Такие как мы_1ч.

— Ну, ну, тафай, тафай...

Я подъехал ещё ближе.

— Ну, что ребятки, покувыркаемся, — подбадриваю себя, вцепившись дрожащими руками за руль. Колотит всего.

Чёрт, вожак у самых зарослей стоит. Плохо. Так со всей дури, и в дерево въехать можно. Я потом отсюда не выберусь... живым.

Будем выманивать из зарослей. Пару глубоких вдохов, и включаю заднюю скорость.

Есть! Вожак поднялся, и медленно пошёл за мной. Осторожничает, или ждёт, когда напарники меня снова с боков подожмут. А вообще хорошо дело идёт. Они стараются меня к забору прижать, как делали со своими жертвами, и тем временем уходят от зарослей.

Снова бью по тормозам, и включаю заднюю скорость. Подождём.

Боковые загонщики подобрались, ближе и чего-то ждут. Похоже, сигнала.

Не знаю, кто подавал сигнал, но действовали псы синхронно. Бросок произошёл одновременно со всех сторон.

Я крутанул руль резко вправо, одновременно вдавливая педаль газа в пол.

Машина рванула назад заворачивая вправо. Со стороны багажника раздался глухой звук, и машину подбросило вверх.

— Один есть.

Я выровнял руль, и продолжил отъезжать задом, вытягивая сократившуюся стаю в цепочку.

Точно попал. Один труп лежит, не шевелится. Даже визгнуть не успел.

Вот умницы. Вожак, как самый сильный, бежит впереди.

— Надо было усилить перед... да, что уж там. Чего сейчас жалеть.

До вожака пятнадцать метров. Топлю газ, в пол.

— Сссукааа....

Вожак ушёл с линии атаки, и по правой дверце прошёлся шорох. Жаль дверь открыть не мог, достал бы гада.

А вот бегущий следом за вожаком пёс попал под раздачу, а за ним и следующий. Последний вывернулся.

Машину сильно тряхнула, и две рыжие туши, разбрызгивая дерьмо и кишки взвились в воздух.

А как иначе? Удар на скорости более шестидесяти километров на встречных курсах, это вам не хухры-мухры.

Отъехал метров на сто от места столкновения, и резко повернул на сто восемьдесят градусов. Тормоз в пол. Сработала АБС.

Тьфу, на них!

— Что же вы остановились-то?

Псы за мной не побежали, но смотрят в мою сторону. Я не гордый, я ближе подъеду.

Восемьдесят метров. Псы стоят.

Пятьдесят метров, псы стоят, но начали пригибаться к земле. Или разбегутся, или пойдут в атаку.

Двадцать метров. Один храбрый нашёлся. Вожак?

Газ в пол. Ушёл, сука. Ладно, догоняем того который слева пока в заросли не нырнул.

— Да где ж тебе тягаться с двумястами тридцатью пятью лошадками...

Догнал, чуть обошёл слева отсекая рыжего от зарослей, и резко вывернул руль вправо. Машина слегка дёрнулась и послышался глухой удар. Смотрю в боковое зеркало. Шевелится, но встать не может, значит хорошо прилетело. Смотреть некогда, потом добью.

Всю стаю кроме вожака, не считая щенков, извёл.

Похоже, у меня тогда крыша поехала, в глазах кровавые чёртики прыгают. Во рту вкус крови, язык прикусил, когда машину тряхнуло. Но где-то бегает ещё один. Пахан, блин. В зарослях спрятался.

— Хорошо, будет тебе заросли.

Разворот. Левым бортом к зарослям. Компрессор в прикуриватель. Открыл окно и шланг огнемёта в него.

Дал небольшую струю для смачивания фитиля, и поднёс зажигалку. Компрессор "вкл."...

Струя огня ударила в зелёный массив, и тот вспыхнул как сухая хвоя. А теперь на медленной скорости вперёд...

Так и въехал в ворота через тридцать минут, после того как выехал, с высунутым в окно, оплавленным концом огнемёта. Дважды заряжал бак, и дважды выжал из него всё до дна. Но вожак не ушёл. Поймал его, когда тот сбежал из бушующего пламени. Сначала струёй огня окатил, а потом и разнёс в брызги по степи.

