| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
С лицом, говорящим «я в это не верю», Сакурай-сан оглядела своё собственное тело. Ока-сама не пришла в себя, но её дыхание было ровным. Она не потеряла сознание, но, скорее, просто спит, так что нет причин для беспокойства, сказал в спешке прибывший военный врач, и я с облегчением вздохнула.
— Я сожалею. Произошедший мятеж — полностью моя вина. Это ничего не изменит, но если есть что-то, что вы хотите, просто скажите это. Как солдат Национальных Сил Обороны, я сделаю всё, что в моих силах.
Они-сама, стоя возле меня, повернулся к Капитану Казаме.
Видя, как Капитан поклонился, он сказал «пожалуйста, поднимите голову».
Похоже, что Они-сама смог подбежать в самую последнюю минуту благодаря помощи Капитана Казамы и Лейтенанта Санады. Эти мятежники видимо хотели взять нас в заложники и, оглядываясь назад, мы сумели сбежать благодаря вмешательству Младшего Капрала Хигаки. Их настоящей целью был этот мужчина, мы просто случайно оказались рядом с ним. Он был из компании по производству военного снаряжения, и теперь он и его семья охраняются в отдельной комнате. Это значит, что военные, поставив нас с ним в одну комнату, были ответственны за нашу смерть. Но также неоспоримо и то, что благодаря времени, которое выиграл Хигаки-сан, Они-сама подоспел вовремя.
Но если бы не магия Они-самы, нет никаких сомнений, что Ока-сама, Сакурай-сан и я были бы мертвы.
В такой ситуации просто нельзя остаться спокойной.
— Тогда в первую очередь, пожалуйста, расскажите нам точную ситуацию.
Я не собиралась ничего требовать.
Мне очень жаль, но я не могу также позволить Сакурай-сан взять инициативу.
Даже если бы Ока-сама была в сознании, я не позволила бы ей говорить.
Это право лишь для Они-самы.
— Враг — Великий Азиатский Альянс?
— У нас всё ещё нет убедительных доказательств, но видимо так оно и есть.
— То, что мы остановили их на побережье — ложь, так ведь?
— Верно. На западном берегу Нагоси, подводные вражеские войска уже высадились на берег.
...Значит, та подводная лодка была подготовкой для этого?
— Вражеский флот удерживает превосходство в водах Керамас. К тому же, из Наха в Наго, боевики в сговоре с врагом препятствуют передвижению наших людей.
...Звучит довольно плохо.
— Но ещё не всё потеряно. С самого начала боевиков было не так много. Контроль был восстановлен над 80% пострадавших зон. Внутреннее восстание в армии также вскоре будет подавлено.
— Они уже выполнили свою цель — они выиграли время для безопасной высадки войск, поэтому они уже бесполезны. Будто бросая кусок мусора, я считаю, что Великий Азиатский Альянс не будет волновать их потеря.
На хладнокровную оценку ситуации Они-самы, лицо Капитана Казамы кисло скривилось.
— Далее, пожалуйста, отведите мою мать, сестру, и Сакурай-сан в безопасное место. Если возможно, в более безопасное, чем убежища.
— ...Мы отведем их в Командно-диспетчерский Центр Военно-Воздушных Сил. Броня там в два раза толще, чем в убежищах.
...Я была возмущена. Командно-диспетчерский Центр в управлении военных был намного лучше защищен за убежища, в которых они эвакуировали гражданских. Что ж, это всё же военная база, наверное, просто так всё устроено.
— И последнее, пожалуйста, одолжите мне бронежилет и комплект пехоты. Ну, я сказал одолжите, но я не смогу вернуть вам расходные материалы.
— ...Почему?
Я также не могла избавиться от беспокойства из-за этого запроса.
Почему, Они-сама?
И почему ты не включил себя в свой предыдущий запрос?
Смотря в глаза Они-саме, пытаясь понять его истинные намерения, я ахнула.
