Битва за небеса

— Тихо! Смиир-на! Построение через полчаса, вольно-разойдись.

— А вы куда?!

— "Разойдись, полчаса".

— То не для вас. Вилли, мы в конном бою этих комиков забьём?

— Я буду лягаться.

— Запрещаю!

— Ладно, посмотрим, будущее покажет...

Посмотреть и вправду было на что. Приличных размеров самолётный ангар разбит вдребезги, его придётся восстанавливать практически с нуля, плюс строить дополнительные — лучше защищённые. Ещё "прибраться" надо, потому как на каждом шагу следы жёсткого боя. А вот и подходящий кусочек луга со срубленными осколками деревьями, от сгоревшего полугусеничника прёт горелой резиной, зайти под ветер...

Толкотня на травке носила шутливо-силовой характер, экипажи подружились задолго до вчерашнего вылета в патрулирование над "Тирпицем", где прошли проверку новые подкрыльевые держатели на 300 или 900 литров, которые сменили подфюзеляжный "живот таксы" и поправили реноме церштёрера, изрядно подпорченное крайней операцией 5-го флота. Замысел её был неплох — 21 оснащенный баками Bf.110D-1/R-1 из I/ZG-26 взлетели из Аальборга и вышли к точке рандеву с вылетевшими из Ставангера семью десятками бомбардировщиков Не-111 из I и II/KG-26. Командование рассчитывало, что налеты с юга оттянут на себя большую часть истребителей RAF, тем временем "северные" силы спокойно нанесут удар по аэродромам Дишфорт и Линтон-он-Оуз. Но англичане скрытно перебросили на север резервы истребителей.

Когда рейдеры люфтов находились примерно в 25 милях от берега Альбиона, операторы британских РЛС вывели в атаку на бомбардировщики со стороны солнца спитфайры 72-й эскадрильи. В воздухе закрутились карусели "собачьих свалок", группы британских и германских самолетов полностью развалились. Летчики выясняли отношения в почти дуэльных ситуациях. Держатели топливных баков массово не сработали на сброс и церштёреры ("любимчики" Геринга) превратились, по сути, в мишени. Утяжеленные дополнительным топливом, они почти и не пытались защитить бомбардировщики, выстраивая оборонительный круг. Через пять минут к месту боя подтянулись харрикейны из 605-й эскадрильи. Потеряв почти треть самолетов, I/ZG-76 развернулась на курс, ведущий в Данию. Бомбардировщики остались предоставленными собственной судьбе.

По итогам этого поучительного рейда было принято много решений, а одним из результатов стало то, что в выпуске новых и модернизации многоцелевых истребителей прежних моделей царил кавардак — в нумерациях и модификациях. Фюзеляж от одной модели, крылья от другой, движки какие есть в наличии, оборудование кабины угадать по "индексу" и вовсе ребус за пределами эрудиции.

К моменту получения техники эскадрильей Беккера, выпуск "устоялся как норматив" в виде подфюзеляжных держателей на ассортимент бомб до 2х500 кг, подкрыльевых баков (на четырёх держателях под 50-кг бомбы), две двадцатки и четыре пехотных пулемёта в стандартной носовой установке. Два DB 601F мощностью 1350 л.с. позволили "экипировать" церштёрер 57-мм бронестеклом практически вкруговую без существенной потери лётных характеристик. Тем не менее, маневренность двухмоторника по факту всегда уступает одномоторнику (меньше скорость крена), поэтому уставные требования вести бой строго на вертикалях, многоцелевикам приходится соблюдать неукоснительно — за очень редкими исключениями.

Редким (пока) исключением стала и ночная модификация "разрушителя". Впервые она пошла в бой в середине мая, когда девяносто девять "Хембденов", "Веллингтонов" и "Уитли" бомбили индустриальные центры и коммуникации в районе Рура. Английские бомберы испытали на себе воздействие тридцатимиллиметровой МК-101 "в комплекте" с двумя франко-бельгийскими FN 13.2x95, и взяли довольно продолжительный "тайм-аут". Если бы они знали, что тридцатка, по результатам сражения, была забракована и отправлена на доработку, чтобы снизить отдачу/повысить скорострельность/уменьшить вес..., то налёты, наверняка, были бы продолжены, но — слишком уж радостные вопли выдавал в эфир гауптман Вернер Штрайб, заходя на очередную цель.

