Но мальчик их всех не слышал. В голове у него до сих пор стояли слова Волшебной Шляпы: Ты станешь великим из величайших, могущественным из могущественнейших, обретешь знания, неподвластные никому до селе.
Он с трудом, словно в тумане, видел все происходящее вокруг него. Как поднялся и заговорил директор, как на столах появилась еда, да в таком количестве и разнообразии, каком ему и не снилось. Но он, несмотря на дикий голод, к ней даже не притронулся.
'Я могу стать самым великим волшебником! Я действительно особенный. И не просто один из особенных. Я Особенный! Осталось лишь сделать все так, чтобы слова Шляпы не оказались пустым звуком. И чтобы в будущем, когда будут объявлять мое имя, услышавшие его люди боялись отвернуться.'
Глава седьмая
Том лежал в своей новой кровати с открытыми глазами и глядел в темноту. Несмотря на усталость после длинного и трудного дня, вкупе с волнением последних часов он никак не мог уснуть. Рядом, в соседней кровати, тихонько похрапывал Орион, чуть поодаль мирно посапывал Абраксас. Они поселились втроем, хотя комната по своим размерам и количеству кроватей была рассчитана на пятерых. Однако Орион, встав в ее дверях и состроив на лице неприступно-высокомерное выражение, не пустил в нее желающих войти первокурсников, а зашедший немногим позже проведать как у них дела Гораций Слизнорт ничего не сказал, лишь поинтересовался у Малфоя, как дела у родителей и, потрепав по щеке, сообщил, что того ожидает большое будущее.
Мальчику понравилась новая комната. По сравнению с приютской она представляла собой настоящий дворец, и по своим размерам, и по внешнему убранству. Смущало только чрезмерное количество зеленого цвета в ее дизайне, да тусклый, к слову также зеленый, свет светильников. Разумеется, Том предпочел бы жить в ней один, но тут выбирать не приходилось. Скорее наоборот, его выбрали. Малфой и Блэк с самых первых минут, как их распределили на факультет, держались вместе, причем гордо и высокомерно, по крайней мере, с первокурсниками. Судя по всему, они считали остальных детей ниже себя и по уму и тем более по социальному статусу. И лишь Тома юные аристократы пустили в свою компанию, правда, мальчик подозревал вовсе не потому, что он им так понравился или они считали его своим. Напротив, он думал, что они делают так из каких-то злых побуждений, поэтому не собирался считать их друзьями и не доверял им, однако решил пока держаться с ними нейтрально и не портить отношений.
Сон не приходил и Том, не зная как уснуть, размышлял. О словах Шляпы, о волшебной школе, о клубе Слизней.... Поняв, что сегодня поспать ему не удастся, он, уже где-то под утро, выбрался из кровати, оделся и вышел в гостиную. Холодное зеленое свечение светильников уже не так раздражало, мальчик начинал постепенно привыкать к нему. Выходить в коридор в столь раннее время было категорически запрещено, поэтому он уселся на стоявший вдоль стены черный кожаный диван, принявшись разглядывать пустую гостиную. Через какое-то время ему это надоело, и Том уже решил сходить за каким-нибудь учебником, как внезапно услыхал едва различимый звук, идущий из дальнего угла.
Вскочив на ноги, он вначале хотел убежать обратно в комнату, мало ли кто или что может бродить по ночному замку, к примеру, самые настоящие приведения, безбоязненно летающие по коридорам, чего стоят, однако затем передумал. Осторожно ступая по мягкому ковру, Том медленно пошел в ту сторону.
— Кто здесь? — тихо прошептал он, остановившись в паре метров от угла.
Там стоял темный старый буфет с потертыми временем и руками школьников дверцами. Звук мгновенно прекратился. Мальчик, преодолевая страх, подошел и резко открыл правую дверцу и быстро отскочил назад.
— Ой! — послышалось из темноты полок. — Я ничего плохого не сделал.
Том мгновенно принял нагловатый вид и уже громче потребовал:
— Тогда выходи!