Что было в тот день дальше, не помню. В баре ещё много чего было крепко градусного. Но когда через день оклемался, то уже точно знал, чем буду заниматься в ближайшее время.

Отгородиться от степи любой ценой! Сдохну, а стену построю, но такого больше не допущу. А потом придёт черёд и оружия. Местные твари, надолго зарекутся совать свой нос на мою территорию.

Надо будет кирпичи делать, сделаю. Всю глину из-под земли выкопаю, и все оставшиеся заросли на дрова пущу, а кирпич для стены будет.

* * *

Немо с девчонками старались не попадаться мне на глаза. Я был зол, и молчалив. Я был голоден. Я сидел в кресле и думал.

— Немо.

— Немо... Тебя за ногу. — Заорал я не услышав шагов. — Бегом сюда.

Через минуту, в комнате послышались лёгкие шаги и замерли у меня за спиной.

— Надя, ты зачем пришла? Где Немо? — спросил я, не поворачиваясь. Надины шаги, я научился узнавать, даже не смотря в её сторону. У неё шаги — легкие и почти не слышные.

— Немо там, — пропел сзади певучий голос.

— А должен быть здесь, — и я показал пальцем на то место, где хотел бы видеть непокорного дикаря. — Передай ему, что если он не придёт, то я сам его найду. И тогда пусть не обижается.

За спиной опять послышались удаляющиеся шаги, и я остался один.

Я сидел и прислушивался к самому себе. Что-то во мне сломалось. Какие-то странные ощущения, бродят внутри меня, и что это, я понять не могу.

— Может похмелье? Нет. Похмелье здесь не причём.

В таких размышлениях я просидел минут пять, пока по ламинату не зашуршали тяжёлые шаги Немо.

— Почему сразу не пришёл?

Немо стоял от меня справа, с опущенной головой, и кидала на меня исподлобья хмурые взгляды.

Что, не нравиться, гадёныш, — подумал я про себя. — Это тебе не хвостом крутить перед малолетками, и трясти своим отростком перед Веркой. Думаешь, я не знаю, чем ты с ней занимался, пока я был в отключке? А вот хрен тебе. Знаю. И теперь в искупление, заставлю делать то, что хочется мне. А мне, ой как много хочется.

Ещё много было разных мыслей, но вслух я сказал другое.

— Раздевайся.

Немо не заставил себя долго ждать, и быстро снял с себя футболку которую я ему подарил после того как сжёг остатки шкур "с его плеча", и короткую юбку. Не признавал он ни брюки, ни шорты, ни спортивные штаны. А юбка напоминала ему набедренную повязку, которую не надо каждый раз снимать, когда приспичит по нужде, или какой ещё надобности, например перед Веркой в очередной раз похвастаться.

Я снял бинты с его груди и руки и осмотрел раны.

Грудь практически зажила, бинты можно уже снимать. Я замазал шрамы зелёнкой, и занялся рукой.

С рукой дела обстояли хуже. Лубки я снял, а раны ещё не затянулись до конца, и при нажатии выделялась сукровица.

— Не боец, но прохлаждаться я тебе больше не дам. Ходить можешь, пользоваться правой рукой можешь. Знавал я людей с большими недостатками, чем у тебя, а работали не хуже здоровых.

Немо едва ли понял меня. Вернее, не понял совсем. Мне всё равно, мне нужна его рука и его ноги, а не голова. Там всё равно ничего интересного нет.

— Одевайся, пошли.

За периметр мы вышли вчетвером.

Я шёл впереди, облачённый, как обычно, в "доспехи", и смотрел по сторонам

Немо, впрягшись в привязанную к ручкам тачки верёвку, с моим старым, отремонтированным копьём в одной руке, шёл сзади меня и катил в колёсном транспорте кучу инструмента. Вслед за ним, с лопатами на плечах, шли девчонки.

Мы шли к реке изыскивать строительный материал, и всё прочее, что может нам понадобиться для строительства хорошей ограды, если потребуется, крепостной стены. Заодно наловить рыбы. Если будет сегодня время, сделаю рыбные котлеты, побалую молодёжь.