К моменту, когда эскадрилья Беккера получала матчасть, тридцатки МК-101 уже не устанавливались, ограниченная серия этих пушек продолжала выпускаться только в расчёте на перевооружение шнелльботов, а лётчики ждали обещанную МК-103 — под тот же снаряд 30х184, но с электрозапалом. Из всего богатства выбора, Беккер выбрал разведывательную модификацию (от которой "руками-ногами отбрыкался" Краузе) с фотокамерами, "ночным видением" и тремя крупнокалиберными пулемётами. Краузе и его оператор предпочли дециметровый Лихтенштейн-2, две двадцатки и три крупнокалиберника FN. Германо-итальянский ккп под 12,7х99 ещё не поставлялся в войска, в основном по причине доработки боеприпасов. Итальянская пуля совершенно не устраивала немцев, оценивших наглядный результат попадания мinengeschoß-ов с гексогеном, поэтому Хуберту Шардину пришлось вновь корпеть над расчётами по "фугасику".

Основным же отличием ночной модификации церштёрера от остальных стала кабина, и спасательная лодка в хвостовой части. Дублирование основных органов управления на оператора, обеспечило повышенную (теоретически) живучесть, а поворотная чаша сиденья позволяла достаточно быстро "переключаться" на оборонительную стрельбу. Мессершмитт, в числе прочих работ, занялся ещё и трёхместным вариантом кабины, но опытный экземпляр показал себя образцово-показательным "бревнолётом", а тут ещё и "невезение за ошибкой вслед за переделкой" по работам над преемником церштёрера — Bf-210. Воспользовавшись этими проблемами, Шпеер "пропихнул" конкурс на новый ночной истребитель, рассчитывая на победу He-219.

Глава 9

— Лютц (уменьшительная форма имени Людвиг), мы победили. Признай поражение, и пойдём молодняк строить и стращать.

— Хрен тебе по всей роже лица! Ты лягался!

— Не-а — не лягался, а лишь поймал тебя на шаге — широко шагаешь, командир.

— А ты в этот момент и лягнул.

— Не лягнул, а зацепил и на шпагат протянул!

— Иди к чёрту, Руди! Нашёлся тут риттер без меча...

— Риттер без меча подобен риттеру с мечом — только без меча!

— Иди ты, — после секундной паузы Беккер махнул рукой, стряхнул с плеч оператора и принялся шлёпать по разрыву ткани на колене, горестно вздымая руки.

Увидев, что продолжения ристалища не ожидается, Рудольф наклонился, немного присел и с его шеи на землю соскользнул Конрад. Силовая разминка в июньской жаре заставила экипажи хорошо пропотеть, и теперь лёгкий ветерок приятно щекотал разгорячённые тела.

— Эхх, скупнуться бы, — протянул Вилли, отдышавшись и поймав "вкусный" порыв ветра, принесший запах моря и сосен.

— Ага, в компании с дохляками всяческими — хорошее выйдет купание.

— Так не здесь же — на озере!

— Забыл штоль, что наши камераден летающие лодки там покрошили, тоже хватит и грязи, и жмуров.

— М-да, умеешь ты настроение испортить.

— Не без этого, — хмыкнул Рудольф и кивнул на приближающегося офицера зенитчиков. — Похоже, что вот кто испортит настроение ещё лучше меня.

— Если ты угадал, то я вас точно в СС на опыты сдам, — пробурчал Беккер под нос, выходя навстречу зенитчику.

Шуточная угроза была связана с майско-июньской "командировкой близняшек" в ведомство Гиммлера. Набирающее силу "Аннанэрбе", помимо прочих, всерьёз занималось темой близнецов, их взаимопониманием и связью. Экипаж Краузе быстро попал в поле зрения тамошних "колдунов", дополнительно наложились планы СС на собственную авиацию, в итоге за две недели их основательно "раздраконили" всеразличными тестами, проверками родословных и всяческими "заманухами" на дальнейшее прохождение службы. Положительными сторонами той командировки для экипажа стали комплекты эсесовского камуфляжа и дриллинг Зауэр М-30 в алюминиевом чемоданчике — из комплекта выживания для разведчиков Арктики.

