За кулисами мятежа

— Время вышло, — едва слышно сказала Падме. — Плюс две минуты.

— Значит, они попали не сюда, — ответил я, с трудом отрываясь от проекции и переводя взгляд на неё.

— Будем обыскивать последовательно, по спирали, — предложил Базили. — Восемнадцать прыжков мы сделать можем...

— Резервом — больше, — поправила Падме. — Расстояния тут минимальные.

— Отлично. Придёт "Возничий" — дозаправимся и проверим остальные.

— Давайте сначала попробуем по-другому.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Кое-что антинаучное. На какую звезду ты сейчас смотрел?

— Н-не знаю. Может быть... — я попытался повернуть голову обратно к схеме. Падме не дала. Быстро скользнув ко мне, она положила ладони мне на виски:

— Не смотри. Ответь. На какую. Звезду. Ты. Смотрел. Какая она?

Я молчал, пытаясь задать себе тот же вопрос. В самом деле, была конкретная звезда, была! Сосредоточиться, но не делать предположений, а именно вспомнить... Да, точно!

— Красный карлик, — уверенно произнёс я.

— Вот теперь показывай, — кузина, наконец, разрешила мне поглядеть на схему снова.

— Эта.

— Исходные данные заданы, идёт обсчёт.

— Думаешь, подсказка Силы?

— Не знаю, но проверить стоит. Какая разница, с чего начинать?

Тусклый и мрачный свет пожилой звезды заливал рубочный подиум багровыми бликами. Тени в этом освещении тоже отливали красным. "Амидала" медленно поворачивалась по курсу и тангажу, сканируя пространство сенсорными головками носа и крыльев. Искусственных объектов пока выявлено не было.

— Так не пойдёт, — заметил Иан. — Слишком долго. Надо в каждой системе брать список объектов, которые по массе могут послужить финишёром, и осматривать их окрестности по мере уменьшения. Начиная со звезды.

— Дельная мысль, — согласился я и развернул кресло в сторону зала. — Давайте поглядим, какие тут крупные планеты.

— Ну, вот. Третья, потом пятая, — начал перечислять Базили, глядя на орбитальную лоцию. — Седьмая за звездой, её можно в последнюю очередь... Лучше восьмую, потом дебрис, потом её.

— Хорошо, давайте в таком порядке, — сказала Падме. — Хотя...

— Что? — насторожился я.

— Положение объектов в дебрях почему-то отличается от расчётного по лоции.

Дебрями, то есть, буквально, "обломками", в Галактике принято называть плотные скопления летающих камней, образовавшиеся после недавних — в геологическом смысле — космических катастроф. Например, спутник планеты разорвало притяжением "хозяина" и соседней планеты. Или, как данном случае, крупный камень с сильно эллиптической орбитой, проходя через астероидный пояс, столкнулся с "местным жителем", и оба раскололись. Подобные скопления имели плотность в сотни, тысячи раз больше, чем пояса, и состояли из замысловато движущихся крупных объектов, окружённых более мелкими, песком и пылью. Почему замысловато? Потому что на близком расстоянии ощутимо притягивались друг к другу и часто сталкивались.

— Уверена, что в лоции просчитаны все коллизии? — спросил я.

— Ну... Я их сама пересчитала, машинально, — смутилась голограмма. — Заскоки компьютерного сознания.

— Лишний объект?

— Предполагаю. Но видеть пока не вижу.

— Надо посмотреть поближе.

Компьютерное сознание Падме не подвело. Описав петлю на безопасном расстоянии от скопления, мы уловили сигнал металлического предмета. Я уравнял скорость со скоплением и теперь ждал, когда нужный объект займёт нужную позицию. Есть! Покрутил колёсико увеличения носового телескопа.

— Ох ты... — сказал сзади Иан. Базили выразился более определённо и менее цензурно.