То, что я увидел, выйдя за периметр, сильно обескуражило.

На месте колючих зарослей, что буйствовали вдоль реки пару дней назад, тянулась чёрная полоса метров в триста, создавая сюрреалистическую картину "волшебного леса" растущего в чертогах Кощея Бессмертного. Ни листочка, ни цветочка, ни вездесущих попугаев.

Красота! Проход к реке оказался завален обгоревшей растительностью.

Подойдя ближе к почерневшим зарослям, я вздохнул с облегчением. Шипов нет. Именно они горели лучше всего, создавая эффект горящей хвои. Вероятно, из-за насыщенности эфирными маслами.

— Как будто не рубил, — задумчиво пробормотал я, прикидывая с какой стороны браться за нависающие над тропинкой угольки посеребрённые остатками золы ещё не унесённой ветром.

— Тем лучше.

Отложив копьё в сторону, я снял с пояса топор и рубанул по висящему поперёк прохода суку с обуглившейся корой.

— Ха!

Не желая отрубаться, сук спружинил, чуть не выбив топор из рук, и запорошил мне глаза слетевшей золой.

— Ё..., тебя через коромысло... — выругался я, растирая золу в глазах.

Пробивая проход в прошлый раз, ничего подобного не было. Все сучья, до которых я дотягивался топором или секатором, послушно ложилась мне под ноги, без проблем отсоединяясь от толстых стволов.

— Немо, дайка секатор.

Глупый вид Немо, сказал многое о его знании языка и понимании, что ему сказали.

— Вот, это секатор, — порывшись в тележке, я вытащил инструмент и, показал его Немо.

Приноровившись, я сомкнул стальные лезвия, на непослушной деревяшке.... Потом ещё раз.... Потом опять надавил.... Вытер со лба пот, и ещё раз надавил... Пот, уже не вытирал, давил на ощупь...

Хрусть...

Победило моё упрямство и хороший инструмент.

— Однако! — я помял в руках срезанный сук.

Свойства древесины подвергшейся воздействию огня значительно изменились, она стала упругой как пружина, и отказывалась ломаться, какие бы усилия я не прикладывал.

— Хороший материал!

Из такого материала, можно сплести хороший забор, который сможет противостоять многочисленным клыкам, когтям и рогам. И рукам, если таковые протянутся к нам с не совсем дружественными намерениями.

Это маленькое открытие избавляло нас от многих проблем. Не надо заниматься изготовлением кирпичей, на которые уйдёт кучу времени и кучу ресурсов. Копирование стен московского кремля можно отложить на более дальний срок, когда у нас появятся такие возможности. Сейчас более актуальны сроки строительства, а не монументальные памятники архитектуры, на сооружение которых могут уйти годы.

Проход прочищали целый день. Оставшихся сил едва хватило, что бы вытащить из размокшей верши рыбу, и отмыть в бане копоть, въевшуюся в нас намертво.

На рыбные котлеты, сил не хватило. Верка зажарила, правильно очищенную рыбу на углях, и получились неплохие рыбные шашлыки.

Со следующего дня начались трудовые будни.

Самое сложное было, не вырубить толстые стволы, которые нужны для столбов будущей изгороди, а найти прямые. В этой гнутой круговерти, это было не простой задачей и множество столбов пришлось делать из разных, более-менее прямых, кусков.

В тетрис, когда-нибудь играли?

Мы да. Целый день, и в извращённой форме, с почти железным деревом.

Из железнообразных кусков, длиной до метра, мы собирали трёхметровые столбы.

Я, уже хотел заняться выделкой кирпича в небольших количествах, для замены деревянных столбов каменными, но передумал. Нужен не только кирпич, но и цемент, а время на его изготовление — нет.

Как плохо без электричества! Производительность труда, низкая, все нормальные инструменты, как то — электропила, электролобзик, болгарка с диском для работы по дереву, и многое другое пылятся в сарае, а мы работаем, по старинке, двуручной пилой, ножовками, топорами, и секаторами. Получается очень медленно, в день выходит три — четыре столба, а нужно двести шестьдесят восемь. Расстояние до реки оказалось сто тридцать четыре метра.

