— Ты грустная...
— Настроения нет, ба, — встала я из-за стола, потому как слёзы уже грозились брызнуть из глаз. — Я в ванной полежу. Устала — жуть!
Потом был ещё один экзамен, сессию мы действительно замочили. Дома находится не хотелось, а выйти было некуда. На время летних каникул, приезжие ребята разъехались по домам. Кто был посостоятельнее, уехали на курорты, в том числе и самая моя близкая подруга Лизка, которой и хотелось рассказать, да не было подходящего момента. А кто просто зашился дома, предпочитая отписываться от любых покушений на их свободное время через, ставшие в последнее время популярными, социальные сети.
А мне не становилось легче, как я уговаривала себя первые дни. Да, днём уже могла сдерживаться, а вот ночью разрывалась. Захлёбывалась слезами, тихо и надсадно завывая в подушку. Я старалась забыть обо всём, что произошло той ночью, тем днём, я спрятала паспорт и два кольца, которые напоминали мне о большой ошибке. Я ненавидела себя за то, что чувствовала, лёжа под ним, и, в тот же момент, скучала. Да что скрывать... от себя-то? Я влюбилась в Диму как последняя дура! И выла не от того, что он сделал мне больно, а оттого, что сначала заставил поверить, а уже потом выбросил как ненужную вещь. Ключи от подаренной квартиры давно уложила в мусорное ведро и вынесла, они наверняка спрятаны под грудой другого никому не нужного хлама. Туда же выбросила свою оплёванную душу, мне она больше не была нужна. Мне было противно. А ещё я верила. Продолжала верить в то, что это досадная ошибка, в то, что он обязательно вернётся, попросит прощения. И плакала, плакала, понимая, что этого не случится никогда.
В таком ритме прошёл месяц, а я всё не могла прийти в себя, продолжая рвать на куски остатки гордости. Так же рыдала в подушку по ночам. Уже не от боли. Боль давно прошла. Сейчас мне было жалко себя и именно эта жалость забирала все силы, выпивала все соки. В одну из таких ночей бабуля заглянула в комнату. Включила свет, крикнула в испуге и тут же бросилась к кровати, становясь перед ней на колени.
— Господи, Галочка, что случилось, что... что он сделал?.
Этот вопрос поставил точку. Большую жирную точку в моих догадках и это прояснение перекрыло истерику.
— Это ведь он приходил к нам в дом, ба? — Спросила не своим голосом. Не было в нём ни жизни, ни эмоций.
Бабуля молчала, так же молча немного попятилась назад, встала с колен, и присела на край кровати, переводя дыхание. Здесь и слов не было нужно, так живописно выглядело каждое её действие.
— О чём он просил тебя, ба?
Она закачала головой, отрицая.
— Он не просил, он сказал, что так для тебя будет лучше...
— Лучше? — Я выдержала паузу, чтобы бабуля посмотрела на меня. — Ты действительно считаешь, что мне стало лучше? — Голос тихий и безжизненный. Такой же, как и я. — Посмотри на меня ба, — бросила ей с вызовом, — я похожа на человека, которому хорошо?
Она закрыла глаза руками, пытаясь спрятать проступившие слёзы.
— Он обещал женится на тебе, он...
— А он женился. — Перебила я. Встала, достала из сумки паспорт, из тайника кольца. Швырнула всё это на кровать.
— Он женился, ба. А потом переспал со мной. А на утро трахнул! Так, что я только неделю назад перестала посещать гинеколога с его грёбанными лечебными ванночками! — Сорвалась на откровенный крик, в бессилии сжимая кулаки, топоча ногами, не понимая, от чего меня так колотит. — Ты довольна, ба? Ты! Довольна? Что он тебе пообещал за меня? Что сказал?
— Ничего, Галя, не так всё было. — Приложила она руки к сердцу. — Я клянусь. Он... он просто попросил не мешать. Он сказал, что сделает тебя счастливой, что тебе не нужно будет думать ни о чём...
