Смерть и прочие неприятности

"Определённо тронулся, — пронеслось в голове у чрезвычайно довольного собою Горца. — Как же мало человеку нужно для счастья! Всего-то дать повод поругать Мальчика-Который-Выжил и продемонстрировать слизеринские качества в разговоре с главной "львицей" Хогвартса".

...

А этот шотландец, оказывается, не так уж и плох, как он считал поначалу — был вынужден признать слизеринский декан, шагая по полупустынным коридорам замка по направлению к своей лаборатории.

Впрочем, он тут же выкинул МакЛауда и все, что с ним связано, из головы — куда больше его волновала и интриговала поставленная перед ним задача. Найти способ и обратить вспять необратимое заклинание для не сдержавшего своего неуёмного любопытства Дамблдора, попавшего под проклятие, что Темный Лорд наложил на перстень Гонтов, для Снейпа было чем-то вроде вызова профессиональной гордости зельевара и его славы признанного знатока темных искусств. Он не знал, чем так важно это колечко для обоих его начальников, но с энтузиазмом настоящего естествоиспытателя взялся за дело, однако ему пока даже не удалось идентифицировать, чем именно прокляли старого хитреца, покусившегося на тайник своего противника.

* * *

Гарри никогда так остро не ощущал переизбытка общения. Более того, вырвавшись из чулана под лестницей, где его единственными собеседниками были пауки, он его вообще не ощущал и даже не подозревал о его существовании...

Ровно до тех пор, пока не вернулся в Хогвартс.

Да, он очень соскучился по своим друзьям, крестному и прочим милым людям, что сейчас его окружали, но по истечении уже первых двух недель пребывания в школе их стало для него слишком уж много. Каждый шаг в сторону от его привычного школьного и жизненного расписания, то есть завтрак/уроки/обед/уроки/часы посещения крестного и прочих добрых людей из Ордена Феникса/ужин/домашнее задание/сон, расценивался как попытка к бегству и строго пресекался. Проще говоря, его никогда не оставляли одного, что очень бесило.

Куда бы он ни пошел, за ним обязательно увязывались Рон и Гермиона. Если же ему каким-то образом удавалось ускользнуть от своих бдительных секьюрити, у него на хвосте тут же оказывались близнецы Уизли. Ну или на крайний случай где-нибудь поблизости совершенно случайно прогуливались Джинни с Луной. Похоже, друзья, обжёгшись на молоке, решили дуть на воду. Мерлин, да он даже в уголок задумчивости не мог сам сходить! Обязательно кто-нибудь следом увяжется!

Тщательная забота о его скромной и бессмертной персоне не могла остаться незамеченной слизеринцами. Те тут же придумали свою версию происходящего и не стеснялись её озвучивать. Особенно старались Малфой и его верные прихлебатели. Но Мальчик-Который-Выжил даже и не думал обращать внимания на этот детский сад — привык уже за последние пять курсов. Как сказал бы на это Митос — все мы в детстве в кого-то не доиграли. Да и к тому же грех обижаться на тех, кто и так уже по жизни обиженный.

Наибольшую неприятность доставлял ему Снейп, крайне оскорблённый тем, что лишился своих законных двух вечеров в неделю, отведённых директором на занятия окклюменцией. Проще говоря, времени, когда он без свидетелей может издеваться над сыном своего школьного врага. Вместо этого зельевар решил увеличить часы их общения за счёт отработок, решив победить наглого мальчишку на своём поле. То есть систематически заваливать на зельеварении.

Гермиона советовала ему сидеть, молча слушать и иногда кивать в нужных местах. Но Гарри был бы не гриффиндорцем, если бы последовал её советам. Волков бояться — в зоопарк не ходить, — сказала бы на это Аманда, и юноша был полностью согласен с воровкой. Это война. Однако юноша не собирался воевать по установленным сальноволосым ублюдком правилам. Ведь воевать нужно не по правилам, а правильно, то есть когда врагу не остается ни единого шанса. И не его вина, что Снейп первым начал боевые действия.