В его глазах,
Под простым безразличным гневом,
Виднелся обжигающий и всепоглощающий адский огонь.
— Они посмели поднять руку на Миюки. Они должны пожать плоды своей заслуженной награды.
Среди тех, кто слышал этот голос и которые почувствовали, как кровь стынет в жилах, лицо Капитана Казамы не изменилось, что говорило о его мужестве красноречивее всяких слов.
— Ты намерен идти в одиночку?
— Это не военная операция. Это личное.
— Я не возражаю против этого. Люди не могут вести войну отдельно от эмоций. Даже битва за месть, пока она контролируема, не проблема.
Глаза Они-самы и Капитана Казамы встретились.
Скорее, они уставились друг на друга.
— Мы не можем допустить убийство не военных и сдавшихся, но у тебя всё равно нет такого намерения, так ведь?
— Я не намерен дать им милость капитуляции.
— Хорошо. Наша миссия состоит в отпоре захватчиков или их полного уничтожения. Нет необходимости предлагать им сдаться.
Капитан Казама отличался от Они-самы, но его решимость была не меньшей.
— Шиба Тацуя-кун. Мы приветствуем тебя на нашей линии фронта.
Они-сама не показал ни намека на благодарность.
— Я не намерен следовать командованию армии. За что сражаюсь я, и за что сражаетесь вы, — разные вещи. Но мы разделяем общего врага, и если мы разделяем общую цель уничтожения, тогда давайте сражаться бок о бок.
Будто стальной клинок, выкованный легендарным мастером, аура вокруг Они-самы была холодной, острой, безжалостной... на такого Они-саму я могла лишь смотреть в благоговении.
— Отлично. Санада, найди ему бронежилет и снаряжение! Все, выдвигаемся в 10!
— Сакурай-сан, пожалуйста, присмотрите за моей матерью и сестрой.
Они-сама сказал это Сакурай-сан, затем, не дожидаясь ответа, последовал за Лейтенантом Санадой.
В то время, когда он посмотрел на меня, на нем была слабая улыбка, что совершенно точно не было иллюзией.
◊ ◊ ◊
— Эм, ты в этом уверена?
Когда я смотрела на уходящую спину Они-самы, Сакурай-сан подошла ко мне и начала говорить.
— Что?
Казалось, что мои мыслительные процессы полностью остановились; на некоторое время моё внимание застыло.
— Как бы опытен Тацуя-кун ни был, сражаться на войне... не задумываясь броситься прямо на поле боя, разве это не слишком опасно?
— !
Шепот Сакурай-сан прозвучал в моих ушах как громкий будильник.
Верно! Чего я так спокойно жду? Они-сама идет на войну!
— Миюки-сан!?
За спиной послышался голос Сакурай-сан, когда я побежала.
За мной последовал лишь её голос.
Она не могла позволить себе покинуть Ока-сама.
Извини.
В сердце я перед ней извинилась.
Оставлять Ока-сама позади болезненно, но прямо сейчас я должна остановить Они-саму!
Я побежала с одной этой мыслью в голове.
К счастью, он отошел не так далеко, и я догнала его, не потерявшись.
— Они-сама!
Он может не обернуться. Этот страх пронесся в моей голове, но это было ненужное беспокойство.
Они-сама что-то тихо сказал Лейтенанту Санаде, который шел впереди него, затем остановился и обернулся.
Санада-сан остановился немного впереди. Вероятно, он это сделал, подумав о нас.
— Миюки, что такое?
Когда он совершенно естественно назвал меня «Миюки», я снова почти замечталась, но сейчас не время для этого.
— Они-сама, эм,
Я вдруг осознала, что не должна ни под какими обстоятельствами начинать говорить снова и снова «пожалуйста, не уходи».
Это слишком походит та то, что сказала бы героиня, чтобы остановить своего любимого в каком-то романтическом фильме (или романе или манге или чем либо ещё).
Не говоря уже о привнесении полного беспорядка «запретной любви между братом и сестрой».
— Миюки?