— Что же, в этом он своё обещание сдержал, ба. Больше ни о чём не думаю. — Эмоции схлынули так же быстро, как и накрыли, поэтому я опустилась прямо на пол, глядя куда-то в одну точку. Бабуля медленно сползла и села рядом, уложила мою голову себе на колени, а я, стараясь прижаться плотнее, тянулась к ней, сжимая в кулаках ткань домашнего платья.
— Прости меня, ба, я не считаю так, правда. Ты бы не смогла меня защитить от него, ты всё правильно сделала. Не стоит оно того.
Она продолжала напряжённо гладить мои волосы, плечи, щёки, вытирала набежавшие слёзы.
— Мне так больно, ба, что я даже не могу выразить это словами. Он... я не понимаю его. Он говорил, что будет рядом со мной всегда и тут же отворачивался, когда я спрашивала, что имеет в виду. Он целовал меня с такой нежностью, с такой заботой, что когда сделал больно, я просто не смогла противостоять этой силе.
Слёзы покатились сильнее, губы затряслись, дыхание сорвалось.
— Я чувствую себя грязной, ба. Знаешь, какого это, когда тебе назначают цену?
Я сжалась, погружаясь в истерику, а бабулины руки стали недвижимы.
— Пусть и дорогую, но цену, ба. Словно всё в этой жизни можно купить... словно чужие чувства ничего не стоят, словно...
Снова захлебнувшись, я смолкла, продолжая громко рыдать. Мне не хватало этого. Мне нужно было выговориться. Выплакаться, выгнать из себя все эмоции и переживания, которые не давали свободно вздохнуть. Потом я словно улетела, далеко-далеко, а вернулась под тихий бабушкин шёпот. Она снова гладила мои волосы, лицо было уже сухое, стянутое от слёз. И я всё никак не могла уловить смысл тихих слов.
— Ты у меня умница, — приговаривала бабуля, — он ещё локти кусать будет, вспоминать будет, как обидел, прощения просить. Красавица моя. Ты скоро забудешь. Всё забудешь. Начнётся новая жизнь. Будет у тебя любимый человек, мечта, цель. А этот сможет только со стороны смотреть завистливо. Наверно такие люди просто не умеют любить. — Убеждала она и я хотела верить.
И действительно всё забылось. Жизнь сделала новый виток. Учебный год задавал другие задачки, люди вокруг стали смотреть на меня иначе. И не думалось о дурном, и не вспоминалось. Хорошо было.
Сюрприз случился после нового года. Я пришла из универа, а бабуля сидела на кухне и держала в руках небольшое извещение.
— Галя, это из суда. — Сказала она тогда, для уверенности глянув в бланк ещё раз.
— Из какого ещё суда?
— Не знаю. Сказано явиться...
— Бред какой-то...
— Вот, здесь адрес есть. Штраф.
Чтобы разобраться, я взяла квитанцию в руки и прочитала сама. В принципе, бабуля всё сказала правильно: в извещении было указано, что состоялся суд, вынесен вердикт, по решению которого мне предстоит выплатить задолженность и штраф. Сумма не большая, но не понятно, откуда нарисовавшаяся. Внизу указан номер телефона, расчётный счёт организации и адрес, где нужно будет предъявить квитанцию об оплате. Чтобы разобраться во всём подробно, я набрала номер знакомого с юридического факультета, вместе с которым и пошла в разведку.
Всё оказалось проще некуда: штраф был за неуплату налога на имущество, взноса обязательного страхования и прочей лабуды за купленную на моё имя квартиру, даже адрес которой мне был не известен. Вот тогда-то я и занялась свалившимся на голову имуществом. Раздобыла адрес в домоуправлении, после предъявления паспорта мне вскрыли дверь, а дальше можно разобраться самой.
Квартира была в центре города, в одном из капитальных домов прошлого века. Дорогая. Это не только из-за того, что центр, но и из-за накруток за памятники архитектуры, закрытый двор и общую удалённость о городской суеты. Блатной двор, одним словом, с такими же блатными соседями.
Недолго посовещавшись с бабулей, заткнув свою гордость за пояс, я переехала туда жить. Первое время было ощущение, что Дима вот-вот вернётся, предъявит свои права. Потом и эти страхи поутихли, уступая место спокойной размеренной жизни.
