Король-под-Горою

— Кормак?

Зимний рыцарь вырос перед ней как из-под земли:

— Да, моя королева?

— Кажется, она о тебе ведет речь, — с легкой иронией в голосе обронила его повелительница.

На бледном, красивом лице хульдмана заиграли желваки.

— Знаешь, что? Вырви этой жалкой твари язык, — медоточиво протянула Великая Холда. На миг задумалась и флегматично продолжила: — Чтоб ей не было столько больно, можешь сперва заморозить ей глотку.

Кормак медленно повернулся к Тиуре. И было в его ледяном взоре что-то такое, что девушка разом поняла — он беспрекословно исполнит приказ.

Тиура панически оглянулась по сторонам. Взгляды, взгляды, взгляды. Насмешливые — придворных, злой — королевы, бесстрастный — Кормака, и лишь один сочувствующий и в то же время беспомощный: Арлена.

Застывший в нескольких шагах от Тиуры Кормак, принялся медленно, словно бы растягивая удовольствие, по пальцу снимать с руки белоснежную, без единого темного пятнышка перчатку.

Тиура вновь окинула испуганным взглядом залу. А если бежать?

Она на миг представила, как бросается прочь и, под громкий хохот толпы, путаясь в длинном подоле, падает на пол...

Представила — и замерла, вскинув голову.

Ну уж нет. Такого удовольствия им дочь Одхана, рожденного у Южных Чертогов Алой Бездны и Мадги, Ночной Покровительницы Каэр Гвенддолеу, не доставит.

Кормак, меж тем, стянул уже и вторую перчатку, сунул их за пояс, вскинул ладонь — меж пальцев закружился рой мелких снежинок...

— Руки убрал, зимний пащенок! — процедил знакомый голос. Звучал он негромко — и все же, до безумия гулко разнесся по всему тронному залу.

Кормак вздрогнул, бросив над плечом Тиуры короткий взгляд, и резко отступил на шаг: девушке даже на миг показалось, что в глазах Зимнего рыцаря проскользнуло нечто похожее на облегчение, но в следующий миг хульдман склонил голову перед Летним Королем, и понять, права ли она, Тиура так и не смогла.

Звук шагов Короля-под-Горою эхом отдавался в тронном зале. Летний повелитель Сокрытого народа шел неспешно, даже словно бы нехотя, но Тиура все никак не могла заставить себя оглянуться. Но вот он наконец подошел, остановился почти рядом с нею, и девушка, склонив голову, вновь присела в поклоне. Легкий нетерпеливый жест, и хульдра выпрямилась, наконец, позволив себе взглянуть на Летнего Короля.

Как и в прошлые разы, одежда его была довольно проста — светлая рубаха, серые брюки, да сапоги, — и лишь блеск колец на пальцах, да бронзовые завитки венца в золотых волосах выдавали, кто стоит сейчас рядом. Наряд его столь резко контрастировал с одеяниями свиты Зимней Королевы, что даже по лицу Великой Холды скользнула тень отвращения.

Впрочем, сказать она ничего не успела.

— Пусть ты уже и пробудилась, сестра, срок твоей власти еще не пришел.

Она смерила собеседника долгим взглядом:

— И что с того, брат? Разве я не могу ломать твои игрушки, коли уж ты ломаешь мои?

Он, с легкой усмешкой на губах, склонил голову набок, ожидая продолжения ее речи.

— Ты женил моего Пажа на этой дряни, Лавене!

— Похитил его с твоего ложа, хочешь сказать? Ничего, заведешь себе нового питомца, — отмахнулся он.

— А ты даже этим не можешь похвастаться, брат, верно? — процедила она. — И не смотри на меня так. Я ведь знаю, зачем тебе нужны все твои фаворитки.

— О? — хохотнул Летний Король. — Вот как? Так, может, ты и мне поведаешь, сестра, зачем мне нужны мои же метрессы? Вдруг у нас разные сведения?

По тронному залу поползли смешки, и даже обычно невозмутимый Кормак опустил голову, пряча улыбку.