Пиратский корвет застрял между скал на большом, диаметром около десяти километров, астероиде. Повреждён он был довольно сильно. Левый и нижний ионизаторы отсутствовали, того участка кормовой части, где крепился кронштейн-крыло, не было вовсе, словно по корпусу прошлись гигантской пилой, обнажив срез внутренних помещений. Сопло левого бокового двигателя заметно для глаза сместилось с перпендикуляра. Вокруг места падения — или, скорее, столкновения — вспыхивали в свете звезды крохотные кроваво-красные блики. То ли топливо и инерт, то ли замёрзший воздух, а, скорее, и то, и другое.

— Они потеряли много воздуха и продолжают терять, — дрогнувшим голосом сообщила Падме.

— Связь, — хрипло сказал я, возникло такое чувство, словно кислорода не хватает и нам. — Вызывай их, сестра. Пожалуйста, скорее.

— Срывается. Статика. Пробую договориться на меньшей скорости. Есть!

— Осока!! — закричал я.

"Это Пятерня, — был ответ. — Она в соседнем отсеке, сейчас позовём".

— Как у вас обстановка?

"Терпимо. Температура повышается, падает давление. Где-то утечка, добраться не можем..." — пауза, и энергичный, бодрый голос Осоки:

"Молодцы, что быстро нашли. Мы тут застряли немного. Придётся вам нас вытаскивать."

— Корабль под вашим контролем?

"Та часть, где есть давление. Экипаж утихомирили. Есть язык, очень длинный. Такое поёт..."

— Вы все целы?

"Нет, к сожалению. Один безвозвратно, двое раненых. Вызывай линкор, Алекс, без него вам не пробиться."

— Она права, — тоскливо сказала Падме. — Пытаюсь считать безопасную траекторию, не выходит. Слишком много обломков. При любом раскладе — цепляем, а дальше у меня мощности не хватает предсказать.

Некстати вспомнились братья Стругацкие. Именно так погибли в "Стажёрах" Юрковский и Крутиков, их капсулу ударил обломок в кольце Сатурна.

"Эй, эй, родственники! — забеспокоилась в эфире Осока. — Не вздумайте!"

— Будем связываться со штабом, — успокоил её я. — Ждите.

— Линкор придёт через неделю, не раньше, — покачал головой Иан, убедившись, что микрофоны выключены. — Могут не дожить. А самим нам не пролезть, как я понимаю.

Страдальческое выражение лица голограммы говорило само за себя. А у меня в голове вертелось сказанное Осокой слово. Пробиться, пробиться. Именно пробиться!

— Нужно не пролезать, а пробивать свободный канал, — сказал я.

— Чем? Были бы, хотя бы, турболазеры... Но тогда мы были бы фрегатом.

— Ракеты есть.

— В вакууме ударной волны нет, — возразил Базили. — Заряд эффективен только при контакте. Ну расколем мы три камня, и что?

— Заряды не понадобятся. Используем маршевые двигатели. Мы же можем подойти вот к этому камню? Разгоним его как таран!

— Брат, ты сумасшедший... — сказала Падме, глаза её сияли. — Может получиться!

Астероид был сравнительно невелик, всего на порядок тяжелее полностью заправленной "Амидалы". Он заметно вращался вокруг своей оси, и первым делом я устранил это неудобство. Выбрал площадку, опустил корабль на скалу, прихватившись гравитационными захватами, и дал слабый импульс реверс-моторами. Газовать тут нельзя, шасси поломаешь. Падме, тем временем, обрабатывала модель астероида.

— Установить ракеты оптимально здесь, здесь и здесь, — указала она три точки в, на первый взгляд, случайных местах.

— Хорошо. Работаем, — кивнул я. Вышел на связь с нашими и начал с наглого бессовестного вранья: — Со штабом поговорил, от Рийо тебе привет. Линкор они отправили, будет через сто тридцать часов.

"Долго, — откликнулась Осока. — Заскучаем, пожалуй."

Голос её звучал весело, но тщательно скрываемый подтекст я понял прекрасно: до прибытия линкора с его тяжёлыми турболазерами наши могут и не дотянуть.