К слову, именно благодаря этой квартире я и встретила Антона. Золотого мальчика, как его называла Лиза. Он приходил к одному из своих друзей, проживающим в этом дворе и частенько на меня засматривался. К тому моменту я уже была свободна от предыдущих изматывающих отношений и с удовольствием отвечала взаимным вниманием. В одну из таких случайных встреч мы и познакомились. Разговорились, подружились, нельзя было не признать, сколько у нас общего. А потом начали встречаться. Я готова была рассказать о себе всё и только лишь на вопрос, откуда у такой милой девушки как я, такие богатые дарители квартир, отмахнулась, ссылаясь на дальних родственников с широкой душой. Это было единственное, что я так и не смогла объяснить, да, по большому счёту и не верила, что у нас с Антоном что-то выгорит, а тогда и объясняться лишний раз незачем. Только однажды он пригласил меня на семейный ужин, познакомил с родителями, я стала частым и желанным гостем в их доме, да и бабуля моя тоже. Дело набирало нешуточные обороты, и рассказать о той маленькой лжи, которую я обещала себе забыть, становилось всё менее возможным. Момент истины настал в тот вечер, кода Антон сделал мне предложение. Только правду рассказала ему не я, а мой, как выяснилось, всё ещё муж.
* * *
Я снова смотрела в потолок, только теперь не видела ни собачек, ни облаков, ни мужчину с женщиной, занимающихся разными непотребствами. Сон не шёл, хотя в глазах начало щипать от усталости. Тишину ночи разрубил громкий рёв мотора, звуки низких ударов колонок, которые постепенно разбавлялись музыкой. В конце концов в окне мелькнула пара ярких фонарей и стало понятно, что во двор кто-то въехал. Я приблизилась к окну, стараясь не высовываться. Подъехавших машин было две. Из каждой повалил народ. Минуту назад тихий, спящий двор заполнился не только собачим лаем, но и криками людей, громким хохотом, шумной клубной музыкой. В подсветке фар танцевали пьяные девицы, выставляя напоказ свои прелести, отклячивая задницы в коротких юбках, выкладывая силиконовые груди на капоты навороченных автомобилей. Спустя пару минут со стороны крыльца появился Дима, он не казался особо удивлённым, смеялся в такт остальным и только на подходе махнул руками, требуя сделать музыку тише.
— Банда явилась! — Громко фыркнула я, пользуясь тем, что меня не слышно и продолжила наблюдать из-за занавески.
Некоторые из девиц бросились к нему, вешаясь на шею, их он спокойно чмокнул в щёчки и растолкал, и только одна, самая наглая, самая откровенно выставляющая себя, не подходила. Я так поняла, ждала, что он подойдёт к ней. И, знаете, подошёл, останавливаясь в считанных сантиметрах от широко расставленных ног. Что-то сказал. Естественно я не услышала, ведь музыка всё равно играла настолько громко, что даже стука собственного сердца слышно не было. Она ему тоже ответила. Проговорило на ухо, прижимаясь размалёванными губами, а после, дерзко улыбнувшись, провела языком широкую влажную полосу по всей щеке, поддевая и засасывая мочку уха. Меня передёрнуло от такой "ласки" и если бы Дима в тот момент не посмотрел в моё окно, я бы наверно ушла, но он посмотрел. Смотрел долго, пристально, гадая, вижу я его или нет. А я не собиралась подсказывать, стояла, не дыша. И только усмехнулась, заметив как он стащил сидящую девицу с капота и, удерживая стальной хваткой за плечо, поволок в дом. Что-то ещё он сказал ночным гостям и те засобирались, разъехались, а в доме снова стало настолько тихо, что собственное дыхание казалось колокольным звоном. Не смотря на страх, я из комнаты вышла, громкие голоса доносились снизу и, стоя у края лестницы, я могла беспрепятственно подслушивать.
— Я не понимаю, что изменилось! — Возмущалась его знакомая. Я видела её ногу: она нервно болталась вверх-вниз, сама девица сидела на кресле в кабинете.