Тиура густо покраснела.

Зимняя Королева зло поджала губы:

— Не пытайся прикрыться своим безумием, брат!

— Что ты, сестра, с твоим бездушием мне не сравниться, — оскалился он, показав острые, звериные зубы.

Великая Холда захлебнулась от гнева, замерла, не зная, что сказать, как ответить, а затем, резко выдохнув:

— Наряжать залу можно и потом, — поспешила к выходу. Кормак бросился за ней, а следом, бросив все свои дела, потянулись и остальные придворные.

Летний Король проводил сестру взглядом, ухмыльнулся своим мыслям, и перевел взгляд на так и не вставшего с пола Арлена:

— А ты что сидишь? Не слыхал приказа своей повелительницы?

Юноша бросил короткий взгляд на Тиуру и вновь поднял глаза на Короля-под-Горою:

— Я сейчас в немилости у Великой Холды. Все-таки узы брака священны даже для нее, — задумался на мгновение, и с непонятными, чуть ядовитыми нотками в голосе продолжил: — Особенно — благословенные самим Летним Королем.

— Священны? — со злой иронией протянул хульдман. — Одхан, сын Брокана, бы с тобой поспорил.

Тиура вздрогнула и непонимающе уставилась на Короля-под-Горою:

— Одхан? При чем здесь отец?

Хульдман резко, на каблуках, повернулся к ней и широко ухмыльнулся, сложив руки на груди — кружевные манжеты плеснули птичьими крыльями:

— Порой, дочь Одхана и Мадги, женам не изменяют не из-за какой-то там вымышленной любви, — голос сочился ядом, — а лишь потому, что это невыгодно.

И глядя в его зеленые глаза, в которых уже начинало зарождаться знакомое безумие, Тиура поняла, что он вновь продолжает тот давний, уже сто раз забытый разговор, начатый на Весеннем Балу.

И все же...

— Порой, Король-под-горою, поступки совершаются не из-за какой-то вымышленной выгоды, а просто по зову сердца, — промолчать она не могла.

Хульдман расхохотался:

— Что есть сердце, как не жалкий комок плоти, наивное летнее дитя? — он словно бы и забыл, что теперь у этой беседы есть свидетель, что все так же сидящий на полу Арлен неотрывно и напряженно смотрит на них.

Она долго смотрела на него, молча подбирая правильный ответ, а затем мягко улыбнулась:

— Хранилище души, Король-под-горою. Вместилище чувств. Сосуд для надежды... — на миг задумалась и пожала плечами: — Даже бившееся на твоей ладони сердце Кормака сына Кормака способно на любовь, Король-под-горою.

— Пытаешься оправдать его? После того, как чуть не вырвал тебе язык?

Тиура подняла глаза на мужчину:

— Будь на то его желание, он бы исполнил приказ Зимней Королевы намного быстрее. Тому, кто принадлежит Зимнему Двору, не нужно даже перчаток снимать, чтоб создать ледяное заклятье.

Уж она-то это прекрасно помнила.

— И ты полагаешь, что он влюблен в тебя, дочь первого советника?!

Тиура со смешком покачала головой:

— Упаси меня солнце и луна от любви Зимнего Рыцаря. Просто порой душа способна спорить даже с зовом влюбленного сердца.

Король вновь криво усмехнулся:

— Ты пытаешься найти оправдание поступкам всяческой падали, дочь Одхана и Мадги. Только знай, когда ты в следующий раз заступишь дорогу Зимней Королеве, я могу и забыть о былых заслугах твоего отца, — и, не дожидаясь ее ответа, он, резко развернувшись, направился к выходу.

А Тиура, только сейчас заметившая, как же у нее дрожат руки, на негнущихся ногах подошла к трону и медленно опустилась на пол, привалившись плечом к хрустальному подножию. Кажется, этим она разом нарушила еще десяток правил поведения при дворе, но сейчас у нее от волнения так кружилась голова, что ей было на это совершенно плевать.

— ...зря.