Когда я стояла, не находя, что сказать, Они-сама в недоумении посмотрел на меня.
Должно быть, мои щеки были ярко-красными.
— ...П-Пожалуйста, не уходи, — и, тем не менее, не то чтобы я не могу это сказать. Я должна остановить его, — пожалуйста, не делай что-то столь опасное, как сражение с вражеской армией. Я не считаю, что Они-сама должен делать что-то столь рискованное.
Я сказала это!..
Чувствуя выполненный долг, я подумала «этого должно быть достаточно».
Чтобы Они-сама покачал головой на мои слова... вообще покачал головой, для меня было чем-то, о чем я даже не могла подумать.
— В этом действительно нет необходимости. Я иду не потому, что есть необходимость, но потому, что желаю этого, Миюки.
Вот почему его ответ так шокировал меня.
Шокировал отказ, и шокировало то, что его слова почти подразумевали, что он хотел убивать людей.
Но моё тело, вместо того, чтобы попытаться дистанцироваться от него, схватило его за рукав.
С неуклюжей улыбкой, он взял меня за руку, которой я схватила его куртку, и нежно её убрал.
— Как я сказал ранее, я собираюсь мстить тем, кто ранил тебя.
Глядя мне в глаза, выражение Они-самы было почти смущенным.
— Не ради тебя, но ради моих собственных чувств.
Хотя он это говорил, глаза Они-самы...
— Если я этого не сделаю, я не смогу спокойно спать.
Казалось, говорили мне, что всё это ради тебя.
— Для меня, единственное, что я могу чувствовать поистине дорогим, лишь ты одна, Миюки.
Это не была моя ошибка.
— Извини, что я такой эгоистичный брат.
И это не было моё тщеславие.
Они-сама нежно отпустил мою руку, и улыбнулся мне, сохраняя при этом несколько смущенное выражение.
Всё моё лицо, должно быть, горит красным.
Однако вспомнив нечто тревожное в его словах, я нахмурила брови:
— Можешь чувствовать, дорогим?..
Только что Они-сама сказал ведь не «дорогим», но «могу чувствовать дорогим» так?
Это лишь небольшая разница в формулировке, и за этим не может быть никакого особого смысла... но почему-то я почувствовала тревогу.
Когда эти слова неосознанно выскользнули с моих уст, и они даже не были вопросом, Они-сама криво улыбнулся, будто говоря «ты меня подловила».
Казалось, что он улыбался, но одновременно с этим плакал.
Не было ничего, похожего на слезы, не говоря уже о том, что я никогда не видела, чтобы Они-сама плакал, но каким-то образом я ощутила, что для него этот вопрос был полон боли и печали.
— Извини!
Поэтому я извинилась. Я поклялась, что не принесу Они-саме ещё больше печали, но всё же я опять... думая так, я низко поклонилась.
Его стройные руки проскользнули через мои длинные волосы, лаская мои щеки. Руки Они-самы, тонкие, но намного большие за мои, сильные и твердые.
Его руки осторожно подняли мою голову, и я посмотрела вверх.
В них не было силы, однако я не могла сопротивляться. Быстрее, чем моя голова могла воспротивиться, моё тело выполнило волю Они-самы.
— Нет... Думаю, тебе уже время узнать. Если возможно, я бы предпочел, чтобы ты никогда это не узнала, но... Как дочь нашей матери, и племянница нашей тёти, в любом случае, это была бы просто мимолётная мечта.
Слова Они-самы предназначались мне, но казалось, что он говорит не со мной, но ругает себя.
— Они-сама?
— Сейчас нет времени, и я не думаю, что ты должна это услышать от меня. Поэтому, Миюки, спроси нашу мать. Ответ на все твои вопросы.
— Ока-сама?..
Мне, которой недоставало времени, чтобы собраться с мыслями, просто повторяющей его слова, Они-сама ещё раз улыбнулся, в этот раз сильной улыбкой.