Все это крайне мешало его ночным встречам с Коннором. Наставника крайне раздражало, что он не может продолжать обучение своего ученика. И новоиспечённый бессмертный его отлично понимал — у них не так много времени.

За минувшие с начала учебного года недели Гарри только один раз смог выбраться к Коннору, и это его удручало. Ему не хватало физических упражнений. Прямо-таки до одури. Не то чтобы он был помешан на всей этой физкультуре, здоровом образе жизни и прочем подобном бреде. Просто как-то, после его очередной вспышки подростковой ярости, Аманда сказала ему, что сильные эмоции — это признак силы, а вот неумение их прятать является признаком слабости. Гарольд был мальчиком догадливым, он правильно понял то, что до него хотели донести, и перестал обращать внимание на язвительные подколки Митоса, Робера или старшего и младших Горцев. Вместо этого он попросил Коннора поставить вечернюю тренировку сразу же после совместных занятий с Джиной. И не прогадал. Зная о том, что будет возможность выпустить пар, общаться с представителями семейства язвительных бессмертных гораздо проще. Сдерживаемая в течение нескольких часов ярость выходила наружу, принося ему не только удовлетворение, но и успехи в занятиях.

Теперь же, когда у него не осталось физических упражнений для того, чтобы использовать своё раздражение в мирных целях, он очень надеялся, что хогвартская библиотека, собранная не одним поколением магов, поможет ему закопаться в книги и расслабиться, но, увы. Его друзья крайне пристально следили за тем, что читает Мальчик-Который-Выжил. И если, не дай Мерлин, он читал что-то, что, по мнению Рона и Гермионы, запятнает его светлый облик героя, разражался скандал. И в нем всегда побеждали его друзья только лишь потому, что он был в меньшинстве.

Лето в окружении старых, повидавших жизнь бессмертных, каждый из которых считал своим святым долгом приложить руку к его образованию, сильно изменило его. Смерть и перерождение тоже оставили на Гарри свой отпечаток, сделав внутренне гораздо взрослее. Он с непониманием глядел на пытающуюся командовать всеми и всем Гермиону, на фиглярство близнецов, хроническое нежелание напрягаться Рона и попытки понравиться ему Джинни. Нет, гриффиндорец отмечал это и раньше, где-то на краю сознания, просто до этого не придавал никакого значения — у него всегда было слишком много проблем, чтобы заострять на этом внимание. Теперь, после двух месяцев в совершенно другой среде, друзья и однокурсники казались ему слишком детьми даже по сравнению с ним.

Иногда, когда становилось совсем уж тошно, Гарри малодушно думал о том, что лучше бы он не возвращался в Хогвартс. И плевать, что после всего того, что пережили по его вине близкие ему люди, он выглядит по меньшей мере неблагодарной тварью — он ничего не мог с собой поделать. Теперь ему оставалось только запастись терпением и молить всех богов, чтобы не взорваться и не высказать все, что он думает по поводу такой опеки. Но, видит Мерлин, ему день ото дня все сложнее и сложнее сдерживаться.

Мерлин и Моргана, почему же он раньше не замечал, насколько его друзья любят совать свой нос куда не следует?

Глава 13

Гермиона задумчиво наблюдала за невиданным до этого года зрелищем — Гарри Поттером, с головой закопавшимся в книги, не входившие в школьную программу. И что самое удивительное, читаемая им литература никоем образом не относились к квиддичу.

В последнее время для юного гриффиндорца постоянное зависание в библиотеке стало привычным занятием, которое уже никого не удивляло как на первых порах. В любое свободное время он шёл в библиотеку. И, сверяясь с каким-то списком, написанным не его почерком, брал необходимые ему книги и возвращался в гостиную факультета. Там Гарри садился за столик, открывал принесённое и начинал что-то писать. В общем, вел себя так, будто выполнял заданное кем-то домашнее задание.