Тиура вздрогнула и вскинула голову. Встревоженно и несчастно смотрящий на нее Арлен слегка пододвинулся к ней, губы подменыша чуть шевельнулись, но от звона, стоящего в ушах, Тиура не услышала ни слова. Встряхнув головой, она попыталась собраться с силами:

— Что?..

— Извини, я не мог тебе помочь.

— Н-нет, — вяло помахала рукой она, — ты до этого говорил что-то иное.

— Я говорю, ты зря пыталась оправдать Кормака перед Летним Королем. Перчатки он так долго снимал, потому что удовольствие растягивал. Этот мерзавец не стоит ни одного доброго слова. Он верно служит Великой Холде.

Тиура пожала плечами:

— Ты тоже входишь в ее свиту.

Арлен с коротким смешком оттянул ворот рубахи, и Тиура лишь сейчас поняла, что тавро у него на шее состоит из выстроенных столбцом рун. И пусть надпись была на хульдспраке — языке Сокрытого народа, но прочитать, что там был написано, было невозможно — линии светились столь ярким синим светом, что при одном взгляде на них начинали болеть глаза.

— Если я возьму в руки кинжал, чтоб перерезать глотку Зимней Королеве, я просто подохну. У Кормака все иначе. Он по собственной воле стал ее верным псом, жаждущим подачек с ее стола и готовым вырвать кишки любому, кто скажет хоть слово против.

— Он... тоже зачарован? — потрясенно выдохнула Тиура, но Арлен лишь отмахнулся:

— Зачем чары тому, кто и сам с головой не дружен. А у него все помыслы и желания лишь о том, как служить королеве. И он не понимает — да и не желает понимать! — что для нее все — лишь прах у ее ног, — на миг задумался и ухмыльнулся своим мыслям: — Ну разве что, может, кроме ее брата.

Подменыш встал и протянул руку девушке, помогая ей подняться:

— Пойдем. Я провожу тебя в твою комнату. Видно, тебе надо отдохнуть.

...И уже по дороге он спросил ее — тихо, чуть слышно:

— Ты зачем пришла к тронному залу?

Она лишь плечами пожала:

— Надеялась Летнего Короля найти, попросить...

— Все о том же? — хохотнул он. — Ну и как? Нашла? Попросила?

Тиура только голову опустила.

Впрочем, молчание длилось недолго.

— До Мабона ты ничего не добьешься. Ни от короля, ни от королевы. А вот если тебе дозволят попасть на Осенний бал...

Она вскинула на подменыша напряженный взгляд:

— То что?

— То на нем тебе еще может повезти. Больше, чем на Весеннем... — помолчал и добавил: — И да, забыл сказать. На Мабон бал проходит в канун праздника, а не день в день, как на Остару.

* * *

В какой-то миг он заметил, что у нее дрожат руки.

Сколько дней без боли она подарила ему? Больше четырех месяцев? От Мабона до почти Имболка? Больше четырех месяцев отдыха — после вечности пыток. Отдыха для него. Не для нее.

- Тебе надо отдохнуть.

- Не надо.

- О, проклятье! Надо! — рявкнул он. — Разве ты не устала? Разве не голодна?

- А ты, о король? — чуть слышно спросила она.

Он замолчал, стиснув зубы, а она, стараясь не морщиться, перехватила чашу обожженной рукой, а здоровой — осторожно коснулась его щеки:

- Отдыхай, о король, постарайся уснуть. А я буду охранять твой сон.

* * *

Около четырех месяцев назад.

К исходу третьей седьмицы Тиура окончательно поняла, что у нее ничего не выйдет. Мечтать, что Зимняя Королева дозволит попасть на праздник Мабона после того, как юная хульдра оскорбила ее в присутствии всего двора — изначально было безумием, а потому девушка на это даже не рассчитывала. Оставалось надеяться, что разрешение даст Летний Король, но, как назло, встретить того в лабиринтах коридоров так и не удавалось.

Времени оставалось все меньше. Седьмица. Шесть дней. Пять. Четыре...