Тут же дверь в него закрылась и мне пришлось подобраться ближе, чтобы услышать его ответ.
— Я сказал тебе, чтобы ты больше не появлялась?
Она фыркнула. Дима повторил вопрос той самой устрашающей интонацией, которой я так боялась.
— Дима, не прогоняй. Я всё сделаю. Хочешь, лучшей подругой её стану, запудрю мозги так, что будет смотреть на тебя не моргающим взглядом, не переставая восхищаться. Дим, не прогоняй. Я, правда...
— Ты слышала, что я сказал?
— Да плевать мне на то, что ты сказал?! — Взревела она.
Вот бы и мне так же научиться противостоять ему, подумалось вдруг.
Пугающая суета в кабинете сменилась тишиной, после которой я слышала тихие всхлипы. Верить в то, что он её ударил — не хотелось, да и звука такого не было. Дима и без ударов покалечит кого хочешь...
— Да кто она, чёрт возьми, такая, что ты в неё вцепился?! — Кричала она сквозь слёзы.
Он что-то тихо проговорил в ответ, а потом телефон в гостиной ожил, издавая тихие пикающие звуки. Он был параллельный. Далее рисковать я не стала и быстро заскочила в свою комнату. Через десять минут приехала машина такси, куда Дима и усадил рыжеволосую девицу с пышной шевелюрой, тоже кстати, шаблон любовницы: эффектная, яркая, заводная. Что ещё нужно, чтобы скрасить серые мужские будни... так кажется, звучал первый тост на нашей свадьбе?.. Потом я ещё слышала шаги под своей дверью. Только не верилось, что он войти не решается, а потом эти звуки стихли и наступила очередь опустошающей тишины. В конец измотавшись, я уснула.
А вот утро было суровым. Во всех степенях суровости, которым может быть утро. На часах, которые, к моему счастью, хотя бы не тикали, стрелка только-только переползла восьмичасовой рубеж. Вздохом разочарования я рухнула обратно в подушки. У меня опухло от слёз лицо, я чувствовала это даже не глядя в зеркало, волосы были похожи на кляксу, после того, как я помылась чужим шампунем, а кондиционера к нему не нашла. А ещё у меня болело всё тело так, словно по нему топтались как минимум десять тайский массажисток без необходимой подготовки. Встать-то я встала, а вот стоит ли мне спуститься, не знала. Так и сидела на кровати. Вдруг в голову ударила мысль о том, что я не помню, где мой телефон, к тому же сегодня рабочий день и Лизка, конечно, меня прикроет, если оставит на потом обиду по поводу моих семейных интриг. Но ведь не целый день! Вот на поиски телефона и я пошла. Босиком. В халате на голое тело. И меня это ничуть не смущало. Несказанная радость поселилась в душе, когда я увидела сумочку на банкетке в прихожей, воровато оглянувшись по сторонам, метнулась к ней и, только раскрыв, не сдержала очередной стон разочарования. Второй за сегодняшнее утро. Второй, после стона, который вырвался от одного взгляда на ранний час.
— В ванной комнате были тапочки. — Усмехаясь моим гримасам, отметил Дима, невозмутимо прошёлся мимо и из-под банкетки вытянул серые тапки огромного размера.
Не обращая внимания на мой вопросительный взгляд, шёл в сторону столовой комнаты.
— Ты всегда так рано встаёшь? — Уточнил на ходу, мне пришлось быстро влазить в тапки и семенить следом.
— Наверно вчера был слишком беспокойный день. — Пробормотала я, глядя как Дима усаживается за стол. Хозяйским жестом предложил мне то же самое.
— Это хорошо, потому что завтрак ещё не готов. Могу предложить кофе.
— Кофе? С утра? Без завтрака? — Возмутилась я, явно веселя муженька.
— Ну, извини, у меня нет такой заботливой бабушки. — Развёл Дима руками, скрывая улыбку. Нет, ему явно было скучно и он приобрёл домашнего клоуна! Я возмущённо отвернулась.