Проблема только в том, что после того, как они с Роном отчитали его за неуместный интерес к темной магии, их друг начал заколдовывать книги и все, не относящееся к учебе и домашним заданиям, каким-то неизвестным заклинанием. Книги, что он читал, записи, что он вел, и получаемые им письма были пусты для них: они видели только чистые страницы.

С другой стороны, Мальчик-Который-Выжил стал меньше времени уделять поиску приключений на их с Роном головы и все больше уделяет времени книгам.

Тогда чем же она недовольна?

Тем, что юный Поттер стал больше уделять времени учебе, а она в этом никак не замешана?

И все-таки, что же их друг скрывает?

С начала учебного года прошло две недели, третья уже пошла, а ситуация никак не хотела проясняться. С одной стороны, ничего не происходит: Гарри занимается и стабильно три раза в неделю гоняется за снитчем на тренировках. Вроде бы все спокойно, как в стране, так и в школе. И, возможно, у них впервые будет нормальный учебный год без всех этих вечных скандалов, интриг и расследований. Но, с другой стороны, у девушки складывалось впечатление, будто бы втайне от них идёт какой-то процесс. Что-то происходило и происходило именно с её лучшим другом. Да, она уже отметила, что он повзрослел. Очень сильно повзрослел. Но Гермиона не думала, что это будет настолько бросаться в глаза!

Он так сильно изменился, что поначалу девушка даже заподозрила, что это не Гарри, а кто-то другой, возможно, даже Пожиратель Смерти под оборотным зельем! Придя к таким ужасающим выводам, она не могла не поделиться ими с Роном, Джинни и близнецами. Вместе с ними она и разработала план по выведению самозванца на чистую воду. Но несколько задушевных разговоров в гриффиндорской гостиной у камина, пара достаточно специфических зелий и Карта Мародеров свели на нет все подозрения — это действительно был их друг. Сильно уставший от всей этой шумихи вокруг его имени, но все же их друг.

И вот еще одна странность в копилку — новый преподаватель Защиты от темных искусств. Этим же летом, щелкая пультом телевизора по каналам, она наткнулась на старый фильм восемьдесят шестого года и от нечего делать посмотрела его. Когда же Дамблдор представил школе преподавателя по ЗОТИ как мистера Коннора МакЛауда, она просто опешила. Теперь она поняла, почему он с самого начала показался ей знакомым: мужчина был очень похож на Кристофера Ламберта — актера, игравшего в фильме "Горец".

Когда она обмолвилась об этом за гриффиндорским столом, Симус очень долго возмущался по этому поводу. По его словам выходило, что МакЛауды очень древний и могущественный магический клан и то, что про кого-то из его членов придумали такой бред весьма возмутительно. Финниган даже обмолвился, что их новый преподаватель в очень дальнем родстве с МакГонагалл! Вот только в отличие от их декана Коннор был человеком редкой язвительности, более присущей декану слизеринскому.

Что касается его профессионализма, то тут Гермиона ничего не могла сказать дурного. Как Гарри и говорил перед их первым занятием ЗОТИ в этом году, профессор МакЛауд оказался превосходным преподавателем. Возможно, даже лучшим, чем все, что у них были до этого года, не в обиду профессору Люпину это будет сказано. А в плане едких насмешек, саркастичных и язвительных высказываний он действительно ничем не уступал Снейпу. Но в отличие от преподавателя зельеварения с чувством юмора у него было все отлично, что скрашивало его трудный характер. Новый мастер Защиты легко мог рассказать что-нибудь забавное, чтобы ободрить, когда у его учеников что-то не получалось. И в отличие от профессора Снейпа у него не было любимчиков.