Из шкафа медленно начало вылезать маленькое существо. Лысое, с огромными, словно крылья летучей мыши ушами, худое и жилистое, с маленькими кривыми ножками и длинными, но тонкими ручками. На нескладном тельце виднелся обрывок серой, в нескольких местах рваной тряпки, видимо служащей одеждой. Оно опасливо поглядывало на мальчика, сощурив огромные желтые глаза.
— Ты кто? — Том оказался настолько удивлен, что вся его напускная наглость мгновенно улетучилась.
— Сирота Том никогда не видел домовых эльфов? — скрипучим голосом поинтересовалось существо.
— Представь себе, нет! — зло ответил мальчик, задетый издевательским тоном несуразного карлика.
— Тогда смотри! — ухмыльнулся эльф.
Мальчику захотелось его ударить, но он побоялся, что тот может укусить.
— И что ты забыл в шкафу?
— Томми ничего, совсем ничего не знает! — оскалился эльф, показав ряд мелких, но острых зубов.
Том не выдержал, схватил стоявший рядом стул и замахнулся, желая кинуть в эльфа. Однако тот и глазом не повел, лишь ухмыльнулся, небрежно щелкнул пальцами правой руки и тут же исчез. Мальчик поставил стул обратно, осторожно заглянул в шкаф, но ничего достойного внимания там не обнаружил. Тихонько ругаясь, он уселся обратно на диван. Желание читать пропало напрочь.
За завтраком, усиленно поедая двойную порцию яичницы с беконом и запивая ее апельсиновым соком, Том сообщил об увиденном своим якобы друзьям.
— Странно..., — пробормотал с набитым сдобной булкой ртом Орион. — Обычно они себя так не ведут.
— Он, скорее всего, не школьный эльф, — глубокомысленно изрек Абраксас и потянулся за пирожным с кремом.
Том разозлился:
— Вы о чем? — не сдержавшись, он бросил вилку на тарелку, и та пронзительно зазвенела, заставив сидевших рядом детей взглянуть в его сторону.
Поппея тихонько засмеялась, мальчишки, напротив, в удивлении уставились на Тома.
— Ты видел самого обыкновенного эльфа домовика. Их в школе должно быть великое множество, — произнес Орион.
— Удивительно другое..., — медленно, растягивая слова, словно он одновременно думает, сказал Абраксас. — Почему он говорил с тобой таким непочтительным тоном.... Единственный ответ — он не из Хогвардса!
Том ничего не понимал. И поэтому бесился. Сжимая в руке стакан так, что побелели пальцы, он тихим, лишенным эмоций голосом, стараясь в очередной раз не сорваться, поинтересовался:
— А почему, вы думаете, что если бы он был школьным эльфом, то вел бы себя по-другому?
— Тогда бы он считал тебя одним из хозяев, — ответила Поппея. — Как обычный домовик....
Орион хмыкнул, глядя на Тома:
— Понятно! У него ведь никогда не было своего дома, поэтому никогда не было и домовика. Том! У всех волшебников дома есть эльфы, домовики. Они убирают, готовят...
— В общем, делают все, что им прикажут. А лучше не рассказывать, а показывать! — перебил Абраксас и едва слышно произнес. — Монс.
Раздался хлопок, и перед ним в низком поклоне склонилось точно такое же существо, какое Том видел в гостиной, только выглядело оно немного выше и вроде бы потолще.
— Да, молодой хозяин..., — почтительно произнес эльф.
— Хочу шоколад!
Эльф мгновенно исчез и спустя минуту появился с большой чашкой, из которой шел запах горячего шоколада.
Абраксас вздохнул:
— Я хотел теплый, а не горячий! У меня скоро урок, мне некогда ждать пока он остынет.
— Виноват, — пропищал эльф и вновь исчез, чтобы спустя минуту опять появиться.
Блондин взял чашку в руки, подержал, скривился и вернул обратно:
— Я перехотел, слишком долго. В наказание выпей ее сам. Сейчас же!