Такая скорость меня не устраивала. Пришлось напрягать мозги, требуя от них гениальных решений. Мозги дымились, но не рожали, пока Верка, тащившая с реки вершу с рыбой, которую она использует как корзину, не прошла мимо нас.

В основу "новых столбов" легла верша. Плетётся такая верша длиной три метра, с поперечными кольцами через каждые тридцать сантиметров, и диаметром в пятьдесят сантиметров. Поперечные жердины крепятся не как у верши по одной стороне, а попеременно — то по внешней, то по внутренней, а после оплетаются. Плетение такой "верши", производилось сразу на месте. Сначала на глубину более метра мы клали большой камень, оплетённый на подобии корзины, и от него начинали плести саму сваю. Через каждые пятьдесят сантиметров плетения, мы набивали её глиной вперемешку с камнями, и перевязывали внутренними креплениями, а потом наращивали дальше.

Для облегчения работы с неподатливым материалом, мы стали запаривать прутья в кипящей воде. Прутья становились мягкими и гибкими, увеличиваясь при этом в объёме. Высыхая, они возвращались в исходное состояние, стягивая намертво все детали конструкции.

В опоры, ещё на стадии изготовления, мы вплетали горизонтальные метровые жердины, а потом оплетали их размягчёнными прутками, идущими в вертикальном направлении. Стена получалось очень прочной, и устойчивой. Как самый тяжёлый, я неоднократно проверял прочность конструкции, методом тарана. С разбега таранил телом плетёные пролёты и сами столбы. Больно! Зато есть уверенность, что больно будет не мне одному.

При добыче глины вырыли глубокий шурф. Плодородный слой оказался мощностью в полтора метра, а после него идёт двух метровый слой красно-коричневой глины, расположенный на известняковой плите. Известняк, по прочности не уступал мрамору, но таковым не являлся. Я начал подумывать об использовании этого материала, в будущем строительстве, но с нашими инструментами, об этом не может быть и речи.

С трудом отломив ломом несколько кусочков, я размолол их молотком, с добавлением воды в сероватую, из-за примесей, кашицу, и получил почти готовый цемент. Осталось полученную известковую массу высушить, обжечь, получить из неё негашёную известь, потом погасить, и... смешивая с крахмалом, использовать в качестве цемента. Вся Китайская Стена, держится на таком растворе. Но крахмала у нас в таких количествах нет. Можно обойтись и без крахмала, заменив его небольшой добавкой глины, и обжечь при температуре тысячи двухсот — тысячи четырёхсот градусов по Цельсию, а полученную смесь после обжига размолоть, но печки для обжига будущего цемента у нас тоже нет.

Была ещё одна польза от шурфа — колодец копать, смысла нет. Вода сквозь глину, из Яузы почти не поступает, фильтрационные свойства глины оказались низкими. Воды в шурфе набиралось, в час по ведру. Может, если пробить известняк...

Отец, называл это — карстовыми пустотами, или карстовыми трещинами, а в них должна быть вода. Если найти нечто подобное, то получится неплохой артезианский колодец.

Поживём, увидим.

Пока строили стену, не забывали и об огороде.

Я вообще ничего не понимаю. Картошка, в тех местах, где я её основательно перепахал колёсами Ленд Крузера, пока гонялся за степными псами, как ни в чём не бывало, дала всходы. Зеленеет себе на грядках и в ус не дует. Так, что окучивать меньше не пришлось. Приходится выделять каждый третий день пару часов на это муторное занятие. Такие же результаты, были по свёкле с морковкой, и луку с чесноком.

То, что однолетние растения хорошо растут на никогда не паханом чернозёме, понятно, а вот то, что на нём с не меньшей скоростью растут ВСЕ земные растения, это уже что-то с чем-то. Берёзы с клёнами, стали расти как бамбук на земле, ежедневно прибавляя в росте более двадцати сантиметров. И толщина стволов увеличивается соответственно. Если так дело пойдёт дальше, лет через пять, дачный участок будет окружать небольшой клочок земного лиственного леса. Две голубые ели, посаженные мамой, пока сопротивляются.