— Ребята тут кое-что придумали. Если всё правильно сделаем, доберёмся к вам скорее. Будут изменения, вызывай, канал я оставлю открытым.

"Поняла."

Пока механики снимали головные части, я, зайдя на астероид с нужного ракурса, начал расчищать места установки импровизированных ускорителей. Мысль использовать энергетическую торпеду оказалась неудачной: от астероида откололся фрагмент три на четыре метра. Крыльевая пушка подошла лучше. Несколькими одиночными выстрелами удалось выбить сначала одну воронку, потом две другие. Установить в них лишённые зарядов ракеты соплами вверх было не так уж трудно, только заняло несколько часов. Их ведь требовалось выровнять в нужном положении и закрепить растяжками. К тому времени подоспел "Возничий". Джарви Эксойн, узнав про нашу задумку, предложил помощь. Один из его техников имел большой опыт работы в пустоте, а на борту транспорта имелся приличный запас конструкционного пеноматериала. Им дополнительно зафиксировали носовые части контейнеров.

— Ну, что, — потирая руки, произнёс Иан. — Да пребудет с нами Сила. Поехали!

Двигатели ракет, соединённых линиями управления для синхронизации, включились одновременно. К моему удивлению, астероид сдвинулся довольно легко и пошёл в нужном нам направлении. И, всё же, кое-чего мы не учли.

— Стоп, стоп! — тревожно выкрикнул Базили. Иан торопливо послал сигнал на остановку двигателей.

— Что такое? — спросил я.

— Увеличь у себя на экране. Видишь? Контейнер не выдерживает нагрузки, расползается.

— Хреново. Падме, какую скорость набрали?

— Тридцать пять метров в секунду, — отозвалась она.

— Придётся оставить так, — констатировал Иан. — Ладно, тоже ничего. До корвета всего сто кликов с небольшим. Час лёту. А ракеты оставим для коррекции курса.

Глыба висела перед кораблём, словно отвесная скала перед альпинистами. Искусственная гравитация "Амидалы" обманывала чувства, устанавливая своё понимание верха и низа, хотя, строго говоря, раз глыба на порядок тяжелей, следовало считать, что это мы висим над ней, обращённые носом вниз. Несколько средних размеров астероидов, довольно опасных для корабля в открытом космосе, от нашего импровизированного тарана просто отскочили, почти не сбив его с курса. Следующий камень двигался быстрее, да и ударил неудачно — или удачно, с его каменной точки зрения. Нашу глыбу начало разворачивать. И тут новое столкновение, такой силы, что тревожно засвистел датчик дальномера. Я поспешно дал короткий тормозной импульс, отдаляясь немного от астероида, чтобы не ткнуться в него носовой частью. Мигнул индикатор переднего щита — сбоку в нас врезался небольшой камешек массой несколько килограммов. Вот это уже было плохо. Двигайся астероид быстрее, безопасное пространство за ним было бы больше, нам же приходилось жаться к нему почти вплотную.

— Дай, — сказала Падме, смещая корабль вверх и вправо. Ещё один обломок величаво проплыл там, где мы только что находились.

— Не заметил, — пробормотал я.

— Я просто их помню.

— А курс надо корректировать, — предупредил Базили. — Близко идёт, зацепить может.

Цеплять скалу, на которой застрял корвет, нельзя было ни в коем случае. Астероид — тот либо другой — мог расколоться и ещё сильнее повредить корабль. Или отпустить его, что вряд ли было лучше. На эвакуацию потребуется время, на этот период лучше иметь прочное укрытие, хотя бы, с одной стороны. Тем не менее, Падме покачала головой:

— Подождём.

Она оказалась совершенно права. До цели оставалось несколько километров, когда наш астероид, понемногу поворачиваясь, оказался обращён соплами ракет в нужную сторону.

— Через пятнадцать секунд включай, — велела Падме Иану. — Дальше доберёмся без него. Восемь, семь, шесть...