Домовик округлил глаза и, трясясь всем телом, судорожно осушил чашку.
— Так-то, — удовлетворенно изрек Малфой и махнул рукой. — Проваливай!
Монс с хлопком исчез.
— Видали и не такое, — потирая руки, воскликнул Орион и, подмигнув Поппеи, добавил. — Гига!
Не успели его слова растаять в воздухе, а перед мальчиком уже склонялся тощий, кряжистый эльф, в потертой, бывшей когда-то красной, тряпке на теле.
— Долго, очень долго..., — недовольно покачал головой Орион. — Ты меня разочаровал и должен быть наказан. Однако мне лень, поэтому накажи себя сам!
Гига всплеснул руками и, бросившись в сторону стола, принялся биться о него головой. Зазвенела посуда, запрыгали тарелки с чашками. Сидевшие неподалеку школьники принялись оборачиваться в их сторону.
— Ладно! Ладно! — улыбаясь, засмеялся Орион. — Хватит, а то всю посуду побьешь....
Эльф мгновенно остановился и, упав на колени, попытался удариться лбом о каменный пол.
— Хватит! Я же сказал! — рявкнул мальчик. — Ты мне надоел! Вали домой!
Гига тут же исчез. Поппея веселясь, аплодировала Ориону.
Том, насмотревшись на то, как Орион и Абраксас командуют каждый своим эльфом, захотел себе такого же. А лучше ни одного, а с десяток.
— Они выполняют любой приказ? — поинтересовался он.
— Разумеется, — ответили мальчики в один голос.
— Они словно рабы в античном Риме, верно? — Том по-прежнему оставался под впечатлением от увиденного.
Малфой непонимающе уставился на него, Орион, судя по всему, вообще не понял, что мальчик имел в виду.
— Лучше, — ответила за них Поппея. — Те могли восстать, а у домовиков и в мыслях никогда не появится обидеть хозяев, причинить им вред. Они не просто служат волшебникам в доме, которого живут, они видят в этом смысл жизни.
Том еще больше захотел себе эльфа. Слуга не могущий предать, выполняющий любой каприз.... Он определенно освоится в волшебном мире.
Послышавшиеся сверху хлопанья крыльев прервали его мечты о светлом будущем. Взглянув туда, мальчик увидел множество сов круживших над столами. Маленький совенок, планируя на коротких крыльях, подлетел к Поппеи и бросил перед ней небольшой сверток. Развернув бумагу, девочка извлекла сложенную пополам газету.
— Пророк? — поинтересовался Орион, пододвигаясь к ней. — Что пишут?
Раскрыв ее, она мельком проглядела первую страницу и, скорчив недовольную рожицу, фыркнула:
— Опять ничего интересного!
— Отчего! — мальчик вырвал у нее газету. — А выборы? Мне интересно, кто будет следующим министром магии.
— А какая разница? — скучающим тоном протянул Абраксас. — Не все ли равно? Одна бездарность сменит другую....
— Вы о чем? — поинтересовался Том, он тоже захотел участвовать в разговоре и, поэтому его злило, что он не в теме.
— О выборах министра магии! — Поппея бросила мальчику газету. — Может все кандидаты и бездари, но внешне Амадеус просто душка.
— Душка? — Орион едва не вылил на себя стакан сока. — Ты серьезно?
— Мой отец говорит..., — важно произнес Малфой. — Что он пустышка и ничего из себя не представляет. Все его подвиги и слава проделки журналистов. Они создали из него дутого героя, а на деле....
— На деле он такой и есть! — с жаром возразила Поппея. — Твой отец ему попросту завидует, он, небось, и десятой доли не совершил из того, что сделал Амадеус.
Блондин усмехнулся:
— Естественное поведение волшебницы. Вы клюете на красивую обертку, не обращая внимания на то, что находится внутри....