Для профессора МакЛауда они все изначально были одинаково неучами, в чем шестой курс Гриффиндора и Слизерина смог лично убедиться на первом же занятии. Ну разве что кроме Гарри, который почти все лето провел в гостях у профессора. Но, опять-таки, что выгодно отличало профессора ЗОТИ от мастера зелий, он не ленился объяснять, почему они неучи.

Коннор МакЛауд — весьма привлекательный и харизматичный мужчина с трудным характером и, безусловно, какой-то тайной в прошлом. Стоит ли удивляться, что к концу первой же недели его пребывания в Хогвартсе у него образовался собственный фан-клуб?

...

К столику, за которым сидели они втроем и в кои-то веки все вместе выполняли домашние задания, подошла младшекурсница с Равенкло. Девочка, крайне смущаясь, вручила Гарри записку, написанную знакомым им убористым почерком с множеством завитушек. Он развернул её и прочитал.

— Что там? — пытаясь хоть одним глазком заглянуть в записку, тем самым рискуя заработать косоглазие, спросил Рон. Рыжик был рад любой возможности оторваться от написания эссе по Истории магии.

— Профессор Дамблдор зачем-то вызывает, — философски пожал плечами Мальчик-Который-Выжил.

Старосты Гриффиндора обменялись абсолютно беспалевными многозначительными взглядами, а их друг сделал вид, что совершенно этого не заметил.

— Гарри, я надеюсь, ты ничего не натворил? Чего-то такого, о чем мы должны знать? — с шутливой подозрительностью спросила Гермиона. Но Гарри с легкостью отметил её беспокойство за него. Если раньше у него это вызывало чувство благодарности — о нем раньше редко кто-то заботился, то сейчас юный бессмертный ощущал только глухое раздражение и желание побиться головой об стену.

— Да нет, с чего бы. У меня же просто нет такой возможности, — неожиданно горько усмехнулся юноша и, небрежно покидав вещи в сумку, быстрым шагом покинул библиотеку.

— Чего это он? — как обычно уловив изменения в настроении друга, но не уловив их причину, спросил Рон.

— Похоже, мы слишком давили на него, — грустно заключила гриффиндорская староста. — Гарри нам не доверяет.

— Да что ты говоришь? — возвел глаза к потолку младший из сыновей Уизли. — Интересно, с чего бы ему нам не доверять, а, Гермиона?

— Вот только ты не начинай снова, — отмахнулась от него девушка. — Рано или поздно он поймет, что мы делаем это исключительно для его блага.

— Что-то я сильно в этом сомневаюсь, но тебе ведь на это в последнее время совершенно наплевать, — пробормотал рыжий староста, но под гневным взглядом своей подруги резко стушевался и уткнулся в недоделанное задание для Бинса.

К несчастью для него, девушка услышала его слова.

— Рон, ну как ты не понимаешь... — вновь оседлала она своего любимого конька невыносимого всезнайства. Дальше гриффиндорец уже не слушал, привычно пропуская большую часть из того, что ему говорилось, мимо ушей, кивая и поддакивая в нужных местах.

В последнее время все эти заверения о том, что Гарри нужна их помощь и поддержка и что лето, проведенное в доме у их нового профессора Защиты, плохо на него повлияло, и все прочее в таком же духе, происходили с завидным постоянством и успели здорово надоесть рыжеволосому старосте. Однако в одиночку спорить с Гермионой было всегда бесполезно: если она что-то решила, то её с намеченного пути и "Хогвартс-экспрессом" не сдвинешь. А любые споры были чреваты долгими и занудными речами, сводящимися к простому постулату: "Мистер Уизли, вы — полный эгоист и ленивый болван, не спорьте со мной, я лучше вас знаю, что и как надо".

Проблема была только в том, что самого Гарри все эти речи тоже невероятно раздражали — он не переставал жаловаться ему на занудность подруги в спальне мальчиков шестого курса, разумеется, убедившись для начала, что самой Гермионы нет поблизости.