Спустя четыре секунды после пуска одна из ракет лопнула огненным шаром разрыва, а две другие, закручивая послуживший нам астероид всё сильнее, резво уводили его прочь от того, где висел между скал корвет.

"Циркачи. Ну, циркачи! — долетел до нас в эфире голос Пятерни. — Да не меня, эй, целовать будешь того, кто придумал этот манёвр!"

"Ага, чтобы мне потом голову отрезали?" — засмеялась где-то в стороне от микрофона Сони. Настроение у наших явно пошло вверх.

— Осока! — позвал я.

"Да."

— До переходника правого борта доберётесь?

"Рискованно. Можно проще. В крыше рубки вертикальный спасательный люк, цепляйтесь к нему."

— Пленных много?

"Семьдесят один. В трюме, как я понимаю, место освободилось?"

— Только рама осталась, не выбрасывать же. Ладно, не баре, посидят внутри неё.

Прилив рубки корвета был слишком высок, а "Амидала" слишком велика, чтобы уместиться всеми тремя опорами, поэтому держаться пришлось двумя задними. Открылся люк, отчего у нас сразу же заложило уши — давление в корвете было ниже стандартного. Звякнула приставленная снизу аварийная лестница, и по ней стали торопливо подниматься перепуганные, помятые имперские матросы, многие без ремней и головных уборов. От них тянуло техническими жидкостями и гарью. Попав в чистый светлый хвостовой отсек, многие останавливались, очумело вертя головами, нам приходилось подталкивать их в направлении трюма, где за ними следили Бета, наш электронный секретарь, и Герхард. Один взлохмаченный старшина с квадратной челюстью и маленькими бегающими глазками, бросился ко мне, торопливо зашептал:

— Господин капитан, смею предупредить, там внизу группа пиратов. Захватили корабль и разбили его здесь. Надо как-то их отсечь...

— Разберёмся, — сказал я. — Идите, отдыхайте, старшина.

— Сэр, ваши люди могут не справиться, там женщина из этих... личных врагов Его Императорского Величества. И двое мандалоров. Проникнут сюда — всё.

— Слушай, иди уже, а? — нахмурился я. — Нам ещё разбираться, почему имперский корвет занимается грабежами легальных коммерческих структур.

Вслед за последним имперцем поднялись пограничники.

— Твои все целы? — спросил я у Ретфи.

— Все.

— Тогда охрана пленных на вас. Пока не переведём их на "Возничий".

— Есть, охрана.

А снизу поднимали скорбный груз: завёрнутое в плёнку тело. Габариты погибшего не оставляли сомнения, кто это может быть. Икточи, ветеран республиканского спецназа, имени которого я, к своему стыду, не запомнил, возвращался со своей последней в жизни операции. Оба наших раненых взобрались наверх сами, повреждения у них были не слишком тяжёлые. Второму номеру станкача прожгло кирасу и поджарило плечо, Амиса Гева зацепило в бедро. Мандалор хорохорился, отмахивался от Герхарда:

— В норме я! Царапина. Займись Бреком или импами, там среди них человек пять с бластерными.

— Пациент, ложитесь на носилки, — невозмутимо повторял дройд. — Вам показана глубокая обработка раны и искусственный сон.

Всё это я слушал краем уха, потому что по алюминиевой лестнице уже поднималась моя Осока. Ни говоря ни слова, я протянул вниз руку, подруга ухватилась за неё и была втянута на борт не хуже, чем на подъёмнике. Зная её обыкновение не сообщать от таких пустяках, как порезы виброклинком и бластерные ожоги, я сперва оглядел её, а потом уж обнял. Гладил изогнутые рожки, лекки, плечи, уткнувшись в лоб носом и губами.

— Не-еррвы, — проворковала она тихо.

— Не то слово, — не стал спорить я. — До сих пор колотит.

— Сейчас пройдёт, — Осока обхватила меня поперёк корпуса, прижалась сильнее.

— Ты на меня всегда благотворно действуешь, — улыбнулся я.