили, она так и слышала его голос в своей голове, нравоучительный, требовательный. Скоро это пройдёт — знала. Тело его умерло. Мозг отмирал последовательно, постепенно. Так что какое-то время придётся потерпеть. Ну а душа...

Оружие...

На яром не оказалось оружия, поняла девушка, то, что так тревожило её спасителя. Он каким-то чудом отцепил его, и осталось оно лежать в "свалке". "Когда успел?" — удивилась, вытащив два холодных клинка, положила в яму к хозяину. Беспокоилась душа ярого воина не о погребение своего изувеченного тела, а о своём дорогом оружие. Так пусть лежит оно рядом. Нет!

Как всё непонятно, всё казалось таким... не таким. Не такую, наверное, жизнь загадывала мать своему ребёнку. Нет! Её мама надеялась на чудо, что жизнь единственной малышки будет счастливой.

Девушка закрыла глаза, коснулась мысленно тьмы, когтями выбив искры, разлетевшиеся вокруг. Мерцающие объекты, являющиеся скоплением духовной энергии похожие на крупные капли воды, плавали перед её глазами, в её сознании — приятно успокаивали. "Не поняла?" — открыла она глаза, но искры остались на своих местах, они материализовались, превратившись в порхающие бабочки.

Вдали, но уже ближе послышался зов. Глотнув пробитой грудью воздух, она ответила. Вот что упустила... своё пробитое насквозь тело, зубьями госпожи-смрад. Кровью, оказывается, не истекла она благодаря цветку, вовремя он присосался к ней, к кровоточивым ранам. Трудно, оказалось, заставить измученное тело подчиняться. Но пока тело, как и сознание, находились в шоковом состоянии. Пока то и другое не осознали всю плачевность своего состояния — девушка держалась.

— Ладно, не кричи только, голова раскалывается, да возьму, вот беру...

Попросил голубоглазый телепат — настоял, чтобы девушка взяла его драгоценный сейф, да промолчал, что оно намертво пристёгнуто к ремням оружия. Вот тащить через всё болото ещё и тяжёлое, громоздкое оружие не было, ни желания, ни сил. И ведь секретный замок даже успел разблокировать. Оценила, почти восемьдесят драгоценных горошин железы, переливаясь, плотными рядами лежали рядом. Да! Оставлять такое сокровище, точно глупо.

Врезалась в память вышивка на внутренней стороне рубахи. Несмотря на то, что и она изодрана — красовалась на ткани бабочка. Голубая бабочка — мотылёк. Девушка почувствовала, с какой любовью вышила этого мотылька его любимая.

— Иди уже, — смахнула она слезу, — не стой над душой и так тошно, уходи. Обещала, значит, сделаю!

А вот это подлость! Зацепилась взглядом за шар, на том же прибранном оружие. Включённый! Девушка встрепенулась, вытащила его, отключила и положила себе за пазуху. Теперь всё!