Над было что-то придумать, и как можно скорее. Взгляд окончательно приунывшей Тиуры упал на висящий над кроватью высушенный букет из двенадцати трав. По традиции его полагалось хранить под подушкой — девчонки из деревни в подлунном мире, той самой, где выросла Тиура, шептались, что тогда тебе в первую же ночь обязательно приснится жених. Но потрясенной внезапно назначенной свадьбой Арлена и Лавены Тиуре после Литы снились лишь давно надоевшие зеркала, разбрасывающие в разные стороны отражение Летнего Короля, кривившего губы в усмешке. Причем, самое странное, самого его там не было.

В общем, сны были совершенно дурацкими, неправдоподобными, и хульдра, еще перед тем, как заболела, вытащила увядший букет из-под подушки и повесила его у изголовья кровати, вверх ногами, сушиться.

За прошедшее время все цветы уже должны были стать сухостоем, но странное дело, среди порыжевших былинок ярко выделялась алая искра.

Тиура потянулась к букету, но взять его в руки не успела — на ладонь упал пульсирующий ласковым теплом бутон папоротникова цвета. Тринадцатый цветок в букете.

Идея была глупой. Нет, не так. Идея была совершенно безумной, и надо было быть воистину сумасшедшей, чтоб решиться на такое. Но выбора у Тиуры не было.

Арлен как-то упоминал, что у Летнего Короля нет свиты.

В коридорах его было не найти.

А значит, надо было попасть в покои Короля-под-горою и уже там попытаться его упросить. И цветок папоротника, открывающий все засовы, был как раз кстати.

Тиура, правда, понятия не имела, что она будет говорить. Зимней Королеве можно было поднести собранную в канун Остары росу — для умываний и притираний — а вот какой дар мог бы заинтересовать ее брата...

Впрочем, оставалось надеяться, что умные мысли придут во время беседы.

Тиура сжала в кулаке цветок папоротника и выскользнула из своей комнаты.

* * *

Покои Летнего Короля она нашла быстро. Перед высокими, украшенными резьбою дверями не было ни охраны, ни придворных. Казалось, даже зачарованные слуги из подлунного мира не спешат заходить в это крыло.

Тиура на всякий случай оглянулась по сторонам, проверяя, не смотрит ли на нее кто — увидят, позора не оберешься, и не докажешь, что ни о чем таком и не помышляла — и вытянула руку с зажатой в ней горячей почкой.

Если на двери и были запоры, цветку папоротника все было нипочем: открылась она сама. Плавно, неслышно. Хульдра на мгновение зажмурилась, собираясь с духом, глубоко вздохнула и шагнула через порог.

К величайшему ее облегчению, в пышно обставленной приемной не было ни души — Тиура и сама не представляла, что ей делать, обнаружь она в этой комнате Летнего Короля. Тяжелый дубовый стол у завешенного бархатными шторами окна был совершенно пуст — лишь парочка статуэток стояло — да на подлокотнике глубокого, похожего на трон кресла висел небрежно зацепленный за какой-то выступ венец из медных листьев. В золотых шандалах горели многочисленные свечи, а на стенах виднелись старинные шпалеры.

Девушка, вздохнула и, присев настоящую у самого входа оббитую бархатом низенькую скамеечку для ног, запрокинула голову, уставившись пустым взглядом в разрисованный птицами потолок, и изготовилась ждать — сама не зная чего.

Она не услышала ни шума шагов, ни скрипа отворяемой двери. Просто в какой-то миг заметила краем глаза, в глубине комнаты, какое-то движение и, прежде чем успела понять, что происходит, знакомый голос кисло протянул:

— То есть ты теперь еще и в мои комнаты намерена врываться, дурная девчонка?

Тиура вскочила со скамьи.

Летний король, стоял у распахнутой настежь двери, ведущей вглубь покоев, опершись локтем о косяк и задумчиво шевеля пальцами, словно перетирая что-то в руке. На кончиках пальцев плясали опасные оранжевые искры.

— Я... — из головы все разом вылетело. Тиура даже поклониться забыла, не то что что-то сказать. — Я... — Сейчас она как никогда понимала Арлена.