Том между тем раскрыл газету и мгновенно покрылся холодным потом. С фотографии, помещенной над небольшой статьей на него лучезарно улыбаясь, глядел волшебник с длинными черными волосами, стильными круглыми очками на носу и пурпурного цвета мантии. Он медленной, важной и одновременно грациозной походкой спускался вниз по широкой каменной лестнице, время от времени останавливался и начинал махать рукой, словно посылал приветы окружающим людям. Причем все действия волшебника Том не представил в голове и не додумал, фигура на фотографии действительно двигалась, словно живая. Однако не чудеса, творящиеся в газете волшебников, заставили перепугаться мальчика, а до боли знакомое лицо на ней изображенное. Лицо, являющееся ему в страшных ночных кошмарах, лицо человека, которого Том с удовольствием предпочел бы забыть и никогда не вспоминать или еще лучше убить, лицо волшебника, в свою очередь пытавшегося его убить на выходе из Лютого переулка.
Вытерев взмокший лоб рукавом мантии, он начал читать мелкий текст, напечатанный под фотографией.
Наше Все, Герой Нашего Времени и Победитель Темных Сил, начальник отдела по борьбе с темными силами, несравненный Рубенс Амадеус вчера вечером на специально созванной пресс-конференции, наконец, сообщил журналистам то, что так долго ждало все волшебное общество. Он выдвигает свою кандидатуру на пост министра магии. Отвечая на многочисленные вопросы, волшебник в частности сказал:
'Я долго мучился сомнениями, почти не спал несколько последних ночей, тщательно обдумывая свое решение. Ведь пост министра магии ко многому обязывает. Очень ко многому. И в первую очередь предполагает каждодневный адский труд на благо всего волшебного сообщества. Однако, я знаю, темные силы не спят. И постоянно, день и ночь, работают, дабы ниспровергнуть наши устои, наши ценности, все за что боролись и умирали наши деды и прадеды. Поэтому я просто не могу оставаться в стороне. Я бы попросту перестал себя уважать. И вот я стою перед вами и во всеуслышание заявляю, я Рубенс Амадеус, выдвигаю себя на пост министра магии. Берегитесь темные силы! Ваше время на исходе!'
Том выронил газету из рук. Такого развития событий он не ожидал. Мальчик тупо уставился на фотографию волшебника, чувствуя, как кровь отливается от лица.
— Том, что с тобой?! — до него с трудом долетел испуганный крик Поппеи. — Ты бледнее крема на моем пирожном.
Он постарался успокоиться и взять себя в руки. Нельзя показывать свою слабость.
'Да и что такого, подумаешь, какой-то министр магии хотел его убить. Ведь не убил.... И, наверное, уже забыл про него. У волшебника ведь выборы на носу! Неужели ему нечем заняться, кроме как выслеживать ребенка?....'
Домовик! Эльф!!!
Вот тут он, кажется, действительно попал. Сердце бешено заколотилось, предательски стараясь вырваться из груди.
'Он приходил за мной. Его наверняка послал волшебник. Ведь домовик выполняет любой приказ хозяина, причем без раздумий и с радостью. Он собирался меня убить. Амадеус не смог убить меня сам и вычислив в школе, послал своего эльфа. Я ведь брякнул ему тогда, что должен купить волшебную палочку. Он и понял, где меня искать после первого сентября.... Иначе, как еще объяснить, откуда домовик мог знать мое имя?'
Мальчик замутненным взором попытался оглядеться. Поппея, сидевшая напротив, испуганно поглядывала в его сторону. Орион, казалось, был готов залепить пощечину. Лишь Абраксас флегматично посматривал на старшекурсницу за пуффендуйским столом.
— Ты в порядке? — поинтересовалась девочка.
— Да..., — с трудом выдавил из себя Том. — Видать не привык столько есть. В приюте нас не особо баловали.
Блэк усмехнулся:
— Привыкай!
— Слушайте! — Том решил проверить свою догадку. — Домовик может убить волшебника по приказу своего хозяина?
Дети удивленно посмотрели на него, Орион даже с некоторым уважением.
— Не знаю, — ответил Малфой. — Они же домовики.... Теоретически, скорее всего, да. А вот на практике.... Зачем тебе?