— Ага, боимся, — тем же тоном пробурчал Краузе и расположился на травке, прислонившись к "удачно" подрубленному войной дереву. Рядом с ним пристроились операторы, все дружно замолчали, ловя обрывки фраз.

— Через десять минут построение, — пробурчал под нос оператор-стрелок Беккера.

— У Дитера наверняка пару вёдер с прилёта наготове ждут.

— Скорее всего, он успел душ с чёрной бочкой соорудить.

— И такой вариант возможен. О — вроде закругляются.

Общение командира с зенитчиком получилось недолгим — "неформальная зига", офицеры расходятся, жест "ко мне" от Беккера заставляет подняться.

— Сейчас обустраиваемся, — задумчиво оглядев камрадов, Беккер продолжил. — Меня на "Зеландию" приглашают, к фон Гротту. На нашу сторону перешёл бывший командир этой базы — Клевенски, говорят, что интересные вещи рассказывает. Руди, остаёшься за старшего.

Полученные полномочия Краузе использовал "на всю катушку", направив их на совершенствование физической формы пополнения. Проще говоря, устроил чемпионат по настольному теннису. Стол, сетки и прочие аксессуары прибыли ещё вчера, но "опустошение" выделенного группе каботажника ещё продолжалось, поэтому он, спихнув старшинство на командира третьего звена, умчался следить, чтобы при выгрузке не пострадал его обожаемый четырёхколёсный "друг-носатик" — лёгкий вариант Лаффли. Конрад же решил прогуляться по окрестностям, а их бывший борттехник, ныне "просто техник" Димитрий, перекрещённый в Дитера, увязался следом. "Искрожоп и маслопуп", хоть и подначивали периодически друг друга, но профессионализм каждого в своей сфере признавали и, по мере наработки словарного запаса с обеих сторон, общались всё откровеннее.

Вот и сейчас, направляясь к мосту Оскара Калпака, Дитер крутил в руках советскую самозарядную винтовку и комментировал увиденное.

— Ну ты сам посмотри — это-ж полный идиотизм!

— В чём?

— В газовом регуляторе! Такое ощущение, что его задумывали с тем расчётом, чтобы личный состав затрахался. Пять положений, перевод только специальным ключом, а чтоб перевести надо винтовку разобрать. Представляешь — разобрать! Если не угадал с нужным положением, то либо автоматика не сработает, либо начинка долбаться там будет со страшной силой. Могу поспорить, что в боях ключ будет теряться окончательно и бесповоротно, а циферки под обстрелом выветрятся из башки как сажа из берданки. Хочешь эти пять цифр попробовать запомнить?

— В жопу эти цифры. Ты нафиг её вообще прикарманил?

— Пригодится, для коллекции — тем более к ней оптика есть. Учитывай, опять же, что я механик хороший и могу за ней следить, а вот насчёт "сена-соломы" уверенности нет. Точнее она есть — в том, что побросают ваньки эти винтовки, да разбегутся кто куда.

— Они и разбегаются, слышал же сводки. Говорят винтовок этих штабеля и оптика на каждой третьей.

— Я их видел.

Неспешная прогулка под багровеющим солнцем заката, привела к ажурному мосту, завидев который, Дитер ткнул пальцем и "завёлся речью".

— Вот самый простой пример врождённого идиотизма "Рассии-матушки". Представь, что в начале века здесь ничего не было. Пара хуторов и всё! Канал этот к озеру вырыли, тьму кирпича с раствором угрохали на крепость и форты, которые сами же и взорвали в начале Великой. Коммунисты вроде как Россию отменили, о "проклятом прошлом" тарахтят без перерыва, но передовую флотскую базу организовали, опять же, здесь. Такое ощущение возникает, что вся база строилась только ради этого долбаного моста, чтоб в Париже козырять им, когда речь про Эйфеля зайдёт.