— Миюки, не волнуйся. Ты одна дорога мне. Поэтому, чтобы в продолжать защищать тебя в будущем, я совершенно точно вернусь невредимым.
В словах Они-самы не было обмана.
Не было чувства утешения.
— Со мной всё будет в порядке.
Пряча улыбку и ужесточая выражение, его взгляд стал непоколебимым,
Будто это был истинный и неоспоримый факт.
— Не существует ничего, что в полном смысле может причинить мне боль.
Я поверила, что нет ничего во всем мире, что может навредить Они-саме.
Они-сама переместил руки с моих щек к моей голове, и погладил мои волосы.
Он провёл руками через мои сейчас чуть взъерошенные волосы, всё время улыбаясь, затем повернулся, чтобы продолжить идти за Лейтенантом Санадой.
На этот раз, по-настоящему, Они-сама направился на поле боя.
◊ ◊ ◊
Как и ожидалось, я не имела понятия, где находится этот Командно-диспетчерский Центр.
У меня не было выбора, кроме как вернуться в ту комнату с потерянной стеной.
Если подумать об этом, как та стена исчезла?
Они-сама и Сакурай-сан сказали, что был возведен блокирующий магию барьер, значит шансы того, что она была разрушена магией, малы, но края были так хирургически точно отрезаны, что трудно представить любой другой способ.
Хотя я уверена, что они не оставят меня позади, я не могла не тревожиться и рысью вернулась в комнату.
Ах...
— Прошу прощения, что заставила ждать, — прежде всего, я извинилась встретившей меня Ока-сама.
Важно, чтобы она восстановила свои силы, поэтому её просто не могли нести на носилках, так что если подумать об этом, совершенно естественно, что её каким-то способом разбудят.
Из-за моего собственного эгоизма и того, что я её оставила, в результате чего заставив их ждать, я низко поклонилась не для того, чтобы избежать её гнева, но из настоящего сожаления.
— Нет необходимости извиняться, Миюки-сан. Ты пошла, чтобы остановить Тацую от самовольных действий, разве не так? — Ока-сама с улыбкой ответила.
Уу... Она довольно сердита...
— И, куда пошел Тацуя? Я не вижу его поблизости.
— Это, эм... Они-сама пошел помочь военным сражаться с врагом.
— Они-сама? — Ока-сама подняла брови.
Машинально я подумала «ох боже», но я и не думала себя исправлять.
Ока-сама также не упрекала меня.
Вместо того чтобы винить, она просто глубоко вздохнула.
— Действует как обычно по собственному усмотрению... этот ребенок действительно дефектен.
Её слова не были осуждением, они были отречением.
Не увольнением, но отказом.
Мне даже не нужно было спрашивать, о ком она говорит.
Вместо возмущения, я почувствовала ужас.
Для матери, чтобы быть полностью безразличной к собственному сыну.
— Что ж, неважно. Похоже, в этот раз всё как-то работает, так что пусть делает, что хочет... Спасибо за ожидание. Пожалуйста, сопроводите нас.
Ока-сама заговорила к солдату, ожидающему, чтобы нас отвести.
Нет, всё не «как-то» работает.
Единственная причина, по которой я жива, и единственная причина, по которой спасена Ока-сама, — это Они-сама.
Но на это «как-то», я не могла и слова сказать, чтобы оспорить.
Входя в Командно-диспетчерский Центр, мы прошли не менее чем через пять бронированных дверей.
На этаже, размером примерно в четыре классных комнаты, без окон и выходящих прямо наружу стен, в одном зале сидели около 30 операторов перед тремя рядами консолей, тогда как напротив большого настенного экрана был вход, ведущий к восьми одиночным комнатам.
Нас провели в одну из этих одиночных комнат, передняя стена которой была покрыта стеклом.
— Я не чувствую никаких камер или подслушивающих устройств. Похоже, это одна из комнат для высокопоставленных офицеров и представителей Министерства Обороны, которую используют во время инспекций, — обследовав комнату, Сакурай-сан проинформировала Ока-сама.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