— Всё может быть, — усмехнулся Конрад и покосился на техника.

Тот покачал головой и вздохнул.

— Проклятье на России какое-то лежит, переходящее из века в век. Всем будет легче, когда её не станет, в том числе и русским.

— Ты же сам русский.

— Я вырусь! Я тамбовец и сознательно не хочу иметь ничего общего с этим стадом и голодной ордой московитов. У нас форель, ну то есть гибрид выращивали с пальей которая, чернозём, а тут упыри голодные, по зубам сперва получили, так бронепоезда, авиация.... Эти твари в Гражданскую, они реально конгломерат погани всех мастей, одержимые пытками, казнями и грабежами...

— Я понял тебя, Дитер — ты неправославный, старовер или ещё какой гусит/адамит...

— Я мусульманин!

— Как это?

— А вот так вот. Везло по жизни на магометан, хорошие люди, там и произнёс шахаду.

— Так вам пять раз молиться надо

— Во-первых, сейчас поход, а во вторых мне придётся рассказать шесть основ веры, чтоб ты меня понял.

— Лучше расскажи, где это ты ещё и такую загогулину судьбы поймал? Во, глянь — смотри, как броненосец быстро на ровный киль встаёт.

Под приветственные крики зевак и участников работ "Ганновер" действительно выравнивался, и давал основания на расчёты по дальнейшим операциям Кригсмарине на Балтике. Одна единственная торпеда, из двух советских высотных, всё-таки нашла цель и едва не лишила вице-адмирала Шмундта второго и последнего штурмового корабля.

Постепенно скрывающийся в темноте наступающей ночи броненосец, перестук и звон на его борту выступили в унисон с бурчащим желудком, напоминая о "дозаправке" и направив стопы обратно в расположение. Рядом с полуразрушенным ангаром зенитчики начали монтаж "Вюрцбурга", с привычной уже чашей более семи метров, но "другой архитектуры". Конрад немедленно навострился пообщаться с наземными коллегами. Подняв растопыренную ладонь к уху, он ответил на чёткую зигу Дитера, мыслями пребывая в намечающемся разговоре.

Командир эскадрильи заявился только на следующее утро, сходу огорошив известием, что им предстоит очередной перелёт — в Хельсинки. После завтрака в палатке-столовой, за столами, накрытыми хрустящими от крахмала скатертями, когда сноровистые официантки убрали приборы из серебряно-фарфорового сервиза группы, начался инструктаж лётного состава.

Третий день войны. Формирующиеся ударные кулаки советских войск, ещё в мирное время загнанные собственным командованием под окружение в выступы границы, буквально сметены в первые же часы войны. Они дезорганизованы, раздроблены, окружены или обращены в бегство, а подтягивающиеся к ним на помощь соединения, "наощупь" выползают к границе, под ударами авиации и прорывающихся немецких танков — их разгром вопрос лишь времени. Атака бомбардировщиков маловероятна, лётчикам советов надо прийти в себя и привыкнуть к действиям в сложившихся условиях. Этой ночью моряки, использовав радары, потопили у Эзелья в артиллерийском бою тяжелый крейсер советов "Максим Горкий" и два эсминца, ещё один подбитий эсминец выбросился на берег, иваны удирали из Рижского залива на север ...

Закончив освещение общей обстановки, Беккер развернул стенд с картой обратной стороной, там маршрут на Хельсинки и "сопутствующие" таблицы. Прежде чем доводить порядок взлёта и прочую информацию, комэск внимательно вгляделся в лица подчинённых и спросил.

— С кем мы воюем?

В ответ послышалось.

— Красными.

— Большевиками.

— Коммунистами.

— Русскими.

Выслушав эту разноголосицу, Беккер задал очередной вопрос.

— А что вы о них знаете?

В поднявшемся гвалте слышны ответы про Russisch Schwein, унтерменшей и прочие уничижительные характеристики. Покачивая головой, Беккер выслушал несколько определений, затем усмехнулся и поднял руку. В наступившей тишине слова вбивались как опорные сваи в податливый